Дамы как будто уксуса напились. Обычное их времяпровождение — флирт разной степени тяжести — вдруг оказывалось резко ограничено требованиями приличий. Они недовольно шушукались, что всё это несовременно, что зачем оглядываться на старину, но возражать было нечего.
Право (вернее, обязанность) первой ночи оказалось не столь страшным. Девушка была скромной и чистенькой, и даже миловидной. Деревня произвела на Тора благоприятное впечатление. Она занимала маленькую и бедную долинку в горах. В неё вела всего одна тропа, по которой с трудом мог проехать всадник. От маленьких банд жители деревни отбивались под руководством своего дворянина, перекрыв самое узкое место тропы и расстреливая бандюг сверху из арбалетов. Когда же деревню посетил Горный Козёл, все заранее укрылись в горах и оставили его отряду гору жратвы и выпивки на центральной площади. Козёл расхохотался, понимая, что если бы жители оборонялись, он бы положил пол-отряда, и оставил записку:
"Если бы вы, деревенщины, ещё штук пять баб оставили, я бы вам золота в награду дал бы, так вы меня повеселили. А сейчас просто не буду вашу деревню жечь и разорять. Всё равно ничего отсюда хорошего не вытащишь".
Так что деревня была целенькая, а Тору удалось обойтись минимальными затратами психической энергии. Вначале он, вместо того, чтобы сразу заняться в постели делом, заставил девушку помолиться как следует вместе с ним, а затем думал лишь как сделать хорошее дитя, и сумел почти не загрязниться. Правда, честно говоря, девушка-то была довольно чистая душевно и очень наивная. Ей было так хорошо, что она спросила Тора под утро: "Это всегда мне так хорошо с мужем будет?" Тор не выдержал и сказал ложь во спасение: "Конечно, пока ты будешь добродетельной и скромной". Единственно, что удивило Тора: вроде бы он почувствовал какую-то тень наслаждения от соития. Ведь это должно было начисто выгореть, откуда же такое ощущение опять взялось?
В мастерской дела тоже налаживались. Заказы шли потоком, правда, не высшего класса. Штат был полностью укомплектован, подмастерья и ученики бежали в оазис довольства к знаменитейшему мастеру, и можно было отобрать лучших. Укомплектовал свою мастерскую и Линноган, руководивший созданием оружия среднего класса в обеих мастерских.
Эсса преподнесла мужу ещё один сюрприз. Оказывается, она аккуратно фиксировала все даяния Владетеля крестьянам и дворянам. Теперь у Тора был список получавших помощь и возможность в дальнейшем отследить, будут ли они благодарны. Семейство Сустарирса было вычеркнуто из списка зелёной тушью. Зелёным обычно наносилось рабское клеймо.
Но Тору вполне хватало головной боли с комплектом для короля и с новым сплавом, который пришёл ему на ум во время озарения. Никак не удавалось подобрать технологию его изготовления. Да и сырья было мало. Тор уже начал подумывать, что рядом с их двумя оружейными мастерскими надо бы завести ещё и дом рудознатца. Но за рудознатцем надо было ехать в большой город. Правда, Тор чувствовал, что без поездки в Зоор он не обойдется. Оставалось лишь дождаться, когда принц, который медленно шёл в распоряжение короля, приблизится вплотную и можно будет формально расторгнуть вассальную присягу по всем правилам чести.
Словом:
Если властитель
Зло выжигает огнем
В гневе ужасном,
Это спасенье
Для всех невинных людей.
— Глава 22. Паутина власти
Обещанные официалами Имперского Суда вознаграждения всё никак не прибывали, Видимо, утверждение их натолкнулось на бюрократические препоны. А в один из весенних дней Тор пережил тройной шок. Он получил из Зоора письмо с королевской печатью.
Первый шок: письмо было вскрыто. Отряд принца Крангора перехватил гонца и потребовал письмо для ознакомления, какие там секретные дела у Тора с королём. Более того, принц-консул, ознакомившись с письмом, публично расхохотавшись и заявив, что оно вреда не причинит, отдал его своим людям открытым, и, возвращая письмо гонцу, они тоже его прочитали.
