Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Ничто Приближается


Опубликован:
26.10.2005 — 26.10.2005
Аннотация:
Ну не шедевр... Но живенько так :)
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

Они ухватились вдвоем — один за шею, другой за голову, и скорее всего удушили бы принца из лучших побуждений, потому что просто так вытащить его из скафандра они, конечно не смогли бы, но Айхен, поняв, что к чему, поспешил от него избавиться сам.

Как улитка из раковины он выскочил из осточертевшего скафандра, и рухнул на потерявшего равновесие одного из аборигенов. Его подняли, укутали в безумно вонючую шкуру какого-то животного и сунули в рот железное горлышко фляжки. Один глоток и у Айхена глаза выскочили из орбит. Он поперхнулся, закашлялся и схватился руками за горло, уверенный, что его решили напоить расплавленным металлом. А потом горячая волна достигла желудка и сведенные судорогой мышцы вдруг сами собой блаженно расслабились.

Одна из бородатых красных рож усмехнулась и произнесла:

— Ну, может, жить будет.

— Ага, — подтвердила другая, — Их, космонавтов готовят как надо!.. Только чего вот, падлы, бросили-то его? То ведь фигарят на своих вертолетах, разыскивают, а тут взяли — и бросили? Он же в лед вмерз! Еще немного и помер бы!

— Ты как думаешь, нам премию за него дадут?

— Ага. Догонят и добавят.

Абориген хрипло рассмеялся.

— Ну в газете-то напишут...

— В газете, пожалуй, напишут. В "Нарьян-Вындер".

Айхен, разумеется, не понимал ни слова, но его на данный момент это волновало мало. Ему становилось тепло и он засыпал — а может терял сознание — спокойным и счастливым, наивно полагая, что все неприятное для него уже позади. Хотя на самом деле в тот момент он не думал вообще ни о чем.

Сначала по причине абсолютного и безнадежного незнания языка, а потом просто потому что к слову не пришлось, Айхен так и не узнал никогда, что как минимум дня три барахтался в полукилометре от берега Новой Земли. По крайней мере, свет от его фонаря зимующие на станции метеорологи видели никак не меньше трех дней.

Сначала мужики не верили глазам своим, решив, что допились до белой горячки, потом они уверились, что на льду в самом деле что-то светится и начали готовить к поездке снегоход, мотор которого никак не хотел заводиться, и с которым пришлось провозиться черт-те сколько времени на морозе!

В процессе вытаскивания утопающего — или вернее, замерзающего — Серега потерял варежку, но, что характерно, ничуть об этом не жалел. Ибо спасти человека от верной гибели было ему радостно и приятно и стоило даже не таких малых жертв.

Спасенный человек долгое время пребывал без сознания, горел от высоченной температуры и бредил на непонятном языке. Метеорологи попробовали было вколоть ему антибиотики, но, видимо, у космонавта была на них аллергия... едва не окочурился... После этого решено было лечить его народными средствами — от греха подальше — и просто ждать, выкарабкается он или нет с сознанием того, что сделали для него все, что могли.

Серега съездил в близлежащее селение и привез какие-то сушеные травки, которые следовало заваривать и вливать больному в рот, но лучше всего ему помогал спирт. Внутренне и наружно. И слава Богу — потому что иными лекарствами метеорологи и не обладали.

Таким образом, иностранный космонавт перманентно пребывал выпимши или с похмелья, но вроде как все-таки постепенно шел на поправку. Конечно, не так уверенно, как это могло быть, имей он возможность лечиться антибиотиком, но все-таки!

— Вот из ю нейм? — спросил его Серега, в один из моментов, когда космонавт, казалось, пребывал в проясненном сознании, — Кам ю фром?

Никакой реакции.

— Шпрехен зи дойч? — вопрошал Леха, — Это... как его... Парлямо итальяно? Испано? Португало?.. Да кто ж ты такой, мать твою за ногу?!

— Странный он какой-то, — чесал в бороде Серега, — Английский — международный язык, сейчас его каждая собака знает. Неужели он не понимает, что такое "вот из ю нейм"?!

