Посмотрев на Мирроу, Элья молча поднялась и вышла.
В коридоре стоял Амальти. Он дернулся идти за ней, но, сжав кулаки, остановился и вошел в кабинет хозяина замка.
А леди Таури, закрывшись ото всех, размышляла.
Она вспоминала свои обиды — старые, новые, мнимые и настоящие. Страдала, плакала, воссоздавая в своей памяти себя, какой она была, когда еще путешествовала с братьями Фрай. Их общие надежды, мечты. Вспоминала Землю, свои неудачные попытки поиска парня.
Потихоньку многие ее горести стали казаться мелкими, неважными. Страдать надоело, интересно было подумать о том, что происходит между Суран и Мирроу. От них искрило, и это чудо завораживало даже ее. Грех вмешиваться в такие взаимоотношения. Им будет непросто вместе, но они видят только друг друга.
Потихоньку размышления перекинулись на Амальти. Она его не выбирала, он сам пришел, ворвался в ее жизнь непрошеным. Первый мужчина за долгие годы, которому вроде как веришь, что он любит. Его поведение в унизительном для него плену послужило отличным доказательством, что мужчина искренен в своем отношении к ней.
Что он в ней нашел? Красоту? Хотелось бы верить, но в его замке засели девицы покраше. Тогда что? Она сухая, черствая, расчетливая, себялюбивая. Не за справедливость же и хорошее отношение к работникам он ее полюбил? Вообще-то получалось, что она выстрадала его, даже в драке его отстаивала! Элья улыбнулась. Они с герцогом могут составить хорошую партию. Не только он для нее лакомый кусочек, но и она желанная пара для него по разным соображениям. Может, и вправду рискнуть?
Теряясь в сложностях взаимоотношений, девушка просидела одна целый день. С утра, после завтрака, она, уведя Амальти в сторону, произнесла:
— Я готова выслушать ваше предложение. — И сама же поморщилась от того, какой безжизненной вышла произнесенная фраза.
Его светлость со вспыхнувшими от радости глазами опустился перед миледи на одно колено и, взяв ее за руки, произнес:
— Прошу вас оказать мне честь и пройти со мной обряд единения.
— Вы не будете возражать против моих обязанностей при дворе? — Элья чуть не забыла она о главном, настолько любопытна и приятна была его радость.
— Нет, моя леди.
— Тогда я окажу вам честь и пройду обряд единения с вами, — чопорно ответила, пытаясь забрать из его лапищ свои руки.
Вот и все. Дальше по обстоятельствам. Она, скорее всего, будет жить в Людбурге, а его ждут дела в герцогстве. Жизнь не так уж и усложнилась.
Амальти в волнении чуть стиснул ее кисти, не давая ей их выдернуть, потом приник головой к ее животу и, обняв, как вышло, вместе с ней подскочил с колен. Элья оказалась намного выше прижимающего ее к себе герцога. Не зная, как выразить свою радость, поддаваясь порыву, он так закружился, ликуя, что она крепче ухватилась за него, и осторожненько поставил, лишь когда в помещение вошли Мирроу, Суран, Ларинэ и Батор. Дворец Мирроу ожил, все принялись готовиться к свадьбе.
Хлопоты, разговоры, объяснения, суета — все это было понятно. Готовились к свадьбе Амальти и Таури. Но вот частые беседы Мишеля Амальти с Наринелем были странны. О чем они могли столько говорить? Что герцогу так долго объяснял эльф-любовник?
Тем временем до здешних земель добрался обоз графини. Лиза, ворча, что о ее леди неправильно заботятся, многое взяла в свои ручки. Элья наконец-то поехала посмотреть плантацию, чтобы оценить масштабы проделанной Честером работы. Он взялся за порученное дело с душой, и объемы его деятельности поражали. Попутно она отметила ревнивые взгляды домоправительницы бывшего старшины, и, хотя он все так же был не женат, по дому бегала пара похожих на него ребятишек. Похоже, полностью реализовав себя в работе, он не доверял себе в личной жизни, страшился любить, создавать семью, хотя она, по сути, у него уже имелась. Элья не заводила разговора о личном, так как посочувствовать не могла, а дать совет не умела. Но плантацию похвалила, передала пожелания Мирроу о покупке саженцев и наметила пути дальнейшего развития. Она не сомневалась, что у этих плантаций большое будущее.
Самым тяжелым моментом в поездке оказалось, что пришлось привыкать к следующему за ней тенью Амальти. Она успокаивала себя, что это — просто пока у него нет других дел, но хватит ли у нее терпения дожить до того времени, когда ситуация изменится? Он следил за каждым ее шагом, беспокоясь о ее отдыхе, еде, самочувствии, настроении, комфорте, ревниво пыхтел при ее разговорах с Честером. Элья к этому не привыкла, психологически зажималась, нервничала, пыталась спрятаться от него, из-за чего потом чувствовала себя по-дурацки и еще больше нервничала.
Обряд провели у священного дерева, при свидетельстве многих магов и эльфов. В общем, ничего особенного. Походили, покружили вокруг дерева. Произнесли клятвы. Девушки спели тягучие песни. Элья больше обрадовалась угощениям и созерцанию танцев на природе. Торжество для местной аристократии состоялось в замке, где накрыли богатейший стол, выступали музыканты, маги порадовали фокусами, и все танцевали до рассвета, поражая эльфов умением развлекаться. Элью волновала предстоящая ночь. Поскорее бы уже все случилось, да легли бы спать.
В постели герцог удивил.
— Спите, моя леди, вы устали. Все завтра. — Он приобнял ее и, кажется, даже первый уснул.
Элья не знала, что и думать. С одной стороны, она приготовилась совершать женский подвиг, отдавать долг жены, и не хотелось бы откладывать, с другой, она испытала благодарность Мишелю за внимательность и ненавязчивость в этом деле. Из-за его заботы и искренних чувств к ней она никак не могла вернуть себе привычный душевный покой.
Она себя убедила, что их брак — выгодное событие, и готова была вести себя в меру лояльно, в меру требовательно, но взгляды, ухаживания, касания, желание герцога угодить ей — все это сбивало весь настрой. Она либо раздражалась, либо в ответ начинала переживать за него. Не хотела, но беспокоилась. Теперь вот в постели он не стал напрягать ее, хотя видно было, что сильно ее желал.
Элья позволила себе принюхаться к мужчине. Чистый. Она еще на летательном аппарате демонстративно водила носом, отслеживая неприятные запахи. Это хорошо, что он запомнил. Потом сняла с себя жаркую герцогскую руку и, немного откатившись, взбила себе поудобнее подушку, покрутилась и действительно сразу уснула.
Мишель перестал посапывать, осторожно поднял голову, прислушался к спокойному дыханию Элечки, хотел погладить ее, но побоялся разбудить. Он долго смотрел на жену, взял в руки ее косу, провел по ней рукой, поцеловал, вздохнул и лег.
Наринель много интересного посоветовал ему в обращении с женщиной, в том числе не превращать первую брачную ночь в выжимание последних сил из невесты.
— Все будет, нужно терпение, — говорил он.
Элья, уже столкнувшаяся в своей жизни с проблемами из-за того, что брак не был консумирован, следующей ночью сама проявила инициативу, и оба супруга ближе познакомились друг с другом в постели. Мишель показал, что может контролировать себя, и не позволял себе не учитывать реакцию ее тела. Он ласкал, терпеливо приучал ее к открытости, откровенности, доверию, искал подход к ней, дожидался признаков возбуждения, и Элья поддалась, перестала считать, что выполняет обязанность. Закрыв глаза, она отпустила свои страхи, и тело само отреагировало на партнера, пусть еще робко, но она отвечала, тянулась за его рукой, ждала поцелуев и осмеливалась сама ласкать. Она не могла поверить, что мощное, сильное тело Мишеля жаждет ее касаний, подрагивает под ее ладошками, замирает в ожидании, когда она меняет положение, чтобы изучить его. Это была странная ночь. Ночь знакомства.