Второй: в момент прихода письма Тор в очередной раз патрулировал свои владения, и письмо получила Эсса. Хозяйка прочитала вскрытое послание и вручила мужу с таким торжествующе-сочувствующим видом, что ему заранее стало не по себе.
Третий: сам текст письма.
"Мой единственный муж по тантре Тор!
Его величество король Старквайи Красгор, величайший в роде Энгуэу, прислал Императору и мне вестника, что он узаконивает ребенка, растущего в моём чреве от его семени. Посему он ходатайствовал перед Императором о разрешении на брак со мной. Импе-ратор разрешил. Мне не осталось другого выхода, как стать первой королевой Старквайи. Поэтому я возвращаю тебе твою клятву.
Память о тебе останется для меня неповторимым воспоминанием. Наш духовный взлёт связал нас навечно, но твоя жена и сын вытащили нас с самого края того света, а в этом телесном мире наши пути навсегда разошлись. Мне вспоминается куплет из песни нашего незабвенного Клина Эстайора:
Всё то, что было, безвозвратно,
Следы смываются волной,
Всё вновь прилично, аккуратно,
И только в сердце новый слой.
А чашу мы испили до дна.
Твоя супруга по тантре и твоя королева Толтисса.
Это письмо написано с ведома и одобрения моего мужа."
Внизу стояла собственноручная приписка короля:
"Тор, ты всегда будешь желанным гостем. Король Красгор".
А на словах вестник передал два совета, не сказав, от кого, но Тор вычислил. Первый был: немедленно после встречи с Клингором, не теряя ни одного дня, ехать в Зоор вместе с женой приносить присягу. Второй: подарок принцу может принести очень большие неприятности в будущем.
— Вот она, цена клятв и верности гетер! — сочувственно сказала Эсса. — Зато как красиво всё сказано! Честное слово, твоя наложница лучше. Иди ко мне, я постараюсь омыть твою грусть, а потом отправишься смывать её остатки к Ангтун.
— Да, ты у меня верная и добродетельная! — сказал Тор перед тем, как ему заткнули рот поцелуем.
Ангтун заплакала, когда услышала о замужестве Толтиссы.
— Я мечтала, чтобы она стала твоей супругой и моей госпожой! Ты мог бы ей дать полное право распоряжаться мною, она всегда бы приказывала самое лучшее! Вместе вы были такая красивая пара.
— Всё кончено навсегда, — просто сказал Тор. — А когда придёт смягчение приговора, я сделаю тебе ребёночка, чтобы он не был рабом, если сам не пожелает им остаться.
— Я буду так счастлива выносить твоё дитя! — опять всплакнула Ангтун и ещё крепче прижалась к хозяину.
И Тор, неожиданно сам для себя, как будто после возбуждающего снадобья, крепко и глубоко обнял её.
— Чувствую, что могу забеременеть, — сказала утром Ангтун. — Но я не буду пить зелья, даже если приговор не смягчат.
— Хороший раб лучше дурного дворянина, — ответил Тор.
Вознаграждение героям духовной борьбы с ведьмой было утверждено лишь через три месяца. Старый священник Трор за это время преставился. Ангтун уже носила в чреве дитя.
В эти же дни Тор, сидя и пытаясь продумывать причины неудач с новым сплавом, вдруг обнаружил на листке бумаги перед собой вместо очередной схемы или расчётов сонет:
Любовь — к груди приставленный кинжал
Для тех, кто счастья в жизни лишь желает,
А для творца она — внезапный шквал:
Затор из грязи быстро разметает.
Та радость, что на миг ты получил,
В обыденность иль в скуку превратится,
Тем, кто на ней решил остановиться —
Потом и удержаться нету сил.
Удачу, неудачу — все равно
Используй, как к открытию окно.
Идеи, что весь мир наш изменяют
Не разума холодного струя,
Не слепок бледный с жизни бытия:
Огонь и буйство духа порождают.
Через несколько дней состоялся традиционный праздник мастеров. В больших городах он проводился по цехам. А в маленьком вместе собрались все цеха. Мастера без женщин пировали в большом зале замка Тора. Подмастерья и ученики веселились во дворе. Ученики также прислуживали, поскольку женщины, слуги, рабы и прочие посторонние на праздник не допускались: ведь мастера могут спьяну сболтнуть, что не должно выходить за пределы цеха. Тор сидел вначале мрачноватый. Мастера, подвыпив, начали его поддевать:
— Мастер из-за бабы переживать не должен.
— Тем более тебе такая честь: увёл не кто-то, а сам король.
— А ты можешь хвастать перед всеми, что спал с королевой.
— Да и хвастать не надо: все это и так знают.
— А наследник престола не от твоей ли крови будет?
Тор взял лютню и спел песню, сложенную в последние дни:
Под видом истин столько чуши
Замусорило ум людей.
И нам уж прожужжали уши:
Кто больше любит, тот слабей.
Кто любит, вместо красок мира
Во плоти видит идеал.
Самообман лишает силы:
Чуть оступился — и пропал.
В любви нет слова больше-меньше.
Порыв и всё заливший свет.
И видишь духа ты расцвет
Сквозь душу избранной из женщин.
И на излёте, и в порыве
Всегда к себе будь жёсток, строг:
Виновен любящий в разрыве:
Он совершил не всё, что мог.
И тут началось неожиданное. Оказалось, что у многих из мастеров и подмастерий есть свои стихи, песни, музыка. Это было как-то неудобно проявлять, но теперь барьер был сломан.
Мастер Линноган вдруг спросил Тора:
— Учитель, а теперь, когда ты полностью излечился от последствий любви, давай поговорим о другом. Как ты сам считаешь, правильно ли ты поступил, распяв раба?
Тор вспомнил, о каком рабе идёт речь (разбойничье логово):
— Хорошо, что ты напомнил. Буду отмаливать этот грех.
Линноган похлопал по плечу учителя и сказал:
— Человек делает ошибки. — И решил добавить шутку. — А сверхчеловек сделает сверхошибки.
Всё было прекрасно, после этого вечера приступ уныния прошел, но последняя шутка почему-то показалась Тору дурным предзнаменованием, касающимся если не его, то рода. А тем временем вертелся водоворот других событий.
* * *
Король допустил несколько ошибок. Он не приказал захватившим имения рокошан, очистить захваченные земли, дома и замки. Он разослал чиновников во все провинции. Он начал принимать иски о происшествиях, случившихся во время военных действий, хотя и не в их ходе. Например, иски женщин, утверждавших, что их изнасиловали. Почему-то в насилии всегда обвинялись не солдаты, а состоятельные военачальники. Правда, принцев и герцогов не трогали: до них было не дотянуться, да никто бы и не поверил, что им отдались не добровольно. Принцы Карсир и Сутар, отосланные Клингором возвращать свои владения, вернулись несолоно хлебавши: полномочий применить силу у них не было, а миром их просто не пускали в их дворцы и замки. Они с трудом поддались на уговоры Клингора ограничиться письменными протестами, к которым Клингор присоединился, и подождать до личной встречи с королём, где, как говорил Клингор, их вопрос моментально решится.
Четыре принцевы провинции, а также города Карлинор и Линья с позором выгнали чиновников короля, сказав, что они не желают возвращения порядков канцлера под другим флагом. Король прислал по этому поводу протест Клингору. Тот вежливо ответил, что он не одобряет самоуправства своих подданных, но считает, что все вопросы должны быть по общему согласию решены на личной встрече руководителей рокоша с государем, тем более что люди короля тоже не безгрешны.
