Ярость взорвалась в Алии. Она встала и нависла над Бейлом, сжав кулаки. — Она права? Скажи мне. Лета, я затащила тебя в свою постель. Если вы сделали это в своих собственных извращенных целях, правда — это меньшее, что вы мне должны.
Бейл спокойно встретил ее взгляд. Она подумала, что он казался расчетливым, но его мысли были для нее совершенно закрыты. — Может быть, мы это сделали, а может и нет. Ты никогда не узнаешь, не так ли? Если я скажу тебе, что это правда, ты можешь подумать, что я просто пытаюсь манипулировать тобой. А если я буду отрицать это, ты мне не поверишь.
Алия повернулась к Риту. — Как ты думаешь, они это сделали? Они привели сюда корабелов?
— Я не знаю, — неохотно сказал Рит. — Но сделали они это или нет, они придумали, как использовать это против тебя, не так ли?
Бейл тяжело сказал, — Но, как бы там ни было — это все твоя вина, Алия.
У нее перехватило дыхание; она почувствовала себя так, словно ее ударили. — Моя вина?
— Ты — избранная Трансцендентной. Мы всего лишь инструменты. Если бы не ты, ничего этого не случилось бы.
Она вспомнила свои собственные размышления прошлой ночью, свою собственную глубокую жажду узнать, что можно найти на более высоких уровнях Искупления. Несомненно, Бейл видел это в ней; все его интриги не сработали бы, если бы в ней самой не было чего-то, что тоже хотело этого.
Она уже знала об Искуплении гораздо больше, чем когда-либо знал Бейл. Она видела конечную логику Восстановления, безумие бесконечности: если Бейл был обеспокоен тем, что Искупление поглотит ресурсы человечества в обширных, но тщетных поисках, он был прав, сомневаясь в Трансцендентности. Она тоже сомневалась. Ею двигали любопытство и сомнения — и, возможно, жажда узнать, возможно ли, в конце концов, Искупление, если его можно каким-то образом достичь. И поэтому она знала, что поступит так, как планировал Бейл; у нее не было выбора. Она ненавидела его за это.
— Вы монстры, — сказала Дреа Кампокам.
Сиир на самом деле ухмыльнулся. — Ах, но мы очаровательные монстры. Тебе так не кажется?
Алия нависла над Бейлом. — Очень хорошо. Если Трансцендентность — это то, чего ты хочешь, давай сделаем это сейчас. — Он дрогнул, но она набросилась на него. С силой, подпитываемой гневом, она схватила его за плечи и подняла на ноги.
И она вонзила свое осознание в его разум. Он закричал, но не смог убежать. Сила ее воли хлынула по соединениям в сознание его родственников, и они закричали и забились в конвульсиях. Краем сознания она осознала, что Рит и Дреа отстраняются, потрясенные.
С сознанием Кампоков, обернутым вокруг ее собственного, как плащ, она позвала Леропу. — Заберите меня обратно. Вы нужны мне сейчас. О, заберите меня обратно!
Через месяц после похорон Джорджа Рууд Макай объявил, что, по его мнению, пробный проект по стабилизации гидратов в Прадхо-Бей стал достаточно "зрелым", чтобы его можно было представить лицам, принимающим решения в мире. Был назначен день демонстрации.
Это был бы ключевой момент для нас. После нескольких недель строительства и разработки у нас теперь был должным образом взаимосвязанный прототип сети, выкопанный кротами и тщательно протестированный. Все, что оставалось сделать, — это начать прокачивать жидкий азот по жилам, которые мы пробурили в насыщенных метаном отложениях морского дна: другими словами, все, что нам нужно было сделать, это включить, и мы должны были быть в состоянии снизить температуру слоев арктического морского дна в грубом круге диаметром в несколько километров. — Серьезное охлаждение, как сказала Шелли Мэгвуд.
