* * *
Вадим Петрович позвонил всем, кому следует, и доложил обстановку. Диспетчера успокоили народ, начавший уже стягиваться к "кризисной точке". Потом прилетела на своём параплане Маруся, а вслед за ней и капитан Савельев подоспел на коптере — притаранил восемь бутылочек витаминизированного молока. Не забыл он и отца семейства прихватить. Потом подошла и лодка с Рустамкой и Настёной. В доме Грачёвых стало многолюдно и Маруся увела Мелкую к себе — есть в доме свободная комната.
— Послезавтра в училище уеду, — рассказывала она, хлопоча на кухне. — Занятия начинаются.
— А на кого учиться?
— Фельдшером буду. Твёрдо решила. А ты так и собираешься стать биологом, как раньше хотела?
— Ага. Только вот непонятно, как на Землю попасть. У нас-то тут на Прерии университетов нет.
— Нет — так будут. В городе нынче уже начали потихоньку оборудовать лабораторный корпус. Правда, в основном, по части материаловедения. Но, думаю, года через два, как раз как ты школу закончишь, то и для ботаников и зоологов появится оборудование. Вообще-то, криминалисты располагают кое-какими возможностями уже сейчас, — понятно, что Маруся пытается успокоить подругу.
— Знаешь, всё-таки учиться хотелось бы по какой-нибудь старой проверенной системе в устоявшейся научной школе. У людей, давно работающих в интересующей меня сфере. А создавать целое научное направление, нахватавшись отрывочных сведений из разных источников — вряд ли я на это способна. Тем более, ещё и деток хочу родить Феденьке, и хорошими людьми их воспитать, — Нинка пересыпала с доски на сковородку нарезанные овощи.
— Далеконько ты, однако, поглядываешь, подруга, — Маруся процедила бульон и вернула кастрюлю на плиту. — С виду — крошка-малышка, а такие большие мысли думаешь! Ты погоди, вот начнёте с Нах-Нахом жить, как муж с женой — и совсем по-другому у тебя голова заработает. Трепет появится, томление духа и совсем иные желания. Поверь моему опыту — совсем другим человеком себя чувствуешь. Будто выбрала, наконец, свою судьбу, решилась.
— Не, Марусь. Не буду я по-другому думать. Читала ведь об этом. Но, кто предупреждён, тот вооружён. Если бы я была тварью неразумной — тогда другое дело. Но, понимаешь, иметь способность к аналитическому мышлению и не пользоваться ею, мне кажется глупо.
— Не пойму я тебя, — нахмурилась хозяйка, помешивая поджарку на сковороде. — Ты собираешься заделаться великой учёной, стать этакой академической метёлкой, у которой всё разложено по полочкам? Час мужу, два — детям. Потом наука и обязательный восьмичасовой сон?
— Нинка хихикнула: — Да ну тебя, Шельма! Не доводи мою мысль до абсурда. Во-первых, ученой я собираюсь стать не великой, а самой обыкновенной. То есть — просто рядовым исследователем. Не хочу я жизнь по минутам расписывать. Ну а Федьке никакой час не требуется — он у меня шустрый.
— Погоди. Так вы уже попробовали, выходит. И, как я понимаю, тебе это не очень нравится.
— Да терпимо, в общем. То есть — даже не так уж неприятно.
— И зачем тебе терпеть, если никакого удовольствия, — поразилась Маруся.
— Доигралась я. Дразнила парня — а у него горомоны зашалили. И все устремления в мою сторону. Знаешь, как это чувствуется! Страшно стало — а вдруг он не ко мне начнёт приставать? Девчата нынче хорошеют просто на глазах — у парней начисто крыши сносит.
— Не, Федька твой — мужик надёжный. Напрасно ты поторопилась — сама ещё не готова к таким чувствам просто потому, что не вполне созрела.
— Да не во мне проблема, и не в Федькиной надёжности. У него мозги набекрень делаются, а я его люблю спокойным и уравновешенным. Ну и потом, говорят, со временем придёт и опыт, и полнота чувств. В общем, знаю, что не надо было нам так рано начинать...
— Ой, не договариваешь ты что-то, Нинка. Явно ещё что-то есть. Вот почему ты думаешь, что точно знаешь про своего парня, будто он дуреет из-за тебя? Нет, что мальчики в этом возрасте начинают громоздить одну глупость на другую, это я отлично помню. И взгляды их, словно раздевающие, и мерзкие выходки, и показное хамство — всё так... неужели даже Нах-Нах начал портиться? Он ведь будто из твёрдого сплава выкованный — такой всегда галантный и за словами следит.
— Эх, Марусенька. Вот погоди — проживёшь ты со своим капитаном бок о бок хотя бы годик, начнёшь по повороту головы чувствовать, о чём он думает — тогда и поймёшь... хотя, да, внешне по Федькиным поступкам ни о чём не догадаешься.
— Знаешь, а ведь ты права, действительно со временем приходит понимание. Я ведь поначалу ужасно боялась своего капитана.
Девушки переглянулись, хихикнули, и принялись заправлять суп. Запахи разнеслись такие, что просто закачаешься. Вечерело. По тропинке от Грачёвского дома поднимался Савельев, а с террасы махнул рукой Вадим Петрович — пора возвращаться в школу.
* * *
Освобожденный от обязанностей няньки Фролов был отправлен к реке — купаться, а после накормлен Рустамкой, кидающей на него странные взгляды. Как только доел, она строго велела идти в выделенную для неё самой комнату — отдыхать. Протестовать даже не пришло ему в голову, которая пребывала словно в тумане. Даже на приветствие попавшегося на лестнице, ведущей на второй этаж, отца семейства, ответил лишь кивком, предпочтя проигнорировать усмешку. Только вяло удивился, что Пашка не выразил желания его прикончить за издевательства над детьми.
Усталость навалилась, едва лёг. Подумалось, что Рустамка — умница, мало того, что накормила, и слова плохого не сказала, так еще заставила умыться в реке, выдав на смену штаны и майку хозяина дома. И теперь не надо было беспокоиться, что испачкает кровать, застеленную белоснежными простынями. С этими мыслями, стараясь уловить едва заметный цветочный аромат, идущий от подушки, и явно принадлежащий Рустамке, Андрей отрубился — в прямом смысле слова. Что уж так повлияло на его выносливость, казавшуюся ему раньше неисчерпаемой, он сам бы ответить не мог, но проспал крепким сном несколько часов кряду.
Разбудила его всё та же Рустамка. Тихо вошла в комнату и позвала его шёпотом. Он услышал и сразу сел на кровати, встряхивая головой и стараясь быстрее прийти в себя.
— Что?.. — голос со сна был хриплым и Андрей прокашлялся. — Всё в порядке? Как дети?
— Отлично всё, — хмыкнула девушка. Она положила на стул стопку его одежды. По виду — выстиранную и выглаженную. — Твои визоры, боюсь, уже не восстановить. Я их потом Деллке заброшу, может что-то сможет сделать с инфой...
— Спасибо. А ты...
— Собирайся быстрей. Вадим Бероев через десять минут отбывает. Тебе лучше лететь с ним.
Фролов вскочил и шагнул к девушке, следящей за ним с мягкой улыбкой на губах. Но та сразу отступила к двери, перестав улыбаться:
— Не надо. Не сейчас!
— А когда? — вырвалось у него мучительное.
— Не знаю, — покачала она головой и посмотрела на него с грустью, — ты хороший, я уже поняла, только дай мне время. Не ищи со мной встреч, очень тебя прошу.
Лейтенанту хотелось зарычать от безнадеги, которую ощутил всем своим существом. И почему она так ему дорога стала, сказать бы не смог. А не отпускает, хоть плачь!
— Как я могу не искать с тобой встреч? — спросил глухо, глядя на неё с тоской. Понимая, что прощается надолго, и уже почти смирившись с этим. Не мог он отказать ей в такой просьбе и это просто убивало.
— Не знаю, — покачала она головой, и спокойно смотрела, как он делает еще пару шагов к ней.
