— Роберт?
— Две минуты до рубежа, мэм.
— Подайте сигнал всем корветам, чтобы они выпустили по две ракеты, настроенные на детонацию на расстоянии десяти километров от тридцати случайно выбранных целей. Средняя мощность.
— Средняя? — спросил Клирмаунтин. — Сейчас время проявлять сдержанность?
— Если мы этого не сделаем, Гастон, можете быть уверены, никто другой этого не сделает. Уровень будет средним. Достаточно, чтобы донести мою мысль, но не повредить.
Тан передал приказ, а затем доложил: — Смотрите за ракетами, мэм. Все чисто. Первый взрыв через три, два...
Экраны по всему залу погасли, когда ракеты взорвались на оговоренных дистанциях.
— Тридцать взрывов, мэм. Ждем данных о дальности и отслеживании противника.
— Не держите меня в напряжении, — сказала Омонье.
— Три развернулись, мэм, возможно, легкое повреждение одного судна. Оставшиеся противники — восемьдесят восемь машин — все еще приближаются. До контакта осталось девяносто секунд.
— Давайте немного подкрепим мою точку зрения. Еще по две ракеты, с той же мощностью, так близко, насколько это возможно, не касаясь металла.
— Тридцать ракет запущены, мэм.
Истерзанные экраны снова вспыхнули, на этот раз ярче. Некоторые из них оставались перегруженными, их установленные на поверхности сенсоры сгорели от ядерных вспышек.
— Скажите мне, что я только что вбила в них какой-то запоздалый смысл, Роберт.
— Хотел бы я это сделать, мэм. Шесть из них определенно поворачивают назад, возможно, с повреждениями. Остается восемьдесят два, которые движутся по-прежнему. У некоторых из них могут быть повреждения, которые не позволяют им изменить курс, но наверняка сказать невозможно.
— Боюсь, они потеряли право на презумпцию невиновности около минуты назад. Время контакта?
— Осталось тридцать две секунды. Тридцать...
— Экипажам координировать огонь на поражение по двадцати из этих кораблей, начиная с ближайшего. Максимальная мощность всех боеголовок. Если я смогу убедить шестьдесят два из них повернуть назад ценой двадцати, буду считать это победой.
— Расчеты подтверждают выбор целей и готовность оружия, мэм. Перехват через шесть секунд, пять...
— Простите меня за то, что я собираюсь сделать, — нараспев произнесла Омонье.
Дрейфус покачал головой. — Это они нуждаются в прощении.
Они ждали свежих новостей. Если Дрейфусу требовалось подтверждение того, что все не так, как хотелось бы, все, что ему было нужно, — это все более мрачные лица аналитиков по мере того, как они сопоставляли отчеты.
— Шестнадцать из двадцати нападавших сбиты, но четверо, похоже, остались относительно невредимыми благодаря принятым ими самими контрмерам. Еще одиннадцать единиц начали замедляться и поворачивать. Пятьдесят один корабль остаются верными своим намерениям и ведут свободный ответный огонь из различных видов оружия, в основном направленного и кинетического.
На этом, по сути, все хорошие новости заканчивались. Теперь Тан объявил о соответствующих потерях и ущербе, нанесенных силам Брони. Легковооруженным и минимально бронированным катерам пришлось хуже всего, несмотря на их большее количество. Поскольку они были быстрыми и маневренными, то находились в авангарде ответных действий, и их легче всего было уничтожить гражданским оружием дальнего действия. Пять машин были потеряны полностью, в результате чего их численность сократилась до двадцати восьми единиц. Два корвета были повреждены настолько, что вышли из строя, оставив всего тринадцать пригодных к эксплуатации судов. Три крейсера остались невредимыми.
— Прикажите всем экипажам действовать с максимальной отдачей, — сказала Омонье, сожалея о своих словах. — Задействовать поверхностную оборону. Я хочу, чтобы эта волна остановилась, прежде чем потеряю хоть еще одного префекта.