И мы собирались сделать это в центре внимания средств массовой информации и в присутствии каждого ключевого правительственного органа, от правительства штата Аляска до самого Управления. Я старался быть уверенным. Внимательно изучил результаты тестов, анализов и моделирования ЗИ. Не видел причин, по которым что-то серьезное могло бы пойти наперекосяк. Я был оптимистом, каким обычно и являюсь. И я ожидал, что люди будут вести себя рационально и для общего блага. Джон всегда говорил, что я идеалист, и воспринимал это как оскорбление; вероятно, он был прав.
Конечно, в тот конкретный день я был неправ, проявляя уверенность.
В некотором смысле, все пошло наперекосяк в тот момент, когда я увидел Мораг.
Утром в день презентации Макая я встал поздно. Все еще оставаясь в этом ужасном отеле, похожем на санаторий, в Дэдхорсе — и теперь страдая от посещений — я плохо спал. Оставшись один, я сел в мини-автобус от отеля и в тишине доехал до побережья.
Планировка в Прадхо-Бей была почти такой же, как и раньше, когда Макай в предварительном порядке запустил этап интеграции проекта перед толпой инженеров, сотрудников и одной леди, бывшей вице-президентом. В море выдавалась буровая установка, хорошо видимая под очень бледным, очень холодным голубым небом, а на берегу снова соорудили шатер для посетителей. Но шатер был намного больше и величественнее, чем палатка, которую установили в прошлый раз. Когда я вошел внутрь, в сухое тепло кондиционированного воздуха, то сразу же погрузился в приятный гул толпы. Где-то тихо играла музыка, теплая ванна звуков.
Шатер на самом деле был высотой в несколько этажей, как прозрачный жилой дом, его стены были такими прозрачными, что их едва можно было разглядеть, за исключением тех случаев, когда ветер с моря заставлял их колыхаться. Отсюда открывался прекрасный вид на нашу буровую установку и другие старые нефтяные сооружения, разбросанные по этой части побережья. Пол от стены до стены был устлан ковром бледно-зелено-коричневого переплетения, цвета которого соответствовали краскам тундры Северного склона. Над моей головой висели флаги: звездно-полосатый, флаг ООН, транспаранты с логотипом ЗИ и символом Управления — ребенком в колыбели. Все очень стильно: у ребят из ЗИ был большой опыт проведения подобных мероприятий, и они знали, как произвести впечатление, при этом не слишком подавляя.
Повсюду были камеры, микрофоны и другие датчики, и когда я вошел, на меня опустились большие дроны, и вокруг закружилось анимированное облако электронной пыли. Учитывая, что было много важных персон, меня слегка беспокоило, что такая часть электронного внимания была обращена на меня. Я был одним из инициаторов проекта, одним из лиц, которых ЗИ представляла публике, так что, полагаю, мне следовало этого ожидать. Но это было жуткое чувство, когда за мной так пристально наблюдали, как будто я застрял внутри гигантского глазного яблока.
И старался не думать о предположениях Джорджа о том, что могу оказаться под еще более пристальным вниманием любопытного будущего.
Мы привлекли довольно много гостей. По всему шатру уверенно ходили дорого одетые люди, и слышался шум громких разговоров по мере того, как заводились и возобновлялись знакомства, и, без сомнения, были заключены сделки, немногие из которых имели какое-либо отношение к нашему проекту по гидратам. Роботы-официанты парили в воздухе, неся подносы с напитками и экзотическими на вид закусками. То тут, то там я замечал едва заметные дефекты изображения: ноги в дорогих туфлях таинственным образом зависали примерно в сантиметре над ковром, платье развевалось на несуществующем ветру, тень на прекрасном лице, отбрасываемая невидимым источником света. Я предполагал, что только десять процентов или около того из этих влиятельных людей были здесь лично.
Это была обратная сторона масштабного коллапса транспортной инфраструктуры, за которым отчасти наблюдала Эдит Барнетт. Немногие правительственные учреждения, немногие корпорации или другие организации на самом деле "существовали" где-либо осмысленно, кроме как в киберпространстве; и немногие толпы когда-либо были такими многолюдными, какими казались. Что ж, в данном случае, вероятно, даже к лучшему, что люди проецировались, а не путешествовали. Если бы в Прадхо-Бей прибыло так много важных персон во плоти, этот мрачный отель в Дэдхорсе был бы переполнен, с его темпераментными ванными комнатами и всем прочим.
