— Второе дитя, — ответила Рицко. — По крайней мере, лично у меня сложилось именно такое впечатление.
Киль досадливо крякнул, и в кабинете снова нависло молчание. Казалось, тишина была самостоятельно мыслящей и действующей субстанцией — незаметной, но коварной и опасной. Она заполняла всё помещение, она давила, она вытесняла воздух, она не давала дышать и вдруг взорвалась требовательным телефонным звонком.
Робертсон нажал клавишу вызова. Председатель не сказал ни слова — на время совещаний отключались звонки от всех абонентов, кроме самых нужных. Значит, это что-то действительно важное. И, скорее всего...
— Докладывал наш агент, — майор убрал телефон. — Сэр, мы нашли его. Он возвращается в кафе.
— Но там уже никого нет.
Рицко выложила "Вектор-Вест" на стол перед собой.
— Значит, он позвонит одному из нас.
Синдзи закончил рассказ, и Нацки смерила его ледяным взглядом.
— Ну ты и бабник.
Тоскливое выражение на его лице сменилось удивлением и она, предупреждая возмущения и возражения, махнула рукой.
— Ладно, проехали. И чего ты завёлся? Объясни мне, пожалуйста.
— Как "чего"? — удивился он непонятливости собеседницы. — Она же пыталась использовать меня!
— С чего ты взял?
— Ну я же тебе рассказывал!
— И что? Когда Гато-сенсей попросил меня занести мел в классную комнату, он что — использовал меня?
Синдзи растерялся.
— Нет, но...
— Вот именно! Ты что, любую просьбу так воспринимаешь?
— Нет, но... Подожди, не перебивай! Она меня поцеловала! При всех! Она хотела сыграть на моих чувствах!
Нацки опять заглянула ему в глаза.
— На каких?
Синдзи смутился и отвернулся.
— Не твоё дело.
— Понятно. Ты любишь её.
— Да ничего я..!
— Не спорь. Именно поэтому тебя так задел её поступок.
— Да нет никакой любви вообще! Есть только обмен! Договор!
— Какой договор?
Синдзи внимательно разглядывал поверхность парты.
— Такой! Не важно...
— Да ладно тебе! Рассказывай давай. Сказал "А", говори "Б".
Он вздохнул и вкратце пересказал точку зрения Маньки на гендерные взаимоотношения.
— Ну, ты и фрукт! — изумилась Нацки. — Пользуешься тем, что родители далеко, и водишь проституток на квартиру?
— С чего ты взяла? — ошарашенно пробормотал Синдзи.
— Психология. Ты ведь не сам придумал этот бред, верно?
— Какая разница? — он в некоторой растерянности припомнил род занятий Маньки.
— Такая. Любой преступник оправдывается тем, что это не он плохой — это мир такой. Мне отец рассказывал. И любой неудачник, между прочим, оправдывается так же. Ну, признайся — не сам ведь придумал?
— Не важно, — насупился Синдзи.
— Ещё как важно! Что такое "профессиональная деформация" — слышал?
— Ну, слышал. И что?
— А то, что та, от которой ты этот бред выслушал, уже не способна воспринимать мир по-другому! Кто это был? Дешёвая шлюха, так ведь?
— Не говори так.
— Значит, я права. Но ведь эта твоя Рэй — она ведь совсем не такая, правильно?
— Ну.
— Баранки гну! Такая или нет?
— Нет. И что?
Нацки тяжело вздохнула.
— Извини, конечно, но ты точно тормоз. Ты представляешь, что значит для девчонки поцеловать парня при всех?
Синдзи неуверенно пожал плечами.
— А это значит, — горячо продолжала староста, — что она готова перед всем человечеством признаться в любви к нему. Это значит — она любит его так сильно, что ей плевать на мнение всего мира. А чем ответил ты? — она всплеснула руками. — Сбежал!
Нацки успешно компенсировала прорехи в логике своей речи страстью и напором. Подумав, она негромко добавила:
— Хорошо, если просто сбежал, — и подозрительно посмотрела на Синдзи. — Ты ведь не успел ничего наговорить или сделать?
Тот виновато опустил взгляд. Нацки испустила тяжёлый вздох, плавно переходящий в глухое рычание.
— Кр-р-рети-ин!
— И что теперь делать? — он с надеждой посмотрел на неё, ожидая дельного совета и толковой подсказки.
— Как — "что"? Просить прощения, конечно! Выслушивать про себя всякое. Снова просить прощения. Кстати, в знак извинения неплохо бы спасти мир или достать звёздочку с небес.
Синдзи озадаченно почесал затылок.
— Звёздочку, говоришь? Где ж её взять-то?
— Для начала можно обойтись цветами, — смилостивилась Нацки. — Только розы, наверное, лучше не брать.
— Это почему?
— Потому что если она съездит этим букетом тебе по физиономии, что, кстати, ты заслужил, то останутся царапины от шипов.
— Ого.
— Ладно, я шучу. Главное, не тяни с извинениями.
— А если не простит?
— Поговорить надо в любом случае. Расставишь точки над "i", по крайней мере.
Синдзи глубоко вздохнул.
— Да. Ты, наверное, права, — он решительно поднялся с места. — Спасибо.
Староста махнула рукой.
— Не за что. Потом расскажешь, как всё прошло, — она тоже поднялась со стула и ткнула его в плечо кулачком. — Удачи!
Синдзи прикрыл глаза, замер, и вскоре перед ним возник переход на слабо освещённый задний двор кафе, снятого новобрачными для торжества.
Нацки с интересом наблюдала за процессом. Когда окно перехода за Синдзи окончательно исчезло, дружески-сочувствующее выражение немедленно сползло с её лица. Староста стала собранной и сосредоточенной. Она извлекла из рюкзачка спутниковый "Вектор-Вест", такой же, как у Синдзи, и выбрала абонента из списка. Покосившись на то место, где только что был портал, она поднесла телефон к уху.
— Робертсон-сан? Это Мацумото. Я нашла его. Он возвращается в кафе.
Скрестив руки на груди, Сорью Аска с угрюмым видом подпирала плечом стенку в холле минсюку. Она отказалась сесть, не приняла и предложенную хозяйкой чашечку зелёного чая. Маленький Кайто время от времени выглядывал из дверей своей комнаты, бросая любопытные взгляды на знаменитую гостью, но знакомиться не лез — он и без бабушкиных наставлений видел, что та не в настроении.
— Явился, наконец! — желчно прокомментировала Аска появление Синдзи.
Она окинула критическим взглядом пышный букет роз в его руках и ядовито добавила:
— И где ты раздобыл этот веник?
— А ты что здесь делаешь? — удивился он.
— Тебя, дурака, жду! — она встала перед ним, любимым жестом уперев руки в бока. — Тебя какая муха укусила?! Ты что, совсем уже?!
От дальнейших разборок Синдзи спасла Ватанабэ Кирико. Она неслышно шагнула из кухни в холл и облегчённо вздохнула.
— Ты пришёл.
Аска, вынужденная прервать поток обвинений, оглянулась.
— Рэй наверху, в своей комнате, — продолжала Кирико, успешно делая вид, что не замечает неудовольствия гостьи. — Она не хочет никого видеть, но тебе она откроет, я уверена.
Аска возмущённо фыркнула и отвернулась.
Поднимаясь на второй этаж следом за хозяйкой, Синдзи нервным жестом пригладил волосы и попытался привести одежду к возможно более аккуратному виду. Кирико осторожно постучала в дверь.
— Рэй-чан, к тебе гости.
В ответ не донеслось ни звука и, подождав немного, хозяйка сообщила:
— Синдзи пришёл.
Он успел уловить мимолётное движение в комнате. Замок тихо щёлкнул, но дверь оставалась закрытой. Кирико скромно отошла в сторонку.
Синдзи проглотил ком в горле.
— Аянами, я вхожу.
Он заколебался, не услышав разрешения, но вовремя вспомнил Манькины наставления: "Запомни, Синдзи, женщины любят решительных". Глубоко вдохнув, он открыл дверь и шагнул внутрь.
Аянами стояла у порога, глядя куда-то вниз и в сторону. Она не произнесла ни слова, не сделала ни единого движения, и Синдзи немного растерялся. Он не понимал, что происходит, и не представлял, что ему сейчас делать и как себя вести. Он замер с букетом в руках, собираясь с мыслями, и наконец выдавил внезапно севшим голосом:
— Привет.
Он протянул цветы Аянами.
— Спасибо, — тихо поблагодарила она, принимая розы.
Рэй несмело взглянула ему в лицо, Внезапно его осенило — она боится! Она боится что-нибудь не то сказать, что-нибудь не то сделать, как-нибудь не так повернуться. Это была совсем не та Рэй, которую он всегда знал. И причиной этому был он сам — его эгоизм, его мелочность, его детская обидчивость.
Синдзи в жизни не испытывал ничего похожего на то цунами стыда, которое захлестнуло его с головы до пяток. Казалось, ещё чуть — и он действительно сгорит, проплавит пол под собой и провалится на первый этаж. И это было бы вполне заслуженно.
— Прости, — промямлил он.
— Нет, это ты меня прости.
— Нет, это я виноват, мне надо было...
— Нет, это я виновата, я не должна была...
Кирико тихонько закрыла дверь и на цыпочках спустилась в холл первого этажа. Аска, которая только что как будто напряжённо прислушивалась к чему-то, вздрогнула и гордо выпрямилась. Она решительно зашагала на выход, доставая из сумочки странного вида массивную мобилку.
— Уже уходите? — вежливо спросила Кирико.
— Конечно! — злобно вскинулась Аска, яростно терзая кнопки телефона. — Пока некоторые тут личные вопросы решают, — она метнула гневный взгляд вверх, в сторону номера Аянами, — другим приходится работать!
Она влезла в туфельки и поднесла телефон к уху.
— Тор? Это Валькирия! Что там у нас новенького?
Не прощаясь, Аска шагнула за порог и с силой захлопнула за собой дверь. Кирико тихо вздохнула и покачала головой.
Исполняясь решимости, Синдзи набрал в грудь побольше воздуха.
— Извини, я вёл себя слишком резко. Просто... Понимаешь... — он вздохнул ещё раз, — Просто я очень люблю тебя. Вот...
— Я знаю, — тихо отозвалась Рэй. — Поэтому мне было особенно больно, когда ты стал таким же, как те солдаты.
— Знаешь? Откуда?
— Твоё сердце. Когда мы рядом, оно бьётся так же часто и так же неровно... — она умолкла, не решаясь продолжить.
— Как что? — глупо спросил Синдзи.
Рэй посмотрела ему в глаза.
— Как и моё.
Время перевалило далеко за полночь, но председатель Киль и не подумал об отдыхе. Он сидел, поставив локти на стол и упираясь подбородком в переплетённые пальцы. Сенсорный стол перед ним демонстрировал минсюку Ватанабэ, вид с моря. Гиростабилизаторы позволяли снимать отличную "картинку" с катера, болтающегося на волнах в нескольких километрах от берега. Подводить наблюдателей ближе председатель не рискнул.
Верный Дитрих был здесь же, готовый выполнить любое распоряжение патрона, и здесь же были супруги Робертсоны. "Интересная у них брачная ночь получается", — мелькнула в голове председателя запоздалая мысль, — "Кстати..."
— Кстати, позвольте вас поздравить. Джек, Рицко. Извините, что всё так вышло. Вы можете идти. Похоже, ситуация стабилизировалась.
— А вы, сэр?
— Я ещё немного тут посижу, — отозвался тот, не отрываясь от прямоугольника на столе с изображением от телекамеры. Каждый из присутствующих развернул перед собой копию того же окна, хотя смотреть было не на что. Обычный ночной пейзаж, единственное светлое пятно — зашторенное окошко в номере Аянами.
— Это так важно, сэр?
— Да.
Обнявшись, они стояли там же, где встретились — у самых дверей. Синдзи бережно провёл ладонью по голове Рэй.
— Уже поздно. Тебе надо отдохнуть.
Она прижалась к нему.
— Не уходи. Не бросай меня. Пожалуйста.
— Я никогда и ни за что тебя не брошу. Клянусь.
Помолчав, он добавил:
— Но уже и правда поздно.
Рэй скользнула взглядом по низкой полуторной кушетке.
— Здесь хватит места для нас обоих.
Свет в окне номера Аянами погас, и Рицко насторожилась.
— Странно.
— Что такое? — встревожился председатель.
— Номер Синдзи находится рядом, верно?
— Верно.
— Рэй выключила свет. Почему не загорелся свет в его номере?
— Он остался у неё? — предположил Робертсон.
— Может быть, — Рицко нахмурилась и полезла за телефоном,
Председатель подскочил с места.
— Не сметь!!!
Окружающие вздрогнули от неожиданности.
— Но им же только пятнадцать, — пролепетала Рицко. — Что они себе позволяют?
— Дайте! -рявкнул Киль, указывая на её "Вектор-Вест". — Отдайте его сюда! Немедленно!
Растерянная Рицко протянула ему телефон, который тут же оказался в дальнем от неё углу стола.
— Джек, вы тоже, — потребовал председатель уже чуть спокойнее.
Положив "Вектор-Вест" майора рядом с телефоном его жены, Киль открыл окно файловой системы и заелозил по нему крепкими короткими пальцами.
— Ваши логины — Ritsuko и RJack? — уточнил он, не отрываясь от стола.
— Так точно, — за обоих ответил Робертсон.
— В моём домашнем каталоге подкаталог "Himitsu" с одним-единственным документом.
— Что в нём? — спросила Рицко.
— Дополнительные материалы. Ознакомьтесь. А то от вашего морализаторства больше вреда, чем пользы.
— Сэр, но мы уже знакомы...
Председатель нетерпеливо махнул рукой.
— Нет. Вам давали отредактированную версию.
Робертсон постоянно имел дела с играми разведок и прекрасно понимал, что "отредактированный" почти всегда означает "ложный", "фальшивый".
— Но почему, сэр?
— Так было нужно. Вы могли попасть в руки "детей Ев". Они могли попытаться вытащить из вас нужную информацию. Прочтите.
Робертсоны переглянулись и, не заставляя себя упрашивать, погрузились в чтение.
Рицко закончила первой. Она ещё некоторое время смотрела перед собой, переваривая полученную информацию и ожидая мужа. Наконец он тоже закрыл файл и поднял голову.
— Жестоко, — пробормотала Рицко.
— Что именно? — не понял председатель. Он показал пальцем в стол, где только что белел скан древнего документа с подстрочным переводом.
— Это — жестоко? Вы шутите, доктор! Заразить человека инфекцией и потом заживо препарировать, наблюдая за ходом болезни — это жестоко. Воткнуть иглу в пальчик трёхдневного младенца, чтобы он не сжимал ручку в кулачок, когда её подвергают обморожению — это жестоко. А вот это, — он снова показал пальцем в стол, — Это даже несчастным случаем не назвать, извините.
— И как это, по вашему, называется?
— Судьба.
Развёрнутые крылья Рэй заполняли комнату мягким белым светом. Синдзи неловко завозился на кушетке. Как и тогда на побережье, хотелось прижать к себе Аянами, закрыть её своими крыльями от всего мира и никогда больше не отпускать. Но Синдзи не был уверен, что Рэй правильно поймёт его желания. Он опасался разрушить тот невидимый мостик доверия, который успел образоваться между ними.
— Мне холодно, — прошептала Рэй, — обними меня.
Несколько минут назад Синдзи сам предлагал отдохнуть и хоть немного поспать, но теперь был на это совершенно не способен. Сердце колотилось, как после хорошего спринта, тело доверчиво прижавшейся к нему Аянами наполняло его энергией, силой и ещё чем-то, чего он никогда не знал и не испытывал. Он даже представить себе не мог, что так бывает. С Манькой всё было по-другому. Совсем по-другому.
Когда Рэй переодевалась, он отвернулся, но не удержался и подсмотрел за ней в отражении никелированного кофейника. И теперь он знал, что под белой ночной сорочкой на ней ничего нет. Совсем.
