После воды мне полегчало и я огляделся по сторонам. Странно, и как я сюда попал? Озеро находилось посреди огромной залы, и что-то я не наблюдал достаточно большого количества дверей, через которые я мог бы войти. Собственно дверей не было вообще, в зоне видимости был один только вход, но я точно пришел не по нему, так как во-первых, он был далеко, а во-вторых, за его порогом четко прослеживались крутые ступени вверх. А я по ступеням не ходил, это точно. Значит,.. я огляделся... Да ничего не значит, скорее всего где-то в стенах спрятан потайной коридор, а может даже и не один. И теперь, подрагивая от холода, я мялся, не зная куда направиться. Что-то не кажется мне, что достойные служительницы культа Милосердной Айюмы обрадуются застав в Святая Святых чужака. В комнату к Риву идти нельзя, он сказал, что сюда вряд ли уже вернется, значит, надо как-то выбираться наружу и постараться вернуться на корабль. И желательно раньше Мэля, а то в этот раз я ласковой поркой уже не отделаюсь.
Я глянул на комм-браслет, сети по-прежнему нет, и тут... Комм что-то пискнул и совсем погас. Ну конееечно, ну вот именно сейчас мне только и не хватало остаться без связи... Твою ж мать! Я раздраженно зашипел сквозь зубы. Видать не пошло ему на пользу купание в святой водице.
Ладно, попробуем выбраться через главный ход, если не получится, тогда уж будем с Мышем искать обходные пути. Мыша согласно сопел на ухо, ласково прижимаясь к моей шее, и я буквально чувствовал его крохотные коготки, что крепко цеплялись за мою куртку, в очередной раз дивясь вывертам собственного мозга. Ведь знаю же, что он на самом деле лишь маленький камушек в моей голове, но мне глубоко плевать, потому что чувствуя тарахтенье его сердечка, я счастлив. И словно в ответ на мои мысли, Мыша уткнулся носом мне в шею и замер, обдавая меня потоком нежности. Маленький друг...
За размышлениями я незаметно для себя обогнул озеро и теперь стоял на ступенях, прислушиваясь. Кругом царила тишина, ступени было хорошо видно, на стенах в ажурно-металлических креплениях ярко горели факелы. Только вот пламя у них было весьма занятное... Холодное. Ну да, я решил хоть руки погреть, только не вышло ничего, а между тем, меня уже не просто знобило, меня уже в хорошую трясло. Поднявшись по лестнице, я остановился у резной решетки, в просветы которой между всякими веточками-вензелечками хорошо просматривалось... Ну судя по каменной плите посредине и общей мрачной торжественности оформления, это скорее всего Алтарный Зал и я вот искренне надеюсь, что на этом... очень почитаемом булыжнике не приносят в жертву наглых чужаков. Потому что рядом с Алтарем стояла Старшая Жрица, и в руках у нее был нож.
* * *
Глава 78. Рау.
Тихо попиваем валерьянку...)) Немного, всего лишь маленький глоточек)))
Приятного чтения, дорогие читатели, с нетерпением жду ваши отзывы))
Глава 78. Рау.
Как же меня пугает эта ссу... дарыня. При взгляде на нее аж волоски на руках дыбом встали... Или это оттого, что я никак не мог согреться? Не знаю, но Старшая Жрица была натурально страшная, поэтому я боялся лишний раз вздохнуть, чтобы себя не выдать.
Хозяйка Теней, напряженная, словно до предела натянутая струна, молча стояла у Алтаря, я так же молча затаился за резными дверями, стиснув клацающие зубы и не рискуя даже пошевелиться, чтобы прогнать со спины мёрзлых мурашек. Она чуть шевельнулась, и теперь я мог видеть суровую линию ее губ, вздернутый подбородок и судорожно сжатые пальцы на рукояти кинжала. Трепещущий свет факелов отбрасывал тени на лицо Жрицы так, что иногда казалось, рот ее кривится в болезненной гримасе. Вот она сдвинулась еще и, завернув правый рукав, переложила кинжал в левую руку. Я смотрел на это действие, не отрывая глаз, сухо сглатывая и забывая дышать, предчувствие чего-то захватило меня с головой, а она, даже не дрогнув лицом, полоснула себя по изящному запястью. Густая, темная в окружающем сумраке кровь тяжелыми каплями срывалась с руки и падала на Алтарь. Мне было хорошо видно, как она, тягучим потоком огибая неровности камня, ветвясь мелкими капиллярами, медленно, но неумолимо приближалась к краю, скатывалась вниз по его бокам, и, не задерживаясь, стекала на пол, оставляя серую, дымчатую поверхность Алтаря девственно чистым.
Хриплый каркающий смех резанул по ушам.
— Не принимаешь?.. Считаешь меня недостойной?..
И вновь тишина. Гулкая, тревожная, тяжело давящая на уши... И вновь смех. С каким-то надрывом и глубоко запрятанной тоской...
— Ведь прошла же я Посвящение?.. Твоя Сила выбрала меня, наделив властью над тенями, и это мое право, делиться с Тобой жизнью! Мне жаль, Госпожа, но моя кровь — это единственное, что Ты теперь сможешь получить.
От напряжения разлитого в воздухе меня било дрожью, я зажимал рот ладонью, прикусывая пальцы, но даже терпкий солоноватый вкус крови не помогал. Я чувствовал, как жаром наливается тело, как огненный обруч стискивает виски, и реальность словно подергивается мутной пленкой... Жрица, отбросив кинжал, споро перетянула руку цветным платком, и вновь замерла у Алтаря, будто прислушиваясь к чему-то. Спустя вечность, ее губы дрогнули в злой усмешке.
— Да, мой предок СанГорр пренебрег Твоей милостью, но я — не он! И я достойна быть Твоим любимым творением. Я!!! А не какие-то лидисы! Они Твоя ошибка, и Ты Сама это знаешь!
Словно колючий песчаный вихрь ворвался внутрь, закружив вокруг Жрицы воронку смерча. Та стояла, все так же упрямо вскинув подбородок, но я видел, как побелели костяшки на ее кулаках. Полы ее балахона рвано трепетали в воздухе, из строгой косы выбились пряди, и ветер яростно бросал их ей в лицо... А в моих ушах появился какой-то противный звон, я видел как ее губы шевелились, понимал, что она почти кричит, но не слышал ни звука, лишь напряжение внутри все нарастало, туже закручивая спираль. Еще, еще... Я задушено всхлипнул...
И вдруг все резко кончилось. Меня все еще колотило, но четкость мира потихоньку возвращалась, и вроде как даже стало легче дышать. Ветер стих, а сама Жрица словно обмякла, устало опустив плечи... Нежно коснувшись ладонью Алтаря, она зашептала:
— Я нужна Тебе. Не какие-то лидисы с этим твоим поводком, и не этот щенок Нари... А именно я. Я!!!
Она подобрала кинжал, и чуть пошатываясь, пошла к двери, что виднелась вдали. А я едва слышно перевел дух: накатила жуткая слабость, ноги разъезжались, мне бы сейчас присесть куда-нибудь, а лучше прилечь. Проводив взглядом ее удаляющуюся спину, я потер лоб. Надо как-то выбираться отсюда и желательно не через парадный вход, столкновения с ней я не переживу... Жрица взялась за ручку двери, и... словно прислушиваясь, склонила голову набок. Я замер, не рискуя выдохнуть, а она медленно опустила руку и повернулась, оглядывая Зал. Даже с моего места было видно ее сузившиеся глаза и то, как хищно вздрагивают ее ноздри. Жрица медленно повела головой, и я понял: она смотрит прямо на меня. Она видит меня!
Мама!.. Нет, не так. Мыша! Бежииим! Срочно открывай ближайший коридор, мы драпаем! Согласный писк был мне ответом. Откуда взялись силы, не знаю, но скатился я с лестницы, даже не заметив ее. Мыша уверенно ткнул меня в очередной темный закуток. Собственное хриплое дыхание заглушало все звуки, лихорадочно ощупывая стену в поисках нужного рычага и поминутно оглядываясь, я пытался, сквозь барабанами грохочущее сердце, услышать хоть что-то... Почувствовав, как невероятно медленно поддается камень под ободранными в спешке пальцами, я уперся в нее плечом, наваливаясь всем телом и подвывая от ужаса. Суки, хоть бы петли иногда смазывали! Дверь резко распахнулась и, вваливаясь в темный коридор, я наподдал ее ногой, с усилием захлопывая тяжелую створку за собой. В последнюю секунду ловя стук ее каблуков на ступенях.
Фух, успел... Откинувшись на спину и бессильно распластавшись на полу словно морская звезда, я тяжело дышал, всхлипывая от облегчения. Госсподиии, да когда же это закончится! Хочу домой, хочу к Мэлю под крылышко... Я был уже согласен на все что угодно, на любые воспитательные меры, лишь бы сейчас почувствовать его объятия, услышать его голос. Сворачиваясь клубочком в темноте и вздрагивая от холода, я тихо поскуливал, переживая недавнее потрясение. Мэль...
* * *
Пронизывающий взгляд Императора не отпускал Мэля, заставляя вспоминать тот вечер, когда он тайными коридорами примчался на жилую половину Императорского Дома, примчался, практически вломившись в спальню к самодержцу, чтобы умолять о помощи. Ради сестры он стоял на коленях, с надеждой глядя на того, кому доверял. Мэль как сейчас помнил, Император был такой расслабленный, такой по-домашнему уютный в этом своем халате и с влажными после ванны волосами... Ни в коей мере не напоминая того грозного Владыку, которого знал весь остальной мир. Его Венец привычно лежал на своем постаменте, поблескивая необработанными соларами, а у кровати на полу невозмутимо сидел литус, один из личной гвардии...
Мэль помнил, как захлебываясь эмоциями, путаясь в словах от волнения, он рассказывал, что сотворил Глава Клана... Помнил, как в ответ, взгляд Императора холодно скользил по его лицу, и его спокойный отказ, его равнодушный, отсылающий прочь взмах руки... Оказывается, Мэль помнил даже тот странно нечитаемый, но определенно насмешливый взгляд, которым одарил его литус, вытолкнув в коридор и захлопывая перед носом дверь... Оказывается, Мэль ничего не забыл. И боль от предательства, что и сейчас резала по живому — не забылась тоже.
— Свидетельство против амина Сороса принято и будет рассмотрено. Ино, Тонг, следуйте за мной.
Мэль поднял голову и увидел, как Император, степенно поднявшись со своего Трона, величественно скрылся за гардинами, что дивным каскадом украшали стены Зала. ТанАис кивнул ему и устремился вслед за отцом. Трибун же стоял, придерживая полотнище и подгоняя их с Сали жуткими гримасами. Повинуясь его направляющему тычку, они послушно прошли в потайной коридор и устремились вслед за ярким пятном алой накидки принца.
На выходе Мэлю пришлось слегка зажмуриться, после сумрака коридора, яркий свет кабинета резанул по глазам.
— Садитесь.
Проморгавшись, Мэль прошел к ближайшему креслу и сев, вновь попал в плен задумчивого взгляда Императора. Тот внимательно разглядывал его, словно обновлял архивы собственной памяти, и Тонг непроизвольно вздернул подбородок, стыдиться ему нечего, краем глаза поймав такую знакомую усмешку, тенью мелькнувшую на губах самодержца. Император сидел в глубоком кресле, расслаблено откинувшись на спинку и удобно устроив руки на подлокотниках.
— Я не помню этого разговора, Мэль. Хвала Айюме, я не страдаю провалами в памяти, но я действительно не помню. Более того, я всегда считал, что твоя сестра счастливо вышла замуж, а ты просто самореализуешься, покоряя Космос. Я всегда гордился тобой и твоими успехами, мой мальчик. Ты вырос, но ты всегда был болезненно честолюбив, и я списывал твою сдержанность во время наших нечастых встреч на нежелание прослыть продвиженцем Трона.
— Вы хотите сказать, что я лгал, держа руку на Вагросе?
— Остынь, мальчик. Разве я обвинил тебя во лжи? И потом, лгущие Вагросу не выходят своими ногами из Зала Истины. Я сказал лишь, что не помню этого разговора. И еще, Мэль, я бы никогда не отказал тебе в помощи, особенно в таком вопросе. Я знаю, как ты любил Эйлинэ. И даже несмотря на натянутые отношения с Главой рода Тонг, я бы тогда вмешался.
Мэль смотрел в глаза Императора и вновь видел сквозь маску самодержца того, с кем провел немало времени в отрочестве, того, кому когда-то слепо доверял. Он вновь видел рау Тауриса. Своего рау, на которого равняешься, чьим суждениям доверяешь. Тень улыбки скользнула в глазах Императора Тауриса.
— Видя в твоих воспоминаниях нашу встречу, Исмаэль, я понимаю, что для меня ее не было. И при всем этом возникает закономерный вопрос: почему? Почему я ее не помню?
Тишина напряженным покрывалом окутала присутствующих. Мэль пристально глядел на своего рау и картинка, складывающаяся в мозгу, его совсем не радовала.
— Ментальное воздействие?..
Его вопрос был подобен взрыву, яростным лучом осветив то, что боялись озвучить остальные.
— Невозможно. — Почти беззвучно выдохнул Трибун. — Венец Звезд защищает от подобного вмешательства, к тому же литусы, подчиненные лично Императору, также служат щитом.
В памяти Мэля вновь всплыл тот взгляд литуса. Литус... Литус?.. Невозможно...
— Зонгар, судя по воспоминаниям Исмаэля, Венца на мне не было, а вот литус... был.
— Кто?
— Орисван, из личной гвардии... Он тогда погиб внезапно, я помню, ммм... Получается, спустя буквально пару дней после твоей, не запомнившейся мне, аудиенции — во время своего следующего дежурства. Тогда вроде и особого напряжения не было, но он сгорел махом, едва войдя в Святилище. — Император замолчал, прикрыв глаза. — Так, давайте еще раз. Орисван дежурил в покоях, охраняя мой отдых. Я был без Венца, Исмаэль пришел просить помощи, я ему отказал и совершенно этого не помню. В свое следующее дежурство, спустя пару дней, Орисван попадает со мной в Святилище и моментально сгорает.
Мэль, хищно прищурившись, подался вперед.
— Мой Император, и много таких... внезапно сгоревших, было?
Таурис задумчиво смотрел в ответ, чувствуя, как напряжение сковывает мышцы.
— Трое... Нет, четверо. Первым был Орисван, потом Учин, Нарс и Расим. Да, Расим был последним. Четверо сгорели, абсолютно одинаково. Потом было Вторжение, погибли почти все литусы Императорской гвардии, включая моего младшего брата, и все камни саарэ в Святилище выгорели. А после Вторжения, Син... занял место Раиса и подобных случаев больше не случалось.
— Значит, было четыре попытки управления?..
Напряжение в комнате можно было черпать ложкой. Тан пристально вглядывался в лицо отца, ловя малейшее изменение.
— Но это точно не Паутина Иста, ведь стоит надеть Венец, и он ее выжжет на раз, вместе с тем кто умышляет. Да и достославному Исту удался его фокус лишь потому, что предок не ожидал от фаворита такой прыти, и непозволительно расслабился в его присутствии. И хотя вся эта история не афишировалась, слухов избежать все равно не удалось...
— Значит, не Паутина, а попытка точечного влияния?
Император встал с кресла и подошел к шкафу, слепо касаясь полок и повернувшись спиной к присутствующим.
— Получается так... Перед псикоррекцией... Син сказал: я нужен тебе, даже больше чем ты думаешь... Я позабочусь о тебе и об Империи, а когда опасность минует, и я проснусь, то устрою себе самые шикарные каникулы, какие можно вообразить.
Мэль видел, как окаменела спина Рау, а лицо Тана на миг исказилось судорогой, впрочем, он быстро справился с собой, вернув на место маску принца. От боли сжалось собственное сердце. Он помнил Сина, что веселым добродушным щенком таскался по пятам обожаемого старшего братца. Помнил его уморительные проказы, его лукавые глаза полные света... А ТанАис так и не сказал ему, кем стал Син. Принц криво усмехнулся в ответ.
