Поэтому Олкад шёл быстро, часто оглядываясь по сторонам, а когда почти у самого дома ему заступили дорогу три тёмные фигуры, с обречённостью понял, что повстречался с грабителями, и империалы госпожи Юлисы не достанутся ни ему, ни смотрителю тюрьмы. Однако вместо того, чтобы по-простому потребовать деньги и вещи, один из троицы хрипло поинтересовался:
— Ты что ли Ротан будешь?
Несмотря на неожиданность вопроса, молодой человек мгновенно сориентировался, выдав первое пришедшее в голову имя.
— Нет, я Гостус Сакр Олий.
Казалось, ответ сильно озадачил собеседника — крупного мужчину в меховой безрукавке поверх длинной туники.
Но его высокий, тощий спутник с длинным, плохо различимым в темноте лицом, громко прогнусавил:
— Врёт! Он это! Он!
И замахнулся невесть откуда взявшейся палкой.
Метнувшись назад и в сторону, писец почти увернулся, лишь кончик дубины болезненно чиркнул по предплечью.
Трезво оценив ситуацию, Олкад попытался спастись бегством. Быстрые ноги неоднократно выручали его в подобных ситуациях в Радле. Вот только кто-то из неизвестных успел ухватить его за плащ.
Красивая бронзовая пряжка, скреплявшая его под подбородком, врезалась в шею. Двигаясь по инерции, молодой человек не смог удержаться на ногах и, нелепо взмахнув руками, опрокинулся на камни мостовой. Ошалев от боли, он тут же получил тычок в бок одетой в жёсткую сандалию ногой, а из глаз сыпанули искры от второго удара.
Заорав от боли, не раз принимавший участие в драках писец откатился и попытался встать, но запутавшись в полах плаща, так получил палкой поперёк спины, что дыхание перехватило. Тем не менее он сумел подняться, резко выбросив вперёд сжатый кулак.
По всей видимости, небожители, по чьей воле произошла эта тёплая встреча, не захотели допускать безнаказанного избиения несчастного адвоката. Костяшки на правой руке вспыхнули болью, встретившись с чьей-то головой.
— А-а-а!! — дико закричал почти счастливый Олкад, но тут кто-то из противников угостил его дубинкой по пояснице.
— Ну, что, чужак? — издевательски хихикнул над распростёртым на земле телом адвоката мужчина в меховой безрукавке. — Теперь будешь знать, как браться за защиту всяких богохульниц! Мы в Этригии владыку недр чтим и уважаем, поэтому не будем в его праздник кровь людскую проливать. Но если ты, ушлёпок радланский, явишься завтра на суд...
Договорить он не успел. В темноте за их спинами кто-то неуверенно поинтересовался:
— Господин Ротан, это вы тут?
Узнав голос, молодой человек завопил во всю глотку:
— Я, Крой, помоги!
— Чего это вы тут делаете? — сурово спросил сосед.
— Тебе какое дело? — отозвался гнусавый. И несмотря на боль во всём теле, писец с удовольствием отметил, что говор его стал ещё более невнятным: "Губы разбил или зуб выбил. А, может, то и другое".
— Он в нашем доме живёт! — неожиданно отозвался кто-то ещё. — Отпустите его!
— Этот паршивый лагир взялся защищать девку, оскорбившую великого Дрина! — рявкнул предводитель нападавших.
Однако его слова возымели совершенно неожиданный эффект.
— Мужи Этригии! — боевой трубой легиона взревел Патр Крой. — Что же это делается, о светлые и тёмные боги!? Куда смотрят разжиревшие магистраты?! "Неистовые" на людей нападают, словно грабители ночные. Да ещё у нашего дома...
— Бей! — перекрыл его речь чей-то вопль, и на помощь Олкаду устремилось сразу несколько человек.
Ввиду явного численного превосходства противника, члены общества Дрина организованно отступили, проще сказать — сбежали, а над стонущим Олкадом склонились Крой и Мет Фулий с короткой, окованной металлическим полосками дубинкой.