А утром она поняла, что супружество не станет для нее обременительным, и если она быстро забеременеет, то можно избегать близости и не переживать из-за того, что Амальти может потом воспользоваться тем, что она прилипла к нему, и сделать ей больно.
Возвращались молодожены обычным путем. В комфортном походном домике графини. Немного притерлись, научились дружески общаться. По ночам все чаще спали, прижимаясь друг к другу. Муж всегда готов был ее притянуть к себе, приобнять, поцеловать в плечико, если она отвернулась. Элье поначалу было то тесно, то жарко, то воздуха не хватало, но спустя время она не только приладилась — стала даже радоваться теплу мужа, у нее появилось чувство защищенности. Она стала привыкать к Мишелю, ждать его.
Ночная близость с мужем Элью больше не пугала. Она хотела бы испытать, что чувствует Мишель, ей даже казалось, что она поддается томлению, в теле нарастает что-то приятно-напряженное и вот-вот она поймет, ощутит что-то сладостное, но не получалось, и все пропадало. Элья ненавидела свои страхи, которые спрятались так глубоко, что, захотев избавиться от них, пожелав жить полной жизнью, она не смогла с ними расправиться. В такие моменты ей хотелось оттолкнуть Мишеля и остаться одной, в привычном покое, который по приезде в Людбург сменится деловой суетой. Но герцог не отступал, не попадался на провокации и всегда шел ей навстречу, приспосабливался к ней, забывая о себе. Такая самоотверженность не могла оставить ее равнодушной, и она оттаивала, приняла Амальти в свою жизнь. Стала задумываться, как он будет реагировать на ее решения по разным поводам и будет ли ему удобно.
Иногда Элья пугалась того, что происходит между ней и Мишелем. Она же не любит его так, как любила Эрика! Она помнила, что Эрик сиял для нее, что он был ее богом, что она от одного его взгляда могла чувствовать себя счастливой или несчастной. Все, что она делала, было нацелено на то, чтобы увидеть его одобрение.
А что за чувства рождаются у нее сейчас? Она беспокоится о Мишеле, волнуется за него. Они много разговаривают, и появилось ощущение душевной близости. Ей неуютно, когда он оставляет ее одну, отправляясь поохотиться, а что будет дальше? Она привязывалась к нему, без его присутствия ощущала пустоту и не понимала, хорошо это или плохо, нужны ли ей эти чувства, или проще было бы вернуться к исходному. Но прошлой жизни больше не хотелось, а новая пугала. Она же не простая женщина, которой достаточно сменить дом родителей на мужнин! На ней завязаны судьбы сотен людей! Она не может позволить себе все бросить и уехать. Даже нынешняя поездка аукнется ей завалом работы. Чем ближе они подъезжали к столице, тем больше нервничала Элья и находила компромисс в своих мыслях только тогда, когда думала о наследнике. Он ей был нужен, и ради него она могла отодвинуть все свои дела, не коря себя за странные чувства, что она испытывает, за метания и сомнения, что одолевают ее и мешают работе, за то, что часто думает о Мишеле.
Ненадолго заглянув в столицу, чтобы уладить самые насущные дела, и проведя неделю в особняке Таури, молодожены отправились в замок Амальти. Это было обязательное путешествие. Королевский двор должен был знать, что брак графини и герцога состоялся и их семейная жизнь проходит, вписываясь в существующие традиции.
Старая герцогиня устроила пышную встречу молодоженам. На землях Амальти повсюду висели флаги, в Амальтее стояли столы с угощениями, а замок засиял магическими светильниками, теряя свою мрачность и становясь волшебным дворцом.
Во дворе вдовствующая герцогиня-мать с дочерью встретила сына с невесткой, пристально посмотрела на Элью и, сказав, что довольна выбором Мишеля, передала полномочия хозяйки замка ей.
За немногословностью женщины скрывалось много эмоций, с которыми ей трудно было справиться. Она радовалась за сына, грустила о том, что муж не дожил и не увидел счастливого Мишеля. Еще ей предстоит выдать замуж дочь, которая так быстро выросла, и немного волнительно, какая теперь у них с Катрин будет жизнь. Чем она станет занимать свои дни, передав управление замком невестке? Кто она теперь? Будущая бабушка или будущая теща? Герцогиня волновалась о многом, а поделиться этим ей было не с кем, да и не умела она облекать в слова столь сложные и неясные чувства.
Сестра герцога бросилась ему на шею, расцеловала, поздравила обоих и тоже убежала. Она видела, что мама сильно переживает, и ей хотелось быть рядом. Их замок ждут перемены, и хорошо бы, чтобы мама не отстранялась от участия в делах, не считала себя старой.
Наступили будни. Герцогу пришлось много ездить, у него накопились неотложные дела. Элья, погостив положенное время, переговорила со свекровью и вернулась в столицу. Ей предстояло начать подготовку к приему эльфийских послов. Она была довольна, замужество ее не отягощало, разлука и прорва дел потихоньку утихомирили зародившиеся в ней непонятные слабости по отношению к мужу, и все стало как прежде. Бесконечная череда дел допоздна, а она независимая и свободная леди! Молодая герцогиня Амальти окунулась в милые родные дела, где равных ей не было.
Она подготовила и запустила слухи о полезности межрасового общения, о выгоде торговли с темными эльфами, об их неземной красоте и необычной эффектности красных глаз. Элья беспокоилась, что без ее подсказок, без направленной пропаганды их назовут упырями.
С учетом предпочтений эльфиек она подобрала для них здание будущего посольства. Провела с Эммой и Фердинандом немало споров о том, зачем вообще необходимо селить в столице эльфов, да еще и называть их посольством, предоставлять неприкосновенность, права, какие это дает преимущества и, соответственно, последствия, как же без них. Но королю понравилось, и он загорелся стать политическим игроком, создающим новую ситуацию на международной арене.
Элья обставила дом эльфов в соответствии со своими представлениями и тем, что видела у них. Фердинанд долго бродил по дому, все осмотрел и молча все оплатил. Его многое удивило, так как ранее он видел, какой комфорт и уют смогла устроить у себя в особняке Элья, поэтому здешний дизайн был ему в новинку. А герцогиня расстаралась, используя непривычные для людей цвета — черные, серые, приглушенно-синие, зеленоватые, ореховые. Некоторые помещения получились мрачноватыми, но большинство — просто сдержанными в цвете. А вот разбитый сад возле здания окупал нехватку красок и в ближайшие годы должен был стать одним из самых экзотичных.
Только после ухода его величества, который с новым выражением лица смотрел на нее и спрашивал, сколько еще у нее талантов, до Эльи дошло, что раз никакой практики проживания посольств на чужой территории не было, то надо письменно зафиксировать устав, правила и передать все королю, чтобы он обсудил это с советниками, одобрил и громогласно озвучил. Она бросилась выполнять взятую на себя работу и записывала все, что знала о дипломатах, заново переживая ответственность, свалившуюся на нее.
Мишель удивил. Чуть разобравшись с хлопотами, не терпящими задержки, он рванул в Людбург, чтобы навестить ее. Она встретила его с деловитым выражением лица, сунула в руки свое расписание и, прекрасная, ухоженная и недосягаемая, умчалась во дворец. Вся особенная теплота, возникшая между ними во время возвращения, исчезла.
Первым его порывом было надавить на нее, заставить, принудить быть хорошей женой, сказать, что другие леди не оставили его в покое и ищут его внимания, но, проглотив свои обиды и решив для себя, что ему нужна не опутанная обязательствами женщина, а живая, искренняя, герцог набрался терпения. А что касается других, то они невзрачны для него, и их ужимки лишь раздражают, но использовать их в качестве аргумента давления на Элю он не будет. Ему бы хотелось, чтобы она хоть немного поревновала его, но, похоже, она не скоро еще начнет считать его своим, неприкосновенным для других. Тем же вечером, накормив деятельную супругу, Мишель, устроив ее поудобнее возле себя, начал расспрашивать о делах. Элья включалась в разговор неохотно, но, распаляемая уточнениями, пожаловалась на маленькие проблемки, которые возникали у нее в ходе дел. Неожиданно для нее муж сразу же взял их на себя.
