— Э-э-э... Ну всё-таки не настолько, чтобы с собственной внучкой спать.
Хейс неожиданно показывает язык.
— А при любом раскладе быть любовницей Императора совсем неплохо.
— Наверное, с тех пор как стали жить далеко от моря, предки и старались при каждом удобном случае, игрушечное море, чтобы поплавать, вырыть.
— Бассейны с морской водой даже Еггты в городах строили.
— Им легко было; сколько лет у них монополия на соль была?
— Ни-ско-лько! — Марина смеётся, — Ошибочка распространённая. Юридически её никогда не было. Некоторые месторождения с шахтами до сих пор Еггтам принадлежат, но это больше для смеха — добыча розовой соли. Копи, где рассол выпаривали — да одно время все нашими были, но мы же почти всю геологоразведку и оплачивали. Значит, нам и всё самое вкусное доставалось. Под 'отменой соляной монополии' понимают продажу копий, после которой, кстати, цены так и не снизились.
— Зануда ты, Марина. Побить бы тебя, да вылезать лень.
Херктерент прыгает обратно, полностью обрызгав Хейс. Та, похоже, даже глаза закрывать поленилась.
— В соляных шахтах, вроде, часть золотого запаса лежит.
— Что-то секретное там точно лежит. Точно знают только те, кто клали, а они уже все давно поумирали.
— Тут соляная пещера тоже есть. Можем посидеть потом.
Софи лежит на животе, болтает ногами. Перед ней блюдо со всякими кондитерскими изысками. Конфеты от жары не тают. Где таких умельцев-кондитеров нашли? Марина украдкой пробегает глазами по фигуре сестры. Не к чему придраться при всём желании, разве что несколько маленьких родинок на спине. Кажется, первый случай, когда Марина видит вещь, называемую профессиональным искажением личности. Софи сидит, лежит или стоит, в одежде или без, сразу в голову лезет какая-нибудь известная картина. Сестрёнка даже не думая, позы с них принимает.
Рассказывает, треская сласти. И как только ухитряется не полнеть, и зубы имеет идеальные.
— Не удержался, всё-таки ЕИВ мирренов проучил. Как почти всегда, чужими руками. В данном случае, воспользовался нами с матерью и Кэрдин.
— Вместе?
— Для одного дела, но по-разному. Бестия — отдельная песня. Фото нашу видела, ну где мы вчетвером стоим?
— Помню. Вы там все такие довольные.
— Это последний раз, когда они были довольны друг другом и нами. Помнишь, кто как одет был?
— Софи — в платье, похожем на школьное, но очень короткое, ты — почти как всегда.
— Ага. — замечает Софи, — Еле убедили меня такое надеть. И не надо такое лицо делать, вовсе не в длине дело, покрой просто не по мне.
— В тот день состоялось посещение главного собора их веры. Того, что спалили недавно. Там же строгие правила, в чём можно приходить, в чём нельзя. Под запретом короткие платья, штаны на женщинах, непокрытые головы у них же.
Помню, как он тебе сказал, ты была втрое кислее обычного.
'Отлично, Софи. Марина, тебя еле нашли'.
'Я такое не надену!'
'Ничего. Ты и сама отлично справилась!'
Тут я и поняла, он опять какую-то игру затевает.
— Я тоже что-то заподозрила, когда попросили волосы распустить.
— Хм. Мне кажется, на фото платье её величества выглядит весьма строго.
— Выпускной вспомни. Это платье того покроя, где при шаге нога почти целиком наружу выходит. У неё застёжка специальная, чтобы в зависимости от ситуации или так или эдак выглядеть. А уж чулочки ажурные, как сейчас помню, с цветочками и подвязками. Ножку её тогда многие запомнили. В общем, как уже говорила, после посещения собора был последний раз, когда в императорской фамилии царила искренняя любовь и дружба. Недолго, правда, но самого факта это не отменяет.
Потом ещё отчёт из Министерства внешней торговли пришёл — экспорт чулков этой марки вырос чуть ли не на пятьсот процентов. Да и сбыт туфелек хорошо подскочил.