— Совсем распоясались, — качая головой, ворчал сосед. — Мало того, что на форуме хозяйничают, как у себя в храме, они и на наши улицы забрались свои порядки устанавливать.
Появились ещё трое мужчин, проживавших в одном доме со вторым писцом рудника "Щедрый куст". Один из них держал в руках кривую палку, второй — деревянный молоток на короткой ручке.
— Вот же до чего дошло, — покачал головой третий, вооружённый массивной глиняной кружкой. — На людей бросаются. Да владыка недр скорее накажет город из-за таких вот мерзавцев, что творят свои гнусные дела, прикрываясь его грозным именем.
Отказавшись от помощи соседа, молодой человек поднялся, кивком поблагодарив Фулия за поднятый с земли плащ.
Происшествие настолько поразило адвоката, что он только сейчас начал понимать суть происходящего. Верховный жрец бога-покровителя Этригии прислал своих псов, чтобы он, Олкад Ротан Велус, отказался защищать от обвинений в святотатстве якобы обычную бродяжку.
Нельзя сказать, что подобное не укладывалось в голове или казалось чем-то совершенно невероятным. Нет, не зря же известные юристы Радла ходят повсюду в сопровождении крепких рабов или нанимают в охрану призовых бойцов.
Но они ведут важные дела уважаемых людей, где замешаны миллионные состояния или политическая репутация. А здесь всего лишь неясное святотатство какой-то девицы.
Внезапно писец вздрогнул от поразившей его догадки и тут же скривился от боли. Всё стало предельно ясно и понятно. Нет у преосвященного Клеара никаких доказательств того, что Ника Юлиса Террина специально проникла в пещеру, чтобы нарушить священное таинство умилостивления бога подземного мира — грозного и мрачного Дрина! Вот и пришлось приказать "неистовым", чтобы те лишили подсудимую адвоката.
Машинально кивая в ответ на возмущённые реплики спутников, молодой человек прошёл вместе с ними во двор, освещённый россыпью звёзд на небе да масляной плошкой на столе, где красовался пузатый кувшин и две глиняные кружки.
Стараясь не морщиться от боли, Олкад присел на край тяжёлой скамьи. Он ни в коем случае не считал себя трусом и тут же с негодованием отбросил на миг мелькнувшую мысль отказаться от защиты госпожи Юлисы. Не ему внуку сотника, служившего в легионе славного Лавра Клавдина Даума, бояться какой-то местной шпаны, даже если за их спинами маячит сам верховный жрец Дрина. Покровитель семьи Ротанов куда более могущественен и ещё ни разу не бросал в беде своих коскидов. Да и Ника будет заслуженно презирать своего адвоката, если тот завтра не явится в суд. А такое молодой человек никак не мог допустить и не только из-за того, что девушка принадлежит к знатному роду его покровителя.
— Мы тут дриниары провожали, — произнёс Крой. — Ну и вас дожидались. Вон Мет Фулий хочет о чём-то поговорить.
Его родственник, уже успевший заткнуть дубинку за пояс и прикрыть её полой плаща, важно кивнул.
— Вдруг слышу, будто кричит кто-то, — с жаром продолжил сосед, размахивая руками. — Я ещё подумал, что какой-то бедолага грабителям попался. Ну да не в нашем дворе, и хвала небожителям. Потом опять кричат. Тут я и вспомнил, что вас ещё дома нету, и решил узнать, кто там?
Всё же не сдержав болезненной гримасы, писец неловко отвязал от пояса кошелёк.
Заметив его движение, рассказчик выжидательно умолк. С малых лет Олкад привык благодарить за оказанные услуги, понимая, что это только добавляет ему уважения окружающих. Поэтому, отыскав негнущимися пальцами серебряный риал, он с негромким хлопком припечатал монету к столу.
— Да хранят вас боги, добрые соседи! Спасибо, что не дали мерзавцам меня убить. Вителий Орк, наверное, ещё не закрыл свой трактир. Так почему бы нам не отпраздновать моё спасение?
— Я сбегаю! — тут же предложил Крой.
— Я с тобой, — присоединился к нему второй сосед. — Ещё на грабителей наткнёшься, оставишь нас без выпивки.
Оставшиеся их дожидаться двое приятелей, обменявшись с Фулием многозначительными взглядами, прихватив кувшин с кружками, отошли на противоположный край стола, где завели тихую, неспешную беседу.
Наклонившись к самому лицу адвоката, коскид магистрата Сервака прошептал, обдав собеседника запахом жареного лука и гнилых зубов.
— Я тут кое с кем переговорил, господин Ротан. Ваша клиентка сможет избежать смерти на колу и даже рудников всего за четыре тысячи риалов. Сумма смехотворная, учитывая то, в чём её обвиняют.
У молодого человека болели отбитые бока, лицо, поясница, саднило правую руку и очень хотелось в уборную. Тем не менее, услышав сумму, он не удержался от смеха:
— Господин Фулий, я далеко не новичок в судебных делах. Будь у моей подзащитной всё так плохо, "неистовые" не поджидали бы меня сегодня ночью.
— Я лишь посредник, — нахмурился мужчина.
— Сто империалов, — заявил писец, полагая, что размер взяток в провинции все же должен уступать столичным, но, заметив, как сразу поскучнел собеседник, добавил. — Плюс десятая часть посреднику.
— Это слишком мало, — недовольно проворчал коскид. — Те, кто может вам помочь, не согласятся.
— Послушайте, господин Фулий, — устало усмехнулся Олкад. — Где ограбленная девушка возьмёт четыре тысячи риалов?!
— Пусть продаст рабыню, если не хочет оказаться на колу, — с нескрываемой угрозой посоветовал собеседник. — За неё можно выручить тысяч пять, хозяйке ещё на дорогу останется.
— Она не так молода и красива, — спокойно возразил адвокат. — К тому же, моя подзащитная не горожанка и не имеет разрешения на торговлю. Сделка будет незаконной.
— Я всё устрою, — тут же пообещал Фулий.
— Учитывая, что суд уже завтра, и вам надо торопиться, — снисходительно усмехнулся писец. — Сколько вы сможете за неё получить? Тысячу или две?
— Не меньше трёх! — с апломбом заявил собеседник. — Прибавьте семьдесят империалов, и все будут довольны.
— Сто пятьдесят империалов, — решительно возразил молодой человек. — И ещё пятнадцать вам лично.
Он встал, давая понять, что разговор окончен.
— Если наши условия устроят... влиятельных людей, жду вас завтра утром у тюрьмы. Если нет, мне останется надеяться только на милосердие богов.
— Вы можете проиграть этот процесс, — вновь перешёл к угрозам Фулий. — Тогда никто в городе больше не наймёт такого неудачника вести дела. Так и будете прозябать на половинном жаловании второго писца!
— А если я разорю подзащитную до нитки, клиенты так и попрут! — насмешливо фыркнул Олкад, нисколько не удивлённый тем, что собеседнику известны такие неприглядные факты его биографии.
Не в силах больше терпеть, он подошёл к стене и задрал подол туники.
Пока писец с наслаждением орошал дом могучей струёй, коскид мрачно сопел.
— Вы поймите меня правильно, господин Фулий, — облегчённо выдохнул молодой человек. — И передайте тем, кто вас послал. Моему покровителю очень не понравится, если девушку, принадлежащую к славному роду Юлисов, приговорят к смерти или отправят на рудники только потому, что кто-то оказался слишком... требовательным. И наоборот, он по достоинству оценит снисходительное участие к ней судей.
— Я слышал — она самозванка, — буркнул собеседник.
— А если нет, — усмехнулся Олкад, потирая разбитые костяшки пальцев правой руки. — Я уже отправил письмо сенатору Кассу Юлису Митрору. Только он сможет разобраться в том, кто эта девушка на самом деле.
С улицы донеслись возбуждённые голоса возвращавшихся из трактира соседей писца.
— Я понял вас, господин Ротан, — поспешно кивнул Фулий. — Но не могу ничего обещать.
— Надеюсь, Фиола, богиня мудрости, поможет тем, к кому вы отправляетесь принять правильное решение, — прочувственно сказал адвокат. — А я буду ждать вас через час после рассвета. Да хранят вас небожители от неприятных встреч этой ночью.
— А вам — хорошенько выспаться перед завтрашним днём, — пожелал на прощание коскид магистрата Сервака и, что-то шепнув родственнику, торопливо вышел со двора.
Осуждающе покачав головой ему вслед, Крой радушно пригласил Олкада за стол, где уже красовались два объёмистых кувшина. Но тот вежливо оказался, сославшись на усталость.
Едва он поднялся на пару ступенек, как наверху скрипнула дверь, и дрожащий голос Жирдяя испуганно пролепетал:
— Это вы, господин? Что с вами, господин Ротан?
— Я, паршивец! — рявкнул хозяин, тут же скривившись от боли. — Чего встал? Иди сюда и помоги мне, болван!
— Сейчас, сейчас, господин! — обрадовался невольник, и лестница заходила ходуном под его торопливыми шагами.
Писец хотел ударить нерадивого раба, но слишком болела рука, поэтому пришлось ограничиться злым ворчанием.
В тёмной, как царство Дрина, прихожей, куда не проникал даже робкий свет звёзд, молодой человек налетел коленом на сундук и все-таки ткнул бездельника кулаком. Правда, левым, так что большого урона Жирдяй не понёс.
В спальне царило благодатное тепло, источаемое жаровней, а над кроватью уютно мерцал робкий огонёк масляного светильника.
Усадив господина на табурет, раб ловко помог ему раздеться. Нагрев воду над углями, аккуратно протёр синяки и ссадины хозяина, натянул чистую тунику и подал миску с ещё не остывшей кашей.
Торопливо поужинав, Олкад отправил Жирдяя на двор выпросить у Кроя кружку браги, а сам забрался в постель. Боль тупо пульсировала во всём теле, и чтобы отвлечься в ожидании выпивки, адвокат принялся размышлять о завтрашнем процессе, обдумывая, какие изменения следует внести в свою речь в свете вновь открывшихся обстоятельств.
Глава III
Самый гуманный суд в мире.
Но одного я не пойму:
Такое бросивши ему
Ужаснейшее обвинение,
Ты не имеешь тем не менее
Необходимых доказательств,
А только — несколько ругательств!
Фон Эшенбах Вольфрам
Парцифаль
Этой ночью Ника почти не спала. Тюремные шестиногие вампиры как с цепи сорвались. Словно предчувствуя близкое расставание, они старались выпить как можно больше её крови. С трудом удерживаясь от того, чтобы не разодрать ногтями зудящую кожу, девушке оставалось только молиться высшим силам и надеяться, что никто из этих милых насекомых перед визитом к ней не обедал на больном чумой или ещё какой холерой узнике.
Но, возможно, она просто очень сильно волновалась, и от этого укусы казались особенно болезненными?
Ника прекрасно понимала: приговорят ли её к быстрой и мучительной смерти на колу или к медленному умиранию на руднике, — ни она, ни другие арестантки в эту камеру больше не вернутся.
Кирса и Вилпа привычно ожидали наказания у каменного столба и просили богиню правосудия Цитию лишь о том, чтобы число ударов не оказалось слишком велико. Впрочем проститутки тоже время от времени почёсывались во сне.
Внизу попискивали, шурша соломой, недовольные крысы, которым так и не удалось добраться до еды арестанток. В темноте грызуны безбоязненно забирались на лежанку, где, привстав на задние лапки, жадно нюхали воздух.
Девушка мысленно поблагодарила строителей тюрьмы за такие длинные камеры, позволявшие ей держаться подальше от этих милых зверюшек. Какой-то особо наглый крысюк попытался устроиться совсем близко от узницы, а когда та собралась сбить его полой плаща, неторопливо с достоинством удалился примерно на полметра, после чего вновь стал принюхиваться к запахам, доносившимся от высоко привязанного узелка. Грызуны и раньше их донимали, но Нике вновь показалось, что сегодняшней ночью они ведут себя особенно нагло и вызывающе.
