А настоящие виновники сидели у телевизора, гоняли чаи, да весело посмеивались.
— Как мы их, а?! — довольно гыгыкал Пашка. — Постойте, голубчики, то ли ещё будет! — И он с надеждой поглядывал на меня.
Я на это ничего не отвечал и продолжал пялиться в телевизор. Однако, выпуск "Новостей", почти полностью посвящённый "нашей" теме, закончился и дальше пошла рекламная белиберда.
Пашка раздражённо ткнул в сетевую кнопку:
— В зубах настряло!..
Наталья поднялась и шумно вздохнула:
— Ну и кашу вы заварили! — Потом махнула рукой и припечатала: — Вам её и расхлёбывать! — А Настю спросила: — На рынок не желаешь сходить? Воскресенье сегодня.
Та скосила на меня глаза и изогнула бровь:
"Отпускаешь?"
— Иди-иди! — похлопал я её чуть пониже спины. — Прогуляйся!
Знал бы я, чем это обернётся!
А пацанята, всё время восторженно обсуждавшие в своём углу необыкновенное приключение, которое им пришлось пережить в это утро, радостно завопили:
— И я! И я!
— Вот-вот-вот! — обрадовался Пашка. — Идите! А мы тут... поморокуем немного.
Наталья крикнула уже из соседней комнаты:
— Надеюсь, к нашему приходу светопреставление ещё не начнётся?
Пашка на это только огрызнулся:
— Скоро сказка сказывается!..
30. Генератор совести
Как только дверь за нашими женщинами закрылась, я спросил Пашку, не пора ли нам и Саньку навестить?
— Я, конечно, не против, но где ж мы его отыщем? — в сильном сомнении произнёс он. — Я уж давно его след потерял.
— Нет проблем! — улыбнулся я. — С кем браслет уже имел дело, все у него "под колпаком". Тебя-то я как нашёл? Только сказал: "Жучка, фас!" и вот уж я у ваших ног!
— Ну, коли так... — удивлённо дёрнул Пашка подбородком. — Тады ляпи!
Названия города браслет, конечно, не знал, но сразу же выдал направление и расстояние до нынешнего места обитания "объекта Санька", как он изволил выразиться.
Дабы ненароком не оконфузить человека, мы осторожно заглянули в его жилище, оставаясь для него невидимыми. Бог его знает, с кем и чем он занят в этот момент? Но предосторожности оказались излишними. Санька сидел в кресле с книгой на коленях, но она его внимание не занимала совсем. Взгляд его рассеянно блуждал по комнате, на лице застыло выражение терпеливого ожидания, пальцы слегка постукивали по подлокотникам. Казалось, он к чему-то прислушивался.
— Чавой-то с ним? — Шкодливая Пашкина физиономия удивлённо вытянулась.
— Сейчас узнаем, — сказал я, открывая проход. — Можно к вам? — При этом рот мой сам собою разъехался до ушей.
Санька даже не вздрогнул. Только позу переменил: откинулся на спинку и положил ногу на ногу.
— Опаздывать изволите, сударь, — сдерживая улыбку, покачал он головой. — Я уж полчаса, как дожидаюсь!
Он порывисто встал, отчего книга с его коленей упала на пол, переступил мерцающий порог и мы крепко обнялись.
— Время на тебе и следов не оставляет! — констатировал он, отстраняясь и окидывая меня оценивающим взглядом. — Как будто вчера... — Потом он облапил смущённо ухмылявшегося Пашку и пригласил: — Прошу!
Я пропустил их вперёд и уже занёс ногу над кромкой экрана, когда в голове у меня прозвучало предупреждение:
"Объект Настя остаётся без защиты".
Меня опять покоробило от его формулировки, но что взять с машины? Она и в Африке машина. А так — всё верно: я ведь сам утвердил радиус в километр, думал, ну куда ещё? А вот теперь, как я понял, мы удалялись куда-то в Подмосковье. А это — две тыщщи кэмэ! Ближний свет!
Я застыл на пороге в нерешительности. Санька сразу усёк:
— Проблемы?
Я показал: мол, ничего серьёзного и спросил у Сезама:
"А нельзя ли радиус защитного поля увеличить или... ну, как-нибудь видоизменить, чтобы Настя... ну, в общем, чтобы она не лишалась защиты?"
Оказалось — можно. Только туннель закрывать нельзя. Экран, значит. Ну, это пожалуйста! Сколько угодно. Надеюсь, батарейки не сядут...
— Так ты, значит, всё же до неё добрался? — удовлетворённо хмыкнул Санька, когда я, ступив в его жилище, объяснился, в чём была задержка.
Получив удовлетворительный ответ, он сказал:
— А я сразу понял, что в нашем грешном мире объявился ты. Как только услышал про эти фортели с американской эскадрой. Я Ольге так прямо и сказал: "Сегодня у нас будет необычный гость!" И, как видишь, не ошибся.
— Ольге? — удивился я. — Это кто?
— Жена.
— Но ведь...
— Да-да, — нетерпеливо поморщился он. — Об этом потом. С тех пор много чего... утекло. Давай лучше о тебе: где был, что видел?
* * *
**
Слушал Санька жадно, не перебивая, лишь иногда задавая наводящие вопросы. Но самое наибольшее впечатление на него произвела демонстрация крушения мира.
— Я так полагаю, — рассудил он, ошеломлённо обозревая окрестности, что безучастным ты не останешься?
Я кивнул:
— Само собой. Есть два варианта.
И вкратце изложил ему наши с Пашкой "проекты". Санька молча выслушал и отрицательно мотнул головой:
— Фигня это...
— Это ещё почему? — ощерился Пашка.
— А потому, — усмехнулся Санька. — Скажите-ка, уважаемый Пал Ксанч, как у вас дела обстоят с отоплением?
— С отоплением? — растерялся "уважаемый Пал Ксанч". — Ну, это... дрова да уголь... Как же ещё?..
— И как? Нравится?
— Дык это... Привыкли! — развёл Пашка руками.
— А если б газ подвести?
— Хо! Сказал! — Пашка всё силился понять, к чему тот клонит. — Моя меня давно пилит!..
— Ну так зачем же дело стало?
— Дурацкий вопрос! За деньгами, естественно! Были б деньги, чего б я тогда задницу морозил? Вон, Вовчик мне подсыпал, так теперь... А-а! — шлёпнул Пашка себя по лбу. — Дошло, слава Богу! Думаешь — поймал? Мол, газ подводить — тоже без металла не обойтись?
— А то нет?
— Козе понятно! — Пашка вскочил и нервно забегал по комнате. — Но в нашем случае к проблеме вообще с другой стороны подходить надо!
Санька покачал головой:
— С какой стороны тут ни подходи, а твой вариант грозит одними катастрофами... Погоди-погоди! — выставил он ладонь, видя, что Пашка собирается активно возражать. — Дай мыслю прикончу... Взять, к примеру, ту же газовую отрасль. — Санька стал загибать пальцы: — Проводка — металл? Распределители, редукторы, всякие там примочки — тоже металл? Ну, а со скважинами что прикажешь делать?
— Законопатить! — не раздумывая, брякнул Пашка.
— Хорошо! — с преувеличенной готовностью согласился Санька. — Хорошо! Дыру в земле ты заткнул. А в трубах, которых миллионы кэмэ, тоже газ? И куда он после твоей операции пойдёт? Правильно! — сам себе ответил он. — В атмосферу! А в ёмкостях, то бишь, в хранилищах, его сколько? Одномоментное высвобождение всего этого объёма при малейшей искре будет подобно взрыву, едва ли не атомному!
А нефть? Браслет уничтожит только оболочку, а сама нефть куда денется? Правильно! Равномерно растечётся по земной поверхности. И это миллионы кубокилометров! Нет, ты себе этот кошмар представляешь?
А танкеры нефтеналивные, что плывут сейчас по морям-океанам? Если они испарятся, что сделает их содержимое? Правильно! Тонкой плёнкой затянет все водные просторы матушки-Земли! Представляешь?!
Пашка уже не порывался спорить, но по лицу было видно, что сдаваться он не собирается.
— Другой аспект проблемы, — продолжал Санька методично долбить "оппонента". — Возьмём строительство. Штука есть такая — железобетон. Железо, понимаешь? И бетон. Чёрт с ним, что после твоего вмешательства будут жить в землянках. Это оставим пока за скобками. А в тот самый момент? А? Железо из бетона исчезает и — что? Большие ли нагрузки он после того выдержит? Не думаю. Сколько людей похороним под завалами! И на чьей совести это всё будет? Усекаешь? Или за лесом деревьев не видать?
А железнодорожные перевозки? А воздушные? Кругом, куда ни посмотри, — металл! И везде — люди!
Представь себе такую картинку: летишь ты в самолёте, кайфуешь, предвкушаешь встречу. Вдруг он под тобой исчезает и ты, совместно с остальными пассажирами устремляешься на самостоятельные поиски взлётно-посадочной полосы. Вот, к примеру, ты знаешь, сколько вообще в данный момент находится в воздухе самолётов? И я не знаю. Уж, наверное, не десять и не двадцать.
Та же история с поездами. После чудесного исчезновения несущего их транспорта пассажиры на всей скорости начинают считать задницами шпалы, поскольку это единственное, что остаётся от самой дороги. Ну, плюс ещё пластмассовые и деревянные элементы вагонов, в которых ехали бедолаги. Живописная картинка, не правда ли?.. Ну, чего молчишь, благодетель человечества?
— Жду, пока мысль... прикончишь, — хмуро просопел Пашка.
— Могу ещё картинок подбросить.
— Да ладно, критиковать все умеют! Сам-то что можешь предложить?
— Сам?.. — вздохнул Санька. — Сам я пока ничего не предлагаю. Такие дела не решаются наскоком, с кондачка. Ты уж не обижайся, Паша, — похлопал Санька его по колену, — сам видишь, что твоё предложение критики не выдерживает даже в самых первых прикидках. А уж если поглубже копнуть...
— Значит, со льдом будем ковыряться? — хмыкнул Пашка и покосился на меня. — Али чесать на поиски рая в другие галактики?
— Не знаю, не знаю... — Санька встал, прошёлся по комнате, остановился передо мной: — Полагаю, я снова в команде?
— Само собой! — обрадованно воскликнул я, и наши руки встретились в крепком пожатии.
— Приятно сознавать... Н-да... Сколько лет я ждал этого дня!.. И, всё равно, словно снег на голову... Ну да ладно, о чём это я?.. — Он опять сел на своё место.
— Ваши предложения! — мстительно поддел Пашка на минутку расслабившегося "оппонента".
— Да-да, конечно... — думая о чём-то своём, постучал Санька по подлокотнику. — Понимаете, в чём дело... — Он наклонился и поднял с полу книгу, которая при нашем вторжении свалилась с его коленей и до сих пор лежала возле кресла. — Тут наблюдается маленькая нестыковочка. Видите вот эту книгу? — Он показал нам красочную обложку, на которой я углядел название: "Расшифрованный Нострадамус". — Это имя вам что-нибудь говорит? — Он постучал ногтем по обложке.
— Да кто ж его не знает? — фыркнул Пашка. — Все уши оттоптали! Только и слышно: "Нострадамус! Настрадалась!" — ужасно фальшивя, проблеял он.
— Песни, что ли? — поразился я.
— Ну!.. Свиным рылом — да в калашный ряд!..
— Это всё несерьёзно, — сказал Санька. — А кто он такой, чем знаменит, надо объяснять?
Я отрицательно покачал головой, а Пашка в затруднении взъерошил свою шевелюру:
— Ну там... пророк, что ли? Чего-то там предсказал?..
— "Чего-то"! — усмехнулся Санька. — Стыдно, Пал Ксанч!
— Да ты не томи! — огрызнулся Пашка. — По делу говори! При чём здесь твой Нострадамус?
— При том, — снисходительно молвил Санька. — Его книга пророчеств зовётся "Центурии", то есть "Столетия". В ней предсказаны судьбы нашей цивилизации вплоть до 3797 года.
— Чего ж так мало? — съязвил Пашка, но Санька и бровью не повёл.
— Так вот, — продолжил он. — У него сказано, что на рубеже веков двадцатого и двадцать первого человечество ждут большие неприятности.
— Куда уж больше! — кивнул Пашка на экран, где вновь прокручивалась картина Апокалипсиса.
Санька рассеянно глянул с многокилометровой высоты на бурлящую бездну и задумчиво проговорил:
— В том-то и дело, что у него, — он похлопал по обложке книги, — причина катаклизмов совсем другая: не природная, а чисто человеческая.
— Эт' какая же?
— Третья мировая.
— Значит, врёт твой Нострадамус! Глянь сюды, коли не лень! — Пашка ткнул пальцем в изображение. — Здесь и воевать-то некому!
— Ну, насчёт того, врёт он или нет, можно поспорить, но я не о том. Тут несоответствие между тем, что предсказано, и тем, что мы видим на экране. У Нострадамуса и после Третьей мировой "интересные" даты имеются. К примеру, на престол в России взойдёт крутой и толковый лидер. Потом наступит Золотой век... Золотое тысячелетие... А тут, я гляжу, не то, что России, — он нервно хохотнул, — тут же ничего нет! Занавес!
— Значит, одно из двух, — цыкнул Пашка зубом, — либо врёт твой Нострадамус, либо браслет! — При этом он воровато покосился на меня и торопливо добавил: — Браслет, однако, штука верная, доказано многократно и при том — на собственной шкуре! — Он выразительно пошлёпал по ноге. — Значит, с Мишелем с твоим, с Нострадамусом, не всё в порядке.
— Ну не скажи! — оскорбился Санька. — До сих пор не верить ему тоже причин не находилось. Неумение прочитать, понять это да. А чтоб врать... Сбываемость его прогнозов, считай, стопроцентная!
— Да ладно! Читал я его "предсказания"! — презрительно скривился Пашка. — "Стопроцентная"! Один туман: можно и так и эдак повернуть.
— А придуривался, что не знает! — рассмеялся Санька и продолжил: — В том-то вся и хитрость, что его "Центурии" — шифровка. И в самой книге содержится ключ, с помощью которого можно прочесть все пророчества. Но я сейчас не об этом. Я хотел сказать, что неувязочка произошла от того, что мы в данном случае имеем дело с разветвлённой реальностью.
— Чаво? — сморщился Пашка, как от кислятины.
— "Ничаво"! Следить надо за передовыми течениями в науке, уважаемый! — невозмутимо ответил Санька.
— Ой! Можно подумать! — взбрыкнул "уважаемый", но я его перебил:
— Хватит вам! Давайте о деле говорить... Ну-ка, поясни, — обратился я Саньке. — Что-то в этом есть.
— Я так думаю, — довольно улыбнулся Санька, — что, начиная с того момента, как ты вернулся, мы вообще перескочили в мир с альтернативной реальностью. А эта картинка, — кивок на экран, — из прежней.
— А если попроще? В расчёте на дураков? — недовольно сказал Пашка. — Без этих ваших... терминов! — Он нарочито, по-петросяновски, сделал упор на второй слог. — А то что-то не въезжаю.
— Ну как тебе сказать?.. — Санька задумчиво потёр бровь. — Вот здесь показано, что было бы с Землёй, если бы он, — кивок в мою сторону, — был бы обычным человеком. Всё бы шло своим чередом, и жизнь на Земле прекратила своё существование именно вот таким способом. Но в нашем случае мы имеем дело с человеком, который, конечно же, не допустит сего безобразия и приложит максимум усилий к тому, чтобы природные катаклизмы не стёрли нас с лица нашей старушки Земли. А раз так, значит этого уже не будет, и нарисованное здесь является не нашим будущим, а будущим того мира, где нет браслета. Или наоборот, — добавил он, чем и взбеленил Пашку:
— Таки это что же? Не в дерьмо, так в партию?! Катаклизмов избежали, так от Третьей мировой будем загинаться?!
— Я ничего не утверждаю, — пожал плечами Санька. — Это всего лишь мои догадки. Но, похоже, всё так и следует понимать.
Пашка вскочил и забегал вдоль экрана:
— Хорош выбор, нечего сказать! "Нет, не умер Данила — его болячка задавила!"
— Сядь, — едва заметно улыбнулся Санька. — Не мельтеши. Война — дело рук человеческих, а потому — поддаётся корректировке.
— Опять туман! По-русски нельзя?
— Можно. Говорю открытым текстом: войну можно предотвратить.
