Никто не ожидал, что в Ханое будет столько малокалиберной зенитной артилерии! С великолепно подготовленными расчетами — впрочем, информация о том еще после китайского инцидента пятидесятого года поступала, но тогда ее недооценили. Выжившие пилоты-штурмовики сходились во мнении — это был ад! Причем в конце налета огонь с земли почти не ослабел, слова одного из свидетелей "бессмертные они там, что ли"? Из 327 "скайрейдеров" было сбито 149, еще одиннадцать разбились при посадке, и двадцать два пришлось списать — избиты так, что ремонт вышел бы дороже нового самолета. А в единственной тяжелой штурмовой эскадрилье на В-26, из 27 машин сбиты над целью 19! Причем погибшими (или попавшими во вьетнамский плен, что немногим лучше) в большинстве оказались резервисты из Нацгвардии — почтенные отцы семейств, представители среднего американского класса — что сулило в Штатах грандиозный скандал, шум в газетах и возможно даже, расследование комиссии Конгресса. Так что следовало особенно позаботиться изобразить случившееся победой, и "их жертвы были не напрасны". Но продолжим писать...
В первой волне "стратегов" шли 192 В-47 и 48 В-36 — пятнадцать полных эскадрилий, практически все современные силы стратегической авиации США, какие удалось собрать на Тихоокеанском ТВД. Взлетали с девяти авиабаз — отсюда с Окинавы, из Японии, с Филиппинн. И тоже заходили с севера, с территории гоминьдановского Китая — где им в прикрытие были подняты еще четыре эскадрильи на Ф-84 и две на новейших Ф-100 (фирма Норт Америкен, семь лет назад провалив проект своего "сейбра", упорно продолжила работать над ошибками и выставила наконец нового чемпиона, тут же переброшенного в Китай для проверки в бою). Им навстречу взлетели еще восемь десятков "мигов", и бой был жестокий, причем русские старались при любой возможности атаковать бомбардировщики. Но "стратеги" все же прорвались к Ханою — и попали под удар зенитных ракет. А вот это было страшно!
Это оружие еще никогда не применялось в бою массированно — и потому, было катастрофически недооценено. Ложные цели из фольги оказались малоэффективны — по опросу вернувшихся экипажей, до девяноста процентов ракет попадали в самолет (причем в плотном боевом порядке иногда случалось, что разрыв поражал сразу два бомбардировщика). Те, кому повезло, говорили, что испытывали ледяной ужас, видя быстро приближающийся дымный след и гадая, чья очередь сейчас — результатом было, что бомбы и напалм сбрасывались совершенно не прицельно. И все дружно бранили штурмовиков, которые "не подавили ни одной батареи" — случалось, что в небе видели одновременно два десятка взлетевших ракет. А кроме того, и тяжелые зенитки как оказалось, нельзя было сбрасывать со счетов — правда, сбитых ими было мало, но поврежденных множество: почти каждый вернувшийся бомбардировщик имел осколочные повреждения различной тяжести. Причем минимум в двух случаях (замеченных свидетелями) это приводило к тому, что самолет терял высоту и был расстрелян МЗА.
Наконец, к цели подошла вторая волна тяжелых бомбардировщиков — 330 В-50 и В-29. Считалось, что им останется нанести окончательно добивающий удар — вместо этого они также попали под огонь ПВО. Особенно трагичной была судьба двух эскадрилий, которые при отходе от цели, будучи на крайнем правом фланге боевого порядка, сначала напоролись на внезапный ракетный удар с земли (там, где на карте не значилось никаких военных объектов), а затем, отклонившись еще вправо, попали под атаку свежего полка "мигов", взлетевших от Хайфона. В итоге, прежде чем "тандерстрайки" успели вмешаться, больше половины бомбардировщиков были уже сбиты да и после русские не оставляли многострадальные эскадрильи в покое, из 30 В-29 вернулись семь!