Ободренный этим спокойствием, подошел совсем близко, но целовать не решился. Лишь порывисто схватил ее руку и поднес к губам тонкие длинные пальчики с коротко подстриженными ногтями. Не отняла, и то хлеб.
— Милая, — не выдержал он, чувствуя её волнение — его невинные ласки не оставили девушку равнодушной. — Может, передумаешь? Готов жениться хоть завтра. Хочешь останусь?
— Нет. Мне нужно время.
— Сколько? Неделя, две, три? Сколько, любимая?
Она глубоко вздохнула, глянув с укоризной:
— Я не знаю.
— Но как я пойму, что время пришло, если ты запрещаешь встречаться? Письмо напишешь? Позвонишь?
Она вдруг протянула ладонь и ласково погладила его по щеке, заставив лейтенанта закрыть глаза, чтобы не упустить ни одной сотой ощущений от внезапной ласки, и не спугнуть её тем огнём, что Рустамка могла бы прочесть в его взгляде.
— Я сама к тебе приду. На свой Ассоли в Ново-Плесецкий порт. Как увидишь алые паруса, знай — я твоя!
— Но...
— Молчи! Одевайся быстрей, я предупрежу Вадима, чтоб тебя подождал. Прощаться не будем!
И Рустамка выскользнула из комнаты, оставив Фролова бессильно сжимать кулаки и буравить язвительным взглядом закрывшуюся дверь. Алые паруса! Вот ведь дерзкая девчонка! Похоже ему предлагается поверить в чудо и поставить себя на место той самой Ассоли, которую давным давно воспел его любимый писатель Грин. И именем которой, видать, не спроста, назвала своё судёнышко Она. Как мило!
Однако, стоило поспешить. Некрасиво заставлять ждать спасителя Бероева и Мелкую. Если бы не они... Разведчика передернуло, и он бросился переодеваться.
Глава 36. Сезон дождей.
В ноябре и декабре на Прерии разверзаются хляби небесные и идёт ливень. Перерывы случаются редко и ненадолго. В этот период лучше всего сидеть под крышей. Сырость делается всепроникающей и, чтобы просушить одежду и не допустить разведения плесени, в домах часто затапливают небольшие печки.
Когда нужно перейти из спального корпуса в учебный, или забежать в столовую, пестрые зонты и разноцветные накидки оживляют пустынную обычно территорию школы Плёткино. Но, стоит стайке учеников добраться до места — и снова никого не видать. Только усыпляюще шуршит дождь.
Хуже всего в это время Вадиму Бероеву — уроки парапланеризма сами собой прекратились, потому что мотор-ранцы давно изучены и обихожены, купола и стропы осмотрены до последнего шва, до последнего крепления. А проводить полёты в такую погоду никто не будет.
Потетёшкаться с дочкой? Так она не всегда бодрствует — монотонные звуки падающих капель действуют на ребёнка умиротворяюще, и она частенько гостит у Морфея. Домашние дела — их не много. Домик сделан на совесть — нечего в нём ремонтировать. Хотя, протопить гостевые, расположенные на втором этаже было бы кстати. Давненько никто не поднимался наверх — пока Ева маленькая, значительно удобней обитать вблизи кухни и "удобств", для чего они с Дарой и детской кроваткой перебрались в гостиную.
Взяв как следует поленьев, что давно запасены под навесом, поднялся по лестнице, и толкнул дверь гостевой комнаты. Надо же! Заперто! А ведь в доме отродясь не было ни одного не то, что замка, даже простого запора. Если только палочкой изнутри подпереть, чтобы закрыться... так нет у них сейчас гостей. Когда бы какая молодая парочка задумала уединиться (а подобного рода беспардонность в этих краях вполне себе в порядке вещей), мимо него бы они незамеченными не прошли. С другой стороны именно эта комната для любви подходит не очень — тут стоят две узкие койки у противоположных стен.
Наклонился и приготовленной для растопки лучинкой поковырялся в щели под дверью.
