Алик смеялась.
— Взрослые животные должны порой выяснять отношения... Ну, типа кто сильнее, чья территория, чья самка... Вот Людвиг и доказывает...
— Да уж... — хохотнул Женька. — Вижу!
— Не...ну... Леш! — Алик возмущённо смотрела на мужа. — А я чего теперь делать должна?!
Лешак отобрал у неё тряпку и, ненавязчиво так оттёр её от раковины. Алик обиженно прикусила губу. Не, я теперь, что, нетрудоспособная, да?
— Аль, а ты с нами разговаривай и всё. Мы сами всё сделаем, — Леш видел, что на него обиделись, но не смертельно. Так, приличия ради... Ну, действительно, мы, что не управимся? Два взрослых мужика и один...кот! — И вообще... Территория... Лидерство... Слышь, Людвиг! — кот внимательно посмотрел на Лешака. — А вот самку я тебе не отдам, и не мечтай.
Кот глухо муркнул, мол, нам чужого не надо, и гордо, высоко задрав хвост, прошествовал к комнате.
Женька задумчиво посмотрел в коридор.
— Аль, — позвал он. — Я там принёс кое-что. Тебе. Посмотри в рюкзаке.
Леш принёс нечто синее и джинсовое. В нашивках, булавках, надписях... Оно? Ха! Конечно, оно! По чьему ещё рюкзаку кроме Женькиного можно узнать всю историю рок-н-ролла?!.. Бо-о-оже...живого места не осталось...
— А мне можно посмотреть? — прищурился. — Или это...личное?..
Леш, блин! Да конечно смотри! У меня нет секретов от тебя, особенно в том, что касается Альки! Блин! Ну, ты... Женёк возмущённо постучал половником по краю кастрюли.
— Ой, Жень! Ты — гений! Грибочки! Маринованые!!! Пасиба-а!! — я тебя ща расцелую!...
— Аль, — Лешак полез в рюкзак снова. — Тут ещё одна баночка есть...огурчиков...
Же-еня-а-а-а!!!
Смеётся. Гловой мотнул, волосы с глаз откинул.
— Я там ещё попозже принесу лучок...
— Женька-а!..
— ...всё равно Богдан его не очень уважает, а я много сделал... Не пропадать же добру!..
Конечно, не пропадать! Да я и сам твои салатики-огурчики-всё-такое-прочее обожаю!!!
— ...ты, Аленька, там ещё глянь в рюкзак...
Ещё? Ладно. Хотя, вроде бы, всё нашли, что там было...
Алик достала из джинсового нутра нечто, свёрнутое в трубку. Плакат?.. Хм. Не-е-ет... Фотография.
Бог мой! Не верю! Да...я и не помню тебя таким... Серьёзно? Такой грустный... Не спорь, Леш! Грустный. Хоть и видно, что улыбается... Разве нельзя, улыбаясь, грустить?..
Леш, стоя у жены за спиной, смотрел. На Женьку. Сравнивал. Не, брат, меня не проведёшь! Какой был, такой и остался, разве меняет что-то время?.. Глупости.
Смешной, улыбалась Алик. Рыжий, с белыми всполохами в огненных волосах. Голову наклонил, куда-то в пол смотрит... Думает о чём-то...
— Угу, — Женька кивнул и сделал газ потише. — Я даж помню, о чём... — усмехнулся тихонько, вспоминая. Так, где у нас тут перец был...
— Ну-ка, ну-ка!.. — Аля поймала парня за рукав. — Колись!..
Да чё колоться-то? Я что, не рассказывал вам?.. Ну, это ж ещё со студенческих времён! Когда с Богданом только познакомились. Нет?! Ну...блин...
— Я тогда на пятом курсе учился, — Женёк быстро и ловко продолжал нарезать лук на салат, отдав половник Лешаку. — Жить негде — из общаги новый комендант попёр, сволочь. Жрать нечего, да и не на что... Пытался работать хоть где... Комнатушку снял у какой-то психованной бабульки, — покачал сокрушённо головой. — Представляете, она в восемь вечера закрывала квартиру на ключ, и если ты опаздывал хоть на пять минут, то ночевал на улице — она просто не открывала дверь!.. Боялась чего или принципиальная такая была — я так и не понял...
Да-а... Бабульки — страшная сила, Жень, я те сочувствую!