И это было еще не все. Русские "миги" не гнушались атаковывать даже вертолеты Спасательной службы (дать каждому из которых прикрытие было невозможно), а еще и вьетнамцы проявляли иезуитское коварство — заставляли сбитых и плененных летчиков вызывать по радио помощь, и расстреливали садящиеся вертолеты из ДШК. В результате, потери не только техники, но и людей, оказались недопустимо большими.
И в завершение, последние депеши из Китая. На одном из аэродромов, куда сели вернувшиеся "тандерстрайки", когда пилоты съели обед, он оказался отравленным, восемнадцать трупов, еще двадцать четыре человека в госпитале, повар-китаец (а скорее всего, агент Вьетконга) успел сбежать. На другой авиабазе бар для летного состава, где расслаблялись вернувшиеся штурмовики, радуясь что уцелели, забросали гранатами (еще восемь убитых, семнадцать раненых), оба террориста (из вольнонаемной прислуги, прежде ни в чем предосудительном не замечены) убиты в перестрелке с охраной.
Итого общий баланс:
— из 327 "скайрейдеров", утрачено 182.
— из 27 В-26 — потеряны 23 (19 сбито, 4 на списание).
— из 192 В-47 — потерян 81 (считая 12, списанных после посадки).
— из 48 В-36 — потеряно 17.
— из 330 В-50 и В-29 — потеряно 106.
— из 189 Ф-84 потерян 41.
— из 48 Ф-100 потеряно 10.
Причем эти потери усугубляются тем, что подавляющее большинство экипажей — или погибли, или в плену. И еще надо учесть 11 вертолетов Спасательной службы, потерянных вместе с экипажами и десантом.
А у русских? В общей сложности с их стороны приняло участие 180 Миг-17 (и еще до 40 на последней фазе боя, от Хайфона). Наши истребители заявили о 153 сбитых (по данным фотопулеметов), что вызывает сомнение — вот приложено замечание от группы анализа снимков, обычно на фотоконтроле виден лишь силуэт, но иногда можно и номер различить, так минимум в двух случаях на снимке, с высокой вероятностью, "миги" с одинаковыми номерами — и не каждый обстрелянный (и даже получивший попадание) самолет бывает действительно сбит. По китайскому опыту, данные фотоконтроля смело можно делить на 2, а то и больше — ну, примем реальное число сбитых русских за 70, но в реляции оставим прежние полтораста, пресса это любит. И немаловажно то, что сбитые русские пилоты, кто успел катапультироваться — завтра снова окажутся в строю.
Теперь то, о чем должны знать лишь те, кому положено (но не широкая публика). Да, мы успешно разбомбили цель — однако же Ханой для русских все же значит даже меньше, чем какой-то их Псков или Харьков. Достигли этого, ценой потери более трети бомбардировщиков — а если учесть, что 92 процента вернувшихся имеют повреждения разной степени тяжести, нуждаются в ремонте, то к немедленному повторному вылету готово мизерное число. И это если не брать в расчет моральный дух экипажей. В ту великую войну потери в 20 процентов вызывали у летного состава брожение, граничащее с мятежом. В этот раз — вот докладная от представителя Медицинского Корпуса, пока лишь по базе Наха, у более чем половины из вернувшихся, явные признаки "переутомления в бою", попросту нервное истощение с необходимостью отстранения от боевых вылетов для прохождения курса реабилитации. То есть, возникни нужда немедленного повторного удара по тому же Ханою, мы не смогли бы его осуществить — некому и нечем!
И это при том, что ширина зоны ПВО Ханоя была всего сто миль! И надо думать, что какую-то часть средств ПВО штурмовики все же сумели выбить. И взаимодействие бомбардировщиков с истребителями было хорошим. Что же будет при прорыве к Москве, через тысячи миль вражеской территории, без истребительного прикрытия, против абсолютно неподавленного русского ПВО? Тут и восемьдесят процентов потерь не кажутся преувеличением — а ведь было и больше, Китай пятидесятого, "бойня над Шэнси".
Теоретически, если бомбардировщики будут нести атомные бомбы (хотя бы по одной-две на эскадрилью) есть шанс, что и тут задача будет выполнена. Ну а если и у русских есть атомные головки в зенитных ракетах, как в том фантастическом романе — один взрыв, и эскадрильи нет! А рассредоточенный боевой порядок будет слишком уязвим для истребителей — что при полете без прикрытия, верная смерть.
