Обшивка катера коснулась края пристани с тихим, хотя и гулким звуком, который постепенно замер, растворяясь в подступающей темноте, как и медленно догорающий багровыми тонами закат.
Соня все время, пока катер разбрызгивал в стороны капли, разрезая темную гладь воды и оставляя за собой быстро расходящийся пенный след, боялась, что ей укачает. И ведь никогда не мутило во время морских прогулок, а тут вцепилась в сиденье так, что кончики пальцев уже почти потеряли чувствительность. Это раньше их ломило, но девушка упорно стискивала веки, стараясь не смотреть, с какой скоростью передвигается судно. Черт её дернул в начале заплыва вертеть головой, стараясь рассмотреть все, что окружает — только по тому, как быстро мимо них промчалась какая-то рыбацкая посудина (умение классифицировать морские суда Соню как-то тоже благополучно минуло), до Маркевич дошло, с какой скорость они несутся. И ведь повода торопиться нет совершенно, можно было бы не спеша прогуляться по акватории, посмотреть на разнообразный мусор, плавающий по поверхности...
— Все, можно сходить, — только после того, как катер надежно пришвартовали, Егор дал отмашку на разрешении покинуть судно. И Софья в тот момент была счастлива, как распоследняя крыса, заметившая приличных размеров пробоину в трюме, чуть ниже ватерлинии.
Оранжевый спасательный жилет, который на неё напялили, не особо обращая внимание на вялое сопротивление, наконец-то можно было снять, что послужило дополнительным поводом для радостного вздоха. А уж какое облегчение было ступить на твердую землю, так и вовсе не описать.
И ведь черт дернул сюда потащиться...
Все началось ещё днем. Вкалывая, как потомок йоруба на хлопковой плантации, Соня поняла, что хочет на остров. Ну, перед этим до неё дошло, что она скучает по Даниилу так, что хоть садись и плачь, но это было бы совсем нерационально, более того — безрезультатно. А вот оказаться в его доме вполне можно, более того, Софья была почти уверена, что Дан только поддержит этот её порыв. И стоило ей об этом заикнуться, как получила горячее одобрение и полное согласие. Особенно он упирал на то, что у Сони в последнее время сплошные стрессы, а на острове тихо, никого чужого, можно поспать и отдохнуть в свое удовольствие.
— Море теплое и чистое, можно поплавать, — несмотря на то, что в Москве на тот момент было хоть уже и не раннее, но все-таки утро, Даниил был бодр и энергичен, и теперь всю эту энергию направлял на соблазнение и так уже изрядно колеблющейся девы.
Идея становилась с каждой секундой все заманчивее.
— И тебе будет спокойнее, что я под полным присмотром? — Маркевич убрала в сейф оригиналы документов, а копии уложила в сумку.
— Если честно, то да. Но давить не буду, если не хочешь...
— Хочу. Но только на выходные, — эту поправку она внесла, чтобы потом не началась песнь о необходимости более долгого отдыха для восстановления сил и душевного равновесия.
— Ты меня немного опередила, — хотя коварный план и сорвался, но впечатления особо расстроенного по этому поводу Астахов не производил. — Я предупрежу охрану, так что собирайся и езжай.
Вот так она и оказалась на утрамбованной дорожке, причудливо изгибающейся среди несколько страшновато выглядящих в сгущающемся мраке деревьев.
— Осторожнее, тут корни, — Егор, который днем присматривал настолько ответственно и добросовестно, что Соня начала немного дергаться его от пристального взгляда, осторожно придержал её под локоть, освещая путь небольшим, но ярким фонариком.
— Спасибо, — чтобы не обидеть старательного парня, Софья ему улыбнулась, но от помощи ненавязчиво отказалась. Не потому что хотела показать, какая она самостоятельная и грациозная, наоборот, её угораздило отправиться сюда, не переобуваясь, так что теперь приходилось балансировать на каблуках. Просто не очень нравилось, когда чужая рука трогает голую кожу.
