Хмыкнула и продолжила уже без усмешки:
— В одной азиатской стране мальчик лет десяти-двенадцати воткнул мне в живот заострённую бамбуковую палку, когда я наклонилась к нему, чтобы расспросить о местности и узнать, почему он в таком опасном месте гуляет без взрослых. На мне была только футболка, а у мальчика оказались сильные руки — наверное, он много помогал родителям, там так заведено...
Она умолкла. Джим не стал затягивать паузу:
— И что случилось потом?
— Мальчика убил мой напарник. — Пожала плечами девушка. — Напарника убил отец мальчика, который вместе с матерью прятался за дверной ширмой с "калашниковым" в руках. Отца мальчика убила я. И мать, потому что она наклонилась за автоматом. И ещё двух вооружённых подростков, которые ворвались с улицы — наверное, это были старшие братья. К счастью, на стрельбу примчался патруль венгров из международного контингента, и меня вытащили оттуда. Конечно, мне выдали путёвку к военному психологу. Тот бился со мной долго, и в итоге признал, что я в полном порядке и пригодна к службе по выздоровлению. Это его малость обескуражило — оказывается, меня ему охарактеризовали как очень мягкую, добрую, эмоциональную и любящую детей. Так что доктор ждал более острой реакции с моей стороны и готовил билет домой с рекомендацией на увольнение из армии... Я тогда и сама немного растерялась, когда он мне всё объяснил...
Убедившись, что снайпер не собирается продолжать, Лайтман уточнил:
— Это всё?
— Нет, это насчёт оценки было. — Мишель оттолкнулась от обшивки локтями и шагнула к командиру "Альфы", встав прямо перед ним. — А насчёт глупостей... Однажды я отдала свой суточный рацион беженцам, которые забрели в наш лагерь. Там были не только женщины и дети, но и вполне здоровые юноши. И всё же с моей точки зрения это не было глупостью, потому, что я знала — завтра мне удастся добыть ещё еды, а вот у них такой уверенности нет. И потерпеть сутки на воде для меня — пустяк.
Девушка тронула дужку очков двумя пальцами:
— А в другой раз я дала девятнадцатилетнему парню из моего отряда умереть на нейтральной полосе от кровопотери. Он лежал посреди городской площади, отлично простреливаемой, а я никак не могла убедиться, что вражеский снайпер ушёл. Парень истекал кровью, меня спрашивали, можно ли послать к нему санитара, а я отвечала: "Нет". Потому что помочь ему было бы глупостью. Он умер, а снайпера там не оказалось, я ошиблась... Я надеюсь, эти истории помогут нам лучше друг друга понять.
Она вдруг улыбнулась и отступила на шаг. Сказала, подмигнув:
— А пока нам с вами следует подумать, как поднять мораль личного состава. Если плечо пройдёт в ближайшие дни, я думаю научить желающих кататься на коньках. Поразмыслите, и увидимся на ужине...
— До ужина. — ответил Лайтман, после чего развернулся и, не оглядываясь, направился в сторону диспетчерской. Рассказанные снайпером истории его не слишком-то и впечатлили, он и сам мог рассказать немало подобных. Обычные солдатские байки, в которых канадка не сказала ничего нового о себе. Впрочем, кое в чем эти истории действительно помогли узнать её лучше — и Джеймсу требовалось понять, почему Хенриксен рассказала именно эти истории, и какого эффекта она этим желала добиться. Доказать ему, что она обладает достаточной моральной устойчивостью? "А что тогда она хотела сказать, говоря о своих ошибках? Что может проявлять терпение и преодолевать себя, и может проявлять необходимую, когда это требуется? Возможно... но что-то в этих историях не так. В чем причина, по которой она оказалась в населенном пункте, где имелись вооруженные мирные жители, недружелюбно настроенные к европейцам — без бронежилета, но зато с оружием и напарником? Да и сам эпизод... слишком травмирующее событие, чтобы пройти без всяких последствий. Другая история... Отдать свой суточный рацион беженцам тоже глупость еще та, и не потому, что она может потерпеть, а те здоровые парни вполне могли отнять её паек у более слабых. Это в первую очередь вопрос дисциплины, и не бойцу решать, имеет ли она право отказаться от суточной нормы калорий, точно так же как не бойцу решать, насколько серьезно ранение. И история с парнем не лучше, ведь достаточно было бы задымить местность или использовать технику. Черт побери, я сам вытаскивал раненных пилотов из центра проклятой Фаллуджи, ежесекундно рискуя получить пулю — в каких же войска она служила, где допускается подобное отношение к дисциплине и оснащению солдат, а раненных бросают на площадях? Damn it, надеюсь я ошибаюсь и все мои мысли на этот счет — просто домыслы. Надеюсь, что не окажется так, что в моем подразделении служит отмороженный снайпер-одиночка с искалеченной психикой, имеющий собственные понятия о морали, долге, дисциплине и иерархии. Мне не нужно, чтобы её самостоятельность и индивидуальность проявлялись во время операции. Она не имеет права самостоятельно принимать решения, имеет ли она право снять бронежилет, поделится пайком или перетерпеть боль, получив серьезный ушиб от отдачи Баррета, пока она находится под моим командованием, и от её состояния зависит успех миссии. Один раз я уже послал её на зачистку помещения, будучи абсолютно уверенным в её полной боевой готовности. Второй раз такой ошибки быть не должно. Нужно проконсультироваться с Красновым и запросить её личное дело. И еще раз обдумать эту историю. Сейчас я слишком устал после миссии, чтобы ясно соображать, но что-то тут не так.."
Краснов сидел в своём кабинете и просматривал на ноутбуке видеоматериалы по последней миссии. Его внимание привлекли новые виды пришельцев. Получалось так, что противник, развивая биотехнологию, не ограничился одним лишь клонированием, а взялся за создание новых видов. Эти новые жуки, вылупляющиеся из человека, как из куколки, были очень похожи на всех этих инопланетных монстров из старых фильмов. Такое оружие деморализовывало получше всяких мутонов со здоровенными пушками. Появилась и бронетехника пришельцев, хотя она больше походила на наших дронов, но представляла куда большую опасность. Новый корабль пришельцев, скорее всего это был десантный корабль, страшно представить, каким вооружением обладает боевой корабль.
А вообще пришельцы начали выходить из тени, атаковав крупный город., однако остаётся по-прежнему неясны их цели. Однако, артефакт, захваченный во время операции, должен пролить на это свет.
Полковник остановил видеозапись на моменте, когда бок одного из инопланетных дисков начал наливаться свечением. Снятое с паузы видео продлилось ещё пару секунд, свечение от диска становилось всё ярче, пока в один момент не взорвалась вспышкой, которая мгновенно сменилась помехами. Запись была сделана с камеры Альфа-9. Боец погиб на своём первом же задании. Полковник никогда не участвовал в боевых действиях, поэтому потерю переносил тяжело. Краснов решил, что раз этот человек отдал жизнь ради борьбы с инопланетными захватчиками, то самое меньшее что организация может сделать, так это увековечить его память. На базе появится мемориал. И очень хотелось бы, что бы он не пополнялся новыми именами. Но бойцы должны помнить тех кто пал в бою и не допустить, что смерть товарищей была напрасной. Также Краснов решил переговорить с Куратором о вручении награды ставшему теперь инвалидом Альфе-6. Конечно медаль не вернет здоровья, но всё же оставлять все так было бы неправильно.
В целом, операция прошла нормально. "Нормально" лишь потому, что появились потери, хотя тут стоит учитывать то, что противник превосходил числом, был лучше вооружен и оборонялся. Правда всплыли некоторые организационные вопросы, но полковник решил отложить их на завтра, что бы дать бойцам отдохнуть, ведь им много пришлось сегодня пережить.
— — — — — — —
-А вот и "такси" прибыло,— сказал Виталий, спрыгивая с брони БМП. Следом, за ним, в снег спрыгнули мехвод и наводчик. Экипаж направился к севшему неподалёку Ми-10. На встречу им уже бежали техники, тянущие торосы, что бы зацепить БМП. Научный состав с базы уже прибыл, а значит танкисты могли лететь домой. Погрузившись в вертолёт, Потап сел на скамейку, и надвинув на глаза шапку пытался задремать. Виталий сел недалеко и смотрел куда-то в пол. А Алексей уставился в один из многочисленных иллюминаторов. Наконец, когда вертолёт взлетел, и луна, показавшаяся из-за туч осветила город, мехвод вздохнул:
-Мда... не сказать, что город в руинах, но разрушение имеются.
-А что ты хотел, война же идёт,— пробурчал из-под шапки Потап.
-Ага, только война без фронта,— ответил Алексей отпрянув от иллюминатора и сев на скамейку.
-А вот тут ты ошибаешься, фронт есть,— Отозвался Виталий, после чего указал пальцем вверх,— там наш фронт. Просто мы в окружении, здесь, на Земле. И отступать нам некуда.
Этой же ночью...
— Разумеется, что мы не можем наградить его орденом "За борьбу с инопланетным вторжением". — Качнул головой Куратор, глядя в монитор поверх сплетённых пальцев. — Но нам всё равно придётся придумывать оправдание его ранению для родных, и мы постараемся измыслить что-нибудь достойное. Мы заинтересованы в том, чтобы оперативники не боялись рисковать и знали, что в случае чего о них позаботятся. Идею с мемориалом одобряю, мы поможем вам с закупкой глыбы белого или чёрного мрамора, однако оплачивать её будете сами. Это всё?
— Пока да. — Ответил ему с экрана Краснов.
— Хорошо, буду ждать отчётов научной команды. — Представитель ООН отключил связь. Но дисплей не погас — на нём тут же высветились алые буквы: "NO VIDEO".
— По-вашему, ситуация в норме? — В басе, зазвучавшем из динамиков, сквозило недовольство.
— Всего лишь небольшое опережение графика. — Равнодушно пожал плечами Куратор.
— Мы не учли, что средства ментального исследования позволяют им обнаруживать скрытые объекты — ведь в них работают люди. Мы едва не потеряли объект... На котором, между прочим, вы лично находитесь в данный момент. Вас это не беспокоит?
— Ни капли. — Куратор приподнял уголок рта в подобие ухмылки. — У нас есть Х-СОМ и он работает, как мы только что имели возможность убедиться.
— Мы создавали Х-СОМ не для того, чтобы воевать с инопланетянами.
— Я знаю, господин председатель. И мы делаем всё, чтобы придерживаться линии...
Лысый ООНовец понял, что разговаривает с пустотой — на мониторе больше не светился сигнал приёма. Испустив тяжкий, усталый вздох, он потёр виски...
Кошмары начались после той схватки на границе, и в них всегда присутствовал огонь. Он играл с истребителем Пенга, будто кот с мышью — царапал когтистой лапой фюзеляж, пробовал на зуб крылья. Перед глазами капитана Ли плыли, то угасая, то разгораясь, алые пятна, он отчаянно маневрировал, и на какое-то время отрывался, вот только конец всегда был один — крушение. Огненно-рыжее покрывало расстилалось от горизонта до горизонта, но огонь же бушевал и внизу, на поверхности, и Пенг, выброшенный катапультой, оказывался в пышущей жаром западне...
— Ты кричал во сне... — сквозь зыбкую пелену раскаленного воздуха проступает рука, вытирает со лба испарину.
Пенгфей не сразу понял, что это — Киу, присела на край кровати, обеспокоена. Он знал, как Киу работает: у пульта сама концентрация, сжатая до упора пружина, а вот после напоминает выжатый лимон, и спит, что называется, без задних ног. Как же сильно нужно было орать, и как долго, чтобы ее разбудить? Пенгу стало неловко, негромко проговорил:
— Прости, но тот неравный бой, когда погиб Ву, обжег сильнее, чем я полагал...
— Этот бой тоже был неравным, — она нашла его руку, крепко сжала, — и ты выстоял. Хотя, несколько раз в течение операции возникало впечатление, что все повисло на волоске...
— Да, — согласился пилот, — у меня такое чувство возникло, когда вернулся корабль-гигант, и все же, чаши весов качнулись в нашу сторону.
Окончательно проснувшись, Пенг поймал себя на мысли, что больше всего ему сейчас хочется притянуть Киу к себе, крепко обнять (а пришельцы пусть катятся к черту со всеми их звездолетами!), однако, между ними незримая стена, имя стене — Вужоу Чен.
— Ларс тоже молодец, — Киу высвободила руку, отодвинулась, — отлично себя проявил.
— Так точно, — Пенг глубоко вздохнул, пытаясь успокоить зачастившее сердце, — еще один такой бой, и точно будем понимать друг друга без слов!
Они поговорили еще немного, потом Киу перебралась к себе на кровать, и почти сразу уснула. А вот к Пенгу сон не шел — взяв с тумбочки самолетик, он все крутил его в пальцах, все размышлял.
* * *
Ночь медленно опускалась на Нерюнгри,в месте с ней начало холодать,холод опять застал Александра врасплох, куртка несмотря на заявленную защиту до -20 не помогала,судя по ощущениям,было куда холодней...
Ночная поездка за трофеями не входила в планы Александра,но работа есть работа. Проблема с доставкой трофеев заключалась в том,что Александр не владел организационными навыками,да и в инопланетянах разбирался мало. Несмотря на это он постарался придать перевозке хоть сколь нибудь организованный вид, по его указанием,лаборанты перед транспортировкой делали снимки и замеры излучений для всех трофеев,это несколько замедляло работу,но зато не было риска сломать что нибудь(если там оставалось,что ломать) или протащить на базу что нибудь действительно опасное. Параллельно он старался делать хоть какие то пометки,по поводу найденных материалов.
По сути,все трофеи сводились к вооружению пришельцев, над которым ещё придется поломать голову,трупам тех же пришельцев,и кое каким технологическим устройствам одно из которых Харрис окрестил для себя диск, потому как он и был похож на диск.
Увидев своего коллегу Гэллегера, Харрис почувствовал себя несколько лучше,после долгого блуждания по лесу он выглядел как будто лично вытаскивал свою находку из буреломов,хотя по его взгляду можно было понять,что любой кто попытается отобрать у него управление массивной тележкой с трофеями,узнает о себе много нового.
Уже оказавшись в вертолёте, он отхлебнул немного бурбона из фляжки и занялся распределением,подумав он рассортировал все находки по группам,соответствующим их направлению. В группу А он направил предметы,относящиеся(предположительно) к оружию,туда попало четыре вещи,определённые как пистолеты, винтовки, тяжелые орудия, а так же гранаты и боеприпасы к ним. Эти предметы должны будут попасть в техническую часть научного отдела.
Предметы группы B составляли полтора десятка различных трупов,которые достанутся биологическому отделу. Остальные три предмета он записал в неопознанную категорию C и приказал доставить в инженерный отдел.Дискообразную штуку конкретно в своё распоряжение.
Разобравшись с насущными делами он ещё раз отхлебнул бурбона и решил,что помимо инопланетных технологий придётся заняться вполне земным аппаратом,так удачно вытащенным со склада под обозначением "аппарат для ректификации и дистилляции жидкостей" .
Оторвавшись от работы за компьютером, Джеймс настороженно обернулся в сторону полуоткрытой двери, свет из-за которой слегка рассеивал темноту комнаты, машинально снимая пистолет с предохранителя. На поверхности сейчас была глубокая ночь, и хотя жизнь на базе ХКОМ никогда не замирала полностью, тишину в этой части базы нарушало только мерное гудение систем вентиляции. Вернее, должно было нарушать, потому что капитан определенно слышал еще что-то, вроде вскрика. Продолжая смотреть в сторону двери, Лайтман начал было на ощупь искать лежащую где-то за ноутбуком гарнитуру связи, и внезапно услышал донесшийся из комнаты напротив скрип железной кровати и чьи-то голоса. Разобрать, что именно говорили, американец не мог, да и желания такого не возникало. Мрачно смотря на взведенный пистолет, Джеймс подумал, что едва не открыл стрельбу из-за ночных развлечений китайцев, живущих в комнате напротив.