Дрейфус почувствовал это. Пушки заработали, посылая вибрацию, от которой сводило с ума сотни метров твердой породы, изоляцию и магнитные барьеры, сверхпроводящие подшипники всего кольца центрифуги.
— Девять вражеских кораблей уничтожены полностью, — объявил Танг. — Сорок два по-прежнему находятся в боевой готовности. Потеряно еще три катера. Корветы и другие объекты дальнего действия не повреждены.
— Прикажите катерам отступить и использовать Броню для защиты, — сказала Омонье. — Я не хочу потерять еще хоть один. Корветы и крейсера могут удерживать оборону. Поддерживайте непрерывный оборонительный огонь, пока я не прикажу иначе. — Едва она закончила говорить, как вся комната содрогнулась, всех префектов и аналитиков, находившихся в ней, отбросило в сторону, только что осевшая пыль с кашлем взметнулась в воздух, импровизированные дисплеи вылетели из своих креплений. Дрейфус схватился за ближайший неподвижный предмет, сработала древняя тренировка, и он приготовился к худшему. Отказ подшипников привел к катастрофической остановке центрифуги: вся движущаяся каменная масса внутри астероида больше не вращалась, а с хрустом остановилась, ломая кости.
Но подшипники выдержали, как и искусственная гравитация, вызванная вращением центрифуги.
— Кости Ферриса. Что, черт возьми, это было? — прорычала Омонье, когда префекты и аналитики вернулись на свои места. — Один из этих кораблей только что протаранил нас?
Половина дисплеев была затемнена, а остальные медленно возвращались к жизни. Дрейфус наблюдал, как аналитики поспешно переставляют сбитые маркеры, пытаясь восстановить в Броне хотя бы частичную картину обстановки.
— Пелл докладывает... — Тан замолчал, прищурившись, чтобы расслышать сильно ослабленный звуковой сигнал. — Пелл докладывает... боеприпасы с пенообразующей фазой. — Он сглотнул, на его лице отразилось болезненное недоверие. — Они используют против нас боеголовки с пенообразующей фазой, мэм. Одна из их ракет прошла нашу оборону!
Дрейфус вздрогнул. Если не считать термоядерных устройств или устройств на антивеществе, в анналах космических войн было немного более мощных ужасов. То, что эти смертоносные орудия были направлены против Брони, не говоря уже о том, что они вообще находились в распоряжении гражданского населения, показалось ему почти личным оскорблением его ценностей.
— Ущерб, Роберт? — спросила Омонье с опасной мягкостью в голосе. Дрейфус хорошо это знал. Кто бы ни совершил это преступление, он только что попал в список грешников, которые никогда не смогут быть получить искупления.
На нескольких все еще функционирующих дисплеях формировались изображения, передаваемые защитными средствами, окружающими астероид. Пенофазная боеголовка выбила новый глубокий кратер на выступе скалы с поверхностью тыквы — пульсирующее красное углубление, уходящее вглубь на пятьдесят или шестьдесят метров.
— Один-полтора процента от нашей общей массы, мэм.
— Мы не выдержим такого количества попаданий, — сказала Бодри.
— Я согласна, Лилиан. Поставьте перехват этих ракет превыше всех других соображений. Затем найдите корабль или корабли, ответственные за это, и обрушьте на них весь свой ад. Если в живых останется кто-нибудь, кто сочтет это хорошей идеей, он получит удовольствие от того, что я сдеру с него кожу живьем...
Комната снова содрогнулась, но толчок был не таким сильным, как в первый раз. Дрейфус настороженно посмотрел на аналитиков, оценивающих следующую дозу катастрофы.
— В тот раз они подобрались совсем близко, но наши противоракетные орудия уничтожили боеголовку в паре километров от поверхности, — сказал Тан. — Взрыв повредил наземную оборону по всему сектору.
— Если бы вы захотели поделиться со мной хорошими новостями, Роберт, это не осталось бы незамеченным...
— Хотел бы я это сделать, мэм. — Тан заколебался, оказавшись на пороге чего-то ужасного. — Мэм, приближается что-то крупное, из-за Сверкающего Пояса. Патрули только что предупредили нас.
— Крупное? — спросил Клирмаунтин.
Но Дрейфусу не было нужды ждать. — Ультра.
Бодри скривилась от отвращения. — Я бы не удивилась. Это похоже на тех дегенератов-постлюдей, которые не упускают возможность сразиться, особенно когда мы являемся боксерской грушей.
— Давайте... не будем предвзятыми, хорошо? — ответил Дрейфус. — В любом случае, не похоже, что от нашей защиты было бы много толку против субсветовика. Мы можем разобрать опознавательный знак на корабле?
— Мы просто ждем, когда Пелл передаст визуальное изображение и сопоставит его с нашими записями, — сказал Тан. — Подождите. В этом нет необходимости. Транспортное средство передает свой регистрационный профиль по обычным каналам управления транспортом. Корабль, о котором идет речь, называется "Оттенки алого". — Он обвел взглядом собравшихся старших. — Мы уже имели с ними дело раньше?
— Я имел, — сказал Дрейфус.
Зал содрогнулся еще дважды, и пришло подтверждение, что Броня получила одно прямое и одно непрямое попадание от второй пары пенофазных боеголовок. Непрямой взрыв вывел из строя сенсоры и системы наведения оружия в другом секторе, в то время как прямой удар, хотя и нанес гораздо больший ущерб структуре скалы, не оказал немедленного пагубного воздействия на обороноспособность.
Пока все это происходило, были потеряны еще два катера, еще один корвет, а крейсер "Демократический цирк" сообщил о незначительных повреждениях после скользящего удара энергетического оружия.
— Прибыло от Пелла, — поспешно объявил Тан. — Изображение "Оттенков алого" указывает на многочисленные системы противокорабельного вооружения, размещенные по всему корпусу.
— Наведите на них ядерную бомбу, пока мы можем, — сказал Клирмаунтин.
— Подождите, — оборвала его Омонье, прежде чем возник риск того, что его предложение превратят в реальный факт. — Мы потратили десятилетия на то, чтобы поддерживать дружественные нейтральные отношения с ультра. Аврора — это пока не их борьба. Зачем им бросать все ради того, чтобы примкнуть к кучке простого сброда, на который в любое другое время они смотрели бы свысока?
— Они сами себе закон, — ответила Бодри. — Такова цена нашей дипломатии: нож в спину в тот момент, когда мы ослаблены.
— Начальник порта Серафим не позволил бы ни одному кораблю предпринять односторонние действия против нас, — сказал Дрейфус, отчаянно надеясь, что его интуиция и понимание этого человека не обманывают его. — Это оружие не обязательно нацелено на нас.
— Если ты ошибаешься на этот счет, Дрейфус, то только что написал себе эпитафию, — сказал Клирмаунтин.
— Не помешает конструктивный вклад, Гастон, — вставила Омонье.
— Пелл докладывает... — Тан сделал паузу, нахмурившись. — Пелл докладывает... массированные точечные удары "Оттенков алого", сосредоточенные на... сосредоточенные на наших агрессорах. Общие потери — четыре противника... нет, пять. Получается, уже шесть. Идут ответные удары, но теперь им приходится распределять огонь между нами и субсветовиком.
— Используйте преимущество, — сказал Омонье. — Все, что у нас есть.
— Десять противников уничтожены. Двенадцать. Оставшиеся подразделения отходят! Все оставшиеся боеголовки с пенообразующей фазой отслежены и обезврежены, мэм. Атака окончена!
— Это еще не конец, — произнесла Омонье с нотками смирения в голосе. — Она просто нанесла свой первый удар, вот и все. Есть тысячи других вооруженных кораблей, которые могут быть направлены против нас, если она сможет убедить достаточное количество людей, что это в их интересах.