И генерал решительно написал свое заключение:
-Вероятность одного уничтожающего воздушного удара по СССР — следует считать недопустимо низкой. Зато гарантированы огромные потери наших самолетов — с полной невозможностью повторной атаки. Категорически настаиваю — что "молниеносная и победная" война с русскими, при текущем состоянии ВВС США, невозможна.
Анна Лазарева.
Этот мир — наш! И мы никому его не отдадим!
Я смотрела на войска, проходящие по Красной площади. На лучшие в мире танки, пушки, ракетные установки. А главное — на наших, советских людей, принесших присягу Отечество защищать: от учеников суворовских училищ до гвардейцев-десантников и солдат морской пехоты. Есть ли у наших противников такая армия, закаленная в боях и любимая народом? Знаю, что американцы нашего в времени и те, через полвека — это большая разница: еще не разложились, не прогнили от своей "политкорректности". Но все равно — в этом веке им еще ни разу не довелось быть победителями, гордыми что "мы сделали это — мы сами, мы одни". И никакая техническая мощь не заменит плохой человеческий материал. Если не вдаваться в крайность — на чем нажглись японцы. Однако у СССР сейчас, в этой версии истории, уже как минимум паритет по военной мощи. Теперь же наша задача — реализовать эту мощь в политический результат. И по возможности без войны — слишком дорого нам обошлась Победа, а Третья Мировая ожидается еще более жестокой.
Я стояла на Мавзолее, между товарищами Сталиным и Пономаренко. Представляю, какие пойдут разговоры, и в наших высоких коридорах, и среди чужих "кремлеведов". Сталин был в белом маршальском мундире, и Пантелеймон Кондратьевич тоже был в генеральской форме — а я, модно одетая, в шляпке с вуалью. Но наши люди вопросов не задают — значит, так надо. А мистер Райан, который смотрит сейчас вот с той гостевой трибуны — пусть глядит, не зная что это часть плана. Ты ведь не напрасно считаешься (и являешься) признанным экспертом по нашей стране — и знаешь, что есть вещи, которыми в СССР совершенно не принято шутить. К таковым бесспорно, относилось — присутствие конкретных людей на подобных церемониях и их дистанция до Первых Лиц государства. А уж стоять между Сталиным и тем, кого Вождь открыто называл своим преемником — совершенно не сочеталось даже со пресловутым статусом "той, узнав о приезде которой, Первые секретари пьют валидол". И тем более с положением "жены адмирала Лазарева" — хотя мой Адмирал тоже здесь, в десятке шагов от меня, рядом с Кузнецовым.
Ревели моторы и лязгали гусеницы — перед трибунами проходили тяжелые танки ИС-7Н, результат совместной советско-германской инженерной мысли, внешне похожие на Т-72 иных времен, своими обтекаемыми, приплюснутыми формами и противокумулятивной броней. Не под "марш танкистов" — под него перед ними Т-55 прошли. А под что-то новое:
Есть правило в танковой драке
Чему научила война
И нам, самым первым в атаке,
Идти поручила страна.
Их танков звериные стаи
В ручных превращая собак
Иосифа Сталина стали
Тяжелый громящий кулак. (прим.авт. — "ИС", Михаил Калинкин).
-Красавцы — сказал Сталин — особенно под командой товарищей Катукова, Рыбалко... да и геноссе Гудериан тоже, я надеюсь, не подведет. Как в книжке, которую вы американцу за откровение из будущего выдали — "командиры танковых полков коммунистического Альянса спорили на ящик водки, кто первый увидит столбы, крайнюю западную точку европейского материка". Ну что, Аня, готовы роль сыграть?
