— Хорошее воспитание не мешает тебе ругаться матом, таскать чужие вещи, забывать о потребностях других и ублажать собственное эго, — сощурилась травница, глубоко уязвлённая таким хамским безразличием к её праведному негодованию со стороны подруги.
— Оно мешает мне после всего этого уважать себя и считать достойной полноценной личностью, — холоднее на полтона отозвалась Яританна, не стремясь, впрочем, поддержать назревающую ссору.
Травница это заметила и предпочла также сбавить обороты. Густо цветущее славными белоснежными, бледно-лиловыми и даже грязно-розовыми цветами картофельное поле не располагало к ссорам и дракам. Особенно с чародейкой, чьей стихией была земля, а нелюбимым занятием — сбор картошки. Этот коварный корнеплод был поздних сортов и потому ещё продолжал радовать глаз богатым разнообразием соцветий, и высокой тёмно-зелёной ботвой, доходившей до середины бедра. Даже можно было уловить слабый, сладковато-пряный аромат маленьких цветочков, что в сырые дни совершенно терялся за тяжёлым запахом мясистых листьев.
— А ведь Арн тоже ратиш, — всё ещё раздражённо, но уже более задумчиво, заметила Эл, накручивая на пальчик выбившийся из косы локон.
— Нувориш царский, — не сдержав презрения, хмыкнула Танка, знающая, что титул был вручён их роду скорее за выслугу лет, ведь четыре поколения боевых чародеев, рьяно защищающих позиции официальной власти, оставаться простыми смертными не могут уже хотя бы по соображениям престижа державы.
Алеандр благополучно пропустила мимо ушей и это замечание:
— Может, именно в этом всё и дело? Может, его происхождение или дела семьи заставили так поспешно ретироваться?
— Ага, ага, по папиной телекинетической трансляции был испарён и на молекулярном уровне доставлен в столицу.
— Вот именно! Ему срочно нужно было в столицу! Конечно, мы же значительно его обременяли и скорость...
— ... у раненого недобитка превышает десять лошадиных сил?
— У него, наверное, очень важное и ответственное дело! Он же куратор! Ему нужно найти парней, разобраться со случившейся аномалией, покарать виновных, в конце концов!
— И рассказать нам об этом чревато падением небес на землю, небольшим потопом и парой тройкой прорывов энергетического поля?
— Наверное, дело не терпело отлагательств и высокие понятия ответственности...
— Позволили ему смотаться с половиной харчей, бросив на произвол судьбы двух беззащитных подмастерьев один на один с непонятными бандитами?
Алеандр резко затормозила. Шедшая после неё, Чаронит от неожиданности налетела на товарку, пребольно стукнувшись носом о рыжеватый затылок. Даже затылок излучал негодование, в этот раз обращённое исключительно на духовника, но тщательно сдерживаемое во избежание кровопролития. Валент чрезвычайно захотелось проредить подруге волосы, но за что конкретно, она ещё не определилась, поэтому предпочла сдержать праведный порыв до появления повода поудачнее. Вот уже полтора часа после коронной фразы духовника: "Сейчас только срежем немножечко", они тащились через общинные поля, ориентируясь по солнцу и наитию. Поэтому повод, по расчётам Эл, должен был в скором времени подвернуться. Девушка уже хотела было упрекнуть подругу в очередных блужданиях, когда неожиданно осознала:
— Танка, с ним что-то случилось!
— Да что с ним могло случиться? — искренне удивилась духовник, заходя вперёд травницы и вглядываясь в испуганное лицо. — Он не киборг из популярных лубков — не самоуничтожится.
— Его могли похитить! — от волнения девушка даже неловко плюхнулась на землю. — Для какого-нибудь обряда или ритуала. У него же такой объём резерва, что, выбив энергию, можно будет средний город неделю поддерживать! А если его выкачают, потом сделают зомби и отправят в Замок Мастеров, чтобы он на Совете всех Старших Мастеров расхренячил?
— Стой, стой, стой! Да кто его может украсть?
— Те чернокнижные некроманты-извращенцы!
