Он серьезно посмотрел на нее. — Луиза, вычисление пространственно-временной геометрии космической струны — сложная задача в общей теории относительности. Но, учитывая эту геометрию, все остальное — не более чем теорема Пифагора...
— Насколько я могу понять, это то, что задумала Прядильщица. — В воздухе была пара трубок, светящихся электрическим синим светом, как неон. — Мы летим вокруг пары космических струн. Итак, вот угловые отклонения конических пространств-времен струн. — Клинья воздуха, похожие на длинные ломтики сыра, были подсвечены бледно-голубым; по одному клину тянулось вдоль каждой длины струны.
— Ладно. А вот и "Северянин". — Корабль был представлен карикатурным изображением семени платана черного цвета. — Ты можешь видеть, что мы движемся по изогнутой траектории вокруг пары струн, двигаясь против их собственного вращения.
Теперь семя изогнулось дугой в клиновидном свечении дефицита угла одной из струн. Как только оно достигло границы, оно исчезло, чтобы мгновенно появиться снова на противоположной стороне дефицита.
Марк щелкнул пальцами. — Видишь это? Путешествие со скоростью, превышающей скорость света: космическая траектория прямо через дефицит.
Теперь маленькая модель корабля вернулась по дуге и замерцала за дефицитом угла наклона второй струны. — Луиза, струны движутся со скоростью, чуть меньшей скорости света — на самом деле, с точностью до трех знаков после запятой. У Прядильщицы скорость "Северянина" чуть больше половины световой. Повороты и ускорения невероятны... Инерционное экранирование доменной стенки, кажется, работает довольно хорошо, хотя есть небольшая утечка.
Луиза кивнула. верно. Вот почему экипаж жалуется.
— Да. Луиза, "Северянин" не был создан для этого — как и наша дурацкая комбинация "Северянина" и НИКа. Но мы ничего не можем поделать. Нам остается только молиться, чтобы все это не развалилось, пока Прядильщица веревок не закончит свое веселое катание...
— В любом случае, траектория, по которой она движется, рассчитана довольно точно ... Мы перемещаемся от одной стороны струнной пары к другой за световые минуты, но при этом пересекаем световые годы благодаря пространственно-подобной экономии. Луиза, я думаю, что Прядильщица веревок собирает замкнутые временные кривые из этих пространственно-подобных траекторий.
Луиза уставилась на корабль с семенами; она почувствовала желание протянуть руку и схватить его в воздухе. — Но почему, Марк? И как?
— Я знаю, что такое замкнутая времениподобная кривая, — сказала Прядильщица. Она снова остановила корабль и развернула его носом к струне; хотя она все еще была защищена от невероятных ускорений, но почувствовала, что задыхается, когда Вселенная вокруг нее накренилась. — Первоначальная миссия "Великого северянина" с его интерфейсом червоточины состояла в том, чтобы следовать отрезку замкнутой времениподобной кривой...
Да. Замкнутая времениподобная кривая — это круг во времени. Следуя замкнутой времениподобной кривой до ее начальной точки, ты, наконец, встретишь себя, Прядильщица веревок... Замкнутые времениподобные кривые позволяют тебе путешествовать во времени и в прошлое.
Снова НИК бросился на пару космических струн; снова Прядильщица вцепилась в уолдо, волоча корабль по кругу. Огромные крылья били в пространстве-времени.
Она закричала: — Сколько еще, черт возьми?
Прядильщица, каждый обход пары струн переносит нас на тысячу лет в прошлое. Но нам нужно вернуться назад на сто тысячелетий, а то и больше...
— Сотня обходов, — прошептала она.
Ты сможешь это сделать, Прядильщица? У тебя хватит сил?
— Нет, — сказала она. — Но не думаю, что у меня большой выбор, не так ли?
Лизерль в замешательстве оглядела темную комнату. Яркий фонарь робота погас. Внезапно стены превратились в тускло-серые простыни, сомкнувшиеся над ее головой, вызывая клаустрофобию.