Почувствовал препятствие и толкнул его... не подалось — словно в стену упёрся. Тогда всунул палочку на всю длину и попытался "зайти" к преграде сбоку или с тыла. Получилось! Непонятный предмет утопился в пол, и дверь легко подалась.
Суть препятствия сразу стала ясна — от половой доски отстала приличного размера щепка и уперлась в нижнюю кромку дверного полотна. Получился своеобразный подпружиненный запор.
Вадим наступил на щепку — та послушно встала в положение "открыто". Отпустил — вернулась в позицию стопора.
Всё вроде бы и верно и даже подтверждено экспериментом, откол не выглядит свежим и так далее, вот только... от этой правильности по хребту вниз сползала капля холодного пота. Сделав "техничный" вдох, Вадим постарался отстраниться от ситуации: их учили с точностью до мельчайших деталей восстанавливать картину увиденную даже краем глаза. Теперь предстояло узнать, чего стоила его учеба в ситуации максимально близкой к боевой.
Особых усилий не понадобилось — секунда, и все нужное память покорно вернула. Все же хорошо их, оболтусов, учили! Хмыкнул, вогнав непокорную щепу на место, и потопал к печке, заодно прокручивая в голове сложившуюся ситуацию.
В последнее посещение Вадимом этой комнаты никакой трещины в доске и в помине не было. Да и весь остальной интерьер... Нет, даже кровати заправлены так же как раньше: до последней складочки. Да вот только за две недели предметы не останутся на своих местах с такой точностью — матрас просядет, подушка оплывет, да и одеяло которое никто полмесяца не трогал, улежится и будет выглядеть совсем по-другому чем только что застеленное.
Только что застеленное! Значит, есть большой шанс, что неведомый или неведомые, по-прежнему здесь! Поэтому, подготавливая печку к растопке, Вадим даже начал что-то беспечно мурлыкать себе под нос — если "гости" тут, то незачем им нервничать. А если они будут меньше нервничать — то и ему спокойней. Чтоб там ни говорили про его достижения как рукопашника, но полено (единственное его средство самообороны) слабое оружие даже против ножа в руках бойца, умеющего с ним обращаться. Человек же решившийся на Прерии залезть в чужой дом, ни неумелым, ни слабо вооруженным быть не может. Не те тут нравы.
Органы чувств, тем временем, приносили все больше информации, подтверждающей что, как минимум, в комнате недавно побывали чужие:
Во-первых, печка которая не топилась пару недель, пахнет совсем не так, как та в которой всего сутки назад горел огонь. На этом выводе Вадим внутренне расслабился — кто бы ни был здесь, намерено причинять вред никому в доме он не собирался. Глупо для этого тут ночевать, да еще и печку топить. Глупо, учитывая остальные способности незнакомцев по скрытию пребывания.
Во-вторых, и в самой комнате витало ощущение чьего-то присутствия, хотя это точно был не запах, но все равно, сама комната в которой недавно жили, воспринимается совсем по-другому чем заброшенная. А вот это уже нехорошо — если "гость" еще тут, то неожиданным визитом можно запросто спровоцировать его на недружелюбные действия. Не хотелось бы. Принимая во внимание что цели визитера непонятны, а вот возможности, в части маскировки на площади, не превышающей размером большой шкаф (в некоторых небедных домах), пожалуй заставят сделать сепукку даже киношного ниндзя. От зависти. Значит, и боевые навыки следует полагать на уровне.
В третьих — пыль. Нет, следов на нетронутой пыли не было, но и самой пыли тоже, а вот это уже само по себе след. Хотя, сейчас, при такой влажности к старым наслоениям ничего не прибавляется, но в эту комнату не заходили уже давно — не было причины.
Все, следует считать факт чужого проникновения доказанным и, пока руки поджигают растопку, есть время подумать — кто? А из этого делать вывод о целях.
Это однозначно не животное. Они кроватями не пользуются, а если и пользуются то за собой точно не застилают. Но и человек... Человек способный так скрываться — зачем ему вообще лезть в чужой дом? Человек с такой подготовкой спокойно переночует и под открытым небом и с комфортом устроится в любом подсобном помещении.