— Ага, а троих своих в залог оставили, пока нашим попользуются.... Эл, очнись, — духовник настойчиво встряхнула за плечи разволновавшуюся Валент, — Важич — взрослый, почти здоровый мужик с неслабыми рефлексами и офигительным резервом! Он просто никак не похититься при нормальных условиях.
— А, да...точно, — Алеандр рассеянно взъерошила чёлку и, кажется, немного посветлела лицом. — Просто я так волнуюсь. Мне казалось, что мы уже сработались в команду, можно сказать, подружились, а тут...
Яританна присела рядом и сочувственно обняла за плечи начинающего целителя:
— Если тебе от этого будет легче, считай, что его убили, а труп расчленили и спрятали в стогу третьей кучкой.
С минуту травница растерянно хлопала глазами, очень красочно представляя остатки своего нерадивого, но успевшего полюбиться первого (и уже последнего) пациента, под почти искренние утешительные вздохи подруги, потом без прелюдий вцепилась в бледную шейку в желании избавить мир от очередной двуногой змеюки.
С диким хохотом швырянием землёй и попытками закопать оппонента, методично и беспощадно уничтожался грядущий урожай. Подмастерья мутузились, картошка гибла.
— А чего это я? — опомнилась Алеандр, сползая с окончательно попранного и морально разбитого врага, что уже перестал барахтаться и пытаться оказать сопротивление, хоть и не молил о пощаде.
Яританна, возможно, и согласилась бы смирить гордыню, разок другой попросив пощады, но никак не могла этого сделать из-за крайне неудачной позы, в которой открыть рот можно было только, наевшись рыхлого чернозёма. Если в детстве во всех потасовках она старалась держаться до последнего, чтобы непременно победить, то с возрастом поняла, что её ресурсы к победе годятся лишь на своевременную капитуляцию.
— Ну вот, другое дело, — поднялась она, отряхивая платье и вытирая лицо. — Хоть на себя похожа, щёки горят, глаза блестят, зубы скалятся. Как есть вурдолачина!
— Ну, тебя, Тан, с твоим юмором, — обиделась травница. — Я же серьёзно. Хочешь — верь, хочешь — не верь, но вот нутром чувствую, что не такой он человек, чтобы просто так исчезнуть. Он просто...
— Засранец!
— Что, прости? — реплика Танки, слегка дезориентировала готовую к новым душевным терзаниям девушку.
Обернувшись, она увидела, как Яританна злобно собирает разметавшиеся из сумки вещи. Духовник деловито окинула взглядом стащенные в одну кучу пожитки.
— Серп упёр. Вот козёл! — не то обиделась, не то восхитилась та.
— Да? Я даже не обратила внимания, — Эл подсела поближе и тоже принялась рассматривать вещи. — Точно. Вот и мази тоже нет. Выходит, заранее готовился, подлюка.
— А это что такое?
— Это? — Алеандр любовно и трепетно размотала старый замусоленный до буроватого цвета носовой платок. — Это перо грифона! Не рулевое, конечно (рулевых у него просто нет), но крыловую птерилию достала! Не представляешь себе, как было сложно. Арн сычом следил, чтобы все ошмётки в яму ушли, но я всё-таки умудрилась это в штанину запихать, пока он шкуру срезал. Ой, нужно было видеть, какая у меня походочка была. Думаю, если бы он меня за этим засёк, точно бы выдрал. Я так боялась, чтобы оно от жары не развонялось в сумке.
Духовник придирчиво рассмотрела слипшееся буроватое нечто на жёстком очине, пошкрябав ногтём нижний пупок пера:
— И что у него за свойства такие чудодейственные, что ты пошла на такие ухищрения?
— А без понятия! — радостно констатировала Эл. — Но ведь, правда, обалденная штукенция!
