— Как же я ненавижу эту Жабу! — восклицала Гермиона, наливая в стакан Гарри зелье. — Она просто изничтожает тебя и меня!
— Наказание бы сменила, что ли, — проговорил Гарри.
В этот же вечер Амбридж снова упала с лестницы и сломала не только ногу, но и руку. Джинни радостно пересказывала, как все учителя неожиданно оглохли, и эту министерскую тушу тащил весь Инквизиторский отряд под непристойные песенки Пивза, впервые появившегося после расправы в Хогвартсе.
— Надеюсь, что меня на этот раз не накажут, — улыбнулся Гарри, — я в это время мыл полы под присмотром Филча.
— Я тоже свидетель, — подал голос Дин Томас. — Я проштрафился, поэтому мыл полы вместе с Гарри.
— Филч настолько оборзел, что сам уже ничего не моет и не убирает, — возмутилась Джинни. — Ждет, пока наша пучеглазая кого-нибудь накажет.
— А мне интересно, почему Амбридж падает с лестниц? — проговорила Гермиона.
— Только не говори, что тебе жалко эту жиртряску! — возмутился Рон.
— Разумеется, нет! — оскорбилась Гермиона. — Я от всей души желаю, чтобы она сломала себе не только руки и ноги, если бы только Гарри от этого не пострадал.
— Я не пострадаю, я не мог с ней ничего сделать, потому что отрабатывал у Филча. Филчу-то она доверяет! — возразил Гарри.
— Ты думаешь это поможет? — с надеждой пробормотала Гермиона.
— Ну если нет, тогда ей уже впору меня наказывать даже за то, что у неё повысилось давление!
— А что это ты вяжешь? — спросил Рон. — Лучше бы помогла мне сделать домашку по зельям.
— Я вяжу одежду для Винки и ее эльфеночка, — ответила Гермиона. — А домашнее задание по зельям сам делай. Если ты обратил внимание, то даже Снейп подобрел в последнее время.
— Да, — согласился Гарри. — Похоже, наша Жаба так его достала, что он перестал без дела снимать с нас баллы и уже давно не наказывал.
— Но домашние все равно трудные задает, — буркнул Рон.
— Несравнимо с тем бредом, который нам задает Амбридж! — воскликнула Гермиона. — У меня уже почти вся толстая тетрадь исписана пересказами того, что сказал Люциус Малфой, как чихнул Люциус Малфой, как моргнул Люциус Малфой!
— Так она тебе мешает вторую книгу писать, — ухмыльнулся Рон, разглядывая крошечные вещички, которые уже успела связать Гермиона.
— Какую? — удивилась девушка.
— Пособие по разведению домашних эльфов, — хихикнул он.
— Рон! — услышал он гневное восклицание Гарри и Гермионы.
— Мне хоть одного подарите, а? — пошутил он.
— Рон, наши эльфы — свободны, — сказал Гарри. — Они на нас работают, получают зарплату. И если захотят, то уволятся и уйдут.
— Поэтому никого мы тебе подарить не сможем, — добавила Гермиона.
Джинни потрясенно посмотрела на Гарри, а затем перевела взгляд на Рона. Тот выразительно подмигнул сестре и хихикнул.
— Так ты что, Гарри, тоже поддерживаешь Гермиону в ее взглядах на рабство эльфов? — засмеялась Джинни.
— Разумеется, поддерживаю. У эльфов должно быть право выбора хозяина. Ты читала книгу Гермионы?
— Да, — кивнула Джинни.
— И?
— Ну судьба бедного Добби, конечно, ужасна, — ответила девушка. — Но не все же эльфы так несчастны. Вспомни, как рыдала Винки, когда ее освободили. Эльфы к этому не готовы.
— Ничего подобного! — горячо возразила Гермиона.
— Винки теперь работает на нас, — добавил Гарри.
— Она уже не пьет, а старательно убирает, стирает наши вещи, — подхватила Гермиона.
— И у неё скоро будет эльфенок, — кивнул Гарри. — А в книге Гермионы сказано, что эльфы, когда несчастны, не размножаются.
— Да, это моя теория, подтвержденная наблюдениями! Эльфы плодятся, когда они свободны и счастливы! — воскликнула Гермиона.
— Ну хорошо, а когда они наплодятся так, что их некуда будет девать? Что тогда? — спросила Джинни.
— До этого времени ещё надо дожить! — хмыкнула Гермиона. — Пока численность эльфов очень мала!
— Да и все эльфы все равно не смогут быть счастливыми, — сказал Гарри. — кому-то повезет с хозяином, кому-то не очень. Точно так же, как и у людей.
— А сейчас что? То же самое. Если хозяин добрый, то и эльфу хорошо, а если, как Люциус Малфой, то...— пожала плечами Джинни.
— Но Добби мог бы уйти, если бы не захотел так унижаться! У свободного эльфа всегда будет право выбора! — ответила Гермиона.
— У них будет право выбора, пока их будет мало, — возразила Джинни.
— Возможно, но пока их действительно мало, и бедные эльфы уж совсем несчастны, — проговорил Гарри.
— Джинни, это у них клиника на двоих, — хихикнул Рон, когда Гарри с Гермионой ушли в свою комнату.
— Как его Гермиона обработала! — Джинни даже завистливо вздохнула. — Боже мой, Рон, как он ее слушается!
— Ага, теперь им есть о чем в постели поговорить! — продолжил хихикать Рон. — Для усиления, так сказать, ощущений во время... гм-гм, ладно, ты ещё маленькая.
Джинни выразительно хмыкнула.
— Смотри мне, чтобы до окончания школы ни с кем не была, — грозно сдвинул брови Рон. — А то маме напишу.
— А мне уже бежать писать, как к тебе в спальню Парвати лазила? — ехидно осведомилась Джинни.
— Я — это другое дело! — возмутился Рон. — Я — мужчина! Мне можно!
— Кто это так сказал? — Джинни уперла руки в бока и стала похожа на миссис Уизли.
— Ну... порядки у волшебников. Ты должна быть честной, выйти замуж за нормального парня. Я потому и хотел, чтобы ты с Гарри встречалась.
— Гарри уже давно с Гермионой, и я из-за этого не собираюсь ходить всю жизнь девственницей.
— Но не с этим Дином Томасом встречаться же!
— А чем тебе Дин плох? Он между прочим один из немногих, кто теперь от Гарри не отвернулся. Посмотри, что происходит, Гарри общается только с нами и с ним. Остальные отмораживаются, потому что не хотят связываться с Жабой! А Дин поступает честно!
* * *
— Хоть я и люблю Джинни, и уважаю Рона, но их взгляды на проблему рабства эльфов меня убивают! — произнесла Гермиона уже в своей комнате.
— Если честно, я тоже удивился, — сказал Гарри. — Я думал, что они будут потрясены судьбой Добби, как над ним издевались. Но, наверное, это потому, что ни Рон, ни Джинни никогда не знали, что такое настоящее унижение.
— Вот именно, Гарри! — горячо поддержала его Гермиона. — А ещё... как они могут так говорить о размножении эльфов! Значит, им можно, а эльфам нельзя!
* * *
— Я так соскучилась по тебе, — Гермиона обнимала Гарри и радостно отвечала на его поцелуи.
— Скажем спасибо нашей Жабе, что забыла назначить мне наказания по воскресеньям. Даже не верится, что завтра мне не нужно висеть, — разомлевшим голосом отозвался Гарри. — Из-за этих наказаний мы часто спим друг с другом в прямом смысле этого слова.
— Это не самое страшное, — Гермиона ласково ерошила волосы Гарри. — Мне так хорошо сейчас...
-Я люблю тебя, — искренне произнес Гарри.
— И я... — Гермиона снова поцеловала его.
— Завтра не нужно рано вставать, значит...
— Можно продолжить, — довольно подхватила Гермиона. — И будем радоваться, что Жаба спит одна. Лично у меня от этого удовольствие только усиливается, — Гермиона тихо рассмеялась.
— Да, это, несомненно, бодрит, — смеясь ответил Гарри. — Но боюсь, что у Жабы все же есть источник эротического наслаждения.
— Воспоминания о бывшем министре, что ли? — недоверчиво спросила Гермиона.
— Нет, один волшебный приборчик, похожий на содержимое чемодана тетушки Мардж, и мысли о том, какому наказанию меня подвергнуть. О, тогда мы с тобой отдыхаем!
Гермиона рассмеялась ещё громче. Гарри сел.
— Ну все, повеселились, теперь иди ко мне.
— Звучит заманчиво, — ответила Гермиона.
— Нет, ну это уже слишком, — неожиданно возмутился Гарри.
— Что? Что случилось? — спросила Гермиона, но все поняла секундой позже: из темноты светились любопытством две пары глаз.
— Добби! Винки! Это что вам — зрительный зал, что ли? — крикнул на эльфов Гарри.
Гермиона уткнулась в подушку, чтобы сдержать приступ громкого смеха.
