-Это был самозащитный ответ, — жёстко сказал Кларк. — Вы хотите превратить Землю в могильник? Хотите, чтобы кто-то опять взял нож и начал резать себе кожу, пока поёт про ''великое единение''? Или чтобы Маркер начал петь вам арию через голову младшего лаборанта? Я сделал то, что должен.
Равель откинулась на спинку кресла. Её пальцы сцепились в замок.
-Ладно. Запрос на внутреннее расследование отклонён. Объект переведён в статус ''нейтрализован''. Протокол обновим. Последствия будем оценивать.
Она встала.
-Но, Кларк... если вы ещё раз решите действовать по собственной инициативе, без доклада, — её взгляд стал ледяным. -Я прикажу вставить вам в череп живой чип наблюдения. С музыкой. Из дудок и барабанов. Постоянно.
Айзек кивнул. Медленно. Без слов. Равель ушла.
Максим подошёл к Айзеку, хлопнул по плечу и сказал с характерной полуулыбкой:
-Ну, живой остался — уже неплохо. А если они правда врежут тебе чип, то я попрошу, чтоб он ещё и вибрировал в такт ''Оды Единению''. Чисто чтоб не скучно было.
Кларк хмыкнул.
-Ты, похоже, единственный, кто умеет смеяться над этим дерьмом.
-Ну... или единственный, кто уже не знает, как бояться.
Максим подошёл к панели, на которой всё ещё была замороженная проекция энергетического поля Маркера — тусклая, как пульс мертвеца.
-Ты ведь почувствовал это первым, да? — спросил он, не поворачиваясь. — Не сигнал. Не голос. Что-то глубже.
-Не голос, — кивнул Айзек. — Присутствие. Холодное, знакомое. Как будто кто-то... скребётся по внутренней стенке черепа. Но не в лоб. В затылок.
Он встал, пошёл медленно к голограмме, остановился рядом.
-И в какой-то момент я понял: он не просто ищет точку входа. Он ждёт, когда я моргну. Когда отпущу хоть один якорь.
Максим слушал, не перебивая. Кларк говорил сдержанно, но в голосе слышалась напряжённая усталость. Не испуг — опыт.
-Он уже не тот, что был на Титане. Умнее. Тише. Знает, что меня не возьмёт лобовой атакой. Он пытался обойти. Маскировался под меня самого. Под неё. Под ''Ишимуру''. Под вину. Под надежду.
-Под всё, что болит, — произнёс Максим и ткнул пальцем в изображение. — Эти твари не атакуют напрямую, если не надо. Они пелена. Оболочка. Ритуал. Их сила не в ударах, а в лжи.
-Но я это уже видел, — сказал Айзек. — Каждый раз один и тот же фокус. Образ. Манипуляция. Слияние. Только теперь я не тот, кто был на Эгиде. Я выжег в себе все зацепки. Там, где когда-то можно было зацепиться — теперь стекло.
Максим усмехнулся.
-И ты просто оборвал связь.
-Нет, — медленно покачал головой Кларк. — Я погасил его. Как прожектор, направленный в лицо. Выключил рубильник. Он не сопротивлялся. Видимо, не ожидал. Или... не мог. Слишком долго играл в призрака.
Наступило молчание. Только лёгкий гул вентиляции.
-Ты знаешь, что она не поверила, — вдруг сказал Айзек. — Равель. Она всё ещё думает, что я сделал это самовольно.
-Конечно думает, — пожал плечами Максим. — Потому что она администратор. А не солдат. Для неё всё должно быть по протоколу: кнопка — результат, инструкция — безопасность. А у нас с тобой всё наоборот. У нас кнопки грызут пальцы, а инструкции пишутся на обрывках кишок.
Кларк склонил голову.
-Ты не боишься, что АСИ решит убрать меня? Неофициально.
— Боюсь, — честно ответил Максим. — Потому что, если кто-то из них наконец-то поймёт, насколько ты опасен, они точно захотят тебя прибрать.
Он посмотрел в глаза Айзеку.
-Потому что ты — единственный человек, который доказал, что Обелиски можно убить.
Кларк молчал. Он понимал, к чему это ведёт.
-И ты думаешь, они не захотят использовать меня?
-Использовать — да. До дыр. А потом... — Максим хмыкнул. — Потом либо спишут, либо попытаются закопать. Не обижайся — это у них стандартный шаблон.
Айзек покачал головой, и впервые за всё время в его голосе мелькнуло нечто похожее на горечь:
-Прекрасный у нас союз: один сумасшедший, другой свалился из параллельной веленной
-Ага, — сказал Максим, уходя к двери. — Только не забудь: пока ты жив, эти твари не поют. Значит, спи спокойно. До следующего куплета.
Он остановился, обернулся через плечо.
-А если они снова начнут... ты знаешь, где лежит плазморез.
Глава 31
// УТЕЧКА ЗАПИСИ С ЗАЩИЩЕННОГО КАНАЛА //
ИСТОЧНИК: Анонимный агент EarthGov
КАНАЛ: INNER_RING.CRYPT-LINK
ДАТА: 28.12.2512
ОБЪЕКТ: ''КРУГ'' — Совет Круга
СТАТУС: ОГРАНИЧЕННЫЙ ДОСТУП / 1-DELTA
[Начало записи — 19:03:48]
ДЖЕЙКОБ ДАНИК (тихо, ровно):
Братья. Сёстры. Я благодарю вас за то, что откликнулись так быстро. Время кипит, я знаю. Время жжёт нас изнутри. Но я прошу... прошу вас — послушать, а не пылать.
РЭНДАЛЛ КАРР (резко):
Пылать — наша суть. Мы не зрители. Мы не дрожащие дети в коридоре страха. Сколько ещё ждать, Даник? Ты говорил — Обелиски готовы. Ты говорил, Схождение приближается.
ДАНИК:
Да, говорил. И сейчас повторю: оно не исчезло. Не отступило. Оно... дышит под кожей реальности. Но я... я начал задаваться вопросами. Не потому, что ослабел, а потому, что стал внимательней.
КАРР (взвивается):
Внимательность, Джейкоб — это путь к замешательству. Мы не сомневающиеся, Мы — проводники вознесения. Стражи. Если ты начнёшь колебаться, братья последуют за тобой в тень. А за тенью — только Земля, цепи и страх.
ДАНИК (спокойно, но с напряжением):
Я не в тени. Я в свете. Просто свет — не всегда палящий. Иногда он требует... паузы. Мы получили информацию. Независимую и уникальнуюЧеловека, который не отсюда. Он знает нечто, что не укладывается в наши схемы.
КАРР (холодно):
Ты говоришь о том бродяге из ''другого мира''? О падшем наблюдателе? Шуте из мифа? Я удивлён, что ты вообще дал ему говорить.
ДАНИК:
Он не шут. И, Рэндалл... он знал символы до того, как их увидел. Знал структуру Обелисков, природу Слияния — не как веру, а как явление. Я слушал его. Не как апостол. Как учёный.
КАРР (с нажимом):
Ты и забыл, Джейкоб, что ты не учёный. Ты — Голос Высшего Разума. Ты — Перворождённый Жрец. Ты — Пророк Слияния. А не архивариус.
ДАНИК:
Если я не пойму, что Обелиск говорит, как я поведу людей за собой? Я должен знать точно. Я не отрицаю Схождение и не отрекаюсь. Я говорю: возможно, мы торопим событие, которое ещё формируется.
КАРР:
Ты боишься.
ДАНИК (жёстко):
Я думаю. Между этими двумя вещами есть различие, и ты, как воин, должен его знать.
КАРР (в сторону других):
Слышите, братья? Он думает. Когда Великий Восход вот-вот хлынет с неба, когда Плоть уже трепещет на краях наших миров — он думает.
ДАНИК:
Ты ошибаешься. Именно потому, что она уже трепещет, мы не можем действовать сгоряча. Слишком близко. Слишком опасно. Один неверный жест и Схождение сорвётся, рассыплется, выплеснется не в форме, а в хаосе.
КАРР (угрожающе спокойно):
Ты давно стал говорить, как учёный. Как наблюдатель. Как тот, кто ищет объяснения вместо Пути.
ДАНИК (сдержанно):
Может быть, но именно так мы и избежим ошибки. Я не говорю ''нет '' Я говорю: ещё не время. Мы должны выждать. Два года. Меньше. Пусть другие звенья структуры проявятся. Мы должны быть точны.
[Пауза — 5.2 сек.]
КАРР (тихо):
Очень хорошо, Джейкоб. Ты сказал своё. И пусть каждый из нас решает, услышал ли он в тебе Учителя... или еретика.
СТАРШИЙ ЖРЕЦ ЭЛЕНА МАДРИК (спокойно):
Джейкоб... ты всегда говорил, что Схождение не терпит отсрочек. Что момент единения нельзя рассчитать. Что он приходит или не приходит. И всё. Что изменилось?
ДАНИК (напряжённо):
Изменился не я. Изменились обстоятельства. Мы достигли порога. Но, не перешагнули. Я говорю: если мы шагнём не туда, мы не откроем врата. Мы сорвём замок. Сломаем. Уничтожим.
МАДРИК:
Но ведь ты сам однажды сказал, что хаос — это часть пути. Что форма всегда ломается, прежде чем станет вечной.
ДАНИК (вздыхает):
Да. Я говорил, но теперь я вижу, что мы можем не пробудить, а исказить. Мы не первые, кто пытался приблизиться к Обелискам. Иные — древние, безымянные — пытались. И исчезли.
КАРР (ядовито):
Вот оно, братья. Начинается речь проигравшего. Он уже ссылается на древние провалы, на ''исчезнувших''. Боится, что и мы исчезнем. Джейкоб, скажи честно — ты боишься, что умрёшь?
ДАНИК (жёстко, без эмоций):
Нет. Я боюсь, что умрём зря.
[Тишина — 4.8 сек.]
МАДРИК (ровно):
Ты видел что-то, да? В записях того человека. Из другого мира. Не просто слова.
ДАНИК (медленно):
Да. Видел. Схемы. Модели. Интерпретации структуры Обелисков, которые мы считали метафизикой, а он — инженерией. Он показал мне, как ритм Маркеров резонирует не с душой, а с нейронной сетью. Как Слияние — возможно, всего лишь спусковой механизм. Или... система запуска. Вопрос: запуска чего?
КАРР (смеётся коротко):
Ты и правда поверил в его данные?
ДАНИК (твёрдо):
Я поверил в необходимость понять. Если мы всего лишь катализаторы. Если наша вера — топливо, но не цель... мы должны знать, к чему ведём человечество.
КАРР (резко):
Мы ведём его к Вознесению.
ДАНИК (почти шёпотом):
А может к Поглощению.
[Долгая тишина — 11.6 сек.]
НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС (вероятно, Жрец Харвин) (почти неслышно):
Эти слова... звучат как ересь.
ДАНИК (громко):
Если ересь — это сомнение, рождающее понимание, то пусть так. Я не позволю Кругу пасть из-за слепоты. Слепота — не добродетель. Даже Обелиск не требует слепоты, он требует отклика.
КАРР (холодно, подчеркнуто вежливо):
Тогда, может, тебе стоит отойти от дел? Временно. Переложить руководство Советом на тех, кто ещё не сомневается в Пути?
ДАНИК (зло усмехается):
И позволить вам толкнуть нас всех в пустоту с криками ''мы победили''? Нет, Рэндалл. Пока у меня есть голос, я буду им пользоваться.
РЭНДАЛЛ КАРР (раздражённо):
Ты забываешь, кто ты, Даник. Ты был лидером, пока говорил от имени Плоти. Но теперь ты говоришь от себя. От имени страха. Разума. Науки. Всё это — цепи.
ДЖЕЙКОБ ДАНИК (твёрдо):
Я говорю от имени ответственности. Мы подняли Круг из праха, отсеяли слабых и сомневающихся. Мы дали веру тем, кто был потерян. А теперь ты хочешь сжечь всё ради собственного торжества? Ты хочешь не Схождение. Ты хочешь апофеоз.
КАРР (с нажимом):
Я хочу истину. Такой, какой её открыл нам Обелиск. Такой, какую предрекли Пророки. А не твою... академическую правду, выведенную из математических моделей какого-то безродного чужака!
ДАНИК (зло):
Он понимал устройство Обелиска лучше нас всех вместе взятых. И это пугает тебя. Потому что если он прав — ты никто. А я — предтеча катастрофы.
КАРР (повышает голос):
Нет! Если он прав, то вся наша вера — ложь! А это невозможно. Потому что Обелиск существует! Он отвечает! Он зовёт!
ДАНИК (шёпотом):
А ты хоть раз слушал в ответ?
[Тишина — 7.4 сек.]
СТАРШИЙ ЖРЕЦ ЛИ КОРВУС (осторожно):
Мы не можем позволить себе раскол. Это худшее, что может случиться. Даник... Карр... Мы на пороге событий, которые перевернут человечество. Мы не должны биться между собой. Это — именно то, чего ждут наши враги.
КАРР (отводит глаза):
Враги — внутри. Они уже здесь. Говорят голосами сомнения. Строят храмы логике. И зовут это заботой.
ДАНИК (отчуждённо):
Иногда забота — это последнее, что остаётся, когда рушится догма.
[Долгая пауза — 12.9 сек.]
ЖРЕЦ МАДРИК (тихо):
Нам нужно время. Всем. Мы отложим голосование о действиях на две недели. Достаточно, чтобы собрать данные, сверить трактовки, привести аргументы. Пусть Схождение подождёт, если оно действительно вечно. Неужели вы боитесь дать ему две недели?
КАРР (жёстко, сквозь зубы):
Хорошо. Две недели. Но не больше. А после — мы возвращаемся к Пути. Кто не с нами — тот... остается за бортом.
ДАНИК (подавляя злость):
Я не снаружи, Рэндалл. Я — внутри. Глубже, чем ты думаешь. Возможно, даже ближе к Обелиску, чем ты.
[Окончание совещания — 19:32:12]
СТАРШИЙ ЖРЕЦ ЛИ КОРВУС (устало):
Значит, решено. Перенос активной фазы Восстания на четырнадцать дней. Полный контроль коммуникаций, никаких внешних выступлений. Тишина — до решения Совета. Все согласны?
[молчание — подтверждение без слов]
КОРВУС:
Хорошо. Сбор закрыт. Пусть Обелиск слышит наше намерение, даже в молчании. Хвала Альтману.
[Отключение основного канала. Персональная запись активируется автоматически.]
[Метка сигнала: ПРИВАТНАЯ СВЯЗЬ — РЭНДАЛЛ КАРР — ПОЛЕВОЙ АГЕНТ ВОРГ]
КАРР (хрипло, на пониженной громкости):
Он сломался. Не сразу. Медленно. Но трещина пошла. И если дать ей дальше ползти — расколем весь Круг. Он слишком умен, чтобы его можно было назвать безумцем. Слишком уважаем, чтобы его просто убрать.
[пауза — 2.1 сек.]
КАРР (едва слышно):
Но если... он станет мучеником?
[собеседник не отвечает — зафиксирован только цифровой импульс подтверждения]
КАРР (вполголоса, с горечью):
Если мы скажем, что он погиб... за Веру. За Нас. За Обелиск. Кто посмеет сомневаться? Кто будет слушать его записи, если он превратится в символ жертвы?
[пауза — 6.4 сек.]
КАРР (резко, холодно):
Готовь людей. Незаметно. Не сейчас. Через несколько дней. Он не должен почувствовать, пусть думает, что победил. Тогда он не станет защищаться.
[ещё одна пауза. Затем Карр произносит заключительные слова почти шёпотом]
КАРР:
Каждому Схождению — нужна кровь. Пусть его будет первой. И последней.
[КОНЕЦ ПЕРЕХВАЧЕННОЙ СЕРИИ ЗАПИСЕЙ]
СТАТУС: ПЕРЕДАНО В ЦЕНТР АНАЛИЗА АСИ / КОД: ПРАКСИС
* * *
Смерть Джейкоба Даника лишь ускорила то, что и без того неумолимо надвигалось. Его последователи не дрогнули, не рассеялись — напротив. Лидер погиб, убитый пулей неизвестного снайпера, но вера осталась. И чем ярче горела вера, тем быстрее гибли миры.
События, которые должны были произойти годом позже, развернулись досрочно. Хрупкое равновесие между земным правительством и юнитологическим движением было разрушено. Последовавшая волна диверсий, мятежей и кровавых инцидентов охватила сначала дальние колонии, потом перекинулась на основные промышленные узлы, а вскоре и на Землю.
Колонии, расположенные в нескольких световых годах от Солнечной системы, одна за другой начали провозглашать независимость. Формально — временную автономию, отказ от навязанного военного присутствия или реструктуризацию связи с центральным командованием. По факту — восстание. Некоторые администраторы были повешены, другие сами перешли на сторону мятежников.
На борту исследовательской станции ''Гелиос'' в системе Эпсилон Эридана капитан Карел Ванг и его ближайшее окружение устроили переворот, расстреляв лоялистов прямо в командном центре. Станция перешла под контроль секты ''Истинных голосов Обелиска'' — новой юнитологической ячейки, утверждавшей, что голос Даника продолжает вещать им во снах.
На Тау Кита военный флот колонии, состоявший из двух фрегатов и одного старого эсминца, отказался выполнять приказы с Земли. Видеозапись, на которой капитан Элиас Джерриан публично сжигает знамя EarthGov и называет Глобальный Совет фашистской структурой, разлетелась по сетям.
