Княжна и ее младший брат без возражений спустились вниз, устроившись в своей тесной каюте. "Уинг" никогда не предназначался для перевозки пассажиров в роскоши, и — в соответствии со всей остальной их маскировкой — княжне Айрис и княжичу Дейвину были отведены помещения, которые были относительно удобными, но совершенно спартанскими. Оба они и граф Корис были прикрыты фальшивыми личностями в журнале "Уинга", но все были бы намного счастливее, если бы чарисийцы вообще не обращали никакого внимания на просто одетых дочь и сына торгового агента.
"Чарисиец" легко скользил к ним с подветренной стороны, его орудия были наготове, и он мог видеть его капитана, стоящего на своем юте и наблюдающего за "Уингом" в подзорную трубу. Он надеялся, что чарисиец обратил внимание на тот факт, что ни один из моряков "Уинга" не был даже близко к жалкому бортовому набору "соколов" галеона. И ни один из корабельных "волков" не был закреплен на своих вертлюгах.
Мы не представляем абсолютно никакой угрозы, — думал он очень напряженно в направлении другого капитана. — Просто еще одно маленькое потрепанное торговое судно с грузом для Швея.
Шхуна подошла еще ближе, пока не оказалась менее чем в пятидесяти ярдах от наветренного борта "Уинга", когда галеон лег бортом на правый галс. Крейсер Чариса шел вприпрыжку, легко превосходя лучшую скорость "Уинга" при таких условиях ветра под одними только собственными фоком и гротом, и Харис почувствовал внезапный укол зависти. Как бы он ни был взволнован, получив командование "Катлэсом", он знал, что галеон никогда не смог бы сравниться со скоростью и маневренностью этой шхуны, а бортовой залп тридцатифунтовых карронад "чарисийца" был почти таким же тяжелым, как бортовой залп нового "Катлэса".
И держу пари, они не отдают эти чертовы шхуны кому попало, — мрачно подумал он. — Они хотят, чтобы командовали люди, способные не только сражаться, но и думать.
— Эй, "Уинг"! — голос чарисийского капитана разнесся по воде между двумя кораблями, усиленный и направленный его кожаной говорящей трубой.
— И что могу для вас сделать в это прекрасное утро? — прокричал в ответ Харис в свою собственную говорящую трубу.
— Ложитесь в дрейф, пожалуйста! — ответил чарисиец.
— По чьему распоряжению? — Харис изо всех сил старался вложить в вопрос нужную нотку буйства.
— Вы знаете, чьи полномочия, капитан! — Харис заметил, что в голосе чарисийца было больше веселья, чем чего-либо еще, и он использовал свою говорящую трубу, чтобы указать в направлении флага кракена, развевающегося над его собственным кораблем.
— Это имперский торговый корабль! — выстрелил в ответ Харис.
— И мы не воюем с империей, — сказал ему чарисиец. — Но мы находимся в состоянии войны с людьми, которые могут притворяться харчонгцами. Теперь ложитесь в дрейф, капитан, прежде чем я начну думать, что вы можете быть одним из них.
Харис подождал еще несколько мгновений, затем позволил своим плечам опуститься.
— Хорошо, — прорычал он в ответ разочарованным тоном и повернулся к своему первому помощнику. — Придется лечь в дрейф, — сказал он.
— Да-да, сэр.
Харис нахмурился, но другой офицер взял себя в руки, прежде чем отдать официальное военно-морское подтверждение приказа, и он сам тоже умудрился не отдавать честь. Что, учитывая тот факт, что под давлением люди, как правило, реагировали так, как их учили, и что он, должно быть, испытывал такое же беспокойство, было, вероятно, лучшим, чего Харис мог ожидать.
"Уинг" нырнул без резкости или эффективности, которые можно было бы ожидать от военного корабля. Его фок и грот были заторможены, его носовой спритцель исчез, а фок-марсель и грот-марсель были кругом стянуты брасами, чтобы тянуть судно в противоположных направлениях и удерживать его почти неподвижным под действием таких сил.
Шхуна повторила его маневр гораздо более ловко, и с ее борта был спущен катер с экипажем. Он быстро проплыл через промежуток между двумя судами и оказался рядом с "Уингом".
— Разрешите подняться на борт, сэр? — довольно почтительно спросил командовавший абордажной группой молодой лейтенант, поднявшись по борту галеона к входному люку.
Харис позволил себе секунду или две сердито смотреть на молодого человека, затем поморщился.
— Раз уж вы сочли нужным пригласить себя, полагаю, вы можете и это, — прорычал он.
— Спасибо, сэр, — сказал лейтенант. Он преодолел оставшуюся часть пути через входной люк и подождал, пока десять чарисийских морских пехотинцев последовали за ним на борт.
— Мой капитан поручил мне извиниться за причиненные неудобства, капитан, — сказал он затем. — Он понимает, что никому никогда не нравится, когда его останавливает и берет на абордаж иностранный флот. Если вы покажете мне свои документы, мы постараемся покончить с этим как можно быстрее.
— Это меня вполне устроит, — ответил Харис. — Идем со мной.
— Спасибо, сэр.
Лейтенант кивнул сержанту, командовавшему отделением морской пехоты. Один из пехотинцев присоединился к лейтенанту; остальные остались там, где были, прямо внутри входного люка. Они не делали открыто угрожающих жестов, хотя ни Харис, ни кто-либо из его людей не сомневались, что их безобидно лежащие на палубе мушкеты были заряжены.
Лейтенант и сопровождавший его единственный морской пехотинец последовали за Харисом в его каюту под кормовой надстройкой. Они остановились прямо у двери и терпеливо ждали, пока Харис рылся в ящике стола в поисках бумаг "Уинга". Ему потребовалось несколько минут, чтобы найти их, затем он вытащил их вместе с тщательно подготовленным журналом и передал лейтенанту.
— Спасибо, сэр, — снова сказал чарисиец. Он прошел немного дальше в каюту, держа судовые документы под светом, проникающим через люк в крыше каюты, и внимательно изучил их. Он явно знал, что искал, и Харис внезапно почувствовал благодарность за то, что люди, подделавшие эти документы, тоже знали, что делали.
Через минуту лейтенант отложил бумаги в сторону, затем быстро пролистал журнал. Он не пытался прочитать все целиком, но было очевидно, что он искал какие-либо несоответствия... или какой-либо признак того, что среди старых записей были сделаны новые.
Спасибо Лэнгхорну, что мы придумали все с нуля, — подумал Харис, прячась за своим спокойным выражением лица. Даже если бы я действительно думал, что умру от писательской судороги, прежде чем мы закончим эту чертову вещь.
Большинство записей были сделаны его собственной рукой, хотя он использовал несколько разных ручек и чернил. Другие записи, разбросанные повсюду, были сделаны почерком его первого и второго офицеров, и фальсификаторы графа Кориса хорошо состарили страницы. Несколько записей были настолько повреждены водой, что были почти неразборчивы, и большинство из них представляли собой краткие записи в одну или две строки, которые можно было ожидать от капитана торгового судна, в то время как некоторые были расширены до более подробных описаний конкретных событий.
— Могу я спросить, что вы делаете в этих водах, капитан? — наконец спросил лейтенант, поднимая взгляд от журнала и еще раз аккуратно перебирая регистрационные, таможенные и владельческие документы "Уинга".
— Плывем в бухту Швей... точно так, как написано в журнале, — немного язвительно ответил Харис.
— Но почему именно так? — Тон лейтенанта был по-прежнему вежливым, но его глаза сузились. — Согласно этим документам, вы отплыли из Чариса. Разве это не было бы значительно более коротким путешествием на запад, а не на восток?
— Уверен, что так бы и было, — признал Харис. — С другой стороны, воды у южных берегов Хейвена и Ховарда в наши дни кишат каперами — или вы не слышали, лейтенант?
— Мне кажется, я что-то слышал об этом, да, сэр, — губы лейтенанта дрогнули, и Харис фыркнул.
— Наверняка слышали. Мне казалось, что на любом пути, идущем на восток, у меня было бы меньше шансов столкнуться с капером, поскольку все они, казалось, охотились на запад от Чариса. И мне также показалось — не сочтите за неуважение, лейтенант, — что время от времени капер может проявить немного... чрезмерного энтузиазма, если вы понимаете, что я имею в виду. Я бы просто предпочел избегать ситуаций, когда может случиться что-то неприятное. Владельцам бы не понравилось, если бы что-то случилось.
— Понимаю. — Лейтенант несколько секунд смотрел на него задумчивым взглядом, затем пожал плечами. — Полагаю, что это имеет смысл, если продолжительность вашего перехода не имеет большого значения.
Харис снова фыркнул.
— Если потребуется несколько дополнительных дней или даже несколько дополнительных пятидневок, чтобы прибыть, это не будет сильно беспокоить груз сельскохозяйственной техники, лейтенант! Это не похоже на то, что я перевожу скоропортящиеся продукты.
— Сельскохозяйственная техника?
— Жатки, культиваторы и бороны, — коротко ответил Харис. — Мы загрузили их в Теллесберге.
— Могу я осмотреть груз?
— Почему нет? — Харис взмахнул обеими руками в жесте, в котором сочетались раздражение и согласие. — Следуйте за мной.
Он вывел лейтенанта обратно на палубу и подозвал лейтенанта флота, которому была отведена роль казначея "Уинга".
— Он хочет увидеть груз, — сказал он. — Покажите ему.
— Да, сэр, — признал казначей и кисло посмотрел на чарисийца. — Постарайтесь не оставлять слишком большого беспорядка, чтобы я мог его убрать, — сказал он.
— Попытаюсь, — сардонически согласился чарисиец.
Четверо матросов "Уинга" выбили клинья и подняли планки с крышки главного люка, и четверо чарисийских морских пехотинцев спустились в трюм. Где они нашли именно то, что, по словам манифеста, они должны были найти.
Сельскохозяйственное оборудование было доставлено с одной из мануфактур Эдуирда Хаусмина, хотя и не было куплено в Теллесберге. На самом деле, оно было куплено в Чисхолме и направлялось в герцогство Уэст-Уинд, когда первая волна чарисийских каперов пронеслась по водам вокруг Зибедии и Корисанды, а "Уинг" нашел убежище в Элварте. Однако оно все еще находилось в своих первоначальных ящиках, и на этих ящиках были таможенные отметки Теллесберга. Тем не менее на них не было таможенных отметок Чисхолма, поскольку они каким-то образом избежали чисхолмской таможни. Королева Шарлиэн официально запретила торговлю между Чисхолмом и Корисандой еще до того, как она отплыла в Теллесберг. К сожалению, по крайней мере, некоторые из ее подданных — особенно те, кто уже принял заказы от клиентов из Корисанды — решили, что она, конечно же, не могла иметь в виду, что ее запрет распространяется на них... и предприняли шаги, чтобы убедиться, что это так.
Это было последним, решающим фактором в выборе графом Тартариэном "Уинга" для его нынешней миссии. В конце концов, мало что могло выглядеть менее угрожающим или менее подозрительным для чарисийского абордажного отряда, чем товары, произведенные в самом Чарисе.
Морские пехотинцы несколько минут ползали по трюму, затем снова выбрались на палубу.
— Соответствует декларации, сэр, — сказал старший морской пехотинец своему лейтенанту, и лейтенант снова повернулся к Харису.
— Что ж, — сказал он, возвращая документы "Уинга", — полагаю, на этом все, капитан. Благодарю вас за сотрудничество и, еще раз, пожалуйста, примите извинения моего капитана за причиненные вам неудобства.
— Полагаю, ничего страшного не произошло, — немного неохотно согласился Харис. Затем он покачал головой и поморщился. — По правде говоря, лейтенант, я не виню ни вас, ни вашего капитана. Имейте в виду, думаю, что все вы, чарисийцы, сошли с ума, но при данных обстоятельствах я бы, вероятно, сделал на вашем месте то же самое.
— Рад, что вы понимаете, сэр. — Лейтенант слегка поклонился, затем мотнул головой в сторону своих морских пехотинцев. Сержант ненадолго вытянулся по стойке смирно, а затем начал загонять своих людей обратно в катер.
— Надеюсь, что вы и ваш корабль благополучно доберетесь до залива Швей, капитан, — сказал лейтенант и последовал за своими морскими пехотинцами.
Харис стоял у фальшборта, наблюдая, как весла катера опустились, а затем сильно потянули назад, к шхуне. Какая-то часть его испытывала почти жалость к лейтенанту, но правда заключалась в том, что молодой человек хорошо выполнил свою работу. Он искал в нужных местах, осмотрел нужные документы и груз, и кто в здравом уме заподозрил бы такую хитроумную уловку, предназначенную исключительно для того, чтобы доставить трех пассажиров в залив Швей? Сама идея была абсурдной.
Конечно, полагаю, что вопрос о том, насколько это нелепо, зависит от того, кто пассажиры, не так ли?
Жоэл Харис по-волчьи улыбнулся при этой мысли и обнаружил, что впервые был совершенно доволен тем, что командует "Уингом" вместо "Катлэса".
.VI.
Дворец архиепископа, Теллесберг, империя Чарис
— Ваше преосвященство, — сказал отец Брайан, — мадам Диннис здесь.
— Конечно, Брайан!
Архиепископ Мейкел встал и обошел вокруг своего стола, широко улыбаясь, когда Ашир провел Эйдорей Диннис через дверь его кабинета. Он протянул руку, и вдова Эрейка Динниса тепло улыбнулась ему в ответ, пожимая ее. За месяцы, прошедшие с момента ее приезда в Теллесберг, он узнал ее гораздо лучше и не удивился, когда она встала на цыпочки и легонько поцеловала его в щеку.
— Спасибо, что согласились принять меня, ваше преосвященство, — сказала она, когда он взял ее за руку и провел к одному из офисных стульев. — Понимаю, что нелегко вписать кого-то в ваш график за такой короткий срок. Особенно сейчас, когда еще не улажены все детали нового парламента.
Стейнейр заметил, что она не добавила все детали слияния с другой группой еретиков в Чисхолме в свой список его обязанностей. Это было тактично с ее стороны.
— Вписать вас в мое расписание никогда не было проблемой, — сказал он ей. — Ну, полагаю, иногда это может быть немного сложно, но это никогда не бывает нежелательной трудностью.
— Спасибо, — сказала она, и он внимательно, хотя и ненавязчиво, посмотрел на нее.
Морщины, которые беспокойство и горе прорезали на ее лице, были менее заметны, чем раньше. Они никогда не исчезнут полностью, точно так же, как он подозревал, что случайные проблески печали никогда полностью не исчезнут в ее глазах. И все же она освоилась в своей новой жизни в Теллесберге лучше, чем он мог себе представить. Возможно, к этому имело какое-то отношение решение Кэйлеба и Шарлиэн поселить ее во дворце и сделать официальным членом своей семьи, но Стейнейр думал, что это больше связано с тем фактом, что впервые в своей жизни она могла открыто выступить против коррумпированной системы, которая заманила в ловушку ее мужа. Она стала одной из самых активных и эффективных сторонниц неприятия Церковью Чариса коррупции нынешних церковных лидеров. Это, конечно, сделало ее анафемой для чарисийских сторонников Храма, но сторонники Церкви Чариса, уже настроенные приветствовать ее после того, как они узнали подробности ужасной смерти архиепископа Эрейка, приняли ее близко к сердцу, и Шарлиэн выделила ей двух личных оруженосцев в качестве меры предосторожности.
