Вот он долгожданный выплеск адреналина. Резко перевернувшись на спину, выбрасываю обе ноги в сторону одного из противников и попадаю ему стопами в район солнечного сплетения. Удар вышел, если честно, так себе. Но при этом мне удалось его хоть немного оттолкнуть. Краем глаза заметил, как Карина обхватила шею Хамиля, и в голове пролетела мысль, что у нас все же получится вырваться. Но это было далеко не так. Второй охранник, стоящий рядом, не раздумывая, двинул прикладом автомата мне точно в лоб, и на этот раз сознание покинуло меня...
* * *
В прихожей скрипнула дверь, и в квартиру, стараясь не шуметь, вошел мальчик, на вид лет одиннадцати. В руке он удерживал гитару с несколькими порванными струнами и огромной вмятиной на нижней деке. Кожа на его локтях оказалась стесанной, синие спортивные штаны были порваны в нескольких местах и пришли в негодность, а футболка, в которой он выходил на улицу, вообще отсутствовала. Левая сторона лица мальчика сильно опухла, а под глазом вот-вот готовился к появлению здоровенный синяк.
Поставив в угол, рядом с обувной полкой, испорченный инструмент, он осторожно прикрыл дверь и, обернувшись, вздрогнул. Перед глазами появилась высокая фигура миловидной женщины, лет тридцати пяти. Она грозно посмотрела на мальчика, а затем, уперев руки в бока и прищурив глаза, недовольно произнесла:
— Да что ж такое-то?! Опять?!
Мальчик, насупившись, кивнул.
— И кто?! Опять этот придурок из третьего подъезда?!
— Нет, мам..., Колян тут ни при чем...
— А кто при чем?! Саша, не ври мне! — женщина склонилась над мальчиком и, ухватив за подбородок, осмотрела его лицо. — Вы постоянно с ним деретесь!.. А я что тебе говорила, а?! Не связывайся с ним больше! Говорила?! Говорила или нет?! Ну, что молчишь?!
— Это не он..., я не вру, мам..., правда!
— А кто тогда?!
— Митяй... — неохотно ответил Саша и отвел глаза.
— Какой еще Митяй?!
— Ты его не знаешь, мам... Он в том доме живет... — Мальчик неопределенно махнул рукой.
— Ну, хорошо, не знаю... — вздохнула женщина. — Ну, а с ним-то что не поделили?!
— Он Аню с нашего двора обзывать начал, а я вступился..., а потом..., потом он с друзьями пришел и....
— Господи... — женщина приложила ладонь к своей щеке. — Квартиру, где он живет, знаешь?!
— Не надо, мам, пожалуйста!.. Я сам разберусь!
— Ага, разберется он!.. Я вижу, как разобрался уже!.. Так, бегом умывайся и покажешь!..
— Ну, мам!
— Я что сказала?!
— Вы чего там разорались-то?! — донесся из одной из комнат немного заплетающийся мужской голос.
— А ничего! — обернувшись, выкрикнула в ответ женщина. — Ты иди на сына своего посмотри!.. Опять весь в синяках пришел!..
— Подрался, что ли?! Ну, это нормально! Руки-ноги целы?!
— Целы... — буркнула женщина.
— Значит, не калека.... Чего разоралась-то?!
— Разоралась?! Да ты совсем оборзел! У тебя сына избили, понимаешь?! Сына! А ты...
* * *
Я очнулся от всплеска прохлады на своем лице. Открыв глаза, увидел, как один из ублюдков держит в руке стакан, в котором еще недавно остывал принесенный мной чай. Бегло оценив ситуацию, понял, что меня усадили на пол спиной к комоду. Начал искать взглядом Карину и заметил, что ей тоже связали за спиной руки. При этом девушку уложили на кровать животом вниз, выставляя напоказ филейную часть тела. Из ее носа стекала струйка крови, на скуле краснел отпечаток чьей-то ладони, а заплаканные глаза уставились на меня. Хамиль присел рядом и, время от времени потирая горло, о чем-то торопливо говорил. В какой-то момент мне захотелось закричать, позвать на помощь, но эта мысль оказалась мимолетной. Сейчас в голове царил сумбур, а тело обуяло сплошное пятно боли.
— Ну вот..., очухался!.. — весело произнес охранник и отставил стакан. — Мычит, как бык-производитель! А ты переживал!..
Повернув ко мне голову, без каких-либо эмоций на лице кавказец навел пистолет на мое колено, а затем произнес, обращаясь к девушке:
— Давай, моя хорошая, не тупи! Дай координаты, и мы уйдем...
Карина продолжала смотреть на меня, а из ее глаз новым потоком ринулись слезы. При этом она не произнесла ни слова, видимо, понимая, что ее разговорчивость уже ничего не исправит.
Громко хлопнул выстрел, а мои нервные окончания не забыли передать информацию напрямую в мозг. Боль раскаленным жалом пронзила все тело, и я снова погрузился во тьму.
* * *
— Давай, дуй! — улыбнулся мужчина, поднеся к лицу маленького мальчика только что сорванный пушистый цветок.
Неумело свернув губы в трубочку, ребенок издал характерный звук выдоха и задорно расхохотался, когда с цветка слетело несколько пушинок. Проводив взглядом цветочные парашютики, мужчина потрепал волосы на голове мальчишки и произнес:
— Это одуванчик!.. Ну-ка, скажи: о-ду-ван-чик!
— Анчик, — повторил ребенок и снова дунул в сторону цветка.
— О-ду-ван-чик! — продолжая улыбаться во весь рот, повторил мужчина.
— Ананчик!
— Ахаха!.. Нет, ты слышала?! Ананчик! Ахаха!..
* * *
С трудом распахнув веки, я безвольно уставился на склонившегося надо мной охранника, ухватившего меня за подбородок. Поймав на себе мой ненавистный взгляд, он брезгливо ухмыльнулся, а затем попятился к кровати, после чего, потянув на себя край простыни, начал вытирать окровавленные руки.
Вместе с моим приходом в сознание, пусть немного задержавшись, вернулись и ощущения. По телу разом прокатилась волна боли, и я заскулил, будто брошенный щенок, не в силах ей противостоять. Особо яркая информация к мозгу поступала от пробитого колена. Большая часть повреждения скрывалась штаниной, но вид тягучей венозной юшки, с каждым новым ударом сердца выбивающейся наружу, ужасал.
— Твааари... — злобно протянул я, проведя взглядом по нападающим. — Кишки выпущу...
Ненависть переполняла мою душу, и я представил, как буду убивать каждого из этих отморозков, наслаждаясь их криками и мольбами о пощаде. Я резал им конечности и смеялся над их страданиями. Я вырывал языки и съедал сердца. Я был их кошмаром. Скоро! Я знаю, скоро сюда войдут мои друзья! Я уже чувствую мелкую вибрацию пола под их ногами. Скоро, твари! Уже совсем скоро вы все..., все умрете!..
— Заткните ему пасть! — приказал Хамиль стоящему рядом охраннику.
Недолго размышляя, тот легким движением рук оторвал от простыни небольшую часть, а затем, скомкав, попытался засунуть мне эту тряпицу в рот. Да вот хрен тебе! Я дернул головой в сторону и с силой сжал зубы, не позволяя бандиту подобной выходки. Тот же в ответ лишь усмехнулся и схватил меня одной рукой за волосы, поворачивая голову к себе, а затем наступил ногой на мое раненое колено. В глазах тут же потемнело. Адская боль новым всплеском прошлась по телу, и я, непроизвольно разомкнув челюсти, закричал. В тот же миг охранник, воспользовавшись моментом, с силой монстра впихнул мне в рот кляп, а затем с довольным выражением лица отпрянул в сторону.
Дышать сразу же стало сложнее. Кровь, струящаяся из разбитого носа, не позволяла полноценно наполнять легкие воздухом. Хлюпая кровавыми соплями, я безуспешно пытался вытолкнуть языком кляп, параллельно изо всех сил напрягая руки в надежде разорвать стянувшие их оковы.
— Не дергайся! — нахмурившись, бросил мне Хамиль, а затем прицелился во вторую ногу.
Дергаться, как он выразился, если честно, сразу расхотелось. От колена к паху тут же пробежал сковывающий холодок, а руки сами по себе застыли в бездействии.
— Ну, и?! — повернулся к девушке кавказец. — Я могу это делать бесконечно!.. Пожалей паренька-то, не мучай!.. Скажешь, где баллоны, и, обещаю, избавлю его от страданий!..
— Оставь его, пожалуйста! — взмолилась невольная собеседница. — Он тут ни при чем! Он ничего не знает!.. Слышишь?! Ничего!
— Тут ты не права... — по-отцовски нежным голосом пробормотал Хамиль и, прислонив ладонь к спине Карины, начал медленно ее поглаживать. — Он нам в прошлый раз малину всю изгадил..., да еще пацанов моих покромсал!.. Шел бы себе мимо....
— Значит, это ты та крыса?! — прошипела Карина, осознав, кто стоит за нападением на колонну в Могилевке. — Предатель!..
— Это как посмотреть! — хмыкнул кавказец. — Мы же не называем внедренных к врагу разведчиков предателями?! Ты что думала?! — вскинув брови, вернул он былой акцент. — Я к Циркулю шашлык готовить устроился?!
Злобно оскалившись, Хамиль ловким движением большого пальца взвел пистолетный курок и, чуть повысив голос, резко вернулся к теме разговора. — Баллоны где?!
Некоторое время девушка улавливала мой замутненный болью взгляд, видимо, отыскивая в нем право на молчание. Мы оба прекрасно понимали, что в живых нас не оставят. При этом так же понимали, что, окажись в руках бандитов оружие массового поражения, может погибнуть гораздо больше людей, хороших людей, среди которых, возможно, окажутся и наши друзья.
В ответ на немой вопрос своей любимой я нагло покачал головой из стороны в сторону. Нет, я не геройствовал. Просто в какой-то момент мне стало обидно, что этим ублюдкам так просто достанется желаемое. Да и, если честно, в голове продолжала мелькать мысль о том, что не все еще потеряно и вот-вот в здании появится кто-то из наших и поможет освободиться. Я тянул время...
Кавказец не оценил мой красноречивый жест. Недовольно покачав головой, он с силой прижал пистолетный ствол к моей ноге, а затем с выразительным напором повторил:
— Говори!
Не знаю, что же все-таки высмотрела в моих глазах Карина, но продолжать играть в молчанку она более не стала. На миг ее лицо исказила еле заметная ухмылка, и, брезгливо поджав губы, она уставилась на Хамиля.
— Каменка... — фыркнула девушка. — Блокпост тридцать километров к западу знаешь?!
— Знаю. — Кивнул кавказец и недоверчиво прищурился. — Хочешь сказать, баллоны там?!
— Там! — увереннее бросила она. — Синий фургон... "Ситроен"... Точных координат не знаю, но покажу, где он стоит!..
— Хм... Это как же вы туда груз-то уперли?! Там же мертвецов как на Ростовском кладбище!..
— Да, зомбарей много..., для того и упрятали баллоны там, но пробраться можно..., я покажу как...
Задумчиво улыбнувшись, кавказец запрокинул голову назад, хрустнув шейными позвонками, затем тяжело вздохнул и снова уставился на Карину.
— Покажешь, говоришь?! — сквозь зубы процедил он. — Хм... А я вот что-то не верю!..
Грохот близкого выстрела заглушила новая порция острой боли. Не поведясь на откровенный блеф Карины, Хамиль все-таки нажал на спуск. В этот раз сознания я не потерял и успел полноценно насладиться проникновением свинца в мою и без того израненную плоть. Боже, как же это... больно! Пуля попала точно в колено, и я, взвыв, завалился на бок, истерично забившись в конвульсиях. Мои мышцы задеревенели в напряжении, дышать стало невыносимо трудно, а голова, казалось, вот-вот разорвется. При этом я все же продолжал слышать столь ненавистные голоса.
— Мля..., он аж обоссался!.. — насмешливо выдал кто-то из присутствующих. — Иди сюда, помоги!
В какой-то момент я осознал, что ничего не вижу. В глазах рябила тягучая алая взвесь, и я обреченно подумал, что зрение уже не вернется. Впрочем, эта мысль скоротечно сменилась молитвой о том, чтоб сознание наконец покинуло меня и я больше не чувствовал этой боли. А может, лучше смерть?! Черт, нет! Я стыдливо осекся, вспомнив про любимую. Нееет!.. Терпеееть! Ждааать! Нам помогут..., скоро..., я знаю — помогут! Ты же счастливчик, Фарт! Ты же самый, мать твою, удачливый сукин сын на планете! Держись, Фарт! Держись!
Две крепкие пары рук ухватили меня за шею и плечи, а затем рывком приподняли и вновь прижали к комоду. Тут же лбом ощутил разогретый металл и испуганно замер, стараясь приглушить громогласные удары сердца.
— Здесь они, здесь! — истерично вскрикнула Карина, испугавшись, похоже, не меньше моего. — У Неро в баре..., в подвале!.. Я не вру!.. Не вру, правда!.. Оставь его, пожалуйста...
Девушка взвыла тоскливо и обреченно, и это стало последней каплей для моего разума. Мысленно разорвав оковы, я, грустно улыбаясь, поднялся с пола и, игнорируя пространство, приблизился к любимой. Затем провел ладонью по ее золотистым волосам и склонил голову, касаясь губами влажной от слез щеки.
— Все будет хорошо, малышка... — прошептал я ей на ухо. — Все будет хорошо!..
Резко разлетелось пеплом помещение, обнажая яркое игристое солнце над головой и горячий песок под нами. Совсем рядом приятно шумели и пенились выкатывающиеся на берег волны, а теплый влажный ветерок доносил такой манящий запах моря. Задорно друг над другом хохотали чайки, изящно планируя над водной синевой, и хотелось, чтобы этот миг продлился вечно. Карина счастливо улыбнулась, прогоняя слезы, и, одним легким движением перевернувшись на спину, ухватила меня за голову, а затем прижалась горячими губами к моим. Мир вдруг нежно заурчал и услужливо отступил, позволяя нашим сердцам биться в унисон.
— Как здесь?! — вернул меня на землю голос Хамиля, и я снова ощутил леденящую душу твердь металла. — Врешь, сучка! — прошипел он. — Врешь!..
— Нет!.. Это правда! Циркуль посчитал, что в Соборе безопаснее всего спрятать газ, поэтому и договорился с Неро... Они друзья, ты же знаешь!.. Мне было приказано в Вышном встретить мародеров от Неро и показать им, где спрятан груз..., а дальше они уже сами перегрузили баллоны в свою машину и ввезли в город. Я же вернулась только через несколько дней и...
— А мародерщиков, конечно, завалили?! — ехидно поинтересовался кавказец.
— Я не знаю... Скорее всего...
— И это я еще предатель, хм!.. Ладно, верю.... И чего выкобенивалась, а?! — усмехнулся Хамиль и быстро скомандовал своим людям. — Так, Цепа..., бегом оповести всех наших! Пусть собираются в Геометрии под видом гулянки... Удачную мародерку отпраздновать или еще что..., в общем, придумаете! Главное, чтоб это выглядело, как обычная пьянка, так что рожи попроще, ясно?! Бройлер, ты смени Бормана на воротах, пусть Цепе поможет!.. Папы с мамой дома нет, так что никого не впускать!.. Хотя... Пацана этого суетного, если придет, запусти, а то панику еще поднимет..., вальнешь его тут, по тихой!..
Услышав про Кипиша, я мысленно осклабился. Живой, значит, гаденыш! Живой! Даже если вернется, то не дурак, догадается, что жопа тут..., догадается. Эх, нам бы только продержаться....
Перед лицом снова щелкнул взводимый курок. Мое сердце екнуло, а душа, как показалось, унеслась куда-то к пяткам. В тот же миг вновь взмолилась Карина, но ее истерический вопль, по-видимому, бандитов лишь забавлял.
— Нет!.. Пожалуйста, не надо!.. Хамиль, прошу! Я сделаю все, что захочешь!.. Пожалуйста, Хамиль!..
— Ты и так сделаешь все, что я хочу! — сухо произнес кавказец, и я всем телом ощутил противный скрежет готовящегося к бою ударно-спускового механизма. — И, кстати, я не Хамиль! Меня зовут Ваал!.. — добавил он с ноткой презрения, и мир на долю секунды моргнул яркой вспышкой, а затем вовсе исчез...
* * *
Эта ночь Андрею показалась не особо дружелюбной. На минус пятом этаже в отделении ФСИН закоротила проводка, что привело к выходу из строя одного из маршрутизаторов. (Примечание автора: ФСИН — Федеральная Служба Исполнения Наказания) И все бы ничего. Подобное уже случалось, и оборудование для замены имелось, однако из-за до сих пор не законченных строительных работ пришлось непозволительно долго дожидаться электриков для устранения причин замыкания. И это оказалось серьезной проблемой. С потерей сетевого соединения от вирт мира отключилось сразу две капсулы. Конечно, такое тоже встречалось и довольно часто, но ведь до сих пор никто не знал, как резкий отрыв от аватара влияет на сознание человека. Это военным и пока еще не частым туристам хорошо. При посещении вирт мира их не лишают памяти, и они прекрасно понимают, где находятся. Поэтому никакой угрозы сбои в работе оборудования для их здоровья не несут. Отключился там — очнулся здесь. Ничего сложного. Другое дело, когда такое происходит с подопытными, например, с теми же заключенными. Перед погружением в виртуальность у таких людей принудительно вызывается диссоциативная амнезия. Это сделано для того, чтобы подопытный, открывая глаза в вирт мире, не помнил ничего, что касается его личности, но при этом сохранял память на универсальные знания. Процесс блокировки памяти довольно сложный, но обратимый. В случае гибели предыдущего аватара сознание подопытного перегружается в новый, а области памяти вновь затираются. И так до того момента, пока не будет принято решение вывести подопытного в реальность. В таком случае ему возвращалась первоначальная память, но то, что происходило в виртуальности, забывалось. Зачастую подопытный вообще не вспоминал об эксперименте и думал, что всего лишь провел несколько часов во сне. Впрочем, отчасти это было верным. Перед выводом из виртуального мира в его кровь впрыскивался специальный химический состав, который на некоторое время замедлял восприятие. Минут на сорок, если быть точнее, но этого было достаточно, чтобы человек приходил в себя уже на больничной койке под присмотром медиков.
