— Лукас, постой, — нагнав гриффиндорца, Теодор развернул его к себе, пристально вглядываясь в его лицо. — Что это на тебя нашло?
— Я в порядке, — сухо ответил мальчик.
— Точно? — усомнился старший, но не стал настаивать, хоть и не был убежден резким ответным кивком. — Тогда показывай, что там у тебя.
Лукас еще мгновение неуверенно помялся, но, решив, что всегда сумеет добиться молчания брата мелким шантажом, протянул ему пергамент. Теодор вгляделся в каракули, покрывающие смятый, а затем тщательно расправленный пергамент, и озадаченно нахмурился.
— По-моему, полный бред, — ответил он брату, безразлично пожав плечами.
— Уверен? — нахмурился мальчик.
— Если хочешь, спроси Винсента — он в этом лучше разбирается.
— А где он сейчас? — спросил Лукас нетерпеливо, готовый мгновенно сорваться с места в указанном направлении.
— И чего тебе так неймется? — подозрительно прищурился старший брат. — И вообще, где ты это взял?
— Не твое дело, — сразу окрысился тот и сразу же пошел на попятную, — Теодор. Никто не должен узнать об этом, иначе мне грозят серьезные неприятности. Пожалуйста.
— Хорошо, я обещаю, — вздохнул слизеринец, — и прослежу за молчанием остальных. Но ты в свою очередь тоже поклянешься, что о них никто не узнает, особенно в вашем львятнике.
— Если бы я не умел держать язык за зубами, то уже давно бы все разболтал, — оскорбился тот.
— Пойдем, сейчас время первых контрольных проектов, они должны были подождать меня в библиотеке.
— Мерлин, вы только посмотрите, кто смог оторваться от вишневого пудинга! — воскликнул Забини, когда братья Нотты пересекли границу отвлекающих чар и приблизились к столу, скрытому за дальними стеллажами с книгами по гобблинским войнам, где расположились шестикурсники.
— И мелюзгу притащил, — беззлобно поддел Крэбб.
— Полегче, Винсент, у моего брата к тебе серьезный разговор, — Теодор слегка подтолкнул того к столу.
Винсент Крэбб удивленно изогнул бровь и заинтересованно повернулся лицом к мальчику.
— Сначала мне нужны гарантии, что ничего из сказанного не покинет пределов этого круга, — поставил условие Лукас.
Слизеринцы хором рассмеялись. Глаза первокурсника оскорблено сузились, и он мстительно добавил:
— Иначе я могу совершенно случайно проболтаться о том, чего мне говорить ни в коем случае не следовало, — смех моментально стих, и только Теодор позволил себе усмешку.
— Пообещайте, это, правда, интересно, — сказал он.
Переглянувшись, его друзья уставились на Драко, отдавая право принятия решения в руки своего лидера. Малфой минуту пристально вглядывался в Нотта, но, все же доверяя его мнению, первым начертил руну обещания. Остальные безмолвно последовали его примеру. Радостно кивнув, Лукас осторожно положил перед ними злополучный пергамент.
— Я хочу узнать, что это такое, — пояснил он и резко обернулся, услышав тревогу сигнальных чар.
— Проклятье, уже закрывается, — пробормотала Пэнси, спешно дописывая несколько строк.
— Пошли, пока Пинс не начала обход владений, — сказал Драко, по примеру других складывая ученические принадлежности в сумку. — Найдем другое спокойное место для разговора.
Крэбб безучастно кивнул, не отрывая глаз от изучения странных записей. Он же не дал им далеко уйти, внезапно замерев посреди холла, к счастью, в столь позднее время безлюдного, и издав какой-то полный расстройства звук.
— Что? — спросил Грегори.
— Салазаровы подштанники! Я ничего не понимаю!
— Уверен? — спросила Милисент, заглядывая ему через плечо. — Похоже на Арифмантику.
— Вот именно, что только похоже. Впечатление, что какой-то гений переврал все, что только возможно. Тут в каждой строчке ошибка на ошибке.
— Не может быть! — возразил Лукас. — Это должно что-то значить!
— Где ты это взял?
— Не говорит, — сказал Нотт, глядя на упрямо насупившегося брата, у которого создалось явственное ощущение, что сейчас к нему применят все известные методы допроса с пристрастием, и следом промелькнула мысль, что это все-таки была очень плохая идея.
— А этим что здесь надо, — удивился Забини, кивая на появившихся из-за поворота членов Золотого Трио.
— Лукас! — мальчишеская голова резко повернулась, и он изумленно моргнул при виде воссоединившихся «друзей». Вчера он лично засвидетельствовал ссору каждого из этих троих с двумя другими. Разумеется, он видел и более серьезные скандалы между Гарри и Гермионой, после которых они уже через пять минут вели себя так, словно ничего не случилось, но он был удивлен видеть Рона Уизли, привычно следовавшего по правую руку Поттера. Лукас мысленно захихикал, предположив, что налаживание отношений с рыжим в течение одного дня после столь масштабного противостояния стоило Гермионе мобилизации всего немалого количества ее дипломатических способностей. — Подойди на минуту.
Мальчик кивнул, быстро обернулся, рукой, скрытой корпусом от взглядов гриффиндорцев, резко вырвал у кого-то злосчастный пергамент и быстро затолкал его себе в карман, при этом что-то вполголоса прошипев брату и его друзьям. А потом со смущенной улыбкой на лице пошел на встречу Поттеру, но не успел приблизиться вплотную, как на него прикрикнул Рон:
— Ты что творишь, малявка!? Ты какого боггарта общаешься с этими змеями?!
— Не надо, Рон. Он общается со своим братом, — сделав ударение на последнем слове, осадил его Гарри.
— Но он выдаст им все наши тайны и секреты!
— Какие у нас секреты и тайны, Рон? — незаметно для слизеринцев сделав ему страшные глаза и пихнув локтем в бок, деланно удивилась Гермиона. — Мы же бесхитростные блаженные придурки.
— И это как раз соответствует истине, — рассмеялся Гарри, подмигивая им. — Ладно, вы идите ребята, я вас скоро нагоню.
Рыжий попытался еще что-то возражать, но его попытки были в корне пресечены словами Гарри и твердой рукой Гермионы, подхватившей парня под локоток и утащившей прочь. Проводив их взглядом, Гарри требовательно протянул руку, и мальчик, покраснев, вложил в нее смятый листок.
— В другой раз, если будет интересно, лучше спроси прямо.
— Так уж ты ему и ответишь, — ехидно произнес Блейз.
— А ты сам как думаешь, Лукас, я отвечу?
— Да, — тихо ответил он, не смея поднять голову.
— Что, и твое наказание никак тебе не помогло? — насмешливо спросил Гарри и, увидев, как мальчишка вспыхнул, взлохматил ему волосы. — Не ты один среди нас наблюдательный. А они смогли тебе объяснить?
— Нет, — возмущенно приглаживая волосы, ответил Лукас.
— Теория о математике, как универсальном языке вселенной, разбита в пух и прах, — хмыкнул Гарри. — Это называется тригонометрия — наука магглов, один из подразделов математики, разбавленная алгеброй и геометрией.
— А зачем...
— Мы пытаемся восстановить и систематизировать некоторые ритмы заклинаний, чтобы попытаться кое-что воссоздать, — Лукас резко вскинул голову, мгновенно забыв о недавнем стыде. — Учитывая, что это мы выкинули, получается пока не очень.
— Мы? — с намеком поинтересовался Малфой, и Лукас, взирающий на Гарри с расширившимися от восторга глазами, машинально ответил:
— Гарри и Гермиона.
— Два «Г», — хохотнул Грегори, — не удивительно, что не выходит!
— Из той большой книги, да? С которой Гермиона не расстается, верно? — его зрачки расширились еще больше, хотя мгновение назад казалось, что такое в принципе невозможно, а лицо приобрело выражение благоговейного шока. — Вы пытаетесь создать Аму...
— Стоп, — Гарри проворно закрыл ему рот ладонью, — а вот это уже не при посторонних.
— Но — да, да? — вывернулся он из его хватки. — Я прав, да?
— Вот теперь я понимаю, почему ты в Гриффиндоре, — усмехнулся Гарри и легко потрепал его по плечу. — Дыши медленнее, настырный ты наш, проницательный и любознательный, как бы гипервентиляцию не заработал.
— Гипер... чего? — тупо спросил Крэбб.
— Аномально учащенное дыхание, приводящее к снижению содержания углекислого газа в артериальной крови, — автоматически выдал Гарри, с беспокойством следящий за Лукасом, — что может привести к головокружению, парестезии губ и конечностей (в последних возможны спазмы) и чувство сдавливания за грудиной. В случае длительного приступа следует потеря сознания, — Гарри пару раз моргнул, сжал пальцами переносицу и яростно тряхнул головой, отбрасывая вылезшие из сознания сведения из Большой Медицинской Энциклопедии, проглоченной летом Гермионой, и увидел, что слизеринцы смотрят на него как на новую реинкарнацию Волдеморта. — Маггловская вещь, — махнул он рукой. — Ты в порядке?
— Полном. Но я прав? — настаивал тот, и Гарри, с улыбкой, кивнул. — Ну и ну! — глаза Лукаса лихорадочно заблестели. — И получается?
— Тебе же сказали, что нет, — раздраженный поведением брата, фыркнул Теодор.
Лукас не отреагировал: он все так же не сводил испытующего взгляда с Поттера, и хотя другие слизеринцы так же наблюдали за ним, они не заметили никакой перемены. Они готовы были поклясться, что на лице Поттера не дрогнул ни один мускул, а глаза оставались непроницаемыми. Они не заметили ничего, что могло дать подсказку первокурснику. У которого снова распахнулись глаза:
— Да?!
— Ну, после того как мы подключили другие разделы математики и кое-какие другие науки, распотрошили пару артефактов для ознакомления, что-то начало вырисовываться.
— Это... вау... просто охренительное ВАУ!!!
