Визитеров я не ожидал вовсе и потому, когда настойчивый стук в дверь повторился опять, скосил взгляд на стол, не появилась ли на панели передатчика яркая красная точка. И, поскольку, таковой там так и не обнаружилось, устало проговорил:
— Войдите.
Дверь тихонько открылась, и на пороге появился, кто бы мог подумать, капитан Гетт собственной персоной. Вид у него при этом был не очень дружелюбный, что было неудивительно, в свете последних событий. Да и от его былой чванливой и самоуверенной наглости не осталось и следа.
— Мне сказали, что вы здесь, Эпине, — проговорил он, без приглашения ступая мокрыми ботинками на ковер.
— Еще бы, — фыркнул я, сложив руки на груди и уставившись на него исподлобья. — Вы ведь запретили кому-нибудь входить в мой собственный номер. Даже вещи мои не пожелали отдать.
— Таков порядок, — ответил он, ничуть не смутившись. — Это место преступления и оно останется опечатанным до тех пор, пока дело не будет закрыто.
По-прежнему поглядывая на панель в ожидании сигнала, я вовсе не испытывал какого бы то ни было желания болтать с этим несносным представителем сил правопорядка, и потому надеялся разобраться во всем быстро и без задержек.
— Зачем явились?
Прежде, чем ответить, капитан ехидно хмыкнул и проговорил:
— Вы не очень-то любезны, Эпине.
Его слова заставили меня искренне изумиться.
— А вы ожидаете любезности? — Я еще раз фыркнул. — Неужто забыли, как заставили меня сигануть из этого самого окна прямо на мостовую?
— Вы оказали сопротивление при попытке задержать вас, — парировал Гетт. — Вы нарушили закон. Ваше счастье, что я теперь явился сюда не затем, чтоб увести вас под охраной. А ведь мог бы.
— Кто бы сомневался. — И я снова обернулся к окну. — Так зачем вы пришли, капитан?
Гетт молчал, будто собираясь с мыслями или будучи не в силах заставить себя что-либо произнести. Так или иначе, ему потребовалось несколько секунд, перед тем, как он, наконец, сказал:
— С меня требуют закрыть ваше дело.
— Кто? — Хотя интереса в моем голосе было ничуть не больше, чем в том дробном стуке капель, что били сейчас снаружи по откосам.
Он помолчал зачем-то, потом ответил:
— Я только что был на аудиенции у его светлости, и он настаивал, чтобы я прекратил следствие и, как он изволил выразиться, 'всяческие нападки против вас'.
— Он объяснил, почему? — спросил я, встав в пол-оборота.
— Должен сказать, весьма витиевато, — откликнулся капитан. — Он сказал мне, что убийство госпожи Бабор уже раскрыто и тот, кто его совершил наказан. Граф намекнул, что в смерти хозяйки отеля виновата ведьма Аманра и что она сама погибла при несчастном случае, произошедшем в джунглях аборигенов. То же касается и смерти в Архиве. Хотя, насколько я понял, совершены эти два убийства были разными личностями.
При упоминании об этих событиях мое сердце жалобно екнуло. Но и только. Я поднял глаза на капитана и выдержал его очень пристальный взгляд.
— И что же вы хотите услышать от меня?
— Подробности, — сказал он. — Я, знаете ли, не привык закрывать глаза и уши, когда от меня этого требует начальство, и всегда стремлюсь разобраться во всем самостоятельно.
— Надеюсь, это не от скуки?
Но Гетт точно не слышал:
— Аборигены атаковали город без предупреждения, но причина-то у них определенно была. Я хочу знать, в чем она заключалась.
— Я понимаю ваше желание докопаться до истины, капитан, однако ничем не могу помочь. Если сам граф не пожелал делиться с вами подробностями, то у меня тем более нет на это права. Вы зря считаете, будто во всех ваших бедах виноваты исключительно лейры. Иногда было бы неплохо присмотреться к тем, кому вы служите и с кем живете. Мало ли какие скелеты скрываются в шкафах наших близких.
С минуту примерно капитан молчал, продолжая сверлить меня глазами, потом он сказал:
— Эпине, по-моему, Батул Аверре — хреновый учитель. Вы совершенно не тех знаний от него нахватались.
— Вы правы, капитан, — ответил я и снова отвернулся. — Всего хорошего.
— Что ж, и вам того же, — проговорил он мне в спину. — Выражаю искреннюю надежду на то, что больше никогда вас в Мероэ не увижу.
Я не видел, как капитан ушел, лишь услышал звук закрывающейся двери. Чудовищных усилий мне стоило не разрыдаться, когда он заговорил об Аманре...
Мысли тотчас перенесли меня обратно в мрачное логово аборигенов, где в предсмертной вспышке Иглы сгорели мастер Аверре и моя мать, к тому моменту, когда я остался один посреди гнетущего мрака, опустошенный и еле живой.
