Пока земляк и его сожители собирались, я отправил Торопова разобраться с теми, с кого вся эта заварушка здесь и началась, а сам стоял, и ожидал, пока местные будут готовы к отходу.

— Мы собрались — сказал один из мужчин, вытаскивая баул из подземелья.

— Тогда идём, раз готовы.

Обойти убитых немцев у нас не получалось, поэтому двинули мимо них и как оказалось, для кого то это было приятной неожиданностью.

— Это вы их? — задала мне вопрос женщина, бальзаковского возраста.

— Мы — коротко ответил я.

— А можно мы с них хотя бы сапоги снимем.

— Почему бы и нет, если есть в них потребность.

Рыбаки раздели всех, включая и того, который ещё продолжал бороться за жизнь, сапоги тут же одели, скинув свои драные ботинки, намотав на ноги грязные портянки. А ремни и френчи, сложили к остальным пожиткам. Нечего удивительного не вижу, до определённого времени мы так же поступали.

Возле костра живых не было, из оружия нам досталось только два карабина, остальные взрывом покорёжило, да ещё кое какие боеприпасы к ним. Разжиться барахлом никому не удалось, его, как и их владельцев, сильно попортило взрывом. Когда мы собирались на всегда покинуть это место, владелец катамарана, задал мне уж очень странный вопрос:

— А паруса с собой брать?

— Они у вас что, тут лежат?

— В этой землянке — ответил он, указывая на дверь ведущую в низ.

— Вопрос странный задаёшь, кто же такое имущество выкидывает. Забирай конечно.

— Так я его один не донесу.

— Чего то я не пойму, ты меня в помощники зовёшь, что ли?

— Нет, но один всё равно не справлюсь.

— А чего из своих некому помочь?

— Если разрешение дадите, то могут.

— Считай, что ты его получил, только если можно, побыстрее, как нибудь, шевелитесь.

Парус действительно оказался тяжёлым для одного человека, был он аккуратно свёрнут в длинную трубочку, а по бокам и в самой середине ещё и верёвкой перевязан. Так что надо понимать, за инвентарём здесь следили.

С этой длинной колбасой мы добирались до места часа полтора, то она не лезла куда надо, то грузчики уставали, а подменять их желающих почему то не находилось. Когда же добрались до того места, где у нас был бой, то запасливые аборигены попросили меня задержаться на пяток минут, чтобы прихватить ещё несколько пар сапог. Я возражать не стал, хотят люди иметь запас, так пускай он у них будет, зачем мне им рассказывать, что у нас таких сапог почти четвёртая часть вагона. Много тут их шатается, людей без нормальной обуви и если её кому попало раздавать, так всё быстро закончится может.

Мужиков даже не смутило, что убиенные лежали друг на друге, они раскидали ветки, которыми мы их завалили, растащили мертвяков, как поленницу, потом стащили сапоги с них, а затем всё привели в исходное состояние. Хороший подход к делу, мне лично нравится, в каком состоянии принял в таком и сдал.

По возвращении стало известно, что раненый в грудь морячок скончался, наверное это и к лучшему, быстро парень отмучился. Лечить его, что здесь не кому, что дома, а с таким ранением он не жилец был. Появившиеся в нашем распоряжении люди и лопаты, позволили похоронить разведчиков прямо тут. Не знаю может правильнее было всех, кто погибает домой свозить, только вот где он этот дом.

После того как закончили со скорбными делами, стали собираться в обратный путь, успеть бы домой до темноты добраться. Погрузили трофеи, шмотки переселенцев, парус и вроде пора уезжать, но тут заартачился владелец катамарана.

— А как же мой корабль, его нельзя без присмотра оставлять.

— Завтра за ним приедешь, денёк сам постоит, никуда не денется — ответил я ему.

— Нет, давайте я тут останусь, а вы за нами завтра приедете.

— Слышь мужик, у нас сегодня очень трудный день был, так что давай заканчивай тут представление устраивать, сказано тебе завтра, значит завтра.

— Я никуда не поеду, что хотите со мной делайте.

Я посмотрел на этого тупого барана, затем подошёл и со всей дури дал ему в морду.

— Тебе на погрузку пять секунд, не успеешь залезть пристрелю. Время пошло.

Домой добрались в сумерках, но здесь нас, как героев, никто не встречал, день сегодня нам выдался очень геройский, на станции только что похоронили бойцов из патруля. Убитых дома оказалось тоже двое и ещё пять раненых, их уже успели перевязать и разместить в свободной комнате, на втором этаже, предварительно притащив туда кровати и спальные принадлежности. Пока я узнавал новости, Сутягин с Тороповым, добавили в лазарет ещё одну кровать и поместили туда же Веснина. Ерёмин мне доложил только текущую ситуацию, а про то, как ту всё развивалось, вечером расскажет Васька, сейчас же надо разместить новичков и успеть сходить на ужин.

О том что ел можно было меня и не спрашивать, буквально всё через пять минут после вечерней трапезы забыл, да и когда ужинал, плохо соображал чем кормят. Ну во первых голова другим забита, а во вторых я хотя и не очень серьёзно, но всё таки ранен, и какое то количество крови потерял, поэтому эта же самая голова временами изрядно кружилась, пытаясь и оставшиеся части тела, заставить пуститься следом за ней, в пьяный танец.

Лучше стало только когда вышел на воздух, но расслабляться некогда надо ещё распорядиться, чтобы новичков поселили на рыб завод и прямо с завтрашнего дня, приступили к их обучению, а студентов в армию призвали, потери у нас серьёзные, настало время им тоже послужить. Можно было забрать на оборону и новых мужиков, но что они за люди мы не знаем, так что пускай пока в цеху поработают.

До глубокой ночи расселялись, получали мебель и кровати, готовились к завтрашней поездке на Рынок, и только часам к двум добрался до дивана, так и не услышав подробностей сражения на станции. Но ничего, Сутягин завтра едет со мной, по дороге поделится впечатлениями.

Выехали рано утром, завтрак специально для нас сделали к шести часам, не думаю чтобы поварихе это было очень сложно, так как уезжало так рано всего лишь семь человек. Большего количества охраны я себе позволить не могу и не ехать тоже не могу, нам как воздух нужен доктор, иначе ещё как минимум трое наших, через несколько дней, могут скончаться от ран. Понятно, что раз мы едем на рынок то сможем там чем нибудь затариться и за одно попробовать поторговать своей продукцией. Из того, что произвёл заводик, взяли примерно сто килограмм копчёностей, четыре бочки солёной рыбы и сто килограмм свежей, из вчерашнего улова. Специально для продажи нашей продукции, прихватили заместителя повара, женщину средних лет, когда то имевшую дело с торговлей.

По мимо неё, в кузове сидят ещё два моряка при пулемётах и Торопов со снайперкой. Если не дай бог нам на дороге попадутся немцы, то отбиваться от них, судя по тому, что они обычно попадают сюда большими партиями, будет очень сложно.

Как только выехали на дорогу Сутягин начал своё повествование о вчерашнем происшествии на станции. Из его слов я понял, всё началось с того, что наблюдатель, сидевший на вокзальном чердаке, подал сигнал тревоги. Он увидел, как по пляжу, с той стороны, где погиб Кашин и его группа, на полной скорости нёсся бронетранспортёр, то что это именно он часовой определил сразу, а вот с его принадлежностью к нашим или немецким войскам было сложнее, в бинокль никаких опознавательных знаков не просматривалось. На встречу этому чуду техники выслали двух караульных, вот они то как раз и погибли. В тот момент когда машина подъехала к минному полю, она и открыла огонь на поражение, шансов у наших солдат не было никаких, при стрельбе по пехоте из крупнокалиберного пулемета, мало кто остаётся в живых.

Расстреляв наших бойцов и не обращая внимания на предупредительные надписи, немцы поехали вперёд, и в конце концов словили гусеницей противотанковую мину, которые наши умельцы установили вперемежку с противопехотными. Пару человек, сидевшие в кузове броне машины, после взрыва были или контужены, или ранены, это никому доподлинно сейчас не известно, наблюдатель видел только взрывы, под их ногами, когда они пытались убежать по дальше от горящей машины.

Примерно через час после этого события, сработали мины всё с той же сторону, но уже ближе к лесу, а ещё через час была предпринята атака наших позиций, примерно полутора десятком пехотинцев врага. Но к этому времени этот фланг получил подкрепление и успешно отразил атаку немцев, а за тем, при помощи мобильных групп, полностью их уничтожил. Правда не обошлось без потерь с нашей стороны и на этот раз, но раненые это всё таки не убитые, и мы сегодня попытаемся сделать всё, чтобы они перешли в разряд выздоравливающих.

Так я слушал сержанта пока он не закончил рассказа о вчерашнем дне, а когда он перешёл на разные мелочи я наверное заснул, потому что очнулся когда меня толкали в бок.

— Просыпайся на место подъезжаем — открыв глаза услышал я голос Сутягина.

— Чего, так быстро?

— Ага быстро, проспал всю дорогу, вот тебе и быстро.

Быстро не быстро, а чувствовал я себя на много лучше, чем утром, но рука всё же прилично побаливала. Когда подъехали к местному шлагбауму, то я уже окончательно проснулся и мог реально оценивать текущую ситуацию, а она, с момента нашего последнего визита сюда поменялась, проезд в посёлок закрыт и охранников стоит на дороге не двое, а четверо. Притормозили, к нам подошёл один из них, со стороны водителя и спросил:

— Зачем приехали?

Водитель посмотрел сначала на него, а потом на меня не зная чего ответить.

— Торговать к вам приехали — выручил его я.

— Чем торговать? — заученно задал он вопрос.

— Рыбой.

— Рыбой? Чё точно? А солёненькой случайно не привезли?

— Привезли, приходи на рынок, там купишь.

— Когда тут сходишь, у нас сейчас с этим строго. Ладно проезжайте.

Он махнул рукой своим напарникам, они подняли шлагбаум и мы поехали на стоянку.

— Чего скажешь? — спросил я молчавшего сержанта.

— Не знаю, при мне такого не разу не было. Доедем узнаю чего тут произошло.

— Ты сначала место для торговли нам обеспечь, затем разузнай здесь ли ваш доктор, а потом со всем остальным разбирайся.

Но всё произошло не много наоборот, сначала Сутягин узнал от грузчиков о местных проблемах, потом встретился со своим влиятельным знакомым и лишь за тем мы начали торговать.

Только лишь когда весь товар перевезли на крытый рынок и наш продавец начала бойко завлекать покупателей, мы смогли уединиться с сержантом.

— Не могу сразу сообразить хорошо нам от их неразберихи или плохо — начал он разговор.

— Так расскажи, чего узнал, вдвоём подумаем.

— Узнал не много, но и этого хватило, чтобы понять, не ладно здесь у них. Так и продолжают они делить то, что осталось после Лопаты, дело до стрельбы уже доходило, а на ихнего главного, Виталика, уже два раза покушались.

— Не тем наверное поручали, раз до сих пор его не убили. Может тебе к ним наняться.

— Сейчас, разбежался. Да и не о том разговор. Грузчики говорят, что война у них не за горами, причём самая настоящая, кое кто, из местных, уже по деревням начинает прятаться.

— Ну а нам то чего с этого, пускай друг друга поубивают, нам проще будет.

— Так то оно так, но когда власти нет, на её место бандиты приходят. Скажешь не прав я?

— Прав и что с того?

— А хрен его знает, Корейко так и сказал, что не знает, чего дальше будет.

Мне конечно наплевать на местные разборки, но одно смущает, если тут проблемы начнутся, где мы тогда сможем приобретать недостающие нам продукты и продавать выловленную рыбу. Второго такого базара я не знаю.

— Надо наверное затарится на всякий случай — высказал я своё мнение.

— Не мешает, только много за один раз не вывезешь. Я тут как то со старшиной беседовал, так он говорит на весну семян неплохо было бы где то взять.

— А где он сеять их собрался, на пляже прямо, что ли?

— Вот сразу видно, что ты городской. Где сеять мы найдём, а вот чего, это ещё поискать надо.

То, что я человек городской, в этом у меня сомнений нет и то, что у нас много людей в сельском хозяйстве понимающих, мне тоже известно. Но мне также не плохо известно и то, что за семена деньги платить надо, а об этом почему то никто не думает. Вот сегодня рыбу продадим, тогда пожалуйста можем и семена купить, если остального ничего не надо.

— Вы с Шестаковым такие простые, взять да купить, а на что?

— Да хотя бы на то золото, что у немчуры из ранцев добыл.

— Ага, так все заначки можно разбазарить, а потом чего делать будем?

— Так мы для потом и стараемся, если весной сами не посеем, хотя бы что то, то следующей зимой на одной рыбе сидеть и будем, если ни чего не изменится.

— Вот именно, если не изменится. За это время уже столько всего поменялось, что не знаешь, чего утром будет, когда спать ложишься.

Договорить нам не дали, к лавке, на которой мы устроились, подошёл мужичок, непримечательной наружности, в грязной робе и чумазой кепке на голове, и поздоровавшись со мной, сказал:

— Вася, тебя шеф зовёт, очень просил зайти, если ты не занят.

— Скажи сейчас подойду.

— Кто это? — спросил я Сутягина, кивая на удаляющегося мужчину.

— Кто, обычный грузчик, такой же как и я недавно был.

— А шеф, это Корейко, угадал?

— Он самый. Ладно зайду, раз зовут, человек он нужный, надо проявить уважение.

— Ну ну, сходи.

Сержант ушёл, а за ним и я покинул удобную лавочку, надо действительно пройтись, посмотреть, как тут на счёт семян. Зашёл внутрь павильона и на меня сразу же обрушился многоголосый хор продавцов, и покупателей. Ассортимент продаваемого товара, практически тот же, что был и в прошлый наш приезд, это я определил с первых же шагов. Так же продают овощи, зерно и мера у них всё та же, ведро. Количество продавцов мяса тоже не изменилось, на прилавках лежат куры, утки, говядина, а может и свинина, я в этом не очень разбираюсь. Как и раньше, на противоположной от меня стороне, различные колониальные товары и консервы советского производства, там же торгуют крупами и мукой, а рядом с ними продавцы соли и сахара. В очередь ни где не стоят, только в одном месте её можно наблюдать, там где торгует наш человек и это радует. А вот семян никаких я не вижу и даже понятия не имею, где ими могут торговать. Обошёл весь павильон по кругу, но так их и не обнаружил, может они как и наша рыба, тоже в дефиците.

Вышел на улицу, а там меня уже Василий дожидается, весь такой краснощёкий.

— Ты куда пропал? — нервно поинтересовался сержант у меня.

— Семена ходил ваши искал, нету их тут.

— Нету, не там смотрел, тоже мне агроном нашёлся. Ладно ими я потом сам займусь, тут по интереснее есть предложение.