Он был прав. Взвихрился воздух и на ристалище опустился пышно одетый толстяк.
— О, мой коллега из Хларии, — обрадовался Лонгин. — Почтенный Фабьен, рекомендую. Непревзойдённый знаток теоретической алхимии. Доказал возможность преобразования твёрдого тела в мягкое, аморфное и наоборот — без изменения теплового состояния.
Раздался удар грома и к ним как будто бы из пустоты вышел высокий и тощий волшебник с неожиданно круглым лицом.
— А это, конечно, Просперо из Терны, — кивнул Лонгин. — Вы не знаете его, отец? Рекомендую. Один из немногих уже универсальных специалистов. Практически все заклинания выражает на языке музыки — большой оригинал.
— А это, — кивнул волшебник себе за спину, где, казалось, ещё мгновение назад никого не было, — конечно, Сотирих из Физанта.
Сотирих выглядел особенно необычно: он был в расшитых золотом одеждах с высокой конической шапкой на голове, напоминающей женские эннены.
— И Одэлис из Рикании, — указал в другую сторону Лонгин. Пока он представлял гостей, над ристалищем загорались холодные синеватые огоньки.
Лонгин усмехнулся, знакомым жестом потёр руки и добавил:
— Я должен вас предупредить, что это, так сказать, их учёные имена, у себя дома они известны совсем иначе... да и внешность их... немного иллюзорная. Обычная предосторожность при визите в чужие страны. Однако таланты их настоящие. Жаль, коллега из Ютании не сможет приехать. У них там, кажется, появилась какая-то зараза и ему приходится прилагать все усилия, чтобы его не заподозрили в отравлении колодцев. К слову сказать: детские шалости. Ни один уважающий себя маг не будет размениваться на такие примитивные штучки. Что до появления моих коллег... я думаю, вы понимаете, это тоже иллюзии. Маленькие слабости больших людей.
Он ещё раз потёр руки, подошёл к другим магам и затеял с ними оживлённую дискуссию.
— Мне это нравится! — засмеялся вампир. — У них весь турнир будет состоять в одних разговорах?
Нора нерешительно улыбнулась.
...они ударили без предупреждения, в спины стоящих кружком и переговаривающихся волшебников. Тёмные тени соткались из ночного воздуха не хуже вампиров, одновременно вскинули руки и... это было похоже на порыв ветра, чёрного удушающего ветра, ломающего кости, забивающего дыхание и...
И ничего не произошло. Беспечно спорившие маги разбили круг за мгновение до удара, рассыпались по ристалищу и...
Зазвучала музыка, резкая, отвратительная, лишённая всякой гармонии и, казалось, отдающаяся в самой глубине тела.
и...
Почва под прибывшими магами стала как будто размягчаться.
Они принялись тонуть, проваливаться — по щиколотку, по колено, уже погружались по пояс...
Как прозвучал резкий приказ на незнакомом Норе языке и земля словно бы вытолкнула волшебников обратно. Музыка смолкла.
Ещё одно слово — и из вытоптанной почвы ристалища вдруг полезли побеги — гибкие, длинные, извивающиеся и, как Нора с содроганием заметила, колючие. Они принялись подбираться к ногам защищающейся стороны, но несколько ростков подползали и к баронессе с её спутниками. Липп с размаху ударил ближайший побег каблуком, но это только спровоцировало рост новых растений.
Наступившая тишина была гнетущей, но вдруг её разорвал уверенный голос Лонгина:
— Поскольку лемма Пелле утверждает, что магия есть явление дополнительное к натуральному течению жизни, следующая из неё теорема Энцо гласит, что любой запущенный волшебством процесс может быть обращён вспять. Если мы примем значение переменной, равной...
Маг говорил ещё долго, бестрепетно глядя на опутывающие его ноги колючие стебли. А потом всё разом закончилось. Стебли съёжились и принялись уползать обратно под землю.
— Как-то небыстро это у них происходит, — пожаловался Липп. — Не могу поверить, что они всякий раз вот так ждут, пока противник закончит болтать.
— Это же турнир, — отозвался приор. — Возможно, у них так принято.
— Это?! — выдавила из себя Нора. — Это — турнир?
— Ты же видишь, что они аккуратны и соблюдают очерёдность ударов, дочь моя, — отозвался монах. — В серьёзной схватке всякий предпочёл бы добить противника, пока он обездвижен.
— Брр, — поёжилась баронесса.
— Ты всё ещё хочешь изучать магию, сестричка? — с издевательским сочувствием спросил её вампир.
Нора пожала плечами. Больше всего на свете она хотела бы оказаться у себя дома в своей постели и не думать ни о каком чёрном волшебстве.
Со стороны той самой трибуны, где убили заложника, вдруг сгустилось что-то вроде багрового туманного облака, поднялось в воздух и пролилось на нападавших кровавым дождём. Нора, на которую упало несколько капель, взвизгнула — они были горячее кипятка и обожгли нежную кожу баронессы. Липп заковыристо выругался.
Кто-то из нападавших поднял руку — и облако растаяло в воздухе.
— Нечисто, — покачал головой один из магов. — Вы задели собственных союзников.
Лонгин пожал плечами.
— Вы победили, — легко согласился он. — Откровенно говоря, я предпочёл бы начать с аргументированной дискуссии.
Прибывшие рассмеялись. Лонгин осуждающе покачал головой.
— Я вижу, в Чёрной башне по-прежнему пренебрегают теоретической подготовкой? — грустно произнёс он. — В таком случае наше собрание не имеет смысла... Но, раз мы здесь...
Он поклонился одному из своих гостей.
— Почтенный Просперо, я имею честь бросить вам вызов.
— Конечно, — засмеялся волшебник из Терны. — Что на этот раз?
— Разумеется, вопрос дискретности пространства и времени.
— Вы меня без ножа режете! — всплеснул руками волшебник из Терны. — Я был уверен, что в моих доказательствах нет никакой ошибки!
— Ха! — воскликнул Лонгин. Он поднял руки и воздух перед ним начал заполняться незнакомыми Норе значками и символами.
Значки какое-то время висели, а после заострились и полетели в сторону его противника. Тот отмахнулся, значки замигали и выстроились в другом порядке.
— Чувствую, это надолго, — вздохнул Липп.
Лонгин с волшебником из Терны о чём-то горячо спорили, символы, которые они чертили в воздухе, то и дело меняли свою форму, положение, летели то в одну, то в другую сторону...
Приглашённые Лонгином маги разошлись и тоже заспорили между собой. Дискуссии их были, пожалуй, более зрелищны, чем дискуссии в университете, но совершенно не похожи на то, что можно себе представить при словах "турнир волшебников".
Это длилось долго и Нора успела окончательно расслабиться и заскучать. Лонгин и маги из других стран увлечённо спорили, волшебники из Чёрной башни так и стояли единой группой с накинутыми на головы капюшонами и чего-то ждали. Наконец светящиеся значки закрутились вокруг Лонгина и его противника в сверкающий смерч, Просперо вскинул руки и закричал:
— Ладно, твоя взяла. Признаю, признаю!
Значки погасли.
— Вы слишком быстро сдались, — разочарованно отозвался Лонгин. — Но, я полагаю, непрерывность можно считать доказанной. Я пришлю вам свои записи на эту тему, вы сможете внимательней изучить мои аргументы. Если у вас найдутся новые возражения...
Просперо с энтузиазмом ответил и маги пустились в не менее увлечённое обсуждение, в ходе которого вокруг них то появлялись какие-то загадочные фигуры, то вдруг звучала громкая, ни на что не похожая музыка.
— Мне это надоело! — вдруг выкрикнул один из магов Чёрной башни. — Лонгин! Я, Вензеслос, волшебник, бросаю тебе вызов.
— Ты? — с неохотой прервал разговор Лонгин. Он повернулся к вызвавшему его волшебнику, смерил взглядом и разочарованно отвернулся. — Зачем? Ты мне не соперник. Возвращайся к себе, гоняй детишек по Пустоши.
— А я считаю, что это ты мне не соперник, — прошипел Вензеслос. — Повернись или я убью тебя в спину!
— Ах, вот как! — лениво протянул Лонгин. — Так чего ты хочешь в случае победы?
Один из порхающих в воздухе огоньков подлетел ближе к Вензеслосу и осветил неприятную гримасу на его лице.
— Твою жизнь, конечно. И жизни тех, кого ты притащил с собой.
Он кивнул на Нору и её спутников.
— А вот теперь становится весело, — пробормотал Липп. — Как-то у них быстро всё поменялось.
— У тебя нет ничего для меня, — скучающе ответил Лонгин. — Ну... скажем так: если я выиграю, ты станешь преподавать теорию в Чёрной башне. Хотя бы старшим из учеников.
— Ты сначала выиграй, — захохотал Вензеслос.
— И вылижешь мои сапоги, — добавил Лонгин. — Ты, безмозглый червь, сапожник...
Договорить он не успел. Нора не могла толком разглядеть, что сделал Вензеслос, но как будто сама смерть прокатилась от одного мага к другому. Лонгин не стал защищаться, произносить заклинания, призывать себе в помощь силы природы, он просто отскочил в сторону. Смертоносная волна покатилась дальше, опасная, невидимая человеческому глазу. Просперо переглянулся со своими товарищами и они... сделали что-то, Нора не могла ни разглядеть, ни понять, но волна угасла.
Вензеслос только рассмеялся и, воздев руки, создал огромную тучу, которая погасила большую часть горящих в ночи огоньков. Она поползла в сторону Лонгина, который стоял, казалось, не в силах ей что-то противопоставить. В воцарившемся полумраке Нора видела напряжённое лицо своего учителя, который, медленно отступая, не сводил глаз с тучи и что-то бормотал себе под нос...
И когда туча уже почти настигла Лонгина, поглощённые ею огоньки вдруг засияли ярким светом. От них протянулись лучи, которые разрезали тучу на части... Лонгин произнёс короткое слово — и туча пропала. Вензеслос перестал улыбаться. Он топнул ногой — и земля задрожала. От ног волшебника Чёрной башни к Лонгину поползла трещина — не медленно, как давеча туча, а стремительно. Кажется, ещё чуть-чуть — и учитель Норы провалится через эту трещину прямо в преисподнюю. Лонгин отскочил в сторону, но трещина разветвилась и вторая ветвь устремилась за ним, как недавно первая. Лонгин уже ничего не бормотал. Его лицо было бледным, испуганным и напряжённым. Он то и дело прыгал, избегая трещин, они ветвились, земля дрожала и, казалось, с ристалища не спасётся никто. Нора, забыв про всё, вцепилась в холодную руку вампира, приор рядом с ней молился. Товарищи Лонгина, волшебники из других стран, сгрудились на дальней стороне поля, но трещины подползали и к ним. А сам Лонгин... Лонгин оказался на крошечном островке. Он тяжело дышал, двигался с трудом и даже не пытался колдовать. Вензеслос неторопливо подошёл к нему. Нора поняла, что на этом её жизнь оборвётся. Зачем она явилась сюда?! Зачем она связалась с чёрной магией?! Зачем...
— И кто из нас жалкий червь, Лонгин? — глумливо спросил Вензеслос. — Ты проиграл. Твои книжки и теории не помогут против настоящего мастера.
Лонгин не шевельнулся. Не попытался ничего сказать или сделать. Он просто стоял и смотрел на победившего врага.
— Ты давно — кость в горле, — продолжал Вензеслос. — Твои шашни с белой магией нельзя терпеть. Ты...
Лонгин по-прежнему не двигался.
— Погоди, — шепнул Липп. — Он не так боится...
Всё случилось само собой. Как будто нечто взметнулось с земли и окутало глумящегося Вензеслоса. Трещины сомкнулись. Лонгин устало вздохнул.
— Ты жалкий сапожник, Вензеслос, — безо всякого торжества произнёс он. — Ты даже не читал моей книги по теории ограничений.
Он оглянулся по сторонам.
— Полагаю, дискуссия не состоится.