Однако где-то в этой толпе снова присутствовала Эдит Барнетт собственной персоной. Так же как и мой брат Джон, и Том, и Соня, и Шелли, и Вандер Гатри — вся основная команда, которая по-разному руководила проектом с самого начала. Я шел сквозь толпу, пытаясь разглядеть знакомые лица и собравшись с духом.
Именно тогда я увидел Мораг.
Она двигалась сквозь толпу на некотором расстоянии от меня. Я увидел ее краем глаза. Беспомощно повернулся в ту сторону, как делал всегда. Мне показалось, что она тоже повернулась ко мне и улыбнулась — но прежде чем я успел убедиться, что это она, тут же потерял ее из виду за группой болтающих важных персон.
Я не хотел, чтобы это происходило. За последние несколько дней я страдал от такого рода посещений снова и снова — и страдал именно так. Больше не повторялось той близкой встречи в тундре, которая была у меня раньше, когда она улыбнулась и позволила нам сфотографировать ее и записать ее слова, даже если мы не могли понять, что она хотела сказать. Я вернулся в мир мимолетных видений, мелькания рыжевато-светлых волос в моем боковом поле зрения, мягкого голоса. И таких посещений было больше, чем когда-либо прежде, гораздо больше, иногда больше одного в день. Я не хотел иметь с ней дело, не таким образом, не тогда, когда меня будут так мучить, и уж точно не в такой день, как сегодня.
Но потом я снова увидел ее, на этот раз в дальнем конце шатра. И когда я отвел взгляд, она снова была там, на этот раз рядом с небольшим подиумом в передней части шатра. Это было так, как будто она телепортировалась по залу.
Я схватил водку с тоником с подноса плавучего робота и быстро выпил.
Джон подошел ко мне со стаканом виски в руке. Рядом с ним стояла невысокая, смуглая, напряженная фигурка: Джек Джой, я узнал его через мгновение, пловец "Леты". Джону, казалось, было неудобно, что этот парень следует за ним. Но он с самого начала вовлек Джека в это дело, и поскольку пловцы вложили деньги в проект, Джек имел полное право присутствовать там.
Джек Джой протянул руку, но его нереальные пальцы лишь коснулись моего рукава; он виновато улыбнулся. — Прости, что не смог притащить сюда свою задницу во всей красе. Обязательства, давление — ты знаешь. На самом деле мне действительно жаль. Оглянись, небо полно бесплатной выпивки!..
Отвлекаясь взглядами на Мораг, я не интересовался тем, что хотел сказать этот человек. Я посмотрел на Джона. Это был первый раз, когда мы были вместе лично за последние недели. Я почувствовал обычное сложное эмоциональное притяжение к своему брату, смесь соперничества и беспомощной любви.
— Итак, вот мы и пришли, — сказал я.
Джон пожал плечами. — Мы странная семья. Мы собираемся лично для такого мероприятия, как это, но отправляем VR-проекции на похороны.
Я пожал плечами. — Джордж всегда говорил, что мы, Пулы, забавный народ.
— Если ты так говоришь. В любом случае, ты Пул, а я Базалджет, помни. — Он пристально посмотрел на меня, и мне показалось, что я знаю, что у него на уме: Мораг, весь этот феномен, который стал такой проблемой между нами обоими. Но сейчас мы не могли разговаривать, только не в присутствии Джека Джоя.
