— Мне удовлетворят прошение. Отказ противоречит всем принятым правилам, и государь на это не пойдет.
— Писаным правилам?
— Нет.
— Пф, тогда тем более забудь. Здесь и сейчас не будет никаких правил. Что-то висит в воздухе, неужели не понимаешь? И это явно не люстра — даже такое невоспитанное хамло как я это отчетливо чувствует. Род Юсуповых-Штейнберг — это расходный материал в делах государственного значения, и мне очень печально, что ты, вроде бы понимая, это не принимаешь. В политике, а тем более в геополитике, нет места порядочности — к пульту управления государством стоит три кольца оцепления и нормальные люди туда не пройдут, так что...
Княжна вдруг вспыхнула, а я понял, что с прямотой общения несколько переборщил. Ну да, осторожнее надо: я ведь, получается, государя-императора сейчас так оскорбил.
— Стоп-стоп-стоп, — снова пришлось мне поднимать ладони. — Не принимай буквально: у любого хорошего царя всегда есть команда уродов, которая предназначена именно для тех дел, на которые ему самому не дает пойти порядочность, совесть или общественное мнение. Он просто в нужные моменты случайно отворачивается, типа другим был занят, без обид ребята.
Анастасия замерла, осмысливая мои слова и судя по эмоциям даже не зная, как реагировать. Наверное, ей на сегодня хватит. Да и мне тоже — мысленно махнул я рукой и поднявшись, направился к выходу. Анастасия проводила меня взглядом, спиной ощутимо чувствовал. Но не окликнула.
Когда принимал душ, глаза уже слипались. Входящей информации за сегодня оказалось настолько много, что непроизвольно получилось поставить барьер и в мыслях царила удивительная легкость и пустота. Или это следствие ментальных тренировок, и мантра "я подумаю об этом завтра" по-настоящему работает?
До кровати дошел уже полностью расслабленный, думая лишь о том, как хорошо сейчас будет упасть на подушку, закрыть глаза и заснуть. Но появившаяся невесомым призраком Зоряна мягко присела рядом и начала делать мне расслабляющий массаж. В процессе которого я понял, что спать так уж сильно пока и не хочу, в общем-то.
Утром, едва приоткрыв глаза, скосил глаза в сторону прикроватной тумбочки. Дисплей часов показывал дату и время: "09.09.2020", "05:53".
В чем дело? Раньше всегда просыпался в пятьдесят четыре минуты, почему сейчас начал на минуту раньше? Надо часы проверить. Или на тумбочке, или свои, биологические — решил я. Вдруг едва-едва, на грани слышимости щелкнула ручка, и в комнате бесшумно появилась Зоряна. Странно, обычно она всегда заходит так, чтобы утром нам не пересекаться.
Наблюдая за девушкой из-под опущенных ресниц, я увидел, как она тихонько приоткрывает дверь, видимо, чтобы закатить тележку с завтраком.
Потянувшись и соскочив с кровати, на мгновение напугав и смутив Зоряну. Мельком отметив ее белое платье, я подмигнул девушке, с удовольствием потянулся и направился умываться. Когда вышел, мокрый и свежий, замер — потянув носом и осматриваясь. Как-то все обычно и... необычно. Окна приоткрыты, и вместе со свежим воздухом комнату наполняет терпкий аромат полевых цветов. Вот, кстати, явно недавно собранные букеты лежат — заметил я. Зоряна опять же все еще здесь, в комнате.
Я привык, что девушка утром максимально старается не показываться мне на глаза, просто организовывая завтрак и одежду. Причем это ее и только ее решение и манера поведения. Сейчас же Зоряна только заканчивает сервировать столик. На котором, между прочим, непривычное разнообразие. Вроде все тоже самое, только чуть больше, ярче... праздничнее что ли. Да и сама девушка, только-только обратил я внимание, выглядит удивительно красиво. Нет, она и так-то очаровательна, но сейчас и вовсе ослепительна. Причем простой красотой: в короткой, едва до середины бедер белоснежной тунике с золотыми оборками и подчеркивающим талию поясом; греческих сандалиях, с оплетающими стройные ноги ремешками. В ушах поблескивают чистой слезой серьги, которые я покупал ей в подарок на первой и единственной нашей прогулке по Елисаветграду, на изящной шее тонкое золотое ожерелье.
— Оу. Прекрасно выглядишь, я очарован, — не удержался я от комплимента. И когда Зоряна опустила взгляд, только сейчас заметил, что и волосы у нее уложены в сложную прическу с вплетенными свежими цветами.
"Что за праздник?" — хотел было поинтересоваться я, но сдержался.
Приветливо и немного смущенно улыбнувшись, Зоряна легким шагом порхнула к окну и одним движением распахнула плотные шторы. Комнату залили яркие лучи только-только взошедшего солнца, усиливая и так неожиданно праздничное настроение.
— Солнышко лучистое, улыбнулось весело... — не удержался и вполголоса напел я, без особой причины чувствуя, как улучшается настроение.
Зоряна между тем подошла ближе — пряча при этом взгляд, и вдруг опустилась на колени и поцеловала мне руку, которую я не успел отдернуть.
— С днем рождения, мой господин, — произнесла она, опуская голову с показательной покорностью.
— Эй-эй-эй! — попробовал я было возмутиться странным показательным подобострастием, но вдруг осознал сразу несколько вещей.
Первое — мне уже пятнадцать. Серьезная заявка, как я вообще упустил подобную дату. Хотя удивительного немного — последний десяток лет о своем дне рождении узнавал от других, дело привычки.
Второе — поведение Зоряны не было показательным подобострастием, а девушка таким образом выражала искреннюю благодарность.
И, как следствие этого, третье: я уже официально стал "нашим благородием", а Зоряна получила официальный статус и теперь полноправный членом общества в Конфедерации. Не понял еще что пятнадцатилетие значит для меня, в вот у нее уж точно есть повод для праздника.
Глава 21
Окрестности Замковой горы в городе Себеж, что во Псковской губернии, второй день были непривычно пустынны. По причине того, что здесь проводил досуг главнокомандующий Кавказским военным округом и войсковой атаман Кавказских казачьих войск Великий князь Николай Константинович. Официально.
Неофициально Великий князь в столь ранний час принимал гостей, подобных которым восстановленная Себеж-Иваногородская крепость не видела за все свои почти пять сотен лет истории. Николай Константинович был хорошо знаком с двумя из присутствующих. С Феликсом Феликсовичем, главой клана Юсуповых, Великий князь пересекался на полях брани время победоносной Второй Корейской войны, а с главой клана Разумовских князем Григорием был хорошо знаком по неудачной для русского экспедиционного кампании в Афганистане.
Третьим гостем Николая Константиновича был миланский герцог Франческо Бальтазар Сфорца, Первый одаренный кондотьер и глава Лиги Севера — конгломерата итальянских и французских национальных кланов. Знатный итальянец, несмотря на сферу деятельности, с главами сильнейших кланов Вольницы ранее лично не сталкивался. Зато весьма тесно вел дела с Великим князем, который обеспечивал инкогнито опасной для всех участников встречи. Встречи, инициатором которой как раз и являлся миланский герцог.
Сейчас, когда Николай Константинович оставил гостей, отправившись на свою любимую псовую охоту, главы сильнейших национальных кланов Вольницы и самый известный кондотьер Европы остались за круглым столом втроем. Несколько минут собравшиеся провели в молчании. Лишь отзвук магии говорил о том, что каждый из присутствующих использует силу дара для того, чтобы проверить окружающее пространство.
Все приветственные речи были давно сказаны еще Великим князем, поэтому стоило только давним партнерам и непримиримым соперникам — Разумовскому и Юсупову переглянуться и посмотреть на Сфорца, как тот поднялся из-за стола. Сразу стало еще более заметно, что итальянец выглядит значительно моложе обоих русских. И в отличие от них, прибывших на встречу в классических костюмах, герцог был облачен в строгий полувоенный мундир. Из отличительных знаков на котором присутствовала лишь с нарукавная эмблема в виде герба со змеем, пожирающим младенца. А также стандартная для частных армий нашивка на груди, с известным по всему миру позывным Первого кондотьера: "Baal".
Отойдя от стола, Франческо Сфорца широким жестом активировал голограмму с подробной картой Европы, на которой одна за другой начали появляться очертания стран членов ООН в границах 1934 года. Еще один жест, и в стороне появился график и длинная таблица с названиями государств, подсвеченными в собственные национальные цвета. В это же самое время, вместе со счетчиков бегущих лет по карте Европы поползли красные, зеленые и темно-синие щупальца, одно за другим подминая в зону своего влияния небольшие государства. Особое внимание в демонстрации было уделено Польше и территориям Полесья, которое в ходе русской смуты двадцатых приобрели независимость, а после были поглощены уже Российской Конфедерацией.
Таблица независимых стран между тем неуклонно уменьшалась, национальные цвета исчезали, заменяясь красным, зеленым и темно-синим. Уменьшался и масштаб карты — теперь показывая государства всей планеты. Бежали года, приближаясь к середине века, и с усиливающейся ползучей экспансией Британии и России безвольно сужалось темно-синее пятно территории Европейского союза, которое вскоре заполыхало восстанием Нарбоннского халифата. И после на карте появился третий игрок — голубой свет Трансатлантического содружества.
Обернувшись к Юсупову и Разумовскому, Сфорца подождал немного, а после вокруг его кисти закружился серый вихрь. Несколько мгновений паузы, короткий жест и вихрь словно блеснувший клинок был брошен на карту. Усиливая ассоциацию со взблеском оружейной стали, серый цвет будто отсек ползучие щупальца интересов держав, отвоевывая территории, ранее принадлежавшие свободному миру. Несмотря на то, что в сравнении с владениями Большой Четверки серо-стальных территорий в Европе оказалось совсем немного, но резкость и быстрота появления нового игрока — корпораций, будто бы давали надежду защиты от экспансии неповоротливых монстров.
Закончив с визуализацией карты, итальянец продемонстрировал легкий поклон и присел обратно за стол.
— Прошу простить за подобное представление, но иногда одна демонстрация стоит тысячи слов, — улыбнулся миланский герцог.
— Мы увидели все, что необходимо, — посмотрел на расположившегося напротив Феликса Юсупова князь Григорий, и повернулся к итальянцу: — Можете переходить к делу.
— В одна тысяча пятьсот тридцать пятом году герцоги Сфорца покинули Италию, — заговорил герцог. — В этом же году англичанами был убит Томас Мор, написавший для них инструкцию управления государством, а итальянские инженеры, строившие московский кремль, покинули Московию. Итальянцы, построившие этот мир, окончательно оставили его вам.
Разумовский владел собой хуже, чем Юсупов. И блеск взгляда князя Григория ясно говорил о том, что он думает об итальянских инженерах и Томасе Море в частности, а также одна тысяча пятьсот тридцать пятом году в целом.
Франческо Сфорца прекрасно понял значение взгляда, и продемонстрировал извиняющийся поклон, словно бы испрашивая просьбу дать ему еще один шанс завладеть вниманием собеседников.
— Прошло пять сотен лет. Русские и англосаксы — британцы и превратившиеся в третью силу англо-американцы, уже больше двух сотен лет ведут свою большую игру, для того чтобы решить кто из них будет править миром. Вот и сейчас, раз за разом разжигая конфликты по всему миру, кузены Микки и Джорджи все ближе приближаются к пропасти, подталкивая мир к большой войне. А этот... клоун, — на английском как "clown" произнес герцог, явно намекая на американского президента Брауна, — также демонстрирует горячее желание поучаствовать во всеобщем самоуничтожении.
Отвернувшись от карты, итальянец вновь внимательно посмотрел на собеседников и продолжил.
— Трансатлантическое содружество, — показал на Северную Америку герцог, — стремительно набирает вес и влияние. В мире уже три центра силы, а это конец стабильности. Впервые с момента подписания Стихийного пакта мы оказались на пороге катастрофы. И сейчас, когда последний день мира как никогда близко, все кто может себе позволить хоть сколь-нибудь задуматься поймет, что русские и англосаксы снова готовы бросить наш мир в огонь войны.
Вот только воевать в ней предстоит не Микки и не Джорджи. И не старой аристократии. На поле боя окажемся мы — новая знать. Мы, которые также хороши, как они, и владеем силой стихий... вот только у нас нет предков из разбойников и купцов, которые веками грабили соседей, прикрываясь рыцарским званием, или покупали за мешок муки титулы пять сотен лет назад.
По модели мира, выстроенной старой аристократией, нам предстоит быть вечно первыми... среди вторых. И пока главы России и Британии со своими генералами строят планы новой войны друг против друга, собравшись совместно за одним столом они обсуждают, как уничтожить корпорации. Единственный по-настоящему свободный институт нашего мира.
Вне зависимости от того, какое решение примут король, президент и император, очевидно одно: мы, новая знать, окажемся на передовой. Да, мы никогда не отказывались воевать... но Лига Севера больше не готова воевать за интересы тех, чье преимущество только в наличии купленной бумаги о дутом величие предков.
После слов герцога Юсупов и Разумовский переглянулись. Они оба руководили соперничающими — вплоть до открытой вражды, кланами. Но сама география и общие границы заставляли их соперничая, сотрудничать. И как раз сейчас после слов итальянца главы кланов посмотрели друг на друга с пониманием. Сфорца между тем продолжал:
— Стихийный пакт ограничил численность владеющих даром, и в любом национальном клане мы как рыбы об лед бьемся за увеличение собственных квот. С таким же успехом, как и рыбы, потому что старая аристократия свое нереализованное право никому не отдает.
И никогда не отдаст. Мы же будем получать возможность родить одаренного ребенка лишь отправив гибнуть на поле боя других своих детей. Но и это еще не все! Экспоненциальный рост прогресса в развитие генетики и биоинженерии привел к тому, что каждый отдельной взятый солдат имперских армий уже сравним по силе с одаренным второго золотого ранга. А в русской и британской гвардии специальные штурмовые отряды могут без поддержки вполне успешно противостоять одаренному пятого бронзового ранга! Еще немного, и национальные кланы окажутся государствам не нужны.
Мы в Лиге Севера десять лет пытались добиться права новой знати на полигамию, и уже утвержденное было решение заблокировано Советом Безопасности ООН. В то же время французской и испанской знати удовлетворили первое же прошение, и сейчас старая аристократия атлантов будет стремительно увеличивать численность высокоранговых одаренных в своих рядах. И это усиление направлено в первую очередь против нас, национальных кланов!
Сфорца сделал паузу, выдохнул, и заговорил уже негромким спокойным тоном:
— Забрав себе силу и власть над миром, старая аристократия почему-то решила, что у нее больше не будет достойных противников. И на полях следующей Великой войны она будет сражаться до последнего одаренного из новой знати, попивая в своих дворцах шампанское в честь побед и запивая им горечь поражений.