Дорога показалась намного длиннее, чем в её последнюю прогулку. Или это было от того, что тогда светило яркое солнце, сейчас же шли почти на ощупь... Но когда остановились перед калиткой, ведущей во двор, настроение сразу улучшилось. Прогулки под луной, конечно, дело хорошее, но только, когда компанию составляет близкий человек. И когда есть та самая луна, а не толстый слой облаков, которые в темноте выглядели, как несколько лет нестиранное ватное одеяло.
Здесь за прошедшие три недели ничего не изменилось. Разве что петунии, истерзанные жарой, теперь цвели не настолько жизнерадостно, перевешиваясь чуть повядшими плетями через края высоких вазонов.
Встречать никто не вышел, но Соня и не ждала процессии с факелами и оркестром. Или факелы это из той же оперы, что и селяне с вилами и кольями? Короче, торжественных речей не было, что огорчало не так сильно, как отсутствие каравая — поужинать она не успела, так что кушать хотелось. Интересно, если тайком прокрасться на кухню, какие репрессивные меры может предпринять Нелли Павловна? На фоне возможной встречи с хранительницей сего дом в настолько неформальной обстановке аппетит пропал почти сразу.
— Добрый вечер, — стоило вспомнить о домоправительнице, как она появилась на пороге собственной персоной. Все такая же аккуратная, собранная и невозмутимая, в привычном темном платье и белоснежном переднике. Нет, все-таки в этой женщине точно есть что-то не от мира сего, если она может работать на кухне, не сажая на одежду пятна.
— Здравствуйте, — Соня почему-то ощутила себя первоклассницей, с неизвестной целью вызванной к завучу. Во всяком случае, внутри как-то неприятно похолодело, что не придавало девушке уверенности. Все-таки зря сюда напросилась...
— Рада вас видеть, — ступор Маркевич только усилился, когда женщина приблизилась и очень условно, но все же обняла. — Морская болезнь не одолела по дороге?
— Нннет... — на ум приходила только дебильная фраза из рекламы: "Шок — это по-нашему". Вот уж точно есть от чего впасть в прострацию. Но заминка быстро прошла, и Соня решила пока не заморачиваться над такими метаморфозами Нелли Павловны. — Меня не укачало, но есть захотелось.
— Тогда идемте, — больше домработница на грудь не бросалась, тактично отступив на пару шагов и снова приняв уже привычный невозмутимый вид. — Вы, наверное, устали, сейчас покормлю ужином и отведу в комнату.
О том, что она и сама после столь тесного знакомства с домом может найти тут что угодно, причем с закрытыми глазами, Софья упоминать не стала. Во-первых, не стоит так демонстрировать недоверие человеку, который, как мог, выразил радушие. А во-вторых, что бы там не утверждала, но девушка действительно была вымотана и очень нелегкой во всех смыслах рабочей неделей, и этой поездкой, за которую натерпелась страху, да и собственные мысли никуда не делись.
Соня покорно проследовала за Нелли Павловной, направляющейся в сторону кухни, и с удовольствием вдыхала запах дома. Все места, в которых она когда-либо жила, обладали чем-то таким особенных, что выделяло их среди других. Настолько индивидуальным, что Маркевич могла с закрытыми глазами ответить, где именно находится.
Дом в Душанбе, который она визуально почти не помнила, пах цветущим урюком и горячим ветром, который приносил в город пыльные бури.
Квартира приемных родителей в Кемерово — чем-то, что Соня могла назвать безысходностью. Мама Люба очень любила печь, и теперь Маркевич не переносила запах ванилина. Именно им и был пропитан воздух, в котором девочка несколько лет провела в изматывающем ожидании.
Интернат... Отчаяние. Не беспросветное, от которого хочется сесть и закрыться от всех, но все же было там что-то, от чего хотелось бежать, биться в зарешеченные окна первого этажа и кричать, пока не сорвешь голос. Хлорка, которой мыли полы. Жареная капуста и переваренные макароны.
