Илсевел у Жени большого восторга не вызвала — даже при том, с каким благоговением отзывались о ней другие, включая Вилема. Эльфийка держалась настороженно, словно ожидая со всех сторон подвоха. Впрочем, Женя помнила рассказ Вилема о Паучьем Перемирии, нарушенном тёмными эльфами, и понимала, что поведение светлой эльфийки в чём-то логично.
Аунрэй, наоборот, выглядела довольной. Девушка уже знала, в чём дело — во время штурма башни тёмные эльфы нашли и пленили своего сородича, некоего Джезза Хромого из Дома Джаэрл, посла так называемых Бригад-под-маской, наземных дроу, воюющих на стороне Жентарима в Миф Дранноре. Ситуация была двойственной — с одной стороны, дроу Бригад связывали деятельность светлых эльфов, с другой — помогали Жентариму, да и вообще считались вероотступниками. Так или иначе, дом Дхуурнив получил то, что хотел — информацию о дислокации наземных дроу, так что радость Матроны была вполне понятна.
Дело было за малым — определиться со статусом древней цитадели. И Женя рассеянно крутила в руках Теневой Осколок, иногда перехватывая на себе боязливые взгляды Аунрэй и настороженные — Илсевел.
Говорила рыжая эльфийка:
— ...Сейчас, когда враг у нашего порога, нам не нужен удар в спину. Вы, Матрона Аунрэй! Сможете ли вы гарантировать, что ваш народ не повернётся против нас, когда с угрозой корманторских дроу будет покончено?
Аунрэй легонько скривилась — ну да, реакция на слово "дроу", и улыбнулась краем рта:
— Полагаю, вы не поверите никакой из моих гарантий?
— История говорит против вас, — отрезала Илсевел.
— В истории есть Войны Короны, в которых отличились не только иллитиири, но и те дартиири, кто называют себя золотыми эльфами, — ухмыльнулась дроу. — Я верно слышала, что потомки Аривандаара создали тайную организацию, которая борется за чистоту эльфийской расы?
Мастерский удар. Женя еле удержалась, чтобы не разинуть рот. Получается. среди наземных эльфов есть нацисты, как у гитлеровцев? Ничего себе...
Похоже, удар попал в цель — Илсевел на мгновение смутилась. Возможно, в её жилах текла кровь тех самых "золотых эльфов". Впрочем, в себя она пришла довольно быстро:
— Мы тоже слышали это. Но этим подонкам нет места в нашем обществе. Общество Тел'Куэссир — общество гармонии.
— Мы тоже Тел'Куэссир, — съехидничала жрица. — Значит, в нашей крови больше общего, чем вы хотите показать... И у нас есть общий враг. Дроу, — со смаком сказала она старинное слово.
Повисла пауза. Азалар решил взять нить разговора в свои руки:
— И у нас есть яблоко раздора, не так ли? Эта самая башня, построенная... — он чуть помолчал, — ...построенная иллитиири.
Аунрэй, откинувшись в кресле, кивнула:
— Верно. Эту башню построили мои предки, и строили они её, не жалея сил. И защищали... — движение головой в сторону Азмаэра, — ...тоже.
— Реки текут, ветра дуют, — покачал головой Азалар. — Всё меняется. Сейчас на этих землях живёт совсем другой народ — вы согласитесь, уважаемая Аунрэй?
Жрица побарабанила пальцами по столу.
— Этот народ отвык подчиняться владыкам, — наконец изрекла она.
Азалар хитро усмехнулся:
— И вы хотите править на таких нестабильных землях? Особенно сейчас, когда ваш город серьёзно пострадал и вашему собственному народу, как никогда, нужна ваша мудрость?
— Моему городу нужны владения, — холодно парировала Аунрэй.
— Разве у вас мало туннелей Подземья? Тёплых, уютных, в которых вы чувствуете себя как рыба в воде? — деланно удивился Азалар. Хм, а парень молодец... далеко пойдёт. — Они всецело ваши, наземные жители никогда на них не претендовали. Нам всего лишь нужна цитадель, способная защитить этот город. Мы, — он сделал многозначительную паузу, — ...даже готовы без каких-либо условий отдать вам подземелье замка и даже обрушить в него вход, чтобы не мешать вам.
Вот ведь хитрец. Говорит, словно делает широкий жест — а ведь вход стоит завалить в первую очередь ради того, чтобы исключить возможное вторжение самих дроу...
По стене скользнул луч солнца, попавший в зал через узкое стрельчатое окно. Аунрэй поморщилась, а Азалар продолжил:
— В своей родной стихии вы не будет даже видеть столь неприятного для вас дневного света...
Ах вот оно что! Когда рассаживались, Азалар галантно отодвинул для Аунрэй стул — именно этот! Он с самого начала рассчитывал усадить её так, чтобы та увидела солнце!