— Входящее сообщение с "Оттенков алого", мэм. — В голосе Тана звучало извинение. -Они просят соединить их с... префектом Дрейфусом.
— Дайте им связь.
На полудюжине экранов появился ультра, лицо которого было размыто из-за помех при передаче. Дрейфус уставился на него, сравнивая едва различимую фигуру с его ограниченным на сегодняшний день опытом общения с ультра, и особенно с теми четырьмя, которых его попросили оценить во время той последней поездки на парковку Роя. Он был вполне уверен, что эта горгулья была ему незнакома.
— Я здесь, — сказал Дрейфус, направляя одну из самодельных камер на свое лицо. — С кем имею честь общаться?
Голос, доносившийся с экранов, звучал так, словно ртутью полоскали горло со дна ведра.
— Капитан Ремансо, "Оттенки алого", префект Дрейфус. У нас не было возможности поговорить раньше. Иначе я бы обязательно поблагодарил вас за ваше предыдущее заступничество.
Дрейфус считал, что честность — лучший выход практически в любой ситуации. — Вы заблуждаетесь, капитан. Благодарю вас за ваше вмешательство в наши небольшие местные проблемы, но вам следует знать, что я посоветовал Серафиму признать виновными старших членов вашего экипажа. Ему было решать, что делать с этим мнением, но я бы не хотел, чтобы вы думали, будто я вынес решение в вашу пользу.
Несмотря на то, что лицо, обращенное к нему, было чужим и — до этого момента — совершенно непроницаемым, Дрейфус заметил лукавую усмешку, промелькнувшую на лице ультра.
— Не было никакого недоразумения, префект, но ваша репутация честного человека явно не была преувеличена. Видите ли, у нас возникли небольшие местные трудности. Внутренняя реорганизация нашей командной структуры, последовавшая за вотумом недоверия действиям моих предшественников, триумвиров Ниско и Пазари. Их недостойное поведение поставило под угрозу доброе имя нашего корабля, как вы справедливо заметили.
— Тогда... я рад, что все разрешилось благополучно, — сказал Дрейфус, чувствуя, что остальные старшие смотрят на него с немалым удивлением. — И я думаю, что мне следует передать благодарность верховного префекта и Брони в целом за ваше своевременное вмешательство.
— Мы сделали все, что могли, префект. Однако теперь соображения безопасности и коммерции вынуждают нас вернуться на стоянку. Я надеюсь, что нашей скромной демонстрации устрашения пока будет достаточно?
— Я тоже надеюсь, — ответил Дрейфус.
— У вас есть план, как должны возобладать более мудрые умы? Не было бы победителей, если бы наши корабли были вынуждены вступить в тотальную войну против половины Сверкающего Пояса, даже если бы мы действовали, защищая Броню.
— План разработан, — сказал Дрейфус.
— А вот и ваша репутация честного человека, — сказал капитан Ремансо не без доли сочувствия. — Тем не менее, удачи вам, префект Дрейфус.
— Спасибо, — сказал Дрейфус, одновременно испытывая разочарование и облегчение.
Едва на экранах исчезло лицо капитана ультра, как появилось другое, слишком хорошо знакомое собравшимся префектам и аналитикам.
— Будем считать, что мы сыграли вничью, — великодушно объявила Аврора. — И это была хорошая борьба, пока она продолжалась. Я отдаю вам должное за это. Спасибо тем ультра, которых вы все втайне презираете и боитесь, за их небольшое вмешательство. Однако ничего не изменилось. Я могу продолжать усиливать жару и холод в большем количестве орбиталищ, чем вы можете назвать. Преимущество страха и террора — в моих руках. И я намерена добиваться этого, пока могу, Джейн Омонье. — Она просияла, как будто в ее голове только что родилась новая захватывающая идея. — Или вы хотите, чтобы я прекратила это?