Перед отправлением, да и в ходе визита, очень тщательно следили, что бы ни на одной из нас ни оказалось никакой мирренской вещи.
— Думаю, что вам это не слишком понравилось. Одно дело в таком виде добровольно стоять, другое — не совсем, пусть и среди знакомых.
— Половина из них мне ещё и не нравилась.
Софи снова за виноград взялась. Прям, как на картине, с ветки объедает. Марина изучает пивную кружку. Дно уже просматривается. Тут ещё несколько есть, нагреться не успеют, такая доза на неё серьёзно не подействует. Странно, что Хейс никак не отреагировала. Или просто хорошо соображает, жизнь за стенами школы совсем по другим законам идёт. Сордар говорил про пивные кружки с названиями и силуэтами кораблей, имеющиеся в портовых барах. У экипажа каждого крупного корабля в главных базах есть излюбленный кабак, где отмечают окончание кампании, государственные праздники и важные события в чьей-либо жизни. У каждого моряка есть одно или несколько фото с корабельной кружкой.
Вот и Марине захотелось чего-то подобного. Морских кружек нет. На принесённых — гербы городов столичного региона. Мелко, но разобрать можно. Находятся гербы 'Сордаровки' и 'Кошачьей', считающихся отдельными административными единицами. Ладно, хоть какое-то сходство с кораблём и экипажем, при наличии богатой фантазии, можно рассмотреть.
— Как и говорила, Кэрдин — отдельная песня. Ты про Ожерелье Ягров знаешь?
— Первой ученице, да не знать Национальных сокровищ! Это даже не смешно.
— Помнишь, из чего оно сделано?
— Тебе вес, пробы, количество камней или ещё что?
— Нет. Характер предметов, из чего оно изготовлено.
— Золото для меня представляет ценность только как химический элемент. Заметь, никогда не пыталась им как-то подкорректировать свой статус.
— Так ты одним своим видом много кому представления о мире и так уже откорректировала. Про ожерелье, переводя на грэдский, просто не знаешь. А стоило бы. — Марина победоносно сияет. Чуть ли не впервые в жизни подловила Хейс на незнании.
Та только флегматично делает глоток. Её высоты и достижения только ей самой и ведомы.
— Ожерелье создано во времена Дины II, — Софи продолжает скучным учительским тоном, у Марины зла иногда не хватает, сколько интонаций сестрёнке ведомо, — На него пошли хранилища мощей самых чтимых святых, захваченных при разгроме Храатской Империи. Плюс перстни самых знатных вельмож. Говорят, пальцы некоторым сама Осень Ягр резала.
— Верю, — кивает Хейс, — читала её 'Дневники' и 'Воспоминания'. Гений, но напрочь лишённый эмоций, человек. Такой — что лес рубить, что глотки резать — никакой разницы.
— Часть святынь ещё с погибшего Архипелага происходит, — в голосе Софи прорезается искренняя гордость за предков и страну, — И всё это великолепие не первое столетие красуется на шеях непримиримых врагов любой церкви.
Я потом так хохотала, когда расшифровала отцовскую фразу. 'Чего у них такие рожи? А представь, в Собор Святого Петра в Риме входит самая настоящая родственница Сатаны, с ожерельем из реликвариев, в каждом из которых по части тел от кого-нибудь из апостолов и ещё подвеска с крайней плотью Христа болтается. Да мы все на её фоне даже на чертей не тянем, так чертенята, да бесы мелкие'. Это он маму поддевал вообще-то, ибо ей родной язык отца после брака стал не интересен. Он по-русски сказал, а она целой кучи слов не знала. Я тоже, но мне на тот момент простительно было. Сама-то всё поняла?
— Представь себе, да, — серьёзен взгляд, ответ тоже на родном языке отца Марины, — только сейчас окончательно убедилась, насколько министр страшный человек.
Во взгляде Младшей Херктерент зреет что-то нехорошее.
— Что теперь скажешь насчёт статусности?