— Не врубается, наверное, — пожимал плечами Леха, — Не знает еще на каком он свете...

И это была истина.

Никогда в жизни Айхену еще не было так плохо!

Разве что на Ко-оне... Но на Ко-оне, по крайней мере, это не было так ДОЛГО!

Бородатые и красномордые заливали в него какую-то дрянь. Либо спиртное либо что-то жутко горькое. И то и другое ударяло в голову, мутило рассудок и уносило в темные дали, где он качался среди звезд в горячих маслянистых волнах, в которых периодически тонул, отчаянно барахтаясь, и все равно захлебываясь и уходя на дно.

Аборигены пытались с ним говорить, видимо мучались любопытством, кого выудили на свою голову, но тщетно. Айхен изображал полное непонимание — напрягаться и пытаться налаживать общение у него не было никакого желания. Когда ему стало лучше, он пытался придумать, что делать дальше, но ничего конкретного не приходило в его голову. Ладно, рассуждал он, встану на ноги, тогда разберусь. Что-нибудь да придумаю. Раз уж с Ко-она удалось выбраться, то уж отсюда — как нечего делать.

Принц жутко отощал, зарос уже вполне приличной бородой, волосы сбились колтуном и был он ужасающе, невероятно ГРЯЗЕН! К тому моменту, когда он впервые самостоятельно смог подняться на подгибающиеся от слабости ноги, он был один к одному — метеоролог. Все равно как родной брат Сереге и Лехе. И такой же вечно пьяный, как и они.

— Каша с тушенкой. Ка-ша!

Палец указывает на миску с едой.

— Рыба. Ры-ба!

Палец указывает на какого-то плоского засушенного представителя местной фауны.

Слово "рыба" принцу удалось повторить легко, что вызвало у его учителей неподдельный восторг.

— Не безнадежен! — провозгласил Леха, — За это надо выпить!

— Бу-тыл-ка! Спирт! Ста-кан!

В субботу его повели в БА-НЮ, некое жуткое место, снабженное огромной железной ПЕ-ЧЬЮ, отапливаемой УГ-ЛЕМ, на которой грелась ВО-ДА.

Эта ВО-ДА в сочетании с МЫ-ЛОМ и МО-ЧАЛ-КОЙ (совершенно невозможное слово!) совершили чудесное действие, очистив кожу ничуть не хуже, чем обычный молекулярный душ.

По примеру своих друзей метеорологов Айхен прополоскал в мыльной воде свой заскорузлый пилотный костюм и одел зеленые пятнистые штаны и полосатую майку — ТЕЛЬ-НЯШ-КА! еще одно невозможное слово — которые щедрой рукой выдал ему Серега.

Однажды к домику подошло чудище, имевшее название МЕД-ВЕДЬ. Леха вышел на крыльцо с РУЖЬ-ЕМ и выстрелил в воздух, чудище с обиженным ревом уковыляло прочь.

Дни и ночи — и ничего не меняется. Белый снег. Ледяной ветер. Бесконечная ледяная пустыня. Маленький бревенчатый домик, окруженная заборчиком круглая полянка с вышкой и железными дырчатыми ящиками. Бубнеж из облезлого агрегатика под названием РА-ДИО.

Мир вне времени.

От нечего делать Айхен учил язык, слушал радио, заставив себя запастись терпением и не изводиться по поводу того, что пока он хлещет с метеорологами спирт, в цивилизованном мире вершатся великие дела.

К тому моменту, когда солнце стало чуток поярче и снег под стенами дома покрылся хрустальной корочкой, Айхен уже вполне прилично мог беседовать с аборигенами и даже вполне понимал, о чем вещает это пресловутое радио. Вещает — а не просто бубнит!

— Весна! — с удовольствием сказал однажды Леха, выходя из избы, и снимая несмотря на лютый мороз, шапку, — Ну дождались, слава Богу.

— Можно уехать? — осторожно спросил его Айхен.

— Еще нет... В начале мая смена прибудет. Терпи, космонавт.