Все съемные квартиры, в которых она жила, имели свои оттенки, вроде и похожие, но совершенно разные.
Дом Дана отдавал запахом соли и йода. Мокрой свежескошенной травой. И немного раскаленными на солнце камнями. Пусть кто-то покрутит пальцем у виска, утверждая, что камни не имеют запаха, но более четко Соня сказать бы не смогла. И эта какофония ароматов, которые тут же навалились, стоило только сделать пару шагов через гостиную, странно успокаивала и внушала уверенность.
Наверное, вела она себя как-то странновато, во всяком случае, Нелли Павловна остановилась на пороге коридора, ведущего вглубь дома, и наблюдала за Соней с некоторым недоумением на лице. В принципе, было от чего — стоит себе девица посреди комнаты, прикрыв глаза, и глубоко дышит.
— Все хорошо?
— Да, — Софья открыла глаза и легонько улыбнулась. — Просто здесь воздух совершенно не такой, даже дышится как-то по-другому...
— Согласна, — видимо, такое объяснение странностям домработницу устроило, во всяком случае, пристально разглядывать Соню она перестала. — Может, принести ужин в комнату?
— Спасибо, не нужно. Я в порядке, — девушка поспешила за Нелли Павловной, пока окружающие окончательно не уверовали в невменяемость гостьи. — Не стоит беспокоиться, я вполне могу поесть на кухне.
Там было точно также, как и при последнем визите Маркевич — все точно на своих местах, почти стерильная чистота. Даже руки стоящего на полке набора из разнокалиберных ковшиков указывают строго на норд-норд-вест. А самой Нелли Павловне не хватает разве что погон с четырьмя большущими звездами и широких лампасов на юбке.
Ой, что-то и правда уже в легкий неадекват ушла...
Пока Соня пыталась провести самодиагностику на предмет наличия душевной скорби, домработница быстренько сервировала стол и занялась перестановкой в шкафчике с посудой.
— Может, вы тоже со мной поужинаете? — не то, чтобы Софье кусок в горло не лез, но от того, что кто-то рядом работает, в то время, как она ест, было неуютно.
— Спасибо, я уже покушала.
Несмотря на немного натянутую обстановку, девушка с удовольствием поела, рассматривая кухонное царство. Все здесь было не только по последнему слову техники, но и устроено так, чтобы добиться максимальной эргономичности. Но все же "фартук" из огнеупорного стекла, под которым пряталась роспись из выполненных пастельными тонами анютиных глазок, заставила поморщиться. Его же замучаешься отмывать...
— А вы здесь одна работаете? — Соня, не обращая внимания на укоризненный взгляд женщины, вымыла за собой посуду и поставила перевернутую тарелку на сушилку. — Просто дом очень большой...
— Готовлю одна, но пару раз в неделю с большой земли приезжают три девушки, они помогают поддерживать порядок. А у вас есть какие-то претензии или вопросы?
— Нет! — черт, теперь получается, что ещё и обидела женщину... — Я не поэтому спросила. У вас прекрасно получается содержать дом в чистоте. Да и готовите вы намного лучше меня...
Выслушав немного нелогичное объяснение, женщина перестала хмуриться и даже обозначила что-то, похожее на улыбку.
— Присядем? — развесив клетчатое бело-голубое полотенце на спинке стула, Нелли Павловна кивнула в сторону стола, за которым ужинала Соня. -
Они обе устроились на положенных местах, выжидая, пока вторая начнет разговор. Вообще-то Соня всегда была терпеливой, но собеседница все-таки намного старше и неприлично заставлять пожилого человека дольше положенного задерживать на рабочем месте, не давая отдохнуть.
— Я немного неуверенно себя чувствую, — Маркевич вздохнула и как-то обреченно махнула рукой. — Не подумайте, что хочу подлизаться или ищу союзников... Ладно, второе, наверное, все-таки правда. Я же вижу, что вы для Даниила Александровича гораздо ближе, чем просто наемный служащий. Скорее, член семьи. Просто хотела сказать, что не собираюсь как-то вмешиваться в это, и вообще я здесь ненадолго.