Хейс задумчиво трёт подбородок.
— Скажу, по степени воздействия, ваш отец с несколькими танковыми дивизиями на этой площади выглядят, вряд ли ярче.
— Ага. Блёкленько прямо скажем, на фоне Кэрдин, даже въедь отец на танке под личным стягом в здание, протарань иконостас и насри в святая святых.
— Может, и так. Но одновременно многим мирренам и верующим в этого божка стало ясно — со злом надо бороться, ибо оно не где-то там, в дебрях ада. Оно уже вырвалось оттуда и ходит по земле, и в любой момент может и за тобой прийти.
— Думала, ты хуже мифы знаешь.
— Это не мифы, это политическая экономика, знать надо, как враг думает.
— Тады понятно. Они потом чуть ли не впервые в истории собор закрыли. Чуть ли не языками вылизывали, где Кэрдин шла, что очисть. Одымляли, да обливали. Может, и дегазацию провели, она же святым духом тоже дышала.
— Ты фотографии с их Великого Императорского бала помнишь?
Хейс демонстративно плюхается спиной в бассейн. Выныривает и отфыркивается.
— Ввек бы не вспоминать! Из-за них столько писку было в спальнях у младших девочек.
— Младшие они того... Разные бывают, — недовольно цедит сквозь зубы Марина.
— А, — машет рукой бывшая староста, — ваш набор куда взрослее выглядел. Как чувствовали все, что скоро начнётся. Те же совсем детьми были. И вели себя соответственно. Такой вспышки воровства я не припомню.
— О как! — недоумевает Софи, переглядываясь с Мариной. Хейс, словно не заметив, продолжает.
— Да ничего серьёзного. Вещей не портили, ценностей не трогали. Без конца таскали друг у друга фото красавиц да красавцев с этого бала, да выкройки платьев, будто кто-то из них шить на подобном уровне умел. К счастью, все состоятельные были ограничены родителями в размерах трат, а не то, закажи кто подобное, её бы точно убили. Причём, убивали бы все вместе. Хорошо, хоть к Новому Году унялись. После этого меня уже все звали только Страх-И-Ужас и никак иначе.
— Да уж, извиняюсь пред тобой, Хейс, — морщится Марина, — не знала, что эта отцовская шуточка ещё и тебе боком выйдет.
— Ты о чём?
— МИДв по инициативе Императрицы издал фотоальбом про тот бал, отдельно издали портреты при полном параде участников. Потом был очередной скандал, Императрица хотела распродать чуть ли не с аукциона всё это, а собранные деньги пожертвовать на благотворительность. ЕИВ распорядился весь тираж бесплатно распределить по учебным заведениям. А ожидаемую выручку просто пожертвовал из свободных средств. Подозреваю, эти портреты в основном друг у друга и таскали. Там часть тиража, особо дорогая, цветными печаталась.
Хейс устало вздыхает.
— Марина, я даже сейчас с лёгкостью перечислю, где чей портрет, рисунок или выкройка платья публиковались и сколько раз. Всю северную и южную прессу из глупеньких маленьких девочек вызубрила. Чуть не плакала от счастья, когда следующий набор куда взрослее оказался. Ещё полгода такого — и меня саму в комнате с мягкими стенами закрыли бы.
— Как наша мама и Кэрдин выглядели не запомнила?
— Да я теперь до смерти не забуду, кто как там выглядел! Словно сама побывала.
— Кончится это всё — побываешь, — Софи совершенно серьёзна, — Считай официальным приглашением.
Поднявшись, Хейс шутливо склоняет голову, прижав к сердцу правый кулак.
— Благодарю, Ваше Высочество Ненаследная...
— Дальше не надо, — прерывает Софи, — я и так знаю, помнишь мой титул.
— Они выглядели словно две кошки-леопарда, платья, сумочки, перчатки, всё пятнистым было. Даже я удивилась, хотя и не до этого было.
— Можешь дальше удивляться. Шляпки, летние плащи, туфли, даже бельё и чулки у них такой же расцветки были, причём очень похожие. Они даже собирались вместе.