— Не ругайте Добби, сэр Гарри Поттер, — донесся невинный голосок эльфа. — Просто Добби хотел показать Винки, какие у Добби хорошие хозяева.
— Все, посмотрел? Теперь ступай спать к остальным эльфам! Ну неужели не понятно, что я стесняюсь?
— Простите, сэр, — ответил Добби, и глаза исчезли.
— Ну что с ним сделать, чтобы он не подглядывал, Гермиона! — Гарри воздел руки.
— Не обращай на него, вернее, на них внимание, Гарри, — смеясь, ответила Гермиона. — Ну пусть себе смотрит. Зато когда Жаба вновь тебя накажет, Добби поможет.
— За то, что он меня спасает, спасибо, конечно, но смотреть я все равно не разрешаю!
* * *
В воскресенье после завтрака к Гарри подбежала счастливая Люси Луш и сообщила, что у госпожи директрисы был сложный перелом, так что мадам Помфри была вынуждена удалить изломанную кость и дать ей выпить костерост, поэтому теперь выздоровевшая, но злая профессор Амбридж требует его к себе.
— Знаешь, Гермиона, похоже, это была первая приятная новость, которую прохрюкала эта гаффелпафская свинья. Костерост — это классная штука, проверено.
Гермиона тихо хихикнула.
— Молодец мадам Помфри! Ну а ты, Гарри, скажи жабе, что был у Филча, так что ты ни при чем!
Гарри подошел к кабинету директрисы и ощутил мощную волну злости, раздражения и предвкушения. Юноша постучал в дверь.
— Войдите, мистер Поттер, — донесся девчоночий голосочек Амбридж.
Гарри вошел. Директриса сидела за своим кружевным столом, заваленным газетами и свитками пергамента.
— Вам известно, что со мной случилось? — сладенько осведомилась она.
— Да, Люси Луш рассказала, — ответил Гарри.
— Так вы полагаете, что это очень остроумно с вашей стороны, мистер Поттер, использовать против директора Хогвартса беспалочковую магию?
— Нет, госпожа директор, — как можно вежливей ответил Гарри, хотя его губы непроизвольно слегка кривились. — Я не использовал против вас беспалочковую магию, потому что когда вы упали, находился под присмотром Филча, отбывал наказание.
— Насколько мне известно, мистер Филч — сквиб, поэтому не мог зафиксировать тот факт, что вы применили магию, — ласково пояснила Амбридж.
— Да, но я находился далеко от вас, поэтому не мог применить магию, даже если бы захотел, — возразил Гарри.
— А вы хотели? — вцепилась в его слова Амбридж.
— Нет, — процедил Гарри. — Вчера вечером я хотел как можно поскорее закончить с наказанием, чтобы начать делать домашние задания.
— То есть вы хотите сказать, что вовсе не желали мне зла и чтобы со мной что-нибудь случилось? — Амбридж приподняла брови над своими выпученными глазами.
— Я не желал вам падения с лестницы, — снова процедил Гарри.
— А вот и врете, мистер Поттер, вы этого очень хотели, поэтому я и упала. Насколько я наслышана о ваших успехах в высшей магии, вам ничего не стоило таким образом заставить меня упасть с лестницы.
— То есть на этом основании я наказан! — не удержался от саркастической усмешки Гарри. — Ну что ж... я слышал о таком явлении. Когда слишком много людей кого-то мысленно ругает и желает ему всего-всего, то с этим человеком что-то плохое и происходит.
— Когда мощный маг желает этого, — уточнила Амбридж, вперившись в Гарри недобрым взглядом. — Я знаю, что Дамблдор занимался с вами персонально! Поэтому за мой перелом ответите вы, мистер Поттер!
— Хорошо, — пожал плечами Гарри. — Только тогда не забудьте меня наказывать всякий раз, когда у вас заболит голова, сердце или просто повысится давление. Я уже, знаете ли, так привык стоять в позе Атланта, что даже начал переживать, что будет со мной вскоре, когда закончатся все мои наказания.
— Привыкли, говорите? — прищурилась Амбридж и злобно втянула воздух. — В позе Атланта! Ну что ж! Тогда посидите, отдохните от забот.
Короткий толстый палец директрисы указал на стул, стоящий возле ее стола.
— Очень вовремя это доставили в школу, — хмыкнула она. — Присаживайтесь, мистер Поттер.
Гарри сел.
— Спиной не опираться, — приказала Амбридж.
Но едва Гарри шевельнулся, как ощутил острую боль.
— Больно? — Амