Поэтому 18 октября корабли все же вышли в море* (* На одном из этих кораблей плыл отец почтенного Лас Касаса, который и поведал ему о многих фактах, ставших ныне достоянием истории (прим. авт.).). Колумб написал монархам о мятеже и об отказе бунтовщиков от предложенной им амнистии.
Поскольку Рольдан пытался представить все в виде ссоры между ним и аделантадо, и Адмирал не мог быть беспристрастным судьей в этом деле, то он предлагал либо вызвать Рольдана в Испанию, где его судьями могли быть сами монархи, либо провести расследование на острове с участием Алонсо Санчеса де Карвахаля, дружески расположенного к Рольдану, и Мигеля Баллестера в качестве свидетеля со стороны аделантадо. Он объяснял волнение на острове в значительной мере своим долгим отсутствием, которое в свою очередь было вызвано всевозможными проволочками со стороны тех, кому было поручено помогать ему. Пока они задерживали отправку кораблей с припасами, в колонии стала ощущаться нехватка продуктов. Отсюда возникли недовольство и ропот, завершившиеся мятежом. Он самым настоятельным образом просил монархов уделить делам колонии пристальное внимание, чтобы тем людям в Севилье, которые несут за них ответственность, было велено если не оказывать содействие, то хотя бы не чинить препятствий. Упоминая о столкновении с наглым приспешником Фонсеки Химено де Бревиеской, Колумб просил их высочества, чтобы несмотря ни на это, ни на другие обстоятельства, представленные им интриганами в ложном свете, они не лишали его своей милости. Он заверял их, что умелое управление в сочетании с естественными богатствами острова в состоянии удовлетворить все нужды колонистов; последние, однако, показали себя праздными и беспутными. Он предлагал возвращать домой на каждом корабле, как и в этот раз, недовольных и бесполезных переселенцев, а вместо них просил присылать людей трудолюбивых и рассудительных. Он также просил изыскать возможность прислать на остров священнослужителя для наставления и обращения в христианство индейцев, а также, что было в не меньшей степени необходимо, для перевоспитания распутных испанцев. На острове также требовался человек, сведущий в законах, для исполнения обязанностей главного судьи и несколько чиновников королевской финансовой службы. К несчастью, нашлась одна деталь, которая омрачила это великолепное письмо, во всем остальном — образец здравомыслия и благоразумия. Колумб просил, чтобы испанцам было позволено в течение еще двух лет использовать индейцев в качестве рабов; речь, впрочем, шла лишь о тех, кто будет захвачен в ходе войн или мятежей. Обычаи века служили оправданием предложению Колумба, но все же оно противоречило его обычному добросердечию и отеческому отношению к этим несчастным людям.
Одновременно он посылал другое письмо, в котором описывал свое последнее плаванье. К письму он прилагал карту, образцы золота и, что самое главное, жемчуг, найденный им в заливе Пария. На последний он просил обратить особое внимание, поскольку это были первые образцы жемчуга, найденные в Новом Свете. В этом письме Колумб описывал открытый им континент в самых восторженных выражениях, называя его самым благословенным уголком Востока, источником неистощимых сокровищ, местом, где, возможно, находится земной рай, и обещал на трех оставшихся кораблях продолжить свои открытия в этом цветущем крае, как только позволят дела на острове.
Рольдан и его друзья также посылали в Испанию письма, в которых они стремились оправдать свой мятеж, всячески очерняя Колумба и его братьев и обвиняя их в притеснениях и несправедливости. Можно было бы предположить, что утверждения подобных людей не будут иметь веса в сравнении с благородством и многочисленными заслугами Колумба, но у них в Испании оставалось много друзей и родственников, на их стороне было общественное мнение, предвзято относящееся к Колумбу, и интриганы, пользующиеся доверием монархов и готовые выступить в защиту бунтовщиков. О себе же Колумб сказал просто, но трогательно: "Я нахожусь вдалеке от Испании, чужой в ней, и окружен завистниками".
Глава 3
Переговоры и соглашения с бунтовщиками
(1498)
Отправив корабли, Колумб возобновил переговоры с бунтовщиками, решив любой ценой положить конец волнениям, которые раздирали остров и, к тому же, нарушили его планы, помешав дальнейшим открытиям. Три оставшихся корабля простаивали в бухте, а край, изобилующий, по всей видимости, несметными богатствами, оставался неисследованным. Он намеревался отправить для открытия новых земель своего брата, но деятельный и неустрашимый аделантадо был ему необходим на острове на случай если бунтовщики прибегнули бы к силе. Таковы были трудности, которые на каждом шагу приходилось преодолевать этому благородному и великодушному человеку в его отважных поисках. Сначала им препятствовали вероломные происки хитрых интриганов, а затем бесчинства и распутство горстки негодяев.
Расспрашивая самых доверенных из окружающих его людей, Колумб выяснил, что массовое недовольство вызвано в значительной степени суровым правлением его брата, которого обвиняли в том, что он отправляет правосудие жесткой рукой. Тем не менее, Лас Касас, который ознакомился со всеми свидетельствами, собранными из различных источников в отношении аделантадо, опровергает все подобные обвинения и утверждает, что по отношению, в частности, к Рольдану им была проявлена огромная снисходительность. Как бы там ни было, но Колумб, выслушав своих советников, решил теперь проявить мягкость. 20 октября он написал Рольдану письмо, выдержанное в самых примирительных тонах, в котором он вспоминал о былой дружбе и выражал озабоченность враждой, возникшей между ним и аделантадо. Монархи высоко ценили Рольдана, и Колумб призвал его для общего блага и ради его собственной репутации не упорствовать в неповиновении и вновь заверил в том, что он и его товарищи могут явиться для переговоров в Санто-Доминго, положившись на данное Адмиралом слово, гарантировавшее их неприкосновенность.
Трудности возникли, когда стали решать, кто должен доставить письмо Рольдану. Бунтовщики заявили, что посредником должен быть только Алонсо Санчес де Карвахаль. Однако у тех, кто окружал Колумба, честность этого офицера вызывала сильные сомнения. Они напомнили Адмиралу о том, что он позволил Рольдану два дня находиться на борту своей каравеллы в Харагуа, предоставил ему оружие и припасы, не задержал его, когда узнал, что тот — мятежник, не попытался вернуть дезертиров; что мятежники сопровождали его на пути в Санто-Доминго, а затем он посылал им в Бонао провиант. Более того, утверждали, будто Карвахаль объявил, что ему предоставлены те же полномочия, что и Колумбу, и что правительство поручило ему осуществлять контроль над его действиями. Его подозревали даже в том, что советуя мятежникам направиться в Санто-Доминго, он намеревался, в случае если Адмирал не прибудет, объединить свои мнимые полномочия с полномочиями Рольдана как главного судьи и захватить бразды правления в свои руки. И, наконец, нежелание мятежников вести переговоры через кого-либо другого было истолковано как доказательство того, что Карвахаль должен был прибыть к ним, чтобы возглавить их и поднять знамя мятежа над Бонао.
Некоторое время Колумба также смущали эти обстоятельства, но поразмыслив, он пришел к выводу, что до сих пор Карвахаль зарекомендовал себя как человек честный; многое из того, в чем его обвиняли, могло быть истолковано и в его пользу, а все остальное было всего лишь домыслами, а он уже на собственном опыте, к несчастью, убедился, как самые добрые дела в самые благородные люди могут быть опорочены слухами. Поэтому он отбросил все сомнения и решил полностью повериться Карвахалю; впоследствии он убедился в своей правоте.
Не успел Адмирал отправить это письмо, как получил послание от главарей мятежников, написанное несколько пней назад. В нем они не только полностью снимали с себя вину за мятеж, но приписывали себе большие заслуги, утверждая, что уговорили своих приспешников отказаться от намерения убить аделантадо в отместку за его притеснения и убедили их, что по прибытии Адмирал сразу восстановит справедливость. Однако со времени его возвращения прошел месяц, но кроме гнева с его стороны они ничего не увидели. Соображения чести и безопасности обязывали их покинуть службу, и они требовали удовлетворить их прошение об увольнении.
Это письмо было отправлено из Бонао 17 октября и подписано Франсиско Рольданом, Адрианом де Мохикой, Педро де Гамесом и Диего де Эскобаром.
Тем временем Карвахаль в сопровождении Мигеля Баллестера прибыл в Бонао. Мятежники поначалу встретили их высокомерно и самоуверенно. Однако примирительное письмо Адмирала, подкрепленное искренними заверениями Карвахаля и увещеваниями старого Баллестера, произвело благоприятное впечатление на тех из главарей мятежа, которые отличались большим умом, чем их грубые сообщники. Рольдан, Гамес, Эскобар и еще два или три человека даже сели на лошадей, чтобы тут же направиться к Адмиралу, но их задержало шумное недовольство сообщников, которые были настолько упоены своей праздной и беспутной жизнью, что отнюдь не жаждали возвращаться к труду и дисциплине. Они настаивали на том, что это дело касается их всех, а значит любое соглашение может быть заключено только в их присутствии и в письменной форме, чтобы они могли либо одобрить, либо отвергнуть его. День или два ушли на то, чтобы унять их недовольство. Затем Рольдан написал Адмиралу, что его сообщники возражают против того, чтобы он отправлялся к нему, не имея письменной гарантии, защищающей его самого и тех, кто будет его сопровождать. Мигель Баллестер также написал Адмиралу. В своем письме он убеждал его принять любые условия мятежников. Он сообщил о том, что их силы постоянно растут, так как каждый день к ним присоединяются солдаты его гарнизона. Он опасался, что если в ближайшее время стороны не придут к какому-либо соглашению и бунтовщики не будут отправлены в Испанию, то в опасности окажется не только авторитет Адмирала, но и он сам, потому что хотя те идальго, офицеры и чиновники, которые непосредственно его окружают, несомненно, готовы отдать за него жизнь, на простых людей положиться нельзя.
Колумб понял, что дело не терпит отлагательства и отправил требуемый охранный лист. Рольдан прибыл в Санто-Доминго, но вел себя так, как будто его целью было не достижение примирения, а вербовка сторонников. Он несколько раз встречался с Адмиралом, а также обменялся с ним несколькими письмами. Он предъявил свои жалобы и выдвинул многочисленные требования. Колумб пошел на большие уступки, но некоторые притязания были недопустимо дерзкими. Ничего определенного достигнуть не удалось. Рольдан покинул Санто-Доминго под тем предлогом, что ему необходимо посовещаться со своими людьми и пообещал прислать свои условия в письменном виде. Адмирал послал в качестве своего представителя мажордома Диего де Саламанку.
Шестого ноября он получил из Бонао письмо, содержащее условия Рольдана в просьбу прислать ответ в форт Консепсьон, поскольку недостаток продуктов питания вынуждал его покинуть Бонао. Он добавил, что будет ждать ответа до следующего понедельника, то есть до одиннадцатого числа.
За наглой угрозой, содержавшейся в этом замечании, следовали в равной степени наглые требования, на удовлетворение которых Адмирал пойти не мог. Однако, чтобы продемонстрировать свою снисходительность и лишить мятежников возможности оправдать свои действия его безжалостностью, он велел на тридцать дней прикрепить к воротам крепости декларацию, в которой обещал полное прощение Рольдану и его сторонникам, если они в течение месяца предстанут перед ним и откажутся от своих требований. Всем желающим вернуться в Испанию он обещал бесплатный проезд, но предостерегал, что примет жесткие меры против тех, кто не явится в течение указанного срока. Он направил к Рольдану Карвахаля с копией этого документа и письмом, в котором сообщал, что выдвинутые им условия неприемлемы, но обещал пойти на любое соглашение, если оно будет одобрено Карвахалем и Саламаякой.
Когда Карвахаль прибыл в форт Консепсьон, то увидел, что он осажден мятежниками под тем предлогом, что там скрывается преступник, выдачи которого в качестве главного алькальда требовал Рольдан. Чтобы вынудить форт к сдаче, он отвел от него воду. Когда Карвахаль прикрепил декларацию Адмирала к воротам крепости, мятежники начали глумиться над предложенной им амнистией и заявили, что Адмиралу вскоре самому придется просить у их ног о том же. Однако серьезные переговоры с Карвахалем заставили их вожаков задуматься, а вскоре при его посредничестве были сформулированы и условия сдачи. Согласно этому соглашению, Адмирал в течение пятидесяти дней должен был снарядить и снабдить продовольствием два корабля, на которых Рольдан и его сторонники могли отправиться из бухты Харагуа в Испанию. Далее, он должен был выдать каждому аттестат о хорошем поведении и жалованье вплоть до дня подписания договора. Они также требовали, чтобы учитывая их заслуги, им предоставили рабов, как и тем, кто покинул остров до них, а поскольку у некоторых из них были беременные или недавно родившие жены из числа индианок, то в случае, если они захотят поехать в Испанию, им было бы позволено взять их с собой вместо рабов. Следующим условием была выплата компенсации тем из них, у кого конфисковали имущество, а Франсиско Рольдану — за принадлежавшее ему поголовье скота. Были включены и условия, обеспечивающие их безопасность, а также особо оговаривалось, что если в течение восьми дней Адмирал не утвердит данное соглашение, то оно потеряет силу.
Этот договор был подписан Рольданом и его сообщниками в форте Консепсьон 16 ноября. Адмирал подписал его 21 ноября в Санто-Доминго. Одновременно он объявил о еще более широкой амнистии, которой разрешалось тем из мятежников, кто пожелает остаться на острове, либо явиться в Санто-Доминго и поступить на королевскую службу, либо получить земельный надел в любой части острова. Однако люди Рольдана предпочли последовать за ним в провинцию Харагуа и там ожидать прибытия кораблей. Их сопровождал Мигель Баллестер, которому Адмирал поручил наблюдать за подготовкой к отплытию. Колумб был до глубины души опечален тем, что столь презренные препятствия не позволяли осуществить намеченную им экспедицию на континент, и что корабли, на которых его брат должен онл отплыть для исследования вновь открытых земель, вместо того повезут в Испанию этот буйный и ничтожный сброд. Он, однако, успокаивал себя мыслью, что таким образом остров очистится от зла, так долго таившегося на нем, и повсюду вновь воцарится порядок и спокойствие. Поэтому он распорядился приложить все усилия, чтобы как можно скорее подготовить корабли к отплытию в Харагуа.
Однако недостаток припасов и трудности, возникшие при завершении приготовлений к такому плаванию и связанные с беспорядочным состоянием дел колонии, привели к тому, что корабли были отправлены намного позднее оговоренного срока. Понимая, что выдав Рольдану и его сообщникам аттестат о хорошем поведении, он вводит в некоторое заблуждение монархов, Колумб написал им письмо, в котором объяснял, что был вынужден выдать этот аттестат, чтобы спасти остров от беспорядков и окончательного разорения. Описывая истинный характер этих людей, он поведал о том, как они подняли мятеж против законной власти, побуждали индейцев к неуплате дани, грабили остров, присвоили большие количества золота и соблазнили дочерей нескольких касиков. Поэтому он советовал задержать их и надлежащим образом расследовать их поведение, а до тех пор забрать у них и рабов, и богатства. На одном из кораблей должен был плыть доверенный человек Адмирала, которому он и поручил доставить письмо.
