— Природа Камня Шулера, — продолжил Уилсин, — заключается в том, что если кто-то произнесет какую-либо ложь, прикасаясь к нему, Камень приобретет цвет крови. С вашего позволения, ваше величество, я предлагаю задать каждому из вас по очереди несколько простых вопросов. Камень подтвердит мне правдивость ваших ответов, и это, в сочетании с исследованиями, которые я уже провел, позволит мне добросовестно ответить на опасения архиепископа.
Он прямо встретился взглядом с Хааралдом, его выражение лица и манеры излучали искренность, и положил свою руку на светящийся синий кристалл.
— Никто, кроме нескольких членов моей собственной семьи, не знает, куда был передан Камень в этом поколении, — сказал он. — На самом деле, большинство в Церкви считают, что он был потерян навсегда во время смерти святого Эвирахарда. Я не собираюсь легкомысленно раскрывать это вам сейчас, но у меня есть свои собственные опасения по поводу характера обвинений, выдвигаемых против Чариса изнутри Храма.
Мерлину было очевидно, что молодому верховному священнику было почти физически больно признавать это, но кристалл горел ровным синим светом, и Уилсин непоколебимо продолжал.
— Я верю, что Бог послал мне Камень именно для этого момента, ваше величество. Полагаю, Он хочет, чтобы я ответил на свои собственные вопросы, чтобы я мог знать, как лучше всего ответить на вопросы других.
Он замолчал, и Мерлин затаил дыхание, когда Хааралд VII из Чариса заглянул глубоко в глаза молодого верховного священника.
В отличие от Хааралда, Мерлин точно знал, что было спрятано в реликварии Уилсина, хотя и не ожидал когда-либо увидеть это.
Это был верификатор — конечная разработка старого, неуклюжего докосмического детектора лжи. В отличие от предыдущих попыток создать надежное средство определения правдивости, верификатор использовал мозговые волны допрашиваемого человека. По закону Земной Федерации, верификаторы не могли использоваться без прямого решения суда, и даже тогда существовали строгие гарантии, ограничения на вопросы, которые можно было задавать, чтобы предотвратить выуживание секретов или охоту на ведьм.
Даже верификатор не был идеальным детектором истины. За почти столетие использования не было зарегистрировано ни одного случая, когда он неточно выдавал заведомую ложь за правду, но это могло только сказать следователю, говорил ли человек, которого он допрашивал, правду, как он ее знал. Это не раскрывало волшебным образом истин, о которых никто не знал, и некоторые психические расстройства могли давать противоречивые показания.
Тот, что был в руках Уилсина, вполне мог действительно принадлежать Шулеру. В любом случае, он должен был исходить от кого-то из команды Лэнгхорна, и он явно был предназначен для продолжения функционирования на неопределенный срок. Сам кристалл представлял собой, по сути, сплошной кусок молекулярной схемы, по которому можно было бить кувалдой, не нанося чрезмерных повреждений, но эта штуковина нуждалась в электропитании. Мерлин не мог быть уверен, но казалось вероятным, что тот же самый "ангел", который передал "реликвию" семье Уилсина, проинструктировал их о ритуале, необходимом для поддержания ее заряженной, вероятно, с помощью встроенного в вещь простого преобразователя солнечной энергии.
Ничто из этого на самом деле не имело значения в данный конкретный момент. Важно было то, что он был у местного представителя инквизиции в Чарисе.
— Я польщен вашей готовностью раскрыть существование этой реликвии, отец. И вашим доверием к нашему благоразумию, и вашей решимостью справедливо судить об этих вопросах, — наконец сказал Хааралд. — Что касается меня, то я не боюсь справедливого вопроса. — Он даже не посмотрел на остальных.
— Мы ответим на то, что вы спросите, — сказал он.
* * *
Мерлин неподвижно стоял за креслом Кэйлеба, когда Уилсин приблизился к королю. Верховный священник протянул верификатор, и Хааралд коснулся его твердо, без колебаний, несмотря на его неземное сияние. Он посмотрел поверх голубого света, который сделал его пальцы почти прозрачными, и спокойно встретился взглядом с Уилсином.
— Я постараюсь задавать свои вопросы как можно короче, ваше величество, — пообещал верховный священник.
— Спрашивай, отец, — твердо ответил Хааралд.
— Очень хорошо, ваше величество. — Уилсин прочистил горло. — Ваше величество, насколько вам известно, нарушают ли какие-либо из новых процессов, устройств или концепций, которые были или будут внедрены здесь, в Чарисе, Запреты Джво-дженг?
— Они этого не делают, — сказал Хааралд официальным, размеренным тоном, и верификатор засветился ровным синим светом.
— Знаете ли вы здесь, в Чарисе, кого-нибудь, кто бы воспротивился воле Бога для Сэйфхолда? — спросил Уилсин, и Мерлин затаил мысленное дыхание.
— Я не знаю никого здесь, в Чарисе, кто бы действовал вопреки воле Божьей, — сказал Хааралд. — Не сомневаюсь, что есть кто-то из таких, потому что всегда есть те, кто предпочитает зло добру, но если они существуют, я не знаю, кто они могут быть и где.
И снова верификатор продолжал светиться.
— Принимаете ли вы, как личность и монарх, Божий план спасения Сэйфхолда? — спросил Уилсин, и на этот раз лицо Хааралда напряглось, словно от вспышки гнева. Но он ответил тем же размеренным тоном:
— Я принимаю Божий план для этого мира, для моего королевства и для себя, — сказал он, и верификатор загорелся чистым синим светом.
— Не желаете ли вы зла кому-то, кто не желает зла вам? — очень тихо спросил Уилсин, и Хааралд слегка склонил голову набок.
— Прости меня, отец, — сказал он через голубое свечение верификатора, — но мне кажется, что этот вопрос заходит слишком далеко.
Уилсин начал открывать рот, но король покачал головой, прежде чем он успел это сделать.
— Тем не менее, — продолжил Хааралд, — я отвечу на него. Вы оказали мне свое доверие, и поэтому я окажу вам свое. Отвечая на ваш вопрос, я не желаю зла ни одному человеку, который не желает зла мне или подданным, за жизнь и безопасность которых я несу ответственность.
Верификатор продолжал светиться, и Уилсин низко поклонился королю и отступил назад.
— Я благодарю вас, ваше величество, — сказал он и посмотрел на Кэйлеба.
— Ваше высочество? — сказал он, и Кэйлеб протянул руку так же бесстрашно, как и его отец.
— Вы слышали ответы короля на мои вопросы, ваше высочество, — сказал Уилсин. — Могу я спросить, согласны ли вы с его ответами?
— Согласен.
— Разделяете ли вы убеждения вашего отца в этих вопросах?
— Разделяю.
— Спасибо, ваше высочество, — сказал Уилсин, в то время как верификатор продолжал ярко светиться. Затем он посмотрел на Мерлина.
— В дополнение к своей обеспокоенности утверждениями о нарушениях Запретов, архиепископ сообщил мне, что поступали сообщения о пагубном влиянии в королевских советах. Он не назвал никаких конкретных имен, но я бы предположил, что любые подобные слухи, вероятно, касаются вас, лейтенант Этроуз. В конце концов, вы чужак, и ходят упорные слухи, что вы еще и сейджин. Архиепископ специально не поручал мне расследовать эти слухи, но это было бы очень полезно для меня — и облегчением для моего собственного разума, — если бы вы позволили мне это сделать.
Мерлин несколько секунд смотрел на него, чувствуя напряжение, которое внезапно усилилось в Кэйлебе. Затем он криво улыбнулся и поклонился верховному священнику.
— Я никогда не ожидал ничего подобного, отец, — сказал он с совершенной честностью. — Но если я могу быть полезен, конечно, у вас есть мое разрешение.
Он протянул свою руку и положил ее на верификатор. Когда он это сделал, в углу его поля зрения загорелся маленький зеленый значок, и он сделал глубокий мысленный вдох, убеждаясь, что верификатор полностью функционирует. Его схема и программирование обнаружили тот факт, что он был ПИКА, работающим в автономном режиме. У него не было никакого способа понять, что он работает под взломанным программным обеспечением, и у него не было бы никакого способа сообщить об этом факте Уилсину. Но он был сконструирован так, чтобы взаимодействовать с молицирконовым мозгом ПИКА, так же как и с человеческим, и автоматически переключился в нужный режим.
Что означало, что он узнает, солгал ли он верховному священнику.
— Вы сейджин, лейтенант? — спросил Уилсин.
— У меня есть некоторые, но далеко не все, способности, которыми, как считается, обладают сейджины, — спокойно ответил Мерлин, подбирая слова со смертельной осторожностью. — Я приобрел их после многих лет в горах Света, но ни один из моих учителей или инструкторов никогда на самом деле не называл меня сейджином.
Уилсин посмотрел на ровное голубое свечение верификатора, затем снова на лицо Мерлина.
— Зачем вы прибыли в Чарис?
— По многим причинам, — сказал Мерлин. — В частности, я прибыл в это королевство, чтобы предоставить в его распоряжение свои услуги и свой меч, потому что я уважаю короля Хааралда и восхищаюсь им, и потому что я верю, что Чарис дает людям наилучший шанс жить так, как Бог действительно хочет, чтобы они жили.
— Могу ли я предположить из вашего последнего ответа, что вы верите в Божий план для Сэйфхолда?
— Отец, — очень твердо сказал Мерлин, — я верю в Бога, верю, что у Бога есть план для всех людей повсюду, и верю, что долг каждого мужчины и женщины — стоять и бороться за свет против тьмы.
Верификатор даже не моргнул, и напряженное выражение лица Уилсина неожиданно сменилось легкой кривой улыбкой.
— Я собирался задать вам еще несколько вопросов, лейтенант, — сказал он, — но вы, кажется, верите в исчерпывающие ответы.
— Стараюсь, отец, — пробормотал Мерлин, и они с верховным священником поклонились друг другу, а затем Уилсин отступил с помоста, осторожно деактивировал верификатор и скрыл его в исходном месте.
— Благодарю вас, ваше величество, ваше высочество. И вас, лейтенант Этроуз. Полагаю, что теперь я знаю то, что мне нужно было знать, чтобы ответить на опасения архиепископа.
— Всегда пожалуйста, — ответил Хааралд, и Мерлин задался вопросом, скрывал ли спокойный голос короля такое же облегчение, какое чувствовал он сам.
— А теперь, ваше величество, ваше высокопреосвященство, я знаю, что у вас много обязанностей. С вашего разрешения, я оставлю вас с ними.
— Конечно, отец, — сказал Хааралд, и епископ Мейкел поднял руку в благословении.
— Вы хорошо поработали здесь сегодня, отец, — сказал епископ. — Хотел бы я, чтобы все священники Матери-Церкви были такими же верными, ревностными и осторожными в выполнении своих обязанностей. Благословения Бога и архангелов да пребудут с тобой.
— Благодарю вас, ваше преосвященство, — тихо ответил Уилсин. Затем он еще раз поклонился и ушел.
.III.
Стадион короля Хааралда V, Теллесберг
— Страааайк три!
Огромная толпа на стадионе "Кинг Хааралд V" взревела в знак неодобрения этого вызова, но стоявший за площадкой судья в белом проигнорировал крики, доносившиеся в его сторону. В конце концов, судьи были единственной ветвью иерархии Матери-Церкви, которая привыкла к свисткам и громогласным разногласиям.
Епископ-исполнитель Жирэлд Адимсин иногда сожалел, что они были такими. Его чувство приличия оскорбляло, когда кто-либо из служителей Матери-Церкви подвергался таким оскорблениям, хотя, по крайней мере, архангел Лэнгхорн был осторожен, когда устанавливал в Писании правила игры, чтобы оставить должность судьи за мирянами. В конце концов, было не так, как если бы толпа освистывала посвященного священника. И на этот раз даже самый яростно протестующий болельщик, вероятно, понял, что решение судьи было правильным.
Однако было бы слишком многого ожидать от них, чтобы они признали это. Ежегодная серия чемпионата королевства — в этом году снова между "Теллесберг Кракенз" и их традиционными, ненавистными соперниками, "Хейрата дрэгонз", — состояла из трех игр на каждом поле, и в седьмом иннинге решающей игры "Кракенз" отставали на два очка при занятых базах, что сделало второй аут при объявленном страйке особенно болезненным.
Шум толпы стих до обычного фонового рокота, и лишь изредка кто-то все еще выкрикивал спекулятивные комментарии по поводу качества зрения судьи, и на площадку вышел следующий отбивающий. Со стороны зрителей раздались насмешливые возгласы, когда он вошел на место отбивающего. Жан Смолт был одним из самых доминирующих питчеров в лиге, особенно к окончанию сезона, и обычно пользовался огромной популярностью. Но, как и у большинства питчеров, его отбивание было в лучшем случае посредственным. Не только это, но он также попал в завершающую иннинг двойную подачу на своей последней очереди бить, и болельщики хозяев явно ожидали, что они будут разочарованы этим.
Какие обстоятельства, по мнению Адимсина, сделали аут предыдущего отбивающего еще более мучительным для зрителей.
Епископ усмехнулся при этой мысли, затем откинулся на спинку своего удобного, хорошо затененного места в ложе, отведенной для церковного пользования на каждом крупном бейсбольном стадионе, когда Смолт крепко вонзил бутсы и постучал битой по площадке. Все остальные на стадионе были сосредоточены на драме, разворачивающейся на залитом солнцем поле, но улыбка Адимсина погасла. У него самого на уме были другие, более весомые дела.
На стадионе "Хааралд V" церковная ложа располагалась сразу справа от королевской ложи. Жирэлду стоило только повернуть голову, чтобы увидеть короля Хааралда и наследного принца Кэйлеба, пристально наблюдающих за прекрасно ухоженным полем, и он слегка нахмурился при этом зрелище. Это был озабоченный хмурый взгляд, что не имело никакого отношения к текущей игре.
Жирэлд Адимсин не служил бы столько лет епископом-исполнителем в королевстве Чарис, не приобретя определенной чувствительности, даже в это время, к политическим течениям, текущим внутри Храма. Как правило, никто на самом деле ничего не рассказывал ему о них так многословно, но у него был большой опыт чтения писем архиепископа Эрейка, и последняя серия депеш была еще более откровенной, чем обычно. Адимсину было очевидно, что его светские хозяева были необычайно обеспокоены сообщениями, которые они получали — не все от него — о Чарисе. Это никогда не было хорошо, и странный несчастный случай, который помешал архиепископу совершить запланированный пастырский визит, возложил ответственность на его епископа-исполнителя. Что, по мнению Жирэлда Адимсина, было еще хуже.
Мгновение он обдумывал эту неприятную мысль, затем посмотрел на молодого священника, сидевшего рядом с ним.
Отец Пейтир Уилсин выглядел темно-фиолетовым пятном на фоне епископских белых, коричневых и зеленых землистых тонов других епископов и священников, заполнявших ложу. Конкуренция за места в королевской серии всегда была жестокой, и технически Уилсин был значительно младше некоторых высших священников других церковных орденов, которым не удалось завоевать места в церковной ложе в этом году. Но это не имело значения. Как интендант Матери-Церкви (и инквизиции) в Чарисе, единственным членом чарисийской иерархии, функционально старшим по отношению к молодому, энергичному шулериту, был сам Адимсин.