С тем, что штукенция обалденная согласились обе, а вот о причинах её несравненной значимости мнение подмастерьев кардинально различалось. Алеандр настаивала на великих, никем до сих пор как следует не оценённых свойствах и потенциальной значимости в травничестве и алхимии. Яританна утверждала, что основная значимость в том, что перо спёрли из-под носа у куратора, до этого пришибив законного обладателя. Выбравшись с поля и устроившись под ракитовым кустом, очень подходящим для небольшого перерыва на обед, но из-за отсутствия продовольствия, служащим просто перевалочным пунктом, девушки церемониально положили добычу на пень предположительно берёзового происхождения. Исключительно на глаз перо казалось просто грязным и свалявшимся от засохшей крови, пыли и зёлковой трухи. Никаких особенных свойств не наблюдалось, на что не замедлила указать духовник, расплываясь в торжествующей улыбке.
— Ха-ха, — вызывающе вздёрнула подбородок Эл. — Сейчас я докажу, что все мучения не были напрасными, и тебе будет очень стыдно!
Травница картинно распростёрла длань над чудом уцелевшим трофеем и начала концентрировать энергию на кончиках пальцев, от чего они начали немного искрить. Если для Мастеров-Лекарей любая диагностика занимала не больше сил, чем простая "непромокайка", то прочим смертным, увы, для таких изысков приходилось неплохо перетряхивать собственный резерв. С диагностикой просто больных особых проблем не возникало, чародейские уловки лишь частично заменяли долгую и мучительную катавасию со сдачей анализов. Но милейшим, блещущим задним умом чадам Замка Мастеров такое простое применение заклятья даже не приходило в голову. Ещё совсем юная и крайне увлекающаяся Эл умудрилась уволочь с наставницкого стола забытый кем-то фолиант по основам целительства и, не долго думая (десять лет всё же не возраст для глубоких размышлений), зазубрила ряд заклятий. Когда по всему общежитию прокатилась волна скандальных и шокирующих разоблачений, начавшихся с аллергии на морковь у завхоза и феерически завершившихся тремя абортами у секретарши заведующего кафедрой Прикладной Этики, ценный фолиант был изъят, а ученице сделан жестокий выговор за излишнюю любознательность. Тогда-то Яританна со всем свойственным ей прагматизмом и направила диагностическую энергию будущей травницы в мирно-утилитарное русло быстрых и невероятно качественных работ по минералогии, элементаристике и артефактам. Правду, диагностика веществ и предметов на их алхимические и артефактные свойства сил требовала неимоверных и ресурс выкручивала знатно, от чего маленькая Валент едва не теряла сознание на первых парах. Зато после длительных тренировок позволила покупать булочки в столовой, сделав небольшой бизнес на продаже лабораторных работ старшеклассникам. Теперь Эл это заклятие давалось ценою меньших затрат, хоть девушка и сильно побледнела.
— О, — проговорила она слабым голосом, — это просто удивительно, грандиозно, всеобъемлюще... бесполезная фигня!
Сказать, что травница была расстроена — ничего не сказать. Девушка была подавлена, попрана и неплохо так деморализована, хотя бы от того, как мерзко было таскать эту грязную гадость в узкой штанине. Приэтом её достаточно живая мордашка выражала такое вселенское разочарование, что Яританна не выдержала и, взяв двумя пальчиками ровный длинный очин, жёсткостью не уступающий морёной древесине, отряхнула уродливую штуковину о коленку. Оказавшийся уникально стерильным ингредиент лучше всего годился на ощип, но даже здесь не особенно верилось, что на такой подушке сны будут сладкими. С другой стороны, изящный в своей изворотливой злокозненности ум юного духовника, обычно сдерживаемый в своих порывах здравым смыслом, хорошим воспитанием и природной трусливостью, никогда не искал лёгких путей. Пути, предлагаемые им, обычно выделялись травмопасностью и абсурдностью, зато отличались непредсказуемостью. Вот и сейчас девушка рассматривала резко обесценившийся трофей с лёгким маниакальным любопытством приближающегося бздика. После неудачи с курсами боевых артефактов, неунывающая ещё в то время, Чаронит решила испытать себя в мирном русле, записавшись на курсы по созданию артефактов и оберегов. К несчастью или радости (тут уж зависит, судить со стороны ученицы Замка Мастеров или её наставницы), слухи в Академии распространяются быстро и ясноглазую девочку, полную энтузиазма, выставили за дверь вместе с её светлой головой, недюжинным интеллектом и целой охапкой различных идей и проектов.