Зачем она ей это говорит, Софья и сама не поняла, получается, что оправдывается, но для её собственного спокойствия это нужно было сказать.
Нелли Павловна, не меняя спокойного, почти отстраненного взгляда, рассматривала сидящую перед ней девушку. О том, кто такая Соня, и что значит для Даниила, она слышала от самого мужчины. Да и пока эта девушка была здесь, тоже имела возможность за ней наблюдать. И этот порыв все высказать, очень даже укладывался в ту картину, которую женщина нарисовала для себя ещё около месяца назад.
Софью можно было назвать немного странной, но это ничуть не отталкивало. Больше всего в девушке подкупало тщательно скрываемое стремление к правильности. О том, что она занималась мошенничеством, Нелли Павловна тоже знала, но не торопилась осудить или сделать на основании этого какие-то далеко идущие выводы. Наверное, потому что её любимые мальчики, которых она во многом считала собственными детьми, не были совсем уж безгрешными в этом смысле. Или точнее будет — совсем не безгрешными. Так что и выводы относительно этой девушки для неё не была однозначными. Но отсутствие наглости и снобизма говорило в пользу Софьи. Даже несмотря на то, что Даниил никогда не привозил сюда любовниц, женщина сомневалась, что хоть одной из них пришло бы в голову заговорить с ней о том, что не претендует на роль хозяйки дома. Наоборот, скорее всего, статус прислуги тщательно подчеркивался бы при каждом удобном и не очень случае.
— Чай? — Нелли Павловна потянулась к расположенному рядом столику и поставила две чайные пары.
— Спасибо, — Соня пристально и, одновременно, отсутствующим взглядом наблюдала, как ароматная красновато-коричневая жидкость заполняет тонкий фарфор.
— Я поняла, что вы хотели сказать, — женщина отставила заварочный чайник. — Правда, не совсем ясно, почему вы тут ненадолго, но это ваши с Даниилом Александровичем дела. Молока?
Софья отрицательно качнула головой, предпочитая чай без всяких добавок. Но шоколадную конфету из придвинутой к ней вазочки взяла.
— А я грешна, люблю сладкий чай с молоком, — Нелли Павловна тоже улыбнулась, заметив, как Соня мягко усмехнулась в ответ на это замечание. — И вы правы, он для меня намного ближе, чем просто работодатель. Но это ни для кого не секрет, сразу же поняли?
— Да, — ароматный напиток был слишком горячим, поэтому девушка пока отставила чашку, облизнув чуть обожженную нижнюю губу. — И Даниил, и Дмитрий относятся к вам не только с уважением, но и с любовью. Наверное, вы давно знакомы?
Женщина улыбнулась как-то так, что сразу стала моложе. Даже горизонтальные морщинки, расчерчивающие белый лоб, на пару секунд разгладились.
— С их рождения. Мы с Наташей, их матерью, дружили со времен хореографического училища.
— Балет? — теперь стало понятно, откуда у неё такая осанка и плавность жестов. Пусть это и было лет тридцать-сорок назад, но даже подкрадывающаяся старость пока не сумела согнуть всегда прямую спину и придать резкости движениям уже немного тронутых артритом рук.
— Да, — женщина перестала улыбаться, и морщинки вернулись на место, словно отбегали по своим делам. — Примой ни она, ни я не были, но несколько лет выступали в составе кордебалета труппы нашего театра.
Соня припомнила, что в информации на Даниила, которую она искала после их первого разговора, что-то такое мелькало. Разговор стих на пару минут, но эта пауза была почти умиротворенной, без напряженности. Какая-то ночная птица, примостившаяся на ветку неподалеку от открытого кухонного окна, время от времени подавала голос, немного рассеивая тишину.