Джек сказал мне: — Я только что говорил твоему брату — тебе не кажется, что это впечатляющее место? Прадхо-Бей, весь нефтяной комплекс. Я имею в виду, посмотри вокруг. Для Соединенных Штатов было историческим достижением создать нефтяную промышленность здесь, в месте арктической тьмы и холода, за тысячи километров от цивилизации. С таким же успехом вам могло потребоваться развивать нефтяную промышленность на Луне. На самом деле, возможно, на Луне было бы проще, потому что здесь вокруг вас вся эта гребаная тундра. Знаете, вы оставляете след на этом материале, и он остается там навсегда... — Его тон был резким, речь быстрой, и он продолжал нервно улыбаться. Он вспотел, что было небольшим несоответствием комфорту шатра с кондиционером.
Я сказал: — Значит, вы не одобряете всю эту экологическую защиту, Джек.
— Одобряй, не одобряй, это было модно в те времена. Так оно и есть до сих пор. — Он сжал кулак. — В наши дни человека, который хочет чего-то достичь, отгораживают блеяниями о том, что не навреди этому, не мешай тому. Я всегда говорю, что если бы Бог не хотел, чтобы мы встряхнули планету, он бы не дал нам механический экскаватор. — Он кивнул, словно пытаясь убедить самого себя. — И, в конце концов, все это чушь собачья.
— Правда?
— Конечно! Посмотрите на драгоценную тундру, в которую этим головорезам не разрешалось мочиться. Когда вечная мерзлота растаяла, она просто превратилась в болото! Так что же изменили все эти усилия по ее сохранению? Ничто. Это просто мешало выполнять работу, вот и все.
Я повернулся к Джону. — Значит, так думают все пловцы?
Он выглядел все более смущенным. Этот парень не со мной. — Пловцы — это широкая церковь, Майкл. Мы живем в сложные времена, со сложными взаимосвязанными проблемами, которые могут потребовать нестандартного мышления. У вас должен быть форум, где можно высказывать радикальные мнения... — Но все это звучало как партийная линия; не похоже, чтобы он сам в это верил.
Джек Джой сказал: — Я не хотел беспокоить тебя, Майк. Я вижу некоторых людей, которых знаю. Увидимся позже. Это твой день, наслаждайся им, желаю тебе успеха, и так далее, и тому подобное. — Потея и ухмыляясь, он бочком отошел от нас.
Джон посмотрел на меня. — Мне жаль, если этот парень тебя расстроил.
— Он этого не сделал. — Думаю, Джек Джой меня слегка встревожил, но я не воспринял его всерьез. Как же я был неправ.
Джон изучал меня. — Ты дерьмово выглядишь.
— О, спасибо.
— Ты не спал. — Он подошел ближе ко мне и сказал более спокойно: — Ты встречался с Мораг, не так ли?
Я огляделся по сторонам, на парящих в воздухе беспилотных летательных аппаратов, толпящихся виртуальных персон. — Говори потише, Джон. Все в порядке. Да, я вижу ее. Я продолжаю видеть ее. Это сводит меня с ума. Даже если я засыпаю, то слышу ее голос, чувствую запах ее дыхания, она рядом, но когда просыпаюсь, ее уже нет, и я снова не могу заснуть.
— Но она не разговаривает с тобой, — сказал он. — Не в тот раз. — Он пристально, голодно смотрел на меня.
В тот момент я был поражен тем, как он постарел — утолщенная шея и челюсть, крепкое тело, кожа на его лице медленно сморщивалась, признаки человека среднего возраста. Но в его глазах была страсть, которую я редко видел раньше. У моего брата не было страсти. — Это действительно важно для тебя, не так ли? Вся эта история с Мораг. Почему, Джон? — И я совершил еще один интуитивный скачок. — Как думаешь, ты понимаешь, что она пытается мне сказать? Это все?
Я ожидал, что он будет отрицать это, но он просто уставился на меня, на его лице была эта странная, уязвимая смесь гнева и тоски. Он мрачно сказал: — Мы должны решить это.
— Хорошо, — сказал я, испуганный, сбитый с толку.
Думаю, мы оба почувствовали облегчение, когда услышали тихий перезвон, значительно усиленный; это Рууд Макай постучал ручкой по пустому стакану, призывая нас к вниманию.