— Лизерль. — Лицо Марка вынырнуло перед ней из темноты; его голубые глаза, белые зубы были яркими. Он двигался с наносекундной скоростью, окончательно отбросив человеческую медлительность.
Смутно она осознавала, что бедный Уваров сидит в капсуле. Он был заморожен в человеческом времени и не мог следить за их высокоскоростным жужжанием насекомых. — Что это? Что случилось?
— Робот вышел из строя. Лизерль, он контролировался процессорами корабля. Ссылка для скачивания с корабля, должно быть, отключилась...
Она сразу же почувствовала потерю поддержки процессора. Ей показалось, что ее разум погрузился в сумеречную пещеру, наполненную эхом; она почувствовала, что уплывает.
— Они бросили нас.
— Вероятно, у них не было выбора, Лизерль.
Значит, мне предстоит пережить смерть. Но — так внезапно?
Лизерль, конечно, выживет — как и Марк, как проекции на борту "Северянина". Но эта проекция — она, эта уникальная ветвь ее древнего сознания — не могла поддерживаться исключительно ограниченными процессорами на капсуле.
Она почувствовала приступ сожаления о том, что никогда не сможет рассказать Луизе и Прядильщице веревок о замечательных маленьких людях, заключенных в потоке нейтронной звезды.
Она потянулась к Марку. Их защитные костюмы растаяли; они отчаянно прижались друг к другу. С глубоким, диким желанием она приникла губами к теплому рту Марка, и...
— Лета. И мы даже не можем с ней поговорить. — Луиза выглянула из каюты и посмотрела через весь жилой купол, в неопределенном направлении клетки корабля ксили. — Марк, Прядильщица — умная женщина, но она не эксперт по динамике струн. И она там без существенной поддержки процессора. Я не понимаю, как она вообще вычисляет траектории, по которым мы следуем.
Марк нахмурился. — Я — подожди. — Он поднял руку, и выражение его лица стало пустым.
— Что это?
— Мы остановились. Я имею в виду, обходы вокруг пары струн прекратились. — Он на мгновение задумался. — Луиза, я насчитал сто семь полных кругов...
— Луиза? Марк?
Голос прозвучал из воздуха рядом с ухом Луизы. — Да, Охотница на лягушек. Я слышу тебя. Где ты?
— В лесу. Я...
— Да?
— Думаю, тебе лучше подняться сюда.
Луиза посмотрела на Марка; он хмурился, и, без сомнения, какая-то его субпроекция уже была с Охотницей.
— Почему? — спросила Луиза. — Что случилось, Охотница?
— Все в порядке. Не совсем. Это просто... по-другому...
Невидимое призрачное прикосновение Майкла Пула испарилось. Прядильщица веревок оторвала руки от уолдо.
Значит, ее работа была выполнена. Она засунула пальцы в перчатки и сжала затекшие руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Она почувствовала, что дрожит от страха и изнеможения. Она почувствовала острую боль в пояснице и между лопатками, чуть ниже шеи; она повернулась на кушетке и согнула спину, пытаясь избавиться от скованности.
Затем она впервые выглянула наружу, за пределы клетки из конструкционного материала.
31
— Доктор Уваров. Доктор Гарри Уваров.
Голос, ровный и механический, пробудил его от прерывистого сна.
Он открыл рот, чтобы ответить, и тягучая слюна потекла по его губам. — Что еще?
— Вам что-нибудь нужно? — в голосе, генерируемом ограниченными процессорами капсулы, не было даже подобия человечности, и он исходил — сводя с ума! — отовсюду вокруг него.
— Да, — сказал он. Он почувствовал, что дрожит, отстраненно; ему стало холодно. Неужели здесь уже отключилось электричество?
Сколько времени прошло с тех пор, как Лизерль и Марк Ву внезапно бросили его?
— Да, — снова сказал он капсуле. — Да, мне кое-что нужно. Отвези меня обратно на "Северянин".
Капсула замолчала на долгие секунды.