— ...Так в очередной раз отсутствие денег и желание поесть погнали меня в соседнее крыло корпуса к скульпторам. Натурщиком. В пересчёте на наши деньги сейчас — где-то за 50 рэ в час...
Же-е-е-енька!..
-Ну... — он лукаво посмотрел на Алик. — Девчонки были в восторге! Маладой, красывый, нэ жэнатый!..
Леш фыркнул.
— Мне жаль этих девушек! — он ткнул в сторону Женьки ножом. — Так обломать! Ты точно — извращенец! Они тебя не прибили потом, когда узнали?
— Пытались! — рассмеялся. — Ну, я ж ща с вами стою...
— Жесто-о-окий! — протянула Алик, вспоминая, что ей Женёк понравился сразу, с первого взгляда, как будто всю жизнь его знала. И всю жизнь он был другом. Руки его... Глаза... Он как будто знал всё про всех, только молчал, не желая огорчать грустными прогнозами.
Женька достал из холодильника майонез.
— Я тогда позировал, — сказал, помешивая салат. — И Богдану в том числе. Причём даж всезнающая Валентина — была там у нас одна...мягко говоря, сплетница — не подозревала о нём никаких...гадостей. Всё Богдан да Богдан... Проходу ему не давала. Он от этой Валенты потом натерпелся! Да и мне досталось...
— Да-а, бля...
Ну, чё поделаешь...
— Как-то однокурсник мой, Серёга, — тож человек всезнающий! — спрашивает: не приставал ли к тебе этот, мол...скульптор. Богдан то есть. Я удивился тогда: а что, говорю, должен был? Ну, тут Сергей ... — Женька помолчал немного, подыскивая слова, — не скупился он на описания, как, по его мнению, Богдан должен был себя вести... — хмыкнул и кинул соли в салат. — Ох, и врезал же я ему! А он — мне!
— Да уж...горячий финский парень... — покачал головой Лешак.
Ещё бы! А, блин, и правда жарко!..
Женька стянул футболку.
— Подрались, — кивнул он радостно, — Причём, до Серёги так и не дошло, из-за чего. Ну...вааще-то я ему благодарен. Если б ни его слова... Бля! Я б даже не догадался, что Богдан...— многозначительно поднял вверх указательный палец и рассмеялся.
Леш усмехнулся. Да по вам книгу можно писать!.. Кстати, Женька... Кхм...
— Жень... — Лешак замялся. — Ты...тока правильно пойми... Ладно, я знаю, как за женщинами ухаживют, а вот... — и замолчал...
Ха!.. Леш! Он-то правильно поймёт, а вот я...могу сделать вид, что поняла не так!..
Да всё я так пойму, Леш, ты чё?! Я ж не первый год тя знаю.
— А мы просто изо дня в день работали вместе... — плечами пожал. — Не знаю, как другие, но мы просто вместе работали...
— Да, Жень...ты самый нормальный извращенец, которого я знал...
— А то! — Женёк довольно точно скопировал не только интонацию Лешего, но и его выражение лица. — А у тебя что, много знакомых извращенцев?
О, Аль, — салат готов! Глянь, какие мы молодцы!
Да я и не сомневалась!
— Всякое бывало... — протянул, вспоминая, Леш.
Ле-еш! Не пугай меня!
Ну-ка, ну-ка, попрошу поподробнее!
— Аль! Не смотри на меня так! Эт я к слову... А если честно, в детдоме один, б..дь, воспитатель, на х..й его, урода, приставал ко мне... Да и не только ко мне... Ну, когда я его...побил, отстал.
Ур-род! Не, Аленька, не бил я его. Я его...ножом. В живот. Маленьким таким, ножичком... Б..дь! Как же мне повезло, что я промазал!!! А то сидел бы ща... А, может...может, и не сидел бы... Не знаю. Но всё равно — хорошо, что промазал...
И?
— Его за растление посадили, мне выговор объявили...за нанесение телесных... Потом пришёл его сожитель, долго орал, что с меня б не убыло... Пришлось и его...припугнуть немного... Трусливый оказался, падла!..
Ну, ни хрена ж себе, Лешак! Да я б на твоём месте от таких, как я, держался б подальше, а не пускал в гости... Ты, Леший, бля, золотой мужик!.. А что до трусливых...так это ж обычное дело — кто больше всех орёт, тот больше всех боится и мало что может...
— Знаете, — Алик покачала головой и постаралась занять место так, чтоб утреннее солнце не било в глаза. — Я когда маленькая была...я иногда выходила на дорогу и бежала...бежала изо всех сил... Даже руками пыталась махать, так мне хотелось взлететь... верите, мне казалось, что если смогу оторваться от земли, то когда я коснусь её снова, то это уже буду не я...вернее, другая я...
Она беспомощно посмотрела на мужчин... Ну, как?! Как мне вам объяснить?! Сложно иногда подобрать подходящие слова. Очень сложно.
Лешак крутил в руках монетку и вспоминал... А у меня такое было? Чтоб хотелось взлететь? Не помню... Видимо, я слишком крепко стою на земле...
— Эх, Аля, — Женёк дотянулся через стол и убрал ей выбившуюся прядь волос за ухо. — Какая ты...
— Какая?
Он промолчал. А то ты не знаешь, какая... Единственная женщина в моей жизни... Женёк отвернулся. Тускло блеснул трилистник на его шее... Нашей с Богданом жизни...
По идее, вяло подумал Лешак, я должен ревновать... Но — только по идее. Вот не буду. Так быть должно...что они рядом, вдвоём...
В окно ворвалась песня: кто-то слушал в машине нечто навязчивое... прилипчивое...противное...голову так забивающее, что и не отделаться... Алик поморщилась. Ей не хотелось, чтоб песни "Ветров" звучали так. Из выхолощенных динамиков автомагнитол. На каждом шагу. У всех в ушах. Чтобы были заезжены и набили оскомину. Странно... Но ведь это и есть популярность, признание, разве нет? Этакая вездесущность... Ты везде, тебя все хотят...обсуждают...хвалят... Разве нет? Есть же хиты, которые слушают веками... Ну, во всяком случае, многими-многими десятилетиями.
Крутишь, крутишь песню... Не замечаешь, как она...всё тусклее и тусклее становится... Так часто бывает. А массы... массам много не надо... куда уж им... философия...размышления...
— Аль, — Женька тронул её за локоть. — Ты о чём задумалась?
— О философии, — она пожала его руку и шепнула: — А ещё о том, что у тебя сейчас всё сгорит!
— Бл..дь!
— А хлеба, что, нет? — Алик полезла на полочки, в хлебницу, и даже заглянула в холодильник — однажды Леш после основательной гулянки оставил там целый батон.
— Не-а...
— Же-ень, Ле-еш... Я так не играю... — она обиженно поджала губы. — Стойте! Вы эт чё? Куда?! Тпру-уу!!!!!
— За хлебом! — бодрый хор. Радостный такой. Как будто в жизни нет ничего более важного, чем принести в дом хлеба... А разве это не важно? Хлеба принести...хоть краюху...
Ого! Какие у меня мужики!!! Аж самой себе завидую...
— Не-е... Я сама. Заодно и прогуляюсь.
И уже из коридора крикнула:
-Жень, я те доверяю, проконтролируй, чтоб мой вечно голодный муж не съел всё до моего возвращения!
Аля! Да ты чё?! Да в меня ж столько не влезет!
— Аль! Я не только проконтролирую, но и помогу в изничтожении пищи!
Ха! Блин... Мужики... Без вас было б скучно... Однозначно!
А то!
Леший смотрел на Женьку. Что-то было в этом парне, что заставляло им любоваться. Хм... Наверняка он и на меня так иногда смотрит, но мне почему-то это по фигу. Он бы в Древней Греции наверняка добился бы большего, там, говорят, нравы свободнее были... Да и здесь тоже, неглуп ведь... Только отрава в нём бродит... Музыка... Рок-н-ролл. Играет, и всё ему до Пашкиного инструмента...до барабана, то есть. Мож, оно так и надо?..
Да во всех нас отрава бродит...
Знаешь, Леш... Иногда я думаю, что ты свой выпускной экзамен в жизнь сдал на отлично. Даж экстерном. И ни одна сволочь, вроде нашего разлюбезного Борис Осиповича, не посмела тебе и слова поперёк сказать. Эх, блин... Научил бы ты нас всех своей уверенности в том, что всё происходящее есть суета. Что всё — фигня, кроме твоей семьи и друзей. У тебя вон даж телевизора нет уже лет семь, а ты и не страдаешь.
Мож, и нам с Богданом, тож его...из окна? Как Rolling Stones...
— Ле-еш!
— А? Чё?
