Собственно вот жужжат вгрызаясь в древесные стволы две многопильных пилорамы. Чуть дальше еще какие-то станки поменьше. Над всем оборудованием построены обширные навесы, под такими же навесами разложено сырье и готовые доски.

Еще дальше за лесопилкой дымят закопченные металлические баки, и непонятная куча то ли земли, то ли мусора. Древесного мусора и пилок вокруг преизрядно, похоже за поселком его утилизируют.

Мастерские на уровне сельской МТО, усиленной армейским ПАРМом, десяток грузовиков, три трактора, старенький тросовой экскаватор и мощная дизельная электростанция, киловатт этак на двести.

Народу работает немного и у трети работяг вид откровенных алконавтов.

С другой стороны — чего я ожидал, комсомольцев, стахановцев или столичных мажоров?

Хотя, пара стахановцев похоже есть, а вот зверь — мажор тут не водится. Климат знаете ли.

— Вот молодец, аккурат к ужину поспел. Давай, выгружай и понесли на кухню.

Я даже вздрогнул от неожиданности. Так людей пугать. Гражданочка, я тут на красоты ваши засмотрелся, а вы орете.

Дабы перенести на кухню посылку Евграфа пришлось сделать две ходки. Зато по пути прошелся по поселку. Два грубо сколоченных, длинных, похожих на лагерные, барака, малый административный барак конторы, и дюжину, хаотично раскиданных, строений, объединённых общей чертой — все строения явно временные и слеплены по принципу, лишь бы отстояло пару сезонов.

По дороге собираю разведданные о состоянии дел в посёлке. Полсотни голов личного состава, включая баб и детей. Плюс еще две дюжины геологов и лесорубов числятся при поселке. Без изысков и особого напряга в сутки пилят кубов по тридцать доски и бруса. Могут и больше, но логистика не справляется (в смысле — шоферюги ленятся).

В дымящихся баках жгут уголь и гонят скипидар. Дымящаяся куча мусора оказалась печью для обжига кирпича, черепицы, плитки. Кирпичных дел мастера — плоскомордое краснокожее семейство, родом откуда-то-то из Анд, лепят кирпичи со скоростью и качеством японских роботов, только успевай глину подвозить.

Каким-то ветром их сюда задуло, а кто-то умный оценил их таланты, подогнал элементарных средств механизации и пристроил к созидательному труду на благо новой Родины.

Если верить моей словоохотливой провожатой, вроде как должны заложить полноценный кирпичный заводик. Но когда и где — дело темное.

На вопрос, как бы мне поскорее добраться до Демидовска. Повариха выловила трущегося около кухни вихрастого, рыжеволосого парня, в замасленной спецовке и шлепанцах на босу ногу. Без затей объяснив тому, что коммунизм, это не про здесь, и если он хочет отужинать первым, вот тебе попутчик до Города.

Рыжий не просто не возражал, а был искренне рад такому подарку судьбы.

— Серега, — представился водитель. — Но лучше просто Рыжий, а то Серег много, рыжий я один.

Рыжий, так Рыжий мне без разницы.

После сытного ужина, прибывающего в отличном расположении духа, водилу пробило поговорить.

Не люблю болтунов, особенно после недели проведенной наедине с природой. Однако того, что болтун — находка для шпиона, никто не отменял. Я хоть и не шпион, но послушаю с удовольствием.

За открытым окном кабины вновь показался знакомый причал, оккупированный парой "рыбачков", пришедших на причал с удочками. С червяками рыбачки даже не заморачивались, закинув удочки, как есть, достали литруху мутноватой жидкости, разложили нехитрую закусь и начали "рыбачить", снимая напряг тяжелого трудового дня.

Есть у меня подозрение, "рыбачки" доловятся до того, что поутру двинут на смену прямо с причала.

Словно бы я не попал в совершенно другой мир, а очутился в разгар лета в каком-нибудь провинциальном Мухосранске.

Причал с "рыбачками" остался позади, дорога вильнула вокруг тех самых дымящих баков, и потянулся привычный пейзаж саванны. Хотя отличия от привычной мне картины все же есть. С севера тянется цепь холмов, поросших лесом, и вообще вокруг явно больше влаги, отчего природа окрашена сочными изумрудными тонами. А вот живности, особенно крупной и хищной непривычно мало — глупую, опасную и вкусную изрядно проредили, а "умная" откочевала туда, где безопаснее.

Рыжий чесал языком всю дорогу без остановки. И для себя прояснил массу нового. Оказывается, Ориноко судоходна вниз по течению только до следующего притока, дальше начинается цепь порогов и небольших водопадов. Так что маломерки вроде "П_отогона" кружат по окрестным речкам, а на Амазонке заложили верфи под перспективный речной флот.

Едущий в кузове грузовика кирпич из Солнечного это так — баловство для состоятельных частников. На Промку пашет кирпичный завод в Демидовске, суть та-же оборудование под навесом и кирпичные обвалованные грунтом печи. Однако в виду дефицита цемента, кирпич на строительство цехов завод выдает с некоторым запасом.

А заводов заложили со всей пролетарской ненавистью первых пятилеток.

Как стройка началась, в город хлынули потоки военных и специалистов. Причем вояк берут тертых, а спецов со стажем.

Официальная версия — договорились с Орденом за нефть и металл (не исключаю, что метал в том числе имеет характерный желтый цвет, но это так, мои домыслы).

Задав наводящие вопросы, еще больше укрепляюсь во мнении, что в Демидовск силовики попадают в основном по армейской линии, а в Москву по линии МВД-ФСК (предшественник ФСБ).

Всем процессом рулит гражданин Демидов или Демид, о котором много говорят, но которого мало кто видел, потому как человек он значимый, и охраняют его соответствующим образом. И вообще, Демид крайне похож на собирательный образ. Так что пока лично я не увижу его своими глазами, буду считать Демида "залегендированным" персонажем.

В целом водила разбирался в промышленности не очень, и особых технических нюансов поведать не мог. Постоянно сбиваясь на разговор про баб.

Сексуальные подвиги рыжего мне без интереса, но и в них есть заставляющая задуматься информация. Для тех, кто умеет анализировать, а не только крутить баранку под изрядно зажеванную кассету Михаила Круга.

Как уже не раз говорилось, в этом Мире сложился перекос в половом вопросе, причем перекос значительный. Бабы существа не то чтобы умные, но где им живется сытнее, лучше и безопаснее понимают быстро. Понятно, что Демидовск именно то место, где лучше, сытнее и уж точно безопаснее.

Через это демографическая ситуация на территориях Русской Армии стремится к привычной, по-старому Миру. А по окрестным анклавам ровно наоборот, половой дисбаланс усугубляется еще сильнее. Что вряд ли добавляет "соседям" оптимизма, да и гуманизма, что уж там. Когда мужик "озабочен", гуманизм это вообще не про него.

— Просыпайся, тебе куда в городе? — растолкал меня водитель. — Мастак ты дрыхнуть.

Тебе бы с мое веслом помахать, а перед этим прогуляться на экскурсию в горы.

— У меня семья должна была приехать, — ответил я, протирая глаза.

— Давно?

— Дней пять назад.

— Понятно.

Что именно понял Рыжий, я уточнять не стал. Благо он уверенно свернул с большака, ведя машину к какой-то конкретной цели.

Ух......е, темнеет уже. Я так хотел посмотреть на Димидовск, что сперва задремал, а потом отключился полноценным сном. Жаль коротким.

На что похож вечерний Демидовск?

На стройку.

Огромную стройку: пыльную, грязную, мельтешащую усталыми людьми, ревущую моторами, сверкающую электросваркой, с кучей хаотично сваленных стройматериалов и оборудования. Причем пока почти все работы ведутся на стадии котлованов или фундаментов. По дороге попалось пара небольших цехов, архитектурно схожих с подобными постройками начала ХХ века. И еще пяток зданий разной степени готовности, но уже зданий, а не чего-то непонятного на уровне земли или еще ниже.

— Тут что делают? — спросил я, указав на один из построенных цехов.

— Проволоку катают. А из неё делают сетку, скобы, гвозди. У купцов очередь на гвозди на год вперед расписана.

— Купцов?

— Ну да, торговые люди. Как их еще назвать? Купец он и есть купец.

— Торгашом назови.

— Не, не скажи. Торгаш — купил-подал-наварил. А купец, Нам товар привез, у нас на продукцию поменял, что наменял к себе или еще куда продавать повез. А довезет или нет, тут по-разному может быть.

Не поспоришь, нравы здесь крутые.

И пожалуй парень прав (или кто там ему в голову эту мысль вложил), по местным понятым купец и торгаш значения хоть и близкие, но не синонимы.

Оставив по правую сторону неглубокий, но очень длинный котлован, машина зашелестела колесами по черной ленте свежего асфальта.

Асфальта.

Асфальта!

Да я тут асфальт видел только на Базе Ордена и паре улочек Порто-Франко.

А в Демидовске он просто положен, чтобы ездить.

— Богато живем, — усмехнулся Рыжий, разглядев мою реакцию. — Уже бы давно всю Промку заасфальтировали, но Орден весь битум выгребает подчистую.

— И зачем Ордену столько битума?

— Как зачем, дороги строит.

— "Ну да, строит. Вот только где? Лично я о таком даже не слышал. А оно есть", — подумалось мне, но свои мысли я привык держать при себе.

Но окончательно меня "добил" не асфальт, и даже не редкие дорожные знаки, а подвешенный над перекрёстком светофор, подмигивающий желтым светом.

— Первый в этом мире, — со смесью гордости, удовлетворения и причастности к чему-то по-настоящему великому, пояснил Рыжий.

Но я пропустил его реплику мимо ушей, пялясь на желтый зрачок светофора, отражающийся в мутном боковом зеркале машины, как Бандерлог на Каа.

Проскочив затихающую к ночи стройку, машина притормозила у забора с надписью "Карантин". Не глуша мотор, ибо в виду дефицита новых аккумуляторов заводится грузовик исключительно с кривого стартера, Рыжий высунулся в окно и поинтересовался у кого-то за забором.

— Геха, новенькие были на карантине?

— Были, но их в один день на поселение определили.

— А куда?

— А хрен его знает. Тебе кто конкретно нужен?

— Как твоя жена выглядит? — уже уточнил у меня Рыжий.

— Высокая, красивая, выглядит слегка по-восточному, при ней БТР и злющая овчарка.

Рыжий перечислил приметы.

— Была такая, фифа манерная, — не слишком тепло отозвался Геха. — Ее этот — длинный, бородатый, который стройкой командует, к себе забрал.

Узнаю Ким, это точно про нее.

А вот длинный, бородатый.......... Не будем раньше времени думать о людях плохо и предвзято. Хотя грызет червячок ревности.

— Знаешь, куда ехать?

— Знаю, возил туда доски не так давно.

Двадцать минут спустя груженый кирпичом грузовик скрипнул тормозами на перекрестке возле небольшого — домов на двадцать поселка.

— Который дом его, наверняка не скажу, но где-то тут, это точно.

— Буду искать.

— Бывай тогда, и так я с тобой кругаля дал. А завтра, между прочим, выходной, намекнул Рыжий.

— Да не вопрос, — извлекаю из рюкзака и передаю рыжему литровую колбу первача и шмат одурявшее пахнувшего копчёного сала.

— Вот это подгон, — сглотнув слюну, оживился Рыжий.

— Да на здоровье.

Рыжий не ответил, натружено лязгнув рессорами, грузовик попылил в сторону города. Видимо я ему изрядно надоел, но просто высадить меня он не решался.

— Ну, блин!!! И как я про тебя забыл?

Из кузова грузовика выпорхнула крупная птица с ярким изумрудным оперением. Сделав круг над перекрестком, нахохлившийся Птиц спикировал на мое плечо.

— Тяжелый зараза, вроде ты в горах таким не был. И чего тебе на природах не сиделось? Оставался бы в посёлке у реки. И когда ты успел в кузов забиться?

На радостях от попутки в город, я напрочь забыл товарища по приключениям. Птица она конечно птица и есть, но все равно не хорошо. Не по-товарищески.

Настроенный на поскандалить, недовольный птиц имел схожую оценку моего поведения, всем видом демонстрируя, что после всего пережитого, мы с ним были, чуть ли не кровные братья. А стали кровными врагами.

— Каюсь.

Больно оттолкнувшись от плеча, обиженный на все прогрессивное человечество, птиц взмыл осматривать окрестности.

От большака до первых домов поселка пара минут хода.

Из-за пологих широких крыш, и обрамляющих дома террас, те кажутся излишне приземистыми. Основательные, из камня с кирпичным обрамлением углов и проемов. И домики попроще, без затей обшитые доской внахлест по деревянному каркасу.

Банальные полисаднички из жердей и столбиков густо перевиты лозой, создавая альпийский колорит и неплохо скрывая дворы от любопытных глаз за живой изгородью.

Земли не пожалели, на широкую дорогу, оконавленную по краям для отвода лишней влаги, и разнеся дома на полсотни метров друг от друга.

Всячески одобряю подобный тип застройки. Земли хватает и нечего друг другу в окна заглядывать.

Кстати об окнах. Точнее о столбах вдоль дороги. Столбы, стоят аки солдатики на плацу. А проводов нет.

Через прикрытые ставни окон пробивается какой-то особенно уютный свет керосиновых ламп. От домов тянет запахом еды (не скажу, что всегда приятным). Этот запах смешивается с запахом свежего дерева, рыхлой земли, извести и краски. Заметно, что человек пришел сюда совсем недавно и все еще продолжает активно обустраиваться на новом месте.

Вечерняя полумгла свернула работы, и основная масса жителей кучкуется на верандах, отдавая должное ужину и нехитрым развлечениям. Мне попались шахматы, нарды и группка пожилых людей, чинно раскладывающих в преферанс под светом весящей под потолком пузатой керосиновой лампы.

Что характерно — хоть народ и употребляет, однако тихо и весьма умеренно. Но это скорее от контингента, проживающего в посёлке. Со слов Рыжего, тут обитают инженерА, врАчи и прочие мелкие начальники.

Еще удивило — по укатанной щебенке не спеша идет человек в пропыленном рейдовом обвесе, с тяжелым рюкзаком и СВД за спиной (магазин я отомкнул и убрал в карман во избежание недоразумений). И никому до него нет дела.

А вдруг я враг? Непорядок. Товарищи, где ваша бдительность?

Мысли о врагах разом отошли на третий план — я пришел.

Рядом с домом стоит мой шушпанцер и МАЗ Степаныча.

Калитки или ворот в изгороди нет, вместо нее широкий проем — заходи кто хочешь.............. я и зашел.

— Муха, привет.

— Дремлющая на подстилке псина задрала морду и осталась лежать на месте, радостно скуля и размахивая хвостом.

— Не понял. Я что уже не авторитет?

Причина странного поведения Мухи недовольно запищала у нее под брюхом.

— Ну что, моя хорошая, сколько щенков? Раз, два, три, четыре, пять. А где шестой? Или сдох или спрятался под мамку. Ага вот и шестой нашелся, злые братья и сестры запихали самого слабого щенка подальше от набухших сосков.

Пользуясь переменой обстановки еще слепой малыш мертвой хваткой вцепился в вожделенный сосок. Который тут же понадобился всем остальным щенкам.

— Ощущаешь радость материнства?

Муха тяжко вдохнула и подсунула обрезки ушей под мою ладонь.

— Умница ты моя.

Псина блаженно зажмурилась, — Хозяин вернулся, теперь-то мы им всем покажем.