Я кивнула. А ведь Иосиф Виссарионович к лишнему пафосу совершенно не склонен! И что бы он ни сказал — то смысл имеет. Неужели он на проведении этого парада настоял (а ведь предлагали иные товарищи, отказаться) еще и оттого, чтоб меня "зарядить" перед битвой с американцем? Чтобы я еще глубже поверила в то, что сыграю. Ведь на кону сейчас — побольше чем на диспуте в Львове было два года назад (прим.авт. — см.Красные камни)!
Если предположить худшее — что Рябов у них, и его разговорили по-полной, то есть всю историю с попаданством "Воронежа" знают. И про мир 2012 года — тоже. А нам надо при таком раскладе — победить.
Что я тогда же в Львове говорила Станиславу Лему (на тот момент скромному ординатору львовского госпиталя), про игру в "дополнения", которой у нас в Академии, быстроту и гибкость мысли тренировали. Вот я задумываю например "стол", вам не говорю, лишь пишу букву "О". Вы не знаете моего слова, задумываете свое, ну пусть "лошадь" и приписываете или слева "Л" — нет, лучше справа "Ш". Я тогда нахожу слово "кошка" и приписываю слева "К". Итого на бумаге "КОШ", ну что тут можно придумать, "окошко", "лукошко", "кошмар". И так далее — пока кто-то, тут любому числу людей можно играть — затрудниться придумать, по мере роста написанного это все труднее. Как я проиграла (до сих пор помню), когда на бумаге было "эксцентрич", мое задуманное слово "эксцентричность", ну а мой оппонент добавил слева "Х" — и про "сверхэксцентричность" я сообразить не успела.
А если в такую же игру, только не с буквами и словами, а с "кому что известно" с мистером Райаном сыграть? Когда я придумала, что ему скажу поверх его информации — то мне самой стало страшно, а вдруг не потяну такое? Но Пономаренко, выслушав, поддержал. И товарищу Сталину мою задумку представил. И был вердикт Вождя:
-Что ж, одобряю. Но вы, товарищ Лазарева, не подведите! Чтобы не самодеятельность вышла, а всерьез.
Посмотрим, мистер, кто лучше в ваш "покерфейс" сыграет! Тем более что у меня будет джокер — не в рукаве, а на столе.
Справочник "Джен файтинг шипс" 1955г.
Раздел "Северный Вьетнам" (прим.авт.— авторы "Джена" не слишком придерживались официальных названий государств. Например, в издании конца 30х я сам видел название главы про ВМФ СССР — "Russia"). Подводные лодки.
На вооружении морских сил коммунистического Вьетнама состоят 4 подводные лодки "тип XXI", поставлены из СССР в 1953-1954. Экипажи (предположительно): командный состав и специалисты — советские наемники, рядовой состав — вьетнамцы.
Южно-Китайское море, Утро 9 мая 1955.
Идет американская авианосная эскадра.
Два тяжелых авианосца — тип "Орискани". Не сверхмощные "мидуэи", но лишь чуть ниже рангом. В Великую войну в такие соединения собирались и шесть, и восемь кораблей (сила, по боевым возможностям превосходящая флот любой европейской страны) — но в мирное время содержать такие армады на каждом театре, где наличествуют американские интересы, разорительно даже для казны США. Линкор "Мейн", тип "Монтана" — равного которому ни в одном флоте нет (а в ВМС США целых три — еще "Монтана" и "Огайо"). Эти три корабля составляли ядро эскадры.
Авангард — во главе с тяжелым крейсером "Салем". Тоже считавшимся лучшим в своем классе, уже вобрав в себя некоторый опыт минувшей войны — более совершенная архитектура: надстройки и единственная труба стали компактными, меньше ловят вражеские снаряды и обеспечивают лучшие сектора обстрела зенитной артиллерии. Почти сотня стволов, от пятидюймовых башенных до 20-миллиметровых эрликонов (с великолепными по тому же опыту войны радарами наведения и СУО) выстраивали в небе сплошную стену огня и стали, о которую разбивались даже массированные атаки японских камикадзе. Но главное, совершенно новая артиллерия главного калибра: полностью автоматизированные 203мм башни, при отличной баллистике обеспечивающие реальную скорострельность десять выстрелов в минуту на каждый ствол и дальность в пятнадцать миль!