Чем занимались метеорологи, ради чего просиживали бесконечную полярную зиму в небольшой избушке вдали от цивилизации, так и осталось для Айхена загадкой. Они бродили по круглой полянке, глядели на какие-то приборы, потом общались по рации с "большой землей". Когда Айхен предложил им однажды вызвать для него какое-нибудь транспортное средство, метеорологи изумились неподдельно, потом заявили, что это никак не возможно. Почему? Да нельзя и все! Не поедет никто. Ждите, пришелец, начала мая. Когда смена прибудет. А до мая еще...

На стене висит календарь. День, когда прибудет смена обведен красным.

В середине апреля из-под снежного покрова показалась земля. Крохотные желтые островки на горках. Кусочки жизни живой в мире бесконечного холода. Земля... То, что под ногами — земля, и планета называется Земля. Вот ведь выпендрились!

— Здесь бывает тепло?

— Бывает. Летом. Тогда травка появляется цветет все кругом. Красиво... Только мы-то эту красоту видим редко. Как только ледоколы лед поломают поплывем в Салехард... А оттуда вертушкой в Надым. Я там живу.

— Надым — это что?

— Город.

— Мне Москва.

— Ха! И чего всем сдалась эта Москва? Тебе-то туда зачем?

На самом деле теперь уже по большому счету не за чем.

Объясняться сложными предложениями Айхену все еще было затруднительно. Понимать язык легче, чем говорить на нем. Тем более язык здешний такой сложный, что голову сломаешь.

— Человек, который найти в Москве... Домой.

Серега кивнул. Понял.

Когда-то он спросил Айхена:

— Откуда ты родом?

Айхен долго молчал, а потом поняв, что не сможет придумать что-то правдоподобное, мучительно молвил:

— Не могу сказать.

Это был странный ответ, но Серега почему-то им удовлетворился. Не можешь — значит не можешь. И перестал спрашивать.

Замечательные люди эти метеорологи!

Однажды по пьяни, воспылав любовью и доверием к своим друзьям Айхен заявил, что он инопланетянин и метеорологи спели ему замечательную песню про бухгалтера Иванова, который оказался вовсе не бухгалтером, а "чужезвездным гостем".

Сначала Айхен пытался подпевать:

"Он не бухгалтер, нет, он чужезвездный гость,

Застрявший навсегда среди Российских весей

Он звездолет разбил и здесь ему пришлось

Всерьез овладевать важнейшей из профессий".

А потом — когда начал трезветь — такая тоска взяла. Смех смехом, а как из этих весей выбираться, если Машу с ее катером и мощной рацией не удастся отыскать? Время идет, месяц за месяцем, хорошо если солдатик решил остаться на Земле, а если нет? Если вознамерился и дальше самоотверженно защищать галактику? Тогда все — точно придется овладевать "важнейшей из профессий".

"И плачет Иванов, и воет и рычит,

Пиная сапогом проклятую планету

И глядя на него вселенная молчит,

Лишь одинокий фавн играет тихо где-то".

...В первых числах мая к небольшой пристани, расположенной в полукилометре от дома пристал кораблик, привезший метеорологам смену.

— А это кто? — удивился седой, всклокоченный мужик в капитанской фуражке с обломанным козырьком.

— Космонавт, — пожал плечами Серега.

— А-а.

Ухмылка в бороду и больше вопросов нет.

Плыли долго. Пристали к каким-то маленьким пристаням. Брали груз, отдавали груз... Брали людей, высаживали людей...

Леха проживал в Салехарде, а Сереге предстояло следовать дальше, в Надым. И не ехать, а лететь.

— Переночуешь у меня, — заявил Серега пришельцу, — потом договорюсь, чтобы отвезли тебя в Коротчаево. Там сядешь на поезд. У меня друган работает в трансагентстве, сделает тебе билеты без документов.

Подозрительная агрегатина сине-желтого цвета дребезжала и тряслась. Айхен думал — она не взлетит. Взлетела. И, как не странно, долетела до самого Надыма вполне благополучно, хотя, казалось с большим трудом преодолевала встречные потоки воздуха и в иные моменты грозилась развалиться на части.

Серега зазвал пришельца к себе ночевать, сбегал к "другану" и договорился, чтобы Айхену выписали билеты до Свердловска, а от Свердловска до Москвы.

До Коротчаево ехали весь следующий день на устрашающего вида машине, называвшейся "Урал". Едва не опоздали на поезд.

Всего на дорогу до Москвы требовалась чертова куча денег о чем "чужезвездный гость", конечно, не подозревал, а потому не оценил должным образом жертву Сереги и Лехи, скинувшихся из свежеполученной зарплаты не только на билеты, но и малек с запасом, чтобы в долгой дороге с голоду не помереть.

Айхен, впрочем, аккуратно переписал их адреса — русские названия вельзарельским языком — намереваясь, если только благополучно доберется до дома, доказать сердобольным землянам, что доброе дело не всегда наказуемо.

Чтобы по настоящему проникнуть в какое-то мировое сообщество, надо вот так практически без гроша в кармане и не имея никаких привилегий перед местными жителями проехать по нему практически из конца в конец на ПОЕЗДЕ. Самолет — это игрушка для богатых и ленивых. Вошел — вышел, был север — стал юг.

От Коротчаево до Свердловска два дня пути. Весь первый день — местность совершенно дикая, одна сплошная тундра, без конца и края, полустанки, выглядящие давно покинутыми, мимо которых поезд пролетал без остановок, зловещие остовы каких-то ржавеющих металлических конструкций... Потом как-то внезапно обстановка изменилась. И к лучшему. Айхен проснулся, выглянул в окошко и с радостью увидел, что в окружающем мире затеплилась какая-то жизнь. Тундру сменили леса. Появились маленькие облупленные станции с аккуратными старушками, торгующими дико вкусными пирожками, картошкой с укропом, жареной курицей и солеными огурцами. Пожилая проводница, такая обширная, что с ней в узком коридоре не разминуться носит чай, другая — такая же — водку и пиво из вагона ресторана. Но и водку и пиво лучше на станциях покупать — дешевле.

После двух дней в пути не то, что соседи по плацкарту, весь вагон — в приятелях.

— Ну что, — говорит крепкий парень в камуфляже, чьи предплечья украшают два огромных синих якоря, — За полярников?

Айхен чокается с ним граненым стаканом, на четверть наполненным водкой, которая по сравнению со спиртом метеорологов, сущая водица.

Еще перед дорогой Айхен вместе с Серегой придумал себе легенду, якобы он — метеоролог из Швеции, зимовавший в этом году вместе с русскими. Метеоролог — понятие универсальное, все знают, что такие есть, но никто не знает толком, чем они занимаются во время своих зимовок. Одни думают, что чем-то секретным, другие — что ничем, только спирт жрут.

Однажды Серега, будучи в подпитии, выдал такую фразу:

— Моделирование общей циркуляции атмосферы и исследование погодообразующих процессов синоптического масштаба! Во! А если короче, то предсказываем погоду. То есть, когда дождь, когда снег.

Айхен воздержался от дальнейших расспросов.

На прощанье Серега посоветовал ему поменьше болтать, не сходить с поезда нигде, окромя Свердловска и опасаться попадаться на пути людям в форме, именуемым "ментами".

А крепкий парень в камуфляже — настоящий полярник. Моряк с какого-то навороченного атомохода (знать бы еще, что такое атомоход), отправляющийся в отпуск, к жене, в некий Каменск-Уральский.

— А ты теперь к себе, в Швецию?

— Угу. В Москву. А оттуда самолетом — в Швецию.

— А я в Москве так и не побывал еще... Как там в Москве-то?

— Я там тоже еще не был.

— А-а... А В Швеции у вас? Хорошо?

— Хорошо.

— Да, в Швеции должно быть хорошо... Выпьем что ли за Швецию?

Выпили и за Швецию.

За время этой поездки, Айхен узнал о стране, в которую попал много нового и интересного, такого, чего из радиоприемника не слышал никогда. Пассажиры то ли от нечего делать, то так было заведено, обсуждали "российские порядки" и почему-то все время призывали в свидетели тихого шведа, как независимого эксперта, когда спор заходил в тупик или дело приближалось к драке.

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх