— Не столько шире, чем я хотел, сколько шире, чем я ожидал, отец. Однако я рад слышать, что вы злитесь. Это, безусловно, выходит за некоторые другие реакции, которые я мог бы придумать... при условии, конечно, что гнев направлен на правильные цели.
— Мне потребовалось некоторое время, чтобы принять тот же вывод, доктор, и не буду притворяться, что мне так же комфортно, как и в дни моего блаженного неведения. Но я также обнаружил, по крайней мере, тень спокойствия архиепископа Мейкела, скрывающуюся в глубинах моей собственной души, хотя пройдет еще некоторое время, прежде чем я смогу быть таким же... спокойным, как он, по поводу всего этого. С другой стороны, я понял, что не стал бы злиться на Бога таким, какой я есть, если бы все еще не верил в Него, и это было своего рода облегчением. И попутно я также обнаружил, что моя вера в некотором смысле еще более ценна, потому что она больше не опирается на неопровержимые доказательства исторических записей. Я почти подозреваю, что это и есть истинный секрет веры архиепископа.
— В каком смысле? — спросил Маклин с неподдельным интересом. Он обнаружил, что погружается в то, что библиотечные записи Совы описали бы как деистическое мышление, и он не знал, завидовать или нет более яростной, более личной вере Мейкела Стейнейра.
— Настоящий секрет силы веры архиепископа Мейкела почти абсурдно прост, — сказал ему Уилсин. — На самом деле, он объяснял это нам десятки раз в проповедях, каждый раз, когда он говорит нам, что наступает момент, когда любое дитя Божье должно решить, во что оно действительно верит. Решить, во что он верит, доктор. Не просто принять, не просто никогда не утруждать себя вопросами, основываясь на "том, что все знают", или на Свидетельствах, или на Священном Писании "архангела Чихиро", но решать самому. — Молодой человек, который был шулеритом, пожал плечами. — Так просто и так сложно, и я еще не совсем дошел до этого.
— Я тоже, — признался Маклин.
— Подозреваю, что очень немногие люди в истории, будь то здесь, на Сэйфхолде, или на Старой Земле, когда-либо соответствовали личной вере нашего архиепископа, — отметил Уилсин.
— Личная вера, которая, слава Богу, не мешает ему быть одним из самых прагматичных людей, которых я когда-либо встречал, — сказал Маклин.
— По крайней мере, до тех пор, пока мы не говорим о чем-то, что поставило бы под угрозу его собственные принципы, — согласился Уилсин.
— И вы чувствуете то же самое? — тихо спросил Маклин.
— И я очень стараюсь чувствовать то же самое, — Уилсин слегка улыбнулся. — Боюсь, я еще не совсем решил, на чем будут основываться мои принципы теперь, когда я узнал правду. На самом деле, боюсь, я обнаруживаю, что у меня очень мало принципов — или, по крайней мере, колебаний, — когда дело доходит до рассмотрения того, что делать с этими ублюдками в Зионе.
— Лично я могу работать с этим, — сказал Маклин с ответной и гораздо более холодной улыбкой. — Конечно, я думал об этом на какое-то время дольше, чем вы.
— Верно, но у меня есть очень личная мотивация видеть, как каждый из них болтается на конце веревки точно так же, как те мясники в Фирейде.
— По странному повороту судьбы, полагаю, что именно это имеют в виду их величества и капитан Этроуз, отец.
— В таком случае, почему бы нам не посмотреть, что мы могли бы сделать, чтобы ускорить этот момент? — теплые от природы глаза Уилсина сейчас были такими же холодными, как серый лед зимнего прохода Син-ву. — Я немного подумал о последних идеях коммандера Мандрейна и барона Симаунта, а еще больше об идеях мастера Хаусмина. Не верю, что идеи барона создадут какие-либо серьезные проблемы, но мастер Хаусмин приближается к пределам Запретов. Вероятно, я смогу скрыть его интерес к гидравлике, продлив свою аттестацию его аккумуляторов, но предлагаемые им паровые двигатели явно пересекают черту именно тех знаний, к которым, по настоятельным убеждениям Джво-дженг и Лэнгхорна, мы никогда не должны приближаться.
— Я боялся, что вы это скажете.
— В моем нынешнем настроении это на самом деле мощная рекомендация для создания завтрашних вещей, — сухо сказал Уилсин. — Тем не менее, у нас, очевидно, возникнут проблемы, если мы тщательно не подготовим почву. К счастью, все годы, которые я провел, осуждая интендантов и инквизиторов, которые потворствовали обходу Запретов в обмен на надлежащие соображения, дали мне всевозможные примеры логических ошибок, когда я подошел к своей новой задаче, и мне пришло в голову, что если просто позаимствовать страницу из их книги, проблема с паровым двигателем может быть не такой непреодолимой, как я сначала подумал.
— В самом деле? — Маклин откинулся назад и с надеждой поднял брови.
— Конечно же! — заверил его Уилсин. — Все очень просто, доктор! Мы использовали паровые кастрюли и скороварки с момента их создания в таких вещах, как приготовление и консервирование пищи. В создании пара нет ничего нового или грязного! Кто вообще может возражать против того, чтобы это делать? И если разобраться, то производство пара, как предлагает мастер Хаусмин, — просто способ создания давления ветра по требованию, не так ли? Конечно, это так! И ветряные мельницы мы тоже использовали с момента Сотворения мира. Если уж на то пошло, ветер — часть допустимой Джво-дженг троицы ветра, воды и мускулов! Так что, за исключением новой идеи создания ветра там, где и как это наиболее срочно требуется, в соответствии с Запретами я не вижу препятствий для разработки нового устройства мастера Хаусмина.
Он откинулся на спинку стула и широко улыбнулся хозяину.
— А вы? — спросил он...
.V.
Кингз-Харбор, остров Хелен,
военно-морской пороховой завод N 3, остров Большой Тириэн, и
дворец Теллесберг, город Теллесберг, королевство Старый Чарис
— У вас есть эти новые записи о взрывателях для мастера Хаусмина, Урвин?
— Прямо здесь, сэр, — терпеливо сказал Урвин Мандрейн, постукивая указательным пальцем правой руки по кожаному портфелю, зажатому под левой рукой. — И у меня также есть улучшенные наброски орудия с большим углом стрельбы, и меморандумы, которые верховный адмирал Рок-Пойнт приказал мне доставить, и записка от барона Айронхилла, и ваше приглашение ему поужинать с вами, когда он посетит Теллесберг в следующем месяце. — Он улыбнулся своему начальнику и невинно поднял брови. — Было что-нибудь еще, сэр?
— Вы, — строго сказал сэр Алфрид Хиндрик, барон Симаунт, вращающийся стул заскрипел, когда он откинулся назад, чтобы лучше рассмотреть коммандера, — непослушный молодой щенок, не так ли?
— Что вы, сэр! — Мандрейн покачал головой, выражение его лица было более невинным, чем когда-либо. — Как вы могли подумать такое?
— После работы с вами последние пару лет? — Симаунт фыркнул. — Поверьте мне, это легко.
— Я потрясен, услышав это от вас, сэр, — печально сказал Мандрейн.
— Скорее всего, разочарован, если бы я этого не сделал!
Мандрейн только ухмыльнулся, а Симаунт усмехнулся.
Солнечный свет заливал кабинет барона. Из его окон открывался чудесный вид на Кингз-Харбор, хотя некоторые люди, возможно, чувствовали бы себя немного неловко, зная, что главный пороховой склад крепости находился прямо под ними. Сланцевые панели на стенах были покрыты их обычными размытыми меловыми пометками, по крайней мере, четверть из которых была написана почерком Мандрейна, а не Симаунта. Стопки записок и папок с корреспонденцией валялись на столе барона в кажущемся беспорядке, хотя Мандрейн знал, что на самом деле они были тщательно организованы.
— Вы уверены, что мое отсутствие не нарушит график, сэр? — более серьезно спросил коммандер, и Симаунт пожал плечами.
— Понимаю, что это может стать для вас еще одним шоком, коммандер, но я довольно долго заботился о себе сам, прежде чем появились вы. Полагаю, что смогу как-нибудь продержаться, пока вы не вернетесь, — сухо сказал он.
Мандрейн кивнул, хотя и он, и Симаунт оба знали, что он постепенно берет на себя все больше и больше обязанностей в качестве помощника и старшего офицера Симаунта — того, кого верховный адмирал Лок-Айленд назвал бы "начальником штаба". И поездка в обширный литейный комплекс Эдуирда Хаусмина тоже не была прогулкой в Теллесберг; это было более восьмисот миль, что заняло бы целую пятидневку в каждую сторону. Это должно было серьезно нарушить обычный график Мандрейна, и пока его не будет, в конечном итоге большая часть дополнительной работы должна была вернуться на стол Симаунта.
— Думаю, мы все предусмотрели, — продолжал барон, теперь уже более серьезно. — Не буду притворяться, что это не будет больно, и не хочу, чтобы ты отсутствовал дольше, чем нужно, но мы слишком долго позволяли накапливаться вещам, которые нужно передать мастеру Хаусмину, потому что мы оба были слишком заняты, чтобы совершить поездку. Если мы собираемся уложиться в график верховного адмирала Рок-Пойнта, мы не можем позволить этому продолжаться. А это значит, что один из нас должен поехать, поскольку никто другой не допущен ко всем этим материалам, а я просто не могу. Вот почему...
Он указал на портфель под мышкой у Мандрейна, и коммандер снова кивнул.
— Да, сэр. Думаю, что мастер Хаусмин и я, вероятно, сможем управиться со всем за один день. И обещаю, что вернусь так быстро, как только смогу.
— Быстро — это хорошо, но весь смысл этой поездки в том, чтобы дать мастеру Хаусмину возможность задать любые вопросы, которые ему понадобятся, лицом к лицу. Не торопитесь закончить встречу с ним. Лучше потратить лишний день или даже два или три, чем одному из нас снова отправиться в ту же поездку.
— Понимаю, сэр.
— Уверен, что вы понимаете. И передайте привет своему кузену.
— Я так и сделаю, сэр.
— Хорошо. А теперь идите. — Симаунт указал на дверь кабинета, и Мандрейн улыбнулся, отдал честь и повиновался команде.
* * *
— Урвин! Вот сюрприз, — сказал Трей Салэйван, когда писарь ввел его двоюродного брата в кабинет. — Не знал, что ты приедешь!
— Я направляюсь к мастеру Хаусмину, — объяснил Мандрейн, пересекая кабинет, чтобы пожать предложенное Салэйваном предплечье. — Большой Тириэн не очень далеко оттуда, так что я подумал, что заскочу.
— Понимаю.
Салэйван склонил голову набок, задумчиво разглядывая своего двоюродного брата. Интенсивность и энергия Мандрейна часто вводили людей в заблуждение, заставляя думать, что он импульсивен или, по крайней мере, порывист, но Салэйван знал его лучше. Хотя он мог быть склонным бросаться в двух или трех направлениях одновременно, коммандер обладал замечательной способностью организовывать, балансировать и планировать все, что он делал, гораздо более четко, чем предполагал кто-либо другой. Термин "многозадачность" был одним из многих, которые были утеряны в Сэйфхолде, но, если бы на планете был кто-то, к кому он применялся, это был бы Урвин Мандрейн. Это было то, что у него было общего с бароном Симаунтом, и это было одной из многих причин, по которым они так хорошо дополняли друг друга.
Но это также было причиной того, что Салэйван скорее сомневался, что его двоюродный брат "просто решил" заглянуть к нему. Правда, остров Большой Тириэн действительно лежал примерно на полпути между островом Хелен и Порт-Итмином, но Мандрейн был не из тех, кто отлучается для личных визитов, когда он был по официальным делам. Кроме того, они с Салэйваном регулярно обменивались письмами, так что у них было немного личных семейных дел, которые нужно было обсудить.
— Собираешься остаться на ночь? — спросил он, направляясь к окнам, выходящим на пролив Эйдит, канал между Большим Тириэном и материковой частью герцогства Тириэн.
Хотя предприятие Салэйвана — официально военно-морской пороховой завод N 3, но более широко известный как мельница Хейрата — официально было частью портового города Хейрата, фактически оно располагалось более чем в миле к северу от главного порта. На самом деле по довольно очевидным причинам, учитывая природу того, что оно производило, и количество, в котором оно это производило. В любой данный момент в складских помещениях завода Хейрата находилось как минимум несколько сотен тонн пороха, и никто не хотел, чтобы эти склады находились слишком близко к крупному городу. Затем был тот незначительный факт, что Хейрата была одной из главных баз и верфей военно-морского флота. Потерять это тоже было бы немного неудобно, — предположил он.
— Вероятно, не на одну ночь, — сказал Мандрейн, следуя за ним к окну и глядя через пролив шириной двадцать шесть миль на зеленое пятно материка. — Мне нужно многое обсудить с мастером Хаусмином, и барону Симаунту нужно, чтобы я вернулся в Кингз-Харбор как можно скорее.
— Понимаю, — снова сказал Салэйван и повернулся к нему лицом. — Так почему же у меня такое чувство, что ты не отлучился на четыре или пять часов с дороги только ради семейного визита к одному из твоих любимых двоюродных братьев?
— Потому что я этого не делал, — вздохнул Мандрейн.
— Тогда зачем ты пришел? Правда? — Салэйван поднял бровь, а Мандрейн пожал плечами.
— Потому что наткнулся на несоответствие, которое, надеюсь, является просто канцелярской ошибкой, — сказал он.
— Ты надеешься, что это канцелярская ошибка?
— Ну, если это не так, то думаю, что у нас может возникнуть довольно серьезная проблема.
— Ты начинаешь меня нервировать, Урвин, — откровенно сказал Салэйван, и Мандрейн снова пожал плечами. Затем он поставил свой портфель на подоконник перед собой, открыл его, достал лист бумаги и протянул его через стол.
Салэйван взял лист, слегка наклонил его к свету из окна и близоруко прищурился, глядя на него. Затем он поднял глаза на лицо своего двоюродного брата с озадаченным выражением.
— Ты пришел ко мне по этому поводу? — он мягко помахал им. — Отчет о производстве и отгрузке за прошлый месяц?
— Да, — решительно сказал Мандрейн, и Салэйван нахмурился.
— Не понимаю, Урвин. Что насчет этого?
— Это неправильно.
— Неправильно? — Салэйван нахмурился еще сильнее. — О чем ты говоришь? Что в этом плохого?
— Есть расхождение, Трей, — сказал Мандрейн. — Разница в сорок пять тонн.
— Что? — хмурый взгляд Салэйвана исчез, и его глаза резко расширились.
— Количество, которое вы отправили, не соответствует количеству, которое вы доставили. Взгляните на номера для отправки пятнадцатого июня. — Мандрейн постучал по верхней части листа. — Вы загрузили тысячу семьдесят пять тонн пороха в общей сложности шестью партиями, но если суммировать по отдельности каждую партию, то получится всего тысяча тридцать тонн. — Он постучал по краю простыни. — Не хватает сорока пяти тонн, Трей.
— Это просто смешно! — сказал Салэйван.
— Я тоже так думал, — ответил Мандрейн. — Итак, я проверил цифры три раза, и каждый раз они выходили одинаково. — Он пожал плечами и криво улыбнулся. — Ты знаешь, какой я. Я не мог заставить свой мозг отвлечься от этого, поэтому я вытащил подробные списки и просмотрел номера отдельных партий по каждой партии один за другим. И я нашел проблему прямо здесь, я думаю. — Он склонился над листом и нашел нужную запись. — Прямо здесь. Кто-то опустил нуль. Я думаю, что это должна была быть партия весом в пятьдесят тонн, но в списке указано всего пять тонн.