— А ты случайно не знаком с одним таким волосатым-волосатым мужиком — он на тебя, кстати, очень похож — проживающим в этой квартире? Он мне должен...
Чё?! Какой ещё мужик??!! И чё он те должен, блин??!!
— Партию в шахматы... — в потолок смотрит...поза — крайняя степень ехидства...
А-а-аа-а!.. Бл..дь. Ты эт просто шутишь... Даж я иной раз попадаюсь... Не, ну вы только посмотрите на него! Он ещё и ржёт!!! Знаю я такого мужика... Всю жизнь с ним живу... Чё? А ты думал, ты у нас один такой? Ха! Ща принесу доску...
Стук фигур по дереву. Белое-чёрное. Чёрное-белое. Вернее, вместо белого — жёлтое. Хорошо, хоть не серое. Сидят, сосредоточенные такие... Я не понимаю ничего в этой игре, а вы — вон как лихо... Может, я просто не люблю усложнять себе жизнь?
— Кто будет чай?
Стукнули в дверь. Тихонько, вежливо.
Женёк пошёл открывать. Ой, девушка! Здравствуйте, девушка!
— Извините, Алик дома?.. — Юля удивлённо застыла на пороге. — Ев... Евгений Петрович?! Это Вы?!.. Мне б соли...
— А перцу? — подмигнул.
— Нет, спасибо, у меня есть, — совершенно серьёзно ответила Юля.
— Каштанка, кто там?
Ой, слава богу, Алик дома...
— Одна очень серьёзная и вдумчивая девушка с подготовительных курсов, — Женька засунул большие пальцы рук за пояс джинсов. — Юля. Я правильно помню?
Юля почему-то покраснела. Беспомощно перевела взгляд на Лешего, вышедшего из ванной.
— Эт, Юль, наш гитарист. Женёк, — щёлкнул выключатель. — Во! Р-рекомендую! Если вздумаешь учиться играть на гитаре — он тебя таким извращенствам научит!
— Не, блин! — Алик выглянула из кухни. — Бедный ребёнок уже и забыл, зачем пришёл. Не слушай его, — подошла, обняла обалдевшую девушку за талию и повела на кухню. — У него ж язык без костей!
Поймав укоризненный взгляд жены, Леш не выдержал и показал ей язык. Женька сзади фыркнул.
— Ой! Шахматы! — Юля склонилась над доской. — А чёрные сейчас проиграют, — подумала. — За четыре хода.
Лешак хмыкнул. Ага! Щаззз!
— Садись.
Чёрные действительно проиграли. За четыре хода.
— А в карты слабо? — Женька достал из рюкзака изрядно потрёпанную колоду.
— А на что?
Как на что?! На раздевание!
Ой! Да со мной бесполезно играть! Я ж выиграю!!! На мне одежды больше!..
Угу... Птица тож думала, пока в суп не попала...
— Юль, — Аля тронула её за плечо, — разденет, он такой...
Чё? Аля! Я? Раздену женщину?! Ни-ког-да! Они при мне сами раздеваются...
— Эт как? — Лешак притворно нахмурился. — В смысле? — а сам смеётся, зараза!
— А так, я с ним как-то уже играла...лет много назад... — аккуратно пересыпала соль в баночку. — Блин! За полчаса раздел!!!
Женька тасовал колоду. А то!
Эх... Взялся за резинку плавок. Ну...кто меня просил с ней связываться...
Юля опустила глаза и сосредоточенно разглядывала карту. Вальта червей...
— Каштанка!..
Чё, Колючка?
— ...не пугай ребёнка! Ладно я, меня ничем не...проймёшь... А ты... Юль, ты чё? Он у нас смирный, не боись, не кусается...
Кусаюсь-кусаюсь! Тока об этом Богдан один знает...из личного опыта... Ну, ещё пара человек...
Юля, смеясь, подняла голову.
— Ой, Алик, я ща гадость скажу... — только вам всем, по секрету...
Какую же?
— ...я может, специально играла, — преувеличенно скорбно вздохнула. — Чтоб посмотреть...
Ого! А девочка-то...выросла!
— Ю-уль!!! Да...ты б...попросила б просто и всё!
— Просто просить — не интересно.
— Евгений Петрович... то есть... Жень, а правду говорят, что Вы... Ты...
Бля-а... Опять...
— ...балетом занимался? — и внимательно так смотрит.
— Пока, Леший! — Женька махнул на прощание.
