— Я не ангел и не демон, — ответил Мерлин. — Клянусь в этом. Я просто не могу сказать вам, кто я такой. Не сейчас — возможно, никогда. И полагаю, вам просто придется решить для себя, можете ли вы доверять кому-то, кто не может ответить на эти вопросы за вас.
Он посмотрел прямо на Кэйлеба, и Кэйлеб посмотрел в ответ в эти странные сапфировые глаза. Кронпринц пристально вглядывался в них, не произнося ни слова, по крайней мере, целую минуту. Затем он глубоко вдохнул.
— Ты не должен был делать то, что ты сделал сегодня днем. — Его разговорный тон звучал настолько нормально, что в данных обстоятельствах это было почти странно. — Если бы ты этого не сделал, я бы не знал того, что знаю сейчас, не так ли?
— Да, — согласился Мерлин. — Вы бы не знали. Но это не значит, что я не должен был этого делать.
— Да, это так, — сказал Кэйлеб. А затем, к удивлению Мерлина, он улыбнулся. Это было почти нежное выражение, и принц покачал головой. — И это, Мерлин, причина, по которой я действительно доверяю тебе.
— Ты доверяешь? — Вопреки себе, Мерлин не смог скрыть удивления в собственном тоне, и Кэйлеб тихо усмехнулся.
— Ты показал мне, на что ты способен, доказал, что ты больше, чем просто сейджин, чтобы спасти стаю портовых детей, которых ты даже не знал. Ради этого ты рисковал всем доверием, которое завоевал у меня и моего отца. И я верю, что ты сделал это, ни разу не подумав о том, чтобы остановиться и не делать этого.
— Ты прав. Я и не думал отказываться от этого. — Мерлин покачал головой. — Наверное, мне не следовало это делать, но это даже в голову не приходило.
— И именно поэтому я доверяю тебе, — просто сказал Кэйлеб. — Человек — или даже больше, чем человек, — который служил тьме, никогда бы не позволил жизням горстки портовых отродий помешать его целям. Но ты это сделал. Если ты готов рискнуть и отказаться от всего, чего ты уже достиг, чтобы спасти жизни детей, это говорит мне все, что мне действительно нужно знать. Что, конечно, не означает, — он внезапно сверкнул улыбкой, подозрительно похожей на ухмылку, — что я не хотел бы знать больше!
— Ваше высочество, — сказал Мерлин, даже не пытаясь скрыть облегчение в своем голосе, — в тот день, когда я смогу рассказать вам больше, если он наступит, я это сделаю. Клянусь.
— Надеюсь, что этот день настанет, — ответил Кэйлеб. — Сейчас, однако, я думаю, нам с тобой нужно потратить некоторое время на то, чтобы придумать какое-то объяснение сегодняшнему дню. Хорошая новость заключается в том, что никто на берегу, кроме меня, не мог видеть, что произошло на самом деле. Плохая новость заключается в том, что детская версия случившегося довольно возмутительна.
— Вы же знаете, насколько дети возбудимы, ваше высочество. — Мерлин улыбнулся. — Я ни капельки не удивлюсь, если все это покажется им еще более впечатляющим, чем было на самом деле!
— Все хорошо, — сказал Кэйлеб более трезво. — Тем не менее, тушу одного кракена уже доставили. Того, которого ты загарпунил. Поверь мне, по этому поводу было больше, чем несколько поднятых бровей, даже после того, как я, ах... скажем так, несколько занизил дальность актерского мастерства. Будет ли их еще больше, если они поднимут два других?
— О, полагаю, вы можете с уверенностью сказать, что так оно и было бы, — признал Мерлин.
— И это как-то связано с ножом, который ты полностью воткнул в киль лодки? — вежливо спросил Кэйлеб.
— На самом деле, так бы и было.
— Замечательно. — Кэйлеб задумчиво надул щеки, затем пожал плечами. — По крайней мере, они все еще в главном корабельном канале. Тот, которого ты загарпунил, нашел путь на мелководье, прежде чем окончательно погиб, но вообще вода там глубокая, и, как я понимаю, там сильный прилив. Мы можем, по крайней мере, надеяться, что двух других вообще не найдут.
— Это, несомненно, было бы лучше всего, — согласился Мерлин и несколько секунд сидел, пристально глядя на принца.
— Вы уверены, Кэйлеб, что вас это устраивает? — спросил он наконец.
— ..."Устраивает" — это не то слово, которое я бы выбрал. — Улыбка Кэйлеба была кривой. — На самом деле, это даже отдаленно не похоже на то слово, которое я бы выбрал. Но если ты имеешь в виду, собираюсь ли я передумать, то ответ — нет.
— Я ценю это, — мягко сказал Мерлин. — Глубоко.
— Что ж, давай посмотрим на это, — предложил Кэйлеб. — До сих пор ты спас мою жизнь, спас жизнь Рейджиса, разобрался с тем, кто, вероятно, был самым опасным предателем в истории королевства, раскрыл обе основные шпионские сети в Чарисе, научил нас вещам, которые действительно могут спасти нас от уничтожения, а теперь спас пятерых людей моего отца от верной смерти. Я бы сказал, что у тебя со мной сложился значительный положительный баланс. По крайней мере, пока.
— Я не совсем думал об этом с этой точки зрения.
— Тогда тебе следовало это сделать. На самом деле... — Кэйлеб замолчал, потому что кто-то постучал в дверь.
Он поморщился и раздраженно покачал головой.
— Я приказал, чтобы нас не беспокоили, — сказал он, затем встал и повернулся лицом к двери.
— Войдите! — позвал он голосом, который не предвещал ничего хорошего для того, кто был по ту сторону двери, если только у него не было очень веского оправдания.
Она открылась, и Арналд Фэлхан виновато посмотрел на принца.
— Понимаю, что вы оставили приказ не беспокоить вас, ваше высочество, — сказал он. — Но прибыл курьерский катер из Теллесберга.
Он протянул конверт, запечатанный алым воском, с личной печатью короля Хааралда. Кэйлеб взял его, его лицо внезапно стало бесстрастным, и сломал воск. Жесткая, плотная бумага затрещала, когда он развернул краткое послание внутри и прочитал его. Затем он поднял глаза и встретился взглядом с Мерлином с легкой улыбкой.
— Похоже, мы с тобой нужны в Теллесберге, Мерлин, — сказал он. — У интенданта Церкви есть... выраженное желание поговорить с нами.
.II.
Королевский дворец, Теллесберг
Мерлин в первый раз встречался с отцом Пейтиром Уилсином, и когда верховного священника проводили в тронный зал, он искренне пожелал, чтобы встреча состоялась при других обстоятельствах. Почти при любых других обстоятельствах.
Уилсин был молодым человеком, старше Кэйлеба, но, вероятно, не старше, чем была Нимуэ Элбан на момент ее биологической смерти. Он был стройным, с рыжими вьющимися волосами, и за серыми глазами, которые, наряду с этими волосами, отметили бы его как иностранца для любого чарисийца, казалось, скрывался живой ум.
Он носил пурпурную рясу ордена Шулера, а вышитый меч и золотое пламя на рукаве также отмечали его как интенданта Церкви в Чарисе.
Он последовал за камергером к подножию помоста и серьезно поклонился. Сначала Хааралду, затем епископу Мейкелу, который стоял за плечом короля, и, наконец, Кэйлебу.
— Ваше величество. — У него был приятный тенор, а акцент принадлежал элите Храма и города Зиона.
— Отец, — ответил Хааралд, его собственный мягкий чарисийский акцент звучал сильнее, чем обычно, в отличие от акцента верховного священника.
— Благодарю вас за то, что согласились встретиться со мной в такой короткий срок, — продолжил Уилсин. — И благодарю вас за то, что вы присоединились к нам, ваше высокопреосвященство, — добавил он, еще раз слегка поклонившись епископу Мейкелу.
— Всегда пожалуйста, отец, — сказал епископ. — И позвольте мне поблагодарить вас за то, что вы уведомили меня о своем намерении добиваться этой встречи. Мы глубоко признательны за вашу любезность.
Уилсин улыбнулся и махнул рукой в легком отрешающем жесте, как будто его уведомление Стейнейру не имело никакого значения. Но совершенно определенно ничего подобного не было. Как интендант Церкви, отец Пейтир имел право отправиться куда угодно, в любое время по своему выбору, и допрашивать любого, кого он выберет, без предварительного уведомления кого-либо во всем королевстве, включая епископа-исполнителя Жирэлда.
— Ваше сообщение требовало присутствия наследного принца Кэйлеба и лейтенанта Этроуза, — заметил Хааралд через мгновение. — Как вы заметили, они оба присутствуют. Можем ли мы теперь узнать причину, по которой вы хотели нас видеть?
— Конечно, ваше величество. — Уилсин склонил голову в том, что на этот раз было не совсем поклоном, но все же жестом уважения.
— Я боюсь, что до Храма дошли определенные сообщения о делах здесь, в Чарисе, — спокойно сказал он. — Подозреваю, что большинство из них являются продуктом естественного преувеличения. Некоторые, увы, могут быть злонамеренными намерениями тех, чьи интересы, скажем так, не совпадают с интересами вашего королевства. Однако, когда вокруг так много дыма, совет викариев и управление инквизиции считают своим долгом убедиться, что под ним нет огня. Отсюда и моя просьба об этой встрече.
Хааралд несколько секунд сидел молча, пристально глядя на молодого верховного священника, его собственное выражение лица было задумчивым. Мерлин сохранял полное бесстрастие на своем лице, стоя за креслом Кэйлеба, но его разум был занят обдумыванием объяснения Уилсина. Тон верховного священника был спокойным и размеренным, но в нем слышался подтекст, намек на что-то, что могло быть почти раздражением, и Мерлин вспомнил короткий разговор с епископом Мейкелом о причинах, по которым Уилсин мог быть назначен в Чарис.
— Простите меня, отец, — сказал Хааралд через мгновение, — но я должен предположить, что любые подобные сообщения будут относиться к новым процессам и устройствам, которые были внедрены здесь, в Чарисе, за последние несколько месяцев. У меня сложилось впечатление, что все они были исследованы и признаны свободными от порчи.
— Вы совершенно правы, ваше величество, — согласился Уилсин. — Я, действительно, лично изучил все процессы и устройства, которые были представлены в офис интенданта для утверждения именно так, как и следовало. И действительно, я твердо решил, что ни один из них даже не приблизился к нарушению Запретов. Это остается моим мнением.
Если бы Мерлин все еще был существом из плоти и крови, он бы глубоко вздохнул с облегчением. Но Уилсин еще не закончил и слегка поднял руку в сторону короля в полу-извиняющемся жесте.
— К сожалению, ваше величество, я получил прямое указание от архиепископа Эрейка подтвердить мое первоначальное решение. Его семафорное сообщение было, конечно, довольно кратким и не содержало причин, по которым, по его мнению, такое подтверждение было желательным. Я могу только предполагать, что это результат тех преувеличенных сообщений, о которых я уже упоминал.
— Понимаю. И я, конечно, понимаю вашу ответственность за то, чтобы подчиняться указаниям архиепископа. Однако, — Хааралд позволил нотке беспокойства прокрасться в его голос, — поскольку нас заверили, что все эти вещи приемлемы, мы уже начали продвигаться вперед со многими из них. Если нам придется начинать экзаменационный процесс заново, это вызовет большие трудности — и немалые финансовые потери — для многих наших испытуемых, которые действовали добросовестно.