-... Зачем вам это? — продолжал парень. — Я предлагаю вам основать город в Землях Внизу. Теневое Подземье — кажется, именно так вы называете эти места? Вы будете в родных краях, на родной земле. Мы — тоже. Цитадель поможет нам защититься от врагов — и вы будете от них защищены. Мы будем щитом меж вами и теми, кто может вторгнуться на эти земли... в том числе и к вам.
Илсевел обескураженно молчала. Судя по всему, Азалар говорил совершенно крамольные вещи, но подавал их исключительно логично.
— Мы можем заключить договор... скажем, на пятьдесят лет, — развивал мысль молодой правитель Долины. — По истечении этого срока сможем опять встретиться здесь и снова обсудить судьбу цитадели. Возможно, к тому времени мы решим, что нам не нужна Кручёная Башня. Возможно, и вы скажете, что нашли нечто гораздо лучше...
А глаза-то у Аунрэй забегали. Обдумывает, вовсю обдумывает. Если разобраться, вариант для дроу не самый плохой — признание их власти в Подземье, да ещё и подземелье в подарок. И без малейшей капли крови. Для Дома, выжившего после падения города — это почти как манна небесная.
Судя по всему, и Илсевел поняла игру парня — лицо у неё было как у кошки, обожравшейся сметаны. Сравнение усиливали миндалевидные зелёные глаза.
— Ваше слово? — спросила она тёмную эльфийку, когда Азалар замолк.
Аунрэй побарабанила пальцами о столу. Видно было, что она почувствовала бы себя увереннее, будь в руках змеиная плеть. В начале разговора она даже положила её на стол, но Женя, как бы невзначай, выложила перед собой наган... и дроу довольно быстро вернула недовольно шевелящихся змей в петлю у пояса.
— Вы говорите с позиции силы, — наконец сказала она. — С иллитиири никто никогда не говорит с позиции силы.
На лице Илсевел откровенно читалась мысль, что с дроу можно разговаривать исключительно с позиции силы, но рыжая дипломатично не говорила этого вслух.
— Уважаемая Аунрэй, разве наши силы не равны? — невинно поинтересовалась Женя. Она-то знала, что дроу имеет в виду.
Чернокожая зыркнула на неё:
— То, что вы называете Плетением, нужно всем.
— Верно, — кивнула девушка. — Поэтому предлагаю скрепить сделку обменом. Вы получите Теневой Осколок. Народ Илсевел Миритар получит Ари'Велар'Керим.
Если бы грянул гром — реакция вряд ли была бы резче.
Глаза Аунрэй вспыхнули багрянцем, и Женя поняла, что угадала. Точнее, угадал в своё время Вилем — девушка лишь рискнула высказать вслух его предположение.
Илсевел выпрямилась так резко, что стала похожа на палку. Её стул, скрипнув, проехал по полу.
Азалар не поменял позы — он знал, что Женя скорее всего скажет это.
В зале воцарилась полная тишина.
Светлая эльфийка однозначно была не то что удивлена — поражена, но быстро справилась с собой. И правильно — любая фраза из её уст сейчас прозвучала бы неуместно.
А вот для Аунрэй настал момент истины.
Военный Клинок дроу уже были готовы отдать — в обмен на башню и признание своей независимости. Но сейчас появилась третья сила, предлагающая отдать меч в обмен на малую часть башни и мощный артефакт, способный причинить большие неприятности всем... Ну и признание суверенитета — хоть и в меньшей мере, чем хотелось бы. Женя нагло вырвала из рукава жрицы козырь и открыла карты.
Тёмная эльфийка встала. На её лице не дрогнул ни один мускул, но теперь почему-то хорошо было видно, что ей уже не одна сотня лет.
— Да будет так, — твёрдо сказала она. — Башня остаётся у риввинов. Дартиири получают Ари'Велар'Керим. Иллитиири достаётся подземелье Башни и Теневой Осколок. Мы встретимся вновь и обсудим это же через пятьдесят лет, день в день. Меч вскоре доставят, — она щёлкнула пальцами, и двое разведчиков-дроу склонили головы, приложив ладони к груди. — А потом мы поговорим, как рассчитаться с теми... дроу, что поднимают голову в лесу Кормантор...
— А какой сегодня хоть день, кстати? — тихонько спросил Сергей Вилема. — Что-то всё в кучу смешалось...
— Месяц Молот Зимы, 13-е, — так же тихо ответил тот. — И надо сказать, что этот день точно войдёт в историю...
Эпилог
— Бабушка, а что было дальше? — спросила десятилетняя Саша, натягивая лёгкое шерстяное одеяло до самого носа.
Бабушка, вставая с гнутого "венского" стула, улыбнулась:
— Ну, а дальше они стали жить, поживать да добра наживать...
Она повернулась к окну, поправила занавеску. Прозрачная летняя ленинградская ночь была не темнее, чем зимний день, но сюда, в усаженный деревьями тихий дворик, свет почти не проникал.
— Сашуль, ты же сама знаешь, чем обычно заканчиваются сказки... Жили они долго и счастливо. Спокойной ночи, моя хорошая. Спи, а я пойду тесто поставлю...
Чмокнув бабушку в щёку, Саша отвернулась к стенке, сделав вид, что спит, но на самом деле разглядывала еле видимый в темноте узор на ковре. Вот за бабушкой закрылась дверь, оставив лишь тоненькую полоску света на потолке... Саша перевернулась на спину и уставилась в потолок.
Она любила, когда родители отправляли её на выходные или на каникулы к бабушке, в эту маленькую квартирку-"распашонку" на окраине Ленинграда. Тут было зелено, совсем не так, как в центре, Саша быстро сдружилась с ребятами со двора, а у бабушки, кажется, был неиссякаемый запас историй на ночь... вот как эта сказка, которую она рассказывала понемножку уже почти полгода и сегодня, наконец, завершила.
А ещё у бабушки было много старых фотографий, которые Саша очень любила рассматривать, и разных вещей, которых ей больше нигде не приходилось видеть.
Вот как этот коврик на полу.
Саша откинула одеяло, села на скрипнувшей кровати. Опустила ноги на коврик. Ворс его был странным — и шелковистым, и жёстким одновременно. Когда-то он был белым и, вероятно, гораздо длиннее, но за годы пожелтел и вытерся. Сбоку наискось пролегала чёрная полоса, вдоль которой ворс был ещё короче, словно по нему прошлись разогретым паяльником.
Странный коврик. Саша помнила, что когда была совсем маленькой, накидывала его на себя и ползала по полу, играя в белую медведицу.
А вот кстати! Раз уж бабушка занята, а спать не хочется...
Саша знала, что помимо небольшой чёрной шкатулки с простенькими украшениями, которая стояла на комоде перед зеркалом-трельяжем, у бабушки есть ещё одна — как раз в левом верхнем ящике комода... Бабушка никогда не показывала её содержимого. Интересно, что там?
Она на цыпочках встала, щёлкнула выключателем тусклой лампы-ночника, стоящей на комоде. Почему-то чуть не вздрогнула, увидев своё отражение в трёх зеркалах.
Так, а ящик-то заперт. Где может быть ключик? Ну-ка... а, так вот же он — под украшениями в чёрной шкатулке. Главное, положить потом так же аккуратно...
Замок тихонько щёлкнул, ящик подался. Саша натужно вытащила его на двадцать сантиметров — тяжёлый... а нижние, те, что с постельным бельём — ещё тяжелее.
Вот и шкатулка. Девочка осторожно приподняла крышку, подвинула ночник поближе к краю комода.
Что здесь? А почти ничего. Стопка листков грубой бумаги на дне... А на ней — серебряная шкатулочка и мешочек. И фотография.
Из мешочка на детскую ладошку выпали три предмета — кольцо с огранёным тёмно-красным камнем и пара серёжек с зелёными камушками. Красиво... Странно, почему бабушка их никогда не носила? И не продала — они же на вид очень старинные, а бабушка рассказывала, что после войны жили голодно...
А что за фотография?
Убрав украшения в мешочек, Саша поднесла фотографию поближе к свету.
Старая, кажется, ещё времён войны — бабушка рассказывала, что воевала, но никогда не говорила подробностей. Снег, какое-то тёмное здание на заднем плане. Ну да, вот и бабушка, её легко узнать, кажется, она на лицо почти не изменилась, хотя уже сорок лет прошло... А тут она молоденькая совсем. И вот этого худощавого парня с тремя полосками на погонах Саша уже видела на других снимках, и вот этого, с седой прядью на лбу... Но почему эта фотография — цветная? Раньше ведь, кажется, почти не было цветных фотографий? И материал странный — плотный, как кусок пластмассы...
А вот этих людей она раньше на фотографиях не видела...
Двое в военной форме слева, двое, включая бабушку — справа. А в центре стоит, обнявшись, пара — крупный мужчина лет сорока — сорока пяти с густой шевелюрой и висячими усами, в какой-то блестящей жилетке, и женщина примерно тех же лет с толстой косой, одетая по-мужски.
В переднем ряду присел на одно колено ещё один в военной форме — кажется, он тоже был на других фотографиях, перед ним стоит на сошках пулемёт, по обе стороны от него присели ещё двое. Один черноволосый, похож на девушку, в кожаной куртке с откинутым капюшоном, другой — парень в одежде с меховой оторочкой и с длинными белыми волосами... но однозначно парень, а не девушка. Странно. Откуда у бабушки такое? Интересно, кто эти люди?
Саша перевернула фотографию... и ей показалось, что волосы на голове у неё зашевелились.
Бабушкиным почерком на обороте была сделана надпись — почти все фотографии были подписаны именно так. Только вот год тут стоял странный. Очень странный.
"Т.Д., 1375 Л.Д."
7