— Вот это да! — в один голос Марина и Хейс удивляются. Всем известно о 'дружбе' императрицы и министра. Даже поговорка о ненависти успела появиться 'Живут, как двуногие змея и пантера'.
Софи наслаждается произведённым впечатлением.
— И что это тогда было? Я до сих пор не набралась смелости у Кэрдин спросить, настолько тогда обалдела.
— Да вот ту весёлую картиночку с красным зверем и тобой вспомнила. Там же не один зверь из бездны к людям искушать ко злу приходил. Два или три ещё отметились. Угадай, какая у одного из них окрасочка была?
— Как бы очевидно, леопарда.
— Гепарда, если той книжечке верить. Да ещё не помню со сколькими головами. У них на двоих, естественно, две, да обе не пустые. Вот и решили мирренов на высшем уровне проучить. Ещё здесь сговорились.
— Первый, и, подозреваю, последний раз на моей памяти. Они же ненавидят друг друга.
— Но миррены им обеим смертельный враг. Тут общее намного выше личного встаёт. Помнишь, как у нас проверяли, нет ли какой вещи с Юга? Им ведь тоже предлагали прийти на Бал в мирренских шелках. Даже в подарок прислали, одной от лица Императора, другой — от лица кронпринца. Отказать нельзя по протоколу. Приняли, но пришли во всём сделано исключительно у нас. Как все на них смотрели! На дрова для костра ведьмам родовые кареты сами бы порубили. Но нельзя. Улыбаться надо.
— Теперь уже я не понимаю, что все там из-за пятнышек разошлись? У меня в детстве рысья безрукавка была, — откровенно дурачится Хейс.
— Мирренки великих родов, да и невеликих тоже не носят пятнистого. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Расцветка считается намёком на конец света, зверей, что пред ним придут и вообще, отсылкой ко всему нехорошему. В низших слоях общества отношение попроще, но и там 'пятнистая кошка' обозначает колдунью-проститутку.
Все всё поняли, они издевались. Но ничего не сделаешь из-за их статуса и уровня визита. И после ничего не напишешь, так как всем станет понятно, как в лужу посадили.
Хейс сидит на бортике, задумчиво болтает ногой в воде.
— По-моему, они обе старательно провоцировали войну. Естественно, не по своей инициативе, но больно уж удачно совпало.
— Миррены и должны были тоже самое подумать. Женщина у них сосредоточение всего плохого. И всё зло от них происходит.
— Так бы и сидела тут всё время. — Софи усаживается, обхватив колени, -Никуда не надо идти, ничего делать не хочется. Полное умиротворение.
— Сказала Дина на берегу океана, вытирая меч от крови.
— Марин, её бани в Замке ведьм до сих пор прекрасно работают. Сама знаешь, она там часто бывала, иногда говорят, в бане и умерла.
— Угу. Только в той, что от Замка через пол материка. Как раз где-то в Старой Крепости. Да и то, сейчас больше болтают, сколько народу она там потопила или паром до смерти обварила.
Софи последней фразы словно не слышит.
— Там с той поры столько всего надстроили перестроили, а вот Прародина Ведьм почти без изменений сохранилась.
Хейс, раскинув руки, лежит в воде лишь чуть пальцами пошевеливает.
— Такое ощущение спокойствия, когда вы обе лаетесь. Значит, можно не сомневаться, во всей остальной школе тишина и покой. В прошлое бы вернуться.
— Что-то быстро ты стареть начала.
— Возраст не в удостоверении, он в голове. Пару лишних лет вместе с вами провести не отказалась бы.
— Вообще-то, я тоже, — со странной интонацией Марина плюхается в бассейн. Не признаваться же, что глаза предательски щиплет.
Софи позы так и меняет, кажется вот-вот совсем растекаться по камню начнёт как подтаявшее на жаре мороженое.
Марина довольно сильно брызжется. Сестра даже не шевелится. Совсем на земноводное сзади в такой позе похожа. Тем более, квакушки с волосами бывают.