Уваров почувствовал, как холод пробирает его до костей. Так ли он должен был умереть, погруженный в мысли идиотской механики? Должен ли он был пострадать от окончательного предательства со стороны технологий, точно так же, как наноботы АВТ медленно убивали его в течение многих лет?
Что ж, если бы ему суждено было умереть, он унес бы с собой одно глубокое и острое сожаление: о том, что он не дожил до завершения своего грандиозного замысла, своего эксперимента по продлению естественного долголетия своей расы. Он знал, каким его видели другие: одержимым своими целями в области евгеники, возможно, маньяком. Но — ах! Каким достижением это было бы! Какой памятник...
В нем все еще пылало честолюбие, сильное, почти всепоглощающее, преданное отказом его тела.
Его мысли смягчились, и он почувствовал, что становится более рассеянным, его сознание уплывает в теплые, уютные пещеры его памяти.
Капсула заговорила снова. — Я не в состоянии выполнить вашу просьбу, доктор. Я не могу зафиксировать "Северянина". Мне жаль. Вы бы хотели, чтобы я...
— Тогда убей меня. — Он покрутил головой из стороны в сторону, наслаждаясь уколами боли в шее. — Я застрял здесь. Я умру, как только закончатся мои припасы. Убей меня сейчас. Выключи это чертово электричество.
— Я также не могу согласиться с этим, доктор Уваров.
Но Уваров уже не слушал. Он снова почувствовал, что проваливается в беспокойный — возможно, последний — сон, и его изуродованные губы медленно зашевелились.
— Убей меня, чертова механика...
32
Тор из рваных, фрагментированных струнных петель исчез. Теперь полость пересекала космическая струна: огромные, дикие, торжествующие ее завитки, сияющие ложным электрическим голубым светом в тепловизоре небесного купола.
Эта одна, огромная, сложная, множественная петля струны заполняла полость на дне гравитационного колодца. Это был — поразительно, невыносимо — единственный объект, артефакт, по меньшей мере, десяти миллионов световых лет в поперечнике.
Луиза Йе Армонк — вместе с Марком, Лизерль и Морроу — парили на скутерах с нулевой гравитацией, подвешенных под крышей небесного купола. Под Луизой — она смутно осознавала это — слои леса были наполнены богатыми, успокаивающими звуками: криками птиц и обезьян и мягкой отрыжкой лягушек, звуками оживленной жизни, которые сохранились даже здесь, в конце времен...
За прозрачным куполом струна наполняла Вселенную.
Здесь, на сто тысяч лет в прошлом, галактики все еще падали, дробясь и окрашиваясь в синий цвет, в самый глубокий гравитационный колодец во Вселенной. И "Северянин" вышел из своих блужданий по пространственно-временным дефектам струнной петли, чтобы снова оказаться внутри полости со звездными стенами, на дне этого вселенского колодца.
Однако на этом сходство заканчивалось, подумала Луиза. Стенки полости были гораздо более гладкими, чем в будущем, и содержали гораздо меньше неровных отверстий, которые она заметила.... Стены здесь выглядели почти искусственно гладкими, с беспокойством подумала она.
И, конечно же, там было Кольцо, целое и великолепное.
Кольцо представляло собой обруч, сплетенный из космической нити длиной в миллиард световых лет. "Северянин" располагался где-то над плоскостью Кольца. Ближняя сторона артефакта образовывала запутанный, непроницаемый забор над жилым куполом, обильно закрученный в дуги и выступы, с осколками изображений галактик, сверкающими сквозь трясину пространственно-временных дефектов. А дальняя сторона объекта была видна как бледная, твердая полоса, отдаленная на фоне посиневшего неба.
Неровный диск пространства, окруженный Кольцом — диск не менее десяти миллионов световых лет в поперечнике, напомнила себе Луиза, — казался практически пустым. Возможно, размышляла она, в эту эпоху ксили активно работали над тем, чтобы сохранить этот центральный регион чистым.