— Следи за языком! — рявкнул Теодор.
— Вот к чему приводит общение с грязнокровками, — наставительно произнес Малфой.
— Вас возмущает «вау»? — удивился Поттер.
— Нет, другое.
— Насколько я знаю, слово «охренительно» используется и в магическом мире, но все равно я попрошу Рона прекратить его использовать в присутствии малышей.
— Мы не маленькие!
— И поэтому кое-кто бродит после наступления темноты по школе в одиночестве, хотя было сказано этого не делать?!
— Я просто хотел увидеть брата, — тихо произнес Лукас и стыдливо понурился. Гарри взял его за подбородок, мягко принуждая посмотреть себе в лицо:
— Никто не будет возражать против общения семьи, Лукас. Тебе не надо для этого прятаться и хитрить, твое желание более чем понятно, но никогда не забывай о мерах безопасности, — мальчик торжественно кивнул, и Гарри отпустил его. — На этот раз я поговорю с Гермионой, следующий будет полностью твоей виной, и уже никто не спасет тебя от ее гнева, — гриффиндорцы разделили понимающую ухмылку. — Когда закончишь, пусть кто-нибудь из них проводит тебя до входа. Но постарайся, чтобы страж Гриффиндора их не увидел.
— Конечно, Гарри, — улыбнулся первокурсник, не веря, что так легко сумел избежать заслуженного наказания и, смеясь, увернулся, когда Поттер снова потянулся к его волосам.
В груди наблюдавшего всю эту сцену Теодора что-то неприятно кольнуло и сжалось с пониманием, что младший братишка никогда не позволял себе выглядеть таким беззаботным ребенком рядом с ним.
— Пугаешь первогодок несуществующей опасностью, Поттер? — едко поинтересовался он.
— Да нет, в принципе, вполне реальной, — не отреагировав на тон, ответил тот и вдруг зашарил по карманам.
— Хогвартс самое защищенное и безопасное место, — важно изрек Гойл.
Гарри замер, отвлекаясь от своих поисков, и вдруг разразился заразительным хохотом. Смех свободной птицей взлетел к каменным сводам и разбился о них на многократное эхо, унесенное в пустоту вечерних коридоров. Сразу стало тепло и уютно, Лукас зажмурился, чувствуя солнечный ветер на своем лице, и подавил настойчиво наползающую усмешку, глядя, как напряглись и непонимающе заозирались слизеринцы.
— Ничего глупее в своей жизни не слышал, — утирая выступившие слезы, сказал Гарри.
— Если тебе, Поттер, не хватает ума держаться от опасности подальше, — вступился за друга Драко, — еще не значит, что ей подвергаются и все остальные.
— Очень трудно удержаться на краю пропасти, когда тебя в нее сталкивают, Малфой, — с горькой усмешкой непонятно ответил Поттер и протянул ему сложенный белый лист. — А ваши утверждения особенно абсурдны в свете последних событий. Или вы серьезно ожидали, что Волдеморт (все, кроме Лукаса, вздрогнули) отступится от намеченного после первой же неудачи? Глупо. Учитывая, сколько лет он не оставляет попыток угробить меня, Волдеморту (опять!) свойственно усердие, достойное хаффлпаффца, — рядом захихикал Лукас. — Кстати, хорошо, что я на вас наткнулся. Появились подтвержденные сведения, что в скором времени мы ожидаем повторной атаки. На этот раз — скрытой, — он жестом напомнил Драко о листе, который тот машинально взял, и, понуждая слизеринца в него заглянуть, нетерпеливо пощелкал пальцами.
— Схема защиты? — изогнул бровь Малфой.
— Не совсем понятно, что это за существо, но оно будет искать чистой крови...
— Значит, тебе и прочему сброду ничего не грозит, — неприятно ухмыльнулся Забини.
— Можешь считать, что мы оценили вашу показушную заботу, — Малфой, все еще не готовый даже самому себе признаться, насколько сильно изменилось его отношение к Поттеру и как много эти изменения значили для него, перехватил разговор. К тому же никому из его друзей не нужно знать о смене лагерей его семьей, улучшенная манера общения могла вызвать слишком много подозрений. — Но, в отличие от вашего курятника, у нас есть более достоверные источники о наличествующих опасностях и лучшая защита от них, — он брезгливо пихнул маггловскую бумагу обратно в руку Поттера.
— Снейп не истина в последней инстанции, в школе происходит много такого, о чем он не в курсе. Осведомленность ваших родителей тоже вызывает сомнения, ведь они не знали о Хогсмиде, — спокойно ответил Гарри. — И поскольку ты решил быть таким чистокровным ублюдком, поясняю, раз не дошло с первого раза. Чистая кровь — это значит: девственная. А таких тут — основная масса девочек и много мальчиков, еще не переживших знаменательного события. Можешь проигнорировать предложение помощи и оставить Слизерин единственной не защищенной чарами территорией. Кстати, эта тварь чувствует жизнь и щиты, установленные против нее, так что поздравляю — оно направится прямо к вам.