Вензеслос бился в сковывающих его путах, что-то шептал, пытался двигать руками, но всё напрасно. Лонгин внимательно его осмотрел, покачал головой.
— Я передумал, — сказал он, — можешь не лизать мои сапоги. Непохоже, чтобы ты мог начать преподавание теории. Поэтому...
Лонгин взмахом руки предложил магам из других стран подойти поближе.
— Полагаю, мы нашли объект для натурного эксперимента, — сказал он коллегам. — Я, кажется, догадался, как тот сапожник это проделал и могу повторить. Приступим!
Он обошёл вокруг пленного мага, поднял с земли палку и начертил что-то на земле.
— Итак, можно считать очевидным, что... ну, примерно вот это...
Раздался кошмарный чавкающий звук, истошный крик, который ещё долго звенел в ушах баронессы. Она почувствовала, что её мутит и подкашиваются ноги. Нора не обладала чувствительностью Веймы, но у неё на глазах только что человека вывернули наизнанку... ночной воздух наполнился смрадом.
— Фабьен, вы возьмётесь отвезти это нашему другу Гатвину в Ютанию? — всё тем же спокойным тоном спросил Лонгин, делая какие-то странные заворачивающие жесты. Запах постепенно уменьшился. — Полагаю, он найдёт это любопытным. Ещё один... экземпляр для изучения.
— Как вы это сделали? — спросил Просперо. — Я долго изучал ваши записи с того случая, но так и не смог добиться повторения.
— Я пришлю вам записи по этому поводу, когда приведу их в порядок! — живо отозвался Лонгин. — Здесь есть несколько тонкостей, я понял их только благодаря нашим уважаемым коллегам.
Он поклонился в сторону волшебников из Чёрной башни, причём его поклон в равной мере относился как к живым, так и к мёртвому.
— Конечно, в чём-то они правы, — светски заявил Лонгин. — Не стоит отрываться от практики. Никто из нас не решался проделать столь опасные опыты над собой, на которые пошли наши коллеги... Мы определённо их недооценивали...
Богато разодетый Сотирих повернулся к сбившимся в кучу магам Чёрной башни.
— Я надеюсь, вас убедила наглядная демонстрация преимущества теории? — спросил он.
Липп почесал макушку.
— Ты ничего не замечаешь? — шепнул он Норе.
— Н-н-нет, — дрожащим голосом ответила она. Учитель открывался перед ней с новой, неизвестной стороны. — А т-т-ты что-то чувствуешь?
— Я имел в виду, что они говорят каждый на своём языке, а мы их понимаем, — ответил вампир. — А так... Ну, например, когда Лонгин выиграл, эти вот перестали двигаться, хотя живые.
— Убедила, — проворчал один из магов Чёрной башни.
Нора не поняла, что сделал Сотирих, но только скованные маги снова смогли двигаться.
Лонгин потёр руки и сделал приглашающий жест. Из воздуха прямо перед ними соткался большой шатёр. Вход в него был откинут и Нора увидела накрытые яствами столы.
— Прошу вас, — сказал Лонгин. — Я полагаю, незачем ждать, явятся ли белые волшебники. Мы все устали, поволновались и бокал вина будет нелишним.
На столах действительно стояли кувшины с вином, а среди них — блюда с тонко нарезанным мясом, с яблоками в меду и с какими-то неизвестными Норе лакомствами. Над столами летали голубоватые огоньки.
— Как вы всё это успели? — ахнула Нора. Лонгин поднял брови.
— У меня был целый день на подготовку, ученица. Проходите, проходите. Это не пир, здесь вам никто не предложит места за столом — ни высокого, ни низкого. Вы вольны сесть где угодно.
Нора, слегка робея, вошла под полог шатра. Её спутники последовали за ней. Липп напряжённо принюхивался, а приор что-то соображал, поглядывая то на огоньки, то на столы, то на волшебников. Маги из Физанта, Хларии, Рикании и Терны, не колеблясь, вошли в шатёр. Когда входил Просперо, идущий последним, Лонгин извиняющимся голосом произнёс:
