Она представила участников, быстро указывая на них пальцем. "Большинство из вас, конечно, уже знает многократного участника нашей программы, Грега Феррару. Рядом с ним Олли Рирдон, владелец одной из металлообрабатывающих мастерских Грантвилля. А рядом с ним Джерри Трэйнер. Джерри — зять Квентина Ундервуда и учился в университете по специальности 'химическое машиностроение' до того, как Огненное кольцо, гм, прервало его образование".
Раздался смех аудитории. "Но он успел достаточно много изучить, я уверена!" — сказала Ребекка твердо. Затем, моментально перейдя на немецкий, повторила то же самое вступление. Когда она снова заговорила по-английски, ее энтузиазм, казалось, ещё усилился.
"Сегодня вечером мы собрались здесь, чтобы обсудить их предложение по строительству химического завода, и они объяснят важность этого предприятия для нашего будущего." — и, по-щенячьи подпрыгивая от возбуждения — "Особенно, серной кислоты! Разве это не великолепно?"
"Как ей это удается?" — вопросил Пиацца — "Хуже всего то, что удержит всю проклятую аудиторию этого проклятого шоу у проклятых телевизоров, бьюсь об заклад".
И, действительно, так и произошло. По крайней мере, если говорить о немецкоязычной части аудитории. Некоторые американцы заскучали и отвернулись от телевизоров. Но ни один немец.
Через полчаса после начала шоу, наблюдая Грега Феррару, рисующего на доске диаграммы, поясняющие решающее значение серной кислоты практически всех промышленных химических процессов, немецкий фермер повернул лся к человеку, сидящему рядом с ним в Тюрингском Биргартене. Взгляд его соседа по столу, немецкого шахтера, был прикован к одному из подвешенных на специальных кронштейнах телевизоров, разбросанных по всему огромному залу.
"Это опасно" — отметил фермер.
Шахтер фыркнул. "Опаснее угольной шахты? Да ещё и с учетом такой заработной платы, как они говорят? "Он опустошил кувшин в свою кружку и огляделся в поисках официантки. "Кроме того..."
Он увидел женщину, которую искал. "Гезине — битте!" Он помахал пустым кувшином — "Унд телефон!"
Не прошло и минуты, как Гезине появилась с кувшином свежего пива в одной руке и беспроводным телефоном в другой. Шахтер подхватил второй так же привычно, как и первый. К настоящему моменту он уже был "американским старожилом". Телефоны были просты в обращении.
Когда начались ответы на звонки телезрителей, шахтер был первым, прорвавшимся через диспетчеров. Сидя в студии, Ребекка внимательно выслушала его вопрос, разносившийся через громкоговорители. Так как большая часть вопроса была по-немецки, она перевела.
"Он хочет знать, предлагаете ли вы сотрудникам возможность покупки акций".
"О, конечно," — немедленного отреагировал Олли Рирдон — "Последнее время вы не можете найти работников, если не предлагаете возможность приобретения акций." Владелец мастерской заметил Майка в аудитории и усмехнулся. "И мы даже не собираемся пытаться удержать UMWA от организации профсоюза на заводе. Нам не нужно войн ещё и по этому вопросу".
Аудитория разразилась хохотом.
"И опять ей это удалось" — пробормотал Пиацца. Но он тоже смеялся.
Вечером того же дня Майк ни в малейшей степени не обрадовался услышанному.
"Ребекка, ты никому не должна позволять говорить тебе, что тебе делать" — прорычал он. Сидя на кресле напротив нее, он начал сжимать кулаки. "Особенно, не об этом."
Сидя на диване, Ребекка покачала головой. "Меня это не волнует, Михаэль. Я волнуюсь о тебе. Что ты чувствуешь — ты сам? "
Он отвел взгляд. Несколько мгновений взгляд обегал интерьер гостиной дома его семьи. После окончания шоу, по просьбе Ребекки, они пришли сюда, а не в дом Ротов. Мать Майка, его сестра и зять уже легли спать. Как и немецкая семья, которая жила в комнате, когда-то бывшей спальней Майка. Не нуждаясь в обширном помещении, Майк поселился в маленькой комнате, где когда-то его мать хранила шитьё.
"Ты сам, что ты чувствуешь," скомандовала она.
Полусжатые кулаки расслабились. "О, черт" — прошептал он — "Я бы не ждал и дня".
Она улыбнулась. "Хорошо. Тогда будем считать, что это решено. Мы поженимся как можно скорее. И, наполовину с нетерпением, наполовину с робостью: "Завтра "?
Он все еще хмурился. Ребекка легкомысленно отмахнулась. "Прошло достаточно времени!" Она чуть не захихикала. "Даже для меня!" Потом, серьезно: " И Франциско прав, Майкл. На мне тоже лежит ответственность за свою семью. Они будут многим рисковать. Я знаю, вам зачастую трудно это понять. Но мы выжили, в том числе, и потому, что мы можем быть хладнокровными, когда это необходимо ".
Термин "хладнокровные" очень плохо сочетался с теплотой ее голоса. "Завтра" — прошептала она.
Майк тяжко и глубоко вдохнул, с трудом удерживаясь от того, чтобы снова сжать. Он ограничился тем, что крепко сжал подлокотники.
"Нет," сказал он решительно. "Только после выборов. Конституционная Конвенция вот-вот должна голосовать, и мы хотим победить с разгромным счетом. Я призову к немедленным выборам по новому закону. Плюс, скажем, месяц для предвыборной агитации. Нет, шесть недель будет лучше. После этого мы сможем пожениться".
"Почему?" — потребовала Ребекка. Она скользнула вперед к краю дивана, ее поза выражала мольбу — "Почему так долго?"
Выражение лица Майка, несмотря на отчетливо видимую любовь, было каменным. "Потому что, дорогая, я наконец-то увижу тебя избранной под твоим собственным именем. До того, как ты примешь мое".
Ребекка судорожно искала логику в его словах. Когда она поняла, что он имел в виду, она разрыдалась.
Майк пересел на диван, сжимая её в объятиях. "Не так долго" — прошептал он — "Шесть недель. Может быть, два месяца. "
Но Ребекка уже вытирала слезы. Она повернулась к нему лицом и прижалась губами к его полуоткрытым губам. "Я люблю тебя", прошептала она. "И мы не будем ждать два месяца. Кое для чего не будем ждать. "
Она встала и протянула ему руку.
"Я никогда не видела твою спальню. Покажи мне её".
Глава 44
Повсюду вихри.
В эту зиму родится новая нация.
Через три дня собрание ратифицирует новую конституцию, без изменений семьюдесятью восемью процентами голосов. С тем же ударом молотка, которым он закрывал собрание, Майк объявит новые выборы. Сезон выборов будет длиться до декабря, но он будет больше напоминать триумфальное шествие, чем конкуренцию. С избирательным правом, распространенным на большинство немецкого населения Грантвилля такой итог был предрешен. После способов, которыми он вел компанию против новой конституции, Симпсон оттолкнул от себя всех немцев, кроме, разве что, круглых идиотов. А теперь он потерял и большинство своих американских сторонников. Ощущая направление потока событий, они склонились перед неизбежностью.
Решение Майка отвести на избирательную кампанию неделю оказалось мудрым. Итого был неизбежен и предрешен с первого дня. Но Майк понимал разницу между победой на выборах и выстраиванием политической структуры.
Неделя проведения избирательной компании позволила Майку и его сторонникам пустить серьезные корни в процессе становления новой нации.
Процесс оказался сложным и противоречивым, как и все в реальном мире.
К Четвертому Июля партия превратилась в нечто большее, чем просто в политическую коалицию. За неделю у различных фракций была возможность вычистить лишнее. Что, с точки зрения Майка было только к лучшему. 'Единство' отличное слово, но только не тогда, когда оно является ценой ясности. То, что разные политические фракции будут в новых Соединенных Штатах так же, как и в оставшихся в другой Вселенной было столь же очевидным, как восход Солнца. Лучше иметь их на свету, где публика сможет оценить их программы, чем спрятанными в тени.
Его собственная позиция была специфической и несколько неуклюжей.
Майк теперь пользовался личной преданностью, особенно со стороны 'новых американцев', которые позволили бы ему протолкнуть в жизнь любое его решение, если бы он так захотел. В чем бы другом ни не соглашались признанные лидеры левой и правой фракции Партии Четвертого Июля Мелисса Мэйли и Квентин Андервуд — но оба они не раз во всеуслышание жаловались на 'бонапартизм'. Но даже Мелисса с Квентином не использовали этот термин серьезно. Никто не знал, что Майка действительно беспокоит возможность 'картечного залпа пушек на паперти св. Роха' (Наполеон с помощью картечи пушек установленных на паперти церкви св. Роха подавил народное возмущение в Париже). Так же как и Джордж Вашингтон до него, Майк пытался как можно дальше держаться от фракционной борьбы. И как возможный президент он смирился с тем, что подчиненные будут над ним насмешничать.
Один раз за кампанию, ему пришлось серьезно столкнуться с собственными сторонниками. UMWA, как и всегда, оставалась стержнем поддержки Майка. В начале компании, профсоюз единогласно проголосовал за то, чтобы профсоюзные нормы закон распространил на все предприятия, использующие труд больше чем десяти рабочих, а таких было достаточно много и, видимо, в будущем станет еще больше.
Майк изначально был склонен согласиться, но Ребекка убедила его не делать этого.
— Большинство наших сограждан сейчас это немцы, — утверждала она,— они не понимают, что такое 'профсоюз'. Они думают, что это что-то вроде гильдии. А гильдия это совсем, совсем другое дело. Это очень деспотично.
Она была права, и Майкл быстро уловил ее логику. Он и сам заметил, хотя это было не просто, что поддержка UMWA исходила от старых, состоявшихся немцев-мастеров. Молодые ребята, не говоря уж о молодых девушках, были откровенно враждебны.
Он попытался изложить эту идею на собрании UMWA.
— Ребята, наши новички считают это способом установить господство мастеров-ремесленников над учениками. Вот почему так мало молодых стучится к нам в дверь. Они хотят оставаться снаружи. Они не разделяют нашей точки зрения.
Никакого смысла. Фрэнк поддержал его. Также, к его удивлению, поступили Гарри Леффертс и большинство младших шахтеров. Но это и не должно было его удивлять. В отличие от шахтеров среднего возраста, составлявших большинство в UMWA, Гарри и другие молодые шахтеры обзавелись множеством друзей среди молодых немецких шахтеров и поняли их точку зрения. Но местный профсоюз был непреклонен и отказ Майка поддержать их предложение привел к значительному напряжению в их отношениях.
Напряжение продолжалось несколько месяцев, пока дальнейшие события не доказали правоты Майка. Достаточно скоро высокомерие некоторых из новых 'капитанов индустрии' спровоцировало быстрое изменение отношения среди молодых немцев. UMWA 'со всею фурией' вернулась с сумасшедшей энергией к организации новых предприятий, на сей раз с полной поддержкой Майка. Что, конечно же, привело его к столкновению с Андервудом и его фракцией.
* * *
Пусть будет так. Таков вихрь, переносящий новые нации на следующий исторический этап. Выковывание народов не проводится в пробирке. Это происходит в жестоком мире, выносящем реальных людей на политическую арену вместе с накопленным веками багажом. Вихри, хаос, грязь.
Пусть будет так. Майка это не смущало. Смущение в последнюю очередь. Корзина со щенками тоже не отличается чистотой. Просто естественный способ сообщить — я жив и здоров.
* * *
Даже новая политическая структура была еще сырой. Наполовину сформировавшееся существо с огромными ушами, огромными лапами и с очень маленьким количеством настоящей плоти. Новая конституция устанавливала две палаты — Сенат и Палату Представителей. Как и в настоящем Сенате в верхней палате представлены были интересы штата, независимо от численности его населения. Единственным отличием было то, что был всего один сенатор от штата вместо двух. Но 'верхняя палата' являлась больше фикцией, чем фактом.'Соединенные штаты' все еще состояли только из одного штата — Гратвилля. Так что на этих выборах было всего одно вакантное место в Сенате, хотя, в дальнейшем, все надеялись на его расширение. Если ничего не случится, была почти полная уверенность, что Баденбург добавит еще одну звезду на флаг. И студенты в Йене при молчаливой поддержке городской бедноты уже устраивали демонстрации на улицах. Студенты даже распевали имя своего будущего сенатора: Джефф Хиггинс. Тот факт, что технически Джефф находился не в Йене, при частоте его с Гретхен визитов волновал их в последнюю очередь.
Но в этом не было необходимости. Собрание решило, что ценз оседлости в столь небольшой и плотно заселенной местности как Грантвилль и южная Тюрингия будет в настоящий момент абсурдом. Так что выборы для всех мест были проведены 'в целом'.
Майк прошел в президенты с восемьюдесятью семью процентами голосов. За исключением Ребекки все члены чрезвычайного комитета были избраны с аналогичным преимуществом. К ее удивлению и огорчению Мелисса получила голосов больше, чем кто-либо.
— Так много при моей репутации бунтаря,— слышно было ее бормотание. Ее утешало только то, что Квентин получил на полпроцента больше. Так что можно было сказать, что она все же проиграла. А Ребекка? Конкуренции практически не было. Симпсон и его последователи даже не пытались выступать против нее. Она единогласно была избрана единственным сенатором Соединенных Штатов.
* * *
Но той ночью, несколькими неделями раньше, Майк был подхвачен совсем другим вихрем. За месяцы постоянно возрастающей физической близости они с Ребеккой довольно хорошо изучили тела друг друга. Так что открытий и поводов для удивления, кроме как от собственно сексуальной близости для них было немного. Которая даже для девственницы Ребекки не составляла особой тайны и не вызывала страха. Но их первая ночь в одной постели все равно была ураганной. Или просто вихрем. Начавшись, как торнадо, может быть через час она подуспокоилась во что то типа пассата.
Когда рассвет прокрался через занавеси в его окно, Майк подумал, что в конце концов его дед был прав.
— Ожидание, — пробормотал он, — Господи, как же это было здорово!
Он прижал к себе обнаженное тело Ребекки, наслаждаясь ощущением.
— Хмм? — сонно пробормотала она. Никто из них так и не заснул. Ее глаза были полузакрыты, Ребекка поцеловала его. Упиваясь ощущением, не столько потому, что оно было удивительным для нее, сколько от того, что это теперь на всю ее жизнь.
— Что ты сказал?
— Ожидание, — счастливо повторил Майк.
Глаза Ребекки открылись во всю ширину.
— Что за чушь? — воскликнула она. — Мы ничего не ждали!
Она приподнялась на локте, улыбаясь ему сверху вниз.
— Было так забавно наблюдать, как ты роешься в своем комоде с такой страстью!
Ответная улыбка Майка была чуть смущенной.
— Ладно, — оправдания, оправдания: — Я же не ожидал, ты меня не предупредила. Я думал, что тут всякое старье постелено.
— Тоже мне чудеса, воскликнула она, игриво похлопав себя по груди, — я видела эти вещи, они выглядят достаточно нелепо, даже когда они новые.
Майк застенчиво пожал плечами.