— Поверьте мне, ваше величество, я хорошо осведомлен об этом, — сказал Уилсин. — Я много думал над этим вопросом с тех пор, как получил послание архиепископа. Я вполне доволен своим первоначальным решением по всему, что было представлено в мой офис. Хотя я, безусловно, обязан архиепископу своим ревностным послушанием, я действительно не вижу смысла в повторении процесса обследования и тестирования, поскольку уверен, что в конце концов мои выводы будут такими же. В настоящее время, однако, я склонен сомневаться в том, что любое возражение архиепископу с моей стороны послужит интересам вашего королевства.
Глаза Мерлина сузились, и он почувствовал, как напряглись плечи Кэйлеба. Многие считали, что молодой отец Пейтир пренебрежительно не обращает внимания на политические реалии внутренних фракций Церкви Ожидания Господнего и на то, как светские правители пытались использовать их в своих интересах. Что делало его последнее предложение еще более интересным, чем оно могло бы быть в противном случае.
— Хотя я могу чувствовать, что опасения архиепископа, предполагая, что они на самом деле являются его заботами, а не совета викариев, неуместны, — продолжил Уилсин, — я связан как своими формальными клятвами, так и своим долгом как одного из Божьих священников выполнять его указания наилучшим образом, прилагая все мои способности. После долгих размышлений я пришел к выводу, что истинная природа выражаемых опасений имеет меньше общего с реальными процессами и устройствами, которые я уже одобрил от имени Матери-Церкви, чем с будущим, к которому они могут привести.
Что, — с некоторой опаской подумал Мерлин, — свидетельствует о еще большей "политической" проницательности с его стороны. И сразу переходит к делу в одном простом предложении.
— Писание предупреждает нас о том, что перемены порождают перемены, и что искушения Шан-вей шаг за шагом проникают в наши сердца, — серьезно сказал Уилсин. — В этом отношении я понимаю законные опасения архиепископа. И, если быть до конца честным, я обнаружил, что в какой-то степени разделяю их. Ваши люди здесь, в Чарисе, очень неистовы, ваше величество. Я проникся к ним симпатией и восхищаюсь ими, но, возможно, у тех членов Матери-Церкви, которые испытывают некоторые опасения по поводу вашего стремления постоянно улучшать то, как они делают вещи, есть некоторое оправдание для их беспокойства.
— Из-за этого и как средство решения того, что, как я полагаю, было намерением архиепископа, я решил, после долгих молитв и размышлений, как, по моему мнению, я должен действовать. Я предлагаю перейти непосредственно к сути проблем архиепископа.
— В каком смысле, отец? — спросил Хааралд немного настороженно.
— Следующим образом, ваше величество, — ответил Уилсин и потянулся за своим нагрудным скипетром Лэнгхорна. Он был больше, чем у многих других, и украшен изысканными драгоценными камнями, именно такого рода скипетр можно было ожидать у человека с фамильным богатством и известностью Уилсинов. Но никто в тронном зале не ожидал того, что произошло, когда Уилсин взял его обеими руками и повернул.
Увенчанное короной навершие скипетра снялось, обнажив тот факт, что настоящий конец скипетра находился в отделанном золотом углублении внутри навершия.
Уилсин отпустил навершие, позволив ему свисать с золотой цепочки на шее, и коснулся выступающего конца скипетра кончиком указательного пальца правой руки. И когда он прикоснулся к нему, тот начал светиться.
Хааралд, епископ Мейкел, Кэйлеб и телохранители короля — все они, как завороженные, смотрели на это неуклонно усиливающееся голубое свечение. То же самое сделал и Мерлин, но по совершенно другим причинам.
— Это, — мягко сказал Уилсин, — сокровище Матери-Церкви, которое было доверено моей семье столетия назад. Согласно традициям, которые были переданы вместе с ним, он был передан нам самим архангелом Шулером.
Он коснулся своего сердца, а затем губ, и все остальные в тронном зале, включая Мерлина, сделали то же самое.