И, наконец, город Линья, который был древнейшим и культурнейшим из городов Империи и ещё двадцать лет назад, оставаясь вассалом королевства Старквайя, числился республикой, равной королевствам, вспомнил о трюке, которым забрали общеимперский статус. Король Инсир попросил Линью избрать его консулом на время Великого Сейма, дав за это множество привилегий городу на срок своей жизни либо на десять лет. На Сейме он ходатайствовал о лишении Линьи статуса имперской республики, на что короли, раздосадованные, что в их среде появился имеющий два голоса, ответили немедленным согласием. Привилегии кончились (сам Инсир умер через три года), а после утраты имперского статуса Линья стала стремительно терять и другие права автономии. Ещё Инсир на волне энтузиазма по поводу привилегий выговорил королю право рекомендации кандидатуры консула, и консул давно уже практически назначался королём. А теперь Линья избрала консулом, причём пожизненным, но не в пример другим, без права наследования и рекомендации преемника, принца Крангора. Новый консул ходатайствовал перед Императором о восстановлении имперского статуса города-республики, которого город Линья был лишён хитростью. Отсюда оставался один шаг до провозглашения независимости Линьи, тем более, что после потери Линьей имперского статуса от Линьи отпали три её колонии, подчинявшиеся республике Линье, но не королевству Старквайя. Ныне они выразили готовность вернуться в состав союзного государства, если оно будет независимым.
Таким образом, положение в стране накалялось, король собирал крепкую армию, назначил заместителем командующего генерала Иня Луараку, который в порядке отвёл свой корпус после поражения под Колинстринной. Командующим он стал сам. Король понимал, что разговаривать с Клингором без армии за спиной бесполезно.
* * *
В Колинстринну явился принц Атар, стоявший с армией недалеко на северо-западе. Гость был вторым по возрасту среди вождей рокоша: ему уже почти исполнилось сорок лет, в волосах появилась первая седина. Он приходился нынешнему поколению принцев дядей. Принц прибыл лишь со свитой и заказал оружие. Во время личного приёма он пожелал Ангтун, но хозяин спокойно ответил, что рабыня беременна, и пришлось принцу выбирать другую служанку. Официального приёма принц просил не устраивать, а про политику спросил лишь одно: способен ли Тор поднять оружие против своих старых друзей? Мастер спокойно ответил:
— Если старый друг нападёт на мои земли, на моих людей либо сделает что-либо бесчестное по отношению ко мне и к тем, за кого я отвечаю, он перестанет быть моим другом.
— А если этого не случится?
— Первый я оружие не подниму, кроме как в ответ на тяжкое оскорбление, — отрезал Тор, подумав при этом о принце Крангоре, которого он теперь к числу друзей точно не относил.
Он не знал, что в ответ на эти слова Атар подумал о том же принце, поскольку история с письмом разнеслась повсюду. Поэтому Атар решил не задавать второй вопрос, который вертелся на языке: об отношении к независимости Линьи.
* * *
Выполнив свою задачу, часть войск союзных королевств покинула Зоор, получив щедрую награду от короля. Первыми оставили город воины королевства Зинтрисса. За ними ушли хирринцы, троминцы, отряд Линны. Остались лишь контингенты Императора, Колины и Валлины, так что уже было видно, кто наблюдает за ситуацией, желая не упустить момент вмешаться к своей выгоде, а кто не хотел бы нарушения status quo. Король чувствовал, что принц Клингор вот-вот получит предложения от некоторых добрых соседей о признании его князем в обмен на территориальные уступки (Линна и Трома) или же на поддержку в войне другого государства с законным королём (Зинтрисса и Хирра). Точно так же обстоит дело с республикой Линья. Тем более просветило ситуацию, что войска народа Шжи под предводительством Ляна Жугэ подтянулись к границам княжества Ликангс, то есть практически к границам королевства. Зинтрисса их пропустила и снабжала, чётко показывая, на что она нацелилась. Жугэ, конечно же, разгромит войско княжества, как следует пограбит, а удержать столь отдалённое от Шжи владение даже не будет пытаться. Зинтрисса вмешается как миротворец и посредник. В результате княжество будет поглощено Зинтриссой (неважно, формально или фактически). А Старквайе, которая могла бы просто прикрикнуть и прекратить эти попытки, будет не до вмешательства: идёт гражданская война.