...Чистым, увидела Луиза, присмотревшись повнимательнее, за исключением единственной светящейся точки прямо в геометрическом центре Кольца. Она увидела, как Лизерль уставилась на эту точку света, приоткрыв рот.
Торопливые действия Прядильщицы веревок перенесли их назад во времени к другому моментальному снимку — временному срезу этой войны на небесах... и, казалось, это была эпоха, недалекая от окончательного падения Кольца.
Она чувствовала на себе их взгляды — Марка, Лизерль, Морроу, устремленные на нее в ожидании. На нее.
Помни, что сказала Лизерль, сказала она себе. Я — механизм выживания. Это все. Я должна продолжать функционировать, еще совсем немного... Она потянулась глубоко внутрь себя.
Она хлопнула в ладоши. — Хорошо, люди — Марк, Лизерль. Давайте немного поработаем. Думаю, очевидно, что мы оказались прямо в центре зоны боевых действий. Мы знаем, что в этот момент птицы-фотино, должно быть, атакуют это Кольцо со всех сторон — потому что мы знаем, что в течение ста тысяч лет Кольцо будет разрушено. Это дает мне ощущение, что у нас не так много времени, прежде чем та или иная сторона заметит, что мы здесь...
— Считаю, что ты права, Луиза, — сказал Марк. Оба виртуала, подключенные к центральным процессорам по широкополосным каналам передачи данных, работали над разными аспектами ситуации. — Я не думаю, что нас должен вводить в заблуждение тот факт, что большая часть действий в этой невероятной войне, похоже, происходит на субсветовых скоростях, так что в таком масштабе она движется со скоростью колонны муравьев, пересекающей Сахару. Давайте не будем забывать, что у ксили есть гипердвигатель, который мы украли, и, насколько нам известно, у птиц-фотино тоже есть что-то похожее. Нас могут обнаружить в любой момент.
— Итак, дайте мне краткое описание окружающей среды.
Марк кивнул. — Прежде всего, наше положение во времени: Прядильщица веревок построила достаточно замкнутых временных путей, чтобы мы смогли переместиться на сто тысяч лет в прошлое, назад из эпохи, в которую привело нас наше первое путешествие. — Он поднял лицо к небесному куполу и поднялся в воздух на несколько футов, по рассеянности забыв взять с собой свой виртуальный скутер. — Насколько мы можем судить, в эту эпоху Кольцо завершено. Его масса огромна — на самом деле мы испытываем инерционное сопротивление из-за него. На самом деле, довольно сильное сопротивление... Кольцо тащит нас по кругу, сквозь пространство. Прядильщица веревок, кажется, компенсирует его...
— Лизерль. Расскажи мне, что у тебя.
Лизерль, казалось, с трудом оторвала взгляд от этой дразнящей точки света в центре Кольца. Она посмотрела на Луизу.
— У меня есть Кольцо, Луиза. Мы вернулись в эпоху, предшествовавшую его разрушению. Кольцо Болдера — это единая петля космической струны... но огромная, не менее десяти миллионов световых лет в поперечнике и с массой десятков тысяч галактик, объединенных в одно неразрывное целое. Струна перекручивается сама на себя, как шерстяная нить, обернутая вокруг мотка; топография Кольца состоит из дуг струны, движущихся со скоростью, близкой к световой, и выступов, которые на самом деле достигают скорости света. Движение сложное, но, насколько я могу судить, оно непересекающееся. Кольцо может сохраняться вечно.
— Луиза, этот монстр никоим образом не мог образоваться естественным путем. Наши лучшие теории говорят, что любые естественные петли струн должны быть всего лишь в тысячу световых лет в поперечнике. — Она подняла глаза, и голубой ложный цвет изображений струн отразился на ее профиле, выделяя морщинки вокруг глаз. — Каким-то образом, — она коротко рассмеялась, — каким-то образом ксили нашли способ протащить космическую нить через космос — или же изготовить ее в поистине героических масштабах — а затем связать ее в этот огромный артефакт.