— Есть тут у меня одна замечательная идейка, — медленно расплылась в широкой, слегка сумасшедшей улыбке духовник.
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
*
* * *
**
Карта была мягкой и слегка шероховатой на ощупь, чем-то неприятно напоминая недавно содранную человеческую кожу, покрытую причудливым узором диких татуировок. Совершенно не хотелось думать о том, кому эта кожа могла принадлежать и за что убогий мог её лишиться. Под самой поверхностью пробегали едва уловимые энергетические токи, пульсируя и сплетаясь сеткой живых сосудов. Вспыхивали мелкие кристаллики, слегка нагревая поверхность, от чего карта ещё больше смахивала на живое существо. Артемий Изотович Важич осторожно провёл ладонью по трепетной поверхности, едва касаясь кончиками пальцев. Кожу привычно потянуло, покалывая и отталкивая одновременно. Мужчина вымученно улыбнулся. Он не причислял себя к махровым оптимистам, что способны видеть солнышко в луже мочи, но теплота карты неожиданно обрадовала. Постаревшее, немного потрёпанное сердце внезапно заныло в груди, собственным стуком отогревая скопившуюся с понедельника наледь.
— Его здесь нет, — холодом резанул по мозгам скрипучий голос прожжённого курильщика.
В этот момент Глава Замка Мастеров испытал приступ жгучей ненависти к своему кровному другу и заклятому сослуживцу. Руки задрожали от желания вцепиться в тощее горло и медленно сдавливать до звонкого хруста ломающихся позвонков. Вместо хруста чародей услышал лишь сдавленный кашель.
— Я думал, ты уже перестал верить в сказки, — голос Воронцова не выражал особого сарказма, но и участием не лучился.
— А я полагал, что после Дерьмовой Пятницы ты перестал курить в ученическом туалете, — Важич неторопливо обернулся к собеседнику, не отрывая руки от такой дорогой карты. — Как видишь, мы оба можем ошибаться.
Этот примирительный тон никого не обманул. С того приснопамятного утра, когда карта отказалась отражать маленький, но очень яркий светляк его младшего сына, Глава Замка Мастеров пребывал в странном состоянии, варьирующемся от глубокой серовато-бурой меланхолии горестно-сентиментального типа, до конструктивно-решительной ярости всеобщей тотальной зачистки. Все служащие вне зависимости от чинов и заслуг предпочитали не попадаться ему лишний раз под горячую руку и отсиживать опасные периоды в тихих кабинетах и небольших альковах, маскируясь под гардины. При том меланхолическое состояние пугало подчинённых едва ли не больше лютующего, ибо суровый чародей погружался в такие мрачные мысли, что каждый, застигнутый тяжёлым бессмысленным взглядом ощущал себя упырём перед матёрым Мастером-Боя.
Хуже, пожалуй, бывали лишь визиты его дражайшей супруги. Альжбетта Важич залетала на работу к своему благоверному в образе разгневанной фурии, снося на своём пути все слабые попытки секретарей и советников по её усмирению. Женщина бурно негодовала, сверяясь с отчётами по поискам своего любимого сыночка, громко и эмоционально ругала нерадивых чародеев, рыдала над несчастной кровиночкой и даже несколько раз едва не подралась с женой министра экономики, назвавшей её истеричной. Будучи чистокровной простолюдинкой прекрасная Альжбетта не утруждала себя сокрытием истинных эмоций, предпочитая страдать чуточку больше необходимого, чем меньше приличного. В эти моменты Артэмий Важич имел моду срочно проводить совещания в тесной компании Старших Мастеров или себя самого. Почётная мученическая роль слушателей стенаний несчастной матери обычно доставалась подчинённым. Артэмий предпочитал увеличивать им премию, чем растягивать свой домашний ад ещё и на рабочие часы.