Когда прибывшие люди Занди вытащили меня из Святилища, никто не мог добиться от меня и слова. Даже Эйтн. Казалось, я попросту забыл, что все еще жив, поскольку мысленно находился далеко за границами этого мира. Я помнил, как Занди что-то говорил насчет того, что тело Сай'и, предположительно убитой Аверре, так и не нашли, но для меня это было не больше, чем фоновый шум, проступавший сквозь дрему. Прийти в себя, насколько, разумеется, это теперь вообще было возможно, я смог только тогда, когда доктор Оорза беспомощно всплеснул руками и бросил все попытки мне помочь. А Эйтн я больше так и не видел...
Сигнал о входящем сообщении привлек мое внимание истошным писком. Не двигаясь с места, я активировал прием, по привычке коснувшись его через Тени, и вот долгожданное изображение старой Бавкиды обрисовало свои контуры над мастерским столом.
— Где тебя носило? — сходу рявкнула она, не успел ее светящийся лик набрать необходимую для контакта резкость. — Почему ты не выходил на связь?
— Я... я не мог, — начал я запинающимся голосом, то ли от растерянности, то ли от того, что забыл, как отчитываться. — Мой передатчик вышел из строя.
— Отчего? — спросила старуха ледяным тоном.
Я ответил ей. Настолько подробно, насколько только мог, поведав все, о чем она еще не знала, коснувшись каждой детали, мало-мальски относящейся к причине моего путешествия на Боиджию. Бавкида слушала, не перебивая, по обыкновению скрыв лицо в тени своего глубокого капюшона, ни единым жестом или словом не давая понять, что мои слова для нее хоть что-то значат. Когда рассказ коснулся мамы, она лишь невнятно кивнула, как будто все время о чем-то подобном подозревала, и даже не спросила, как именно Аверре убрал ее с дороги в первый раз. Словно для нее самой это был давно известный и к тому же решенный вопрос.
Что в моем докладе действительно заинтересовало наставницу лейров, так это Игла. О каждой детали она выспрашивала с совершенно несвойственной себе въедливостью, требуя от меня полной детализации картины того, как я извлек ее из головы покойного махди, и что я в этот момент чувствовал.
Вспоминать было трудно. Все ощущения перемешались в голове одно с другим, но мне приходилось заставлять себя сортировать их по полочкам, потому что просто так Бавкида отпускать эту тему не собиралась. Никто и никогда до сих пор не слушал меня с такой жадностью и вниманием, как слушала теперь она.
Она все требовала и требовала с меня новых деталей и, когда рассказ подошел к тому роковому моменту в Святилище, Бавкиду уже было не узнать. Я даже увидел, как раскрылся от нетерпения ее рот.
— Вы искали Иглу на дне? — требовательно спросила она, когда я, наконец, закончил.
— Да, — устало ответил я, пряча трясущиеся ладони за спину. — Занди посылал роботов-разведчиков. Не удалось найти ни намека на Иглу, ни на тела погибших. Их будто испарило ее силой.
— Почему ты уверен, что граф просто не скрыл от тебя правду? — спросила Бавкида. — Насколько я поняла, он питал самые недвусмысленные чувства к девице Аверре. А ведь она прилетела на планету по той же причине, что и вы оба.
— Я уверен.
Я знал, что такого ответа для Бавкиды будет мало, но из-за подступившего к горлу кому, на секунду отвернулся обратно к окну.
— Я уверен, — повторил я спустя паузу, — потому что почувствовал бы ее. Я говорил, что Игла привязала часть моего сознания к себе. Если бы она каким-то образом уцелела, я знал бы об этом, так или иначе.
— Что ж, хорошо, — проговорила, наконец, Бавкида. — И, тем не менее, когда ты прилетишь домой, я думаю, мы с тобой еще к этой теме вернемся.
Что именно означали ее слова, для меня загадкой вовсе не стало, и потому я невольно сглотнул, так как понимал, что не смогу помешать ей влезть в мои мысли, чтобы подтвердить все вышесказанное.
— Как скажете, мастер.
— Вот и славно, — она даже не попыталась скрыть удовольствие, так недвусмысленно проступившее в голосе. — Значит, скоро увидимся.
Голограмма мигнула и распалась.
Я, тяжело переведя дух, упал в кресло. Несколько секунд тупо смотрел в одну точку, а потом спрятал лицо в ладонях и тихо разрыдался. И это был самый долгий и опустошающий плачь в моей жизни. И он же — самый последний, потому что, когда последняя слезинка высохла на щеке, я дал себе клятву ни при каких обстоятельствах не проронить больше ни единой.
Проведя так какое-то время, я не сразу заметил, что на улице закончился дождь. Заглянув ненадолго в ванную, привёл себя в порядок, и решил в последний раз полюбоваться Меройским закатом, а для этого подумал выйти на общую террасу в противоположном конце здания.
Там я и обнаружил Эйтн, одиноко стоявшую у балюстрады. Прохладный ветер уносил за городские пределы запах гари, но от насыщенной в воздухе сырости пробирал озноб. Леди Аверре куталась в свой роскошный, подбитый мехом небелинского кугуара плащ, и не замечала меня до тех пор, пока я не пристроился у высоких резных перил рядом.
— Кажется, мы познакомились примерно также, — сказал я, без какой-либо на то причины вспомнив вечеринку в замке у Занди.
Она не повернула головы и даже не удивилась, только лениво проговорила:
— Может быть.
Что здесь было еще сказать, я и сам не знал и какое-то время просто стоял и смотрел на заблестевшие в ускользающем закатном свете умытые башни Мероэ. Вдали виднелись бригады рабочих, разгребавшие редкие завалы, в домах заново открывали ставни, а кое-где успели восстановить энергоснабжение. Потихоньку улочки начали заново заполняться людьми. Город оживал.
— Я думал, ты уже улетела, — произнес я намолчавшись.
— Как видишь, еще нет, — сказала Эйтн бесцветным тоном. — Должна была разобраться с вещами дяди. Решить, что стоит везти на Риомм, а что оставить.
— Но ты не заходила в его номер.
— Это и не обязательно. Список у меня есть, а об остальном позаботятся лакеи отеля.
— Кстати, — чуть повернула она ко мне голову, — корабль Батула теперь принадлежит тебе.
А я-то считал, что уже не в силах удивляться чему бы то ни было.
— Как так?
Девушка чуть склонила голову набок.
— Я проверила всю документацию, и оказалось, что дядя подделал идентификационный номер 'Шепота', назвав тебя его владельцем. Не спрашивай, я сама не понимаю, что послужило тому причиной. Так что можешь спокойно считать себя полноправным хозяином корабля.
Я стоял не в силах проронить ни слова. Вот уж не думал, что все в итоге окажется вот так. Даже здесь Аверре умудрился хитрить! Впрочем, обсуждать это желания у меня не возникло, так что я просто кивнул:
— Хорошо.
Снова повисло молчание, нарушаемое только криками рассекающих небеса птиц.
— Мне очень жаль, — вдруг произнесла Эйтн.
— Ты о чем? — недоуменно спросил я.
Она повернула голову, впервые за это время, заглянув мне в глаза.
— Сама не знаю, — и улыбнулась краешком губ. — Я ошибалась в тебе, Сет. Сильнее, чем в ком-либо. Ты действительно не тот человек, каким кажешься, и поэтому хочу перед тобой извиниться.
— Эйтн, ты ли это? — не в силах скрыть потрясение, со смешком спросил я. — Или это знакомство с Занди так на тебя повлияло?
Она пожала плечами и повернулась лицом к городу.
— Может быть. Хотя, не зря же говорят, что Боиджия меняет людей. Я, во всяком случае, изменилась безвозвратно, но пожалею ли об этом, покажет время. Я искала власть не там, где следовало, и только сейчас поняла, что на самом деле, она не в артефактах невероятной мощи кроется...
— А в чем же? — Хотя ответ на этот вопрос я уже получил.
— В том умении, — сказала Эйтн, — умении человека от этого артефакта отказаться. В этом сила, Сет. Я была глупа, что искала Иглу. Точно так же, как и мой дядя. Но именно он и его поступки, а также поступки твоей матери, да и твои тоже, заставили меня осознать это. И за это я благодарна.
Я не стал уточнять, к кому именно следует отнести ее благодарность и лишь спросил:
— А как же Занди? Ты оставишь его здесь?
— Граф до сих пор пребывает в плену своих иллюзий. Ему не я нужна, а некто, кого он придумал и полюбил. Он видел во мне только мечту и только потом начал отделять ее от правды... Кроме того, мне здесь просто не место и поэтому я возвращаюсь домой.
— И Ридж тоже? — вдруг вспомнил я.
Эйтн загадочно улыбнулась:
— Думаю, ты и сам знаешь ответ на свой вопрос. С некоторых пор изучение таинственных явлений Вселенной, скрытая масса и Тени больше не представляются ей достаточно заманчивыми...
Я догадался:
— Лита?
Она кивнула.
— Понятно.
И опять на некоторое время оба замолчали.
— Чем займешься, когда вернешься на Риомм? — спросил у нее я. — Ведь теперь, когда Иглы больше нет, твои поиски можно считать оконченными.
— Поиски не закончились, — ответила девушка, зябко ухватив свои плечи тонкими руками. — Они, как история, никогда не закончатся. Вся наша жизнь из них и состоит. Мы все чего-то да ищем.
— И даже лейры? — попытался сыронизировать я.
— И даже они, — серьезно кивнула Эйтн, заставив меня улыбнуться.
— То есть, мы для тебя больше не наемники?
— Наемники, — ответила она, бросая последний взгляд на умопомрачительный закат. — Но с предназначением. — Развернулась и, не говоря больше ни слова, ушла.
Несколько долгих минут я стоял на месте, глядя ей вслед, и думал о ее словах. 'Наемники с предназначением'. В этом определенно был свой смысл и, даже, более туманный, чем в любой игре Теней, падавших на плоскость наших жизней. Суть заключалась лишь в том, чтобы суметь, не теряя себя, превратить эту игру в ремесло.
(C) Титов Роман Викторович 18.01.17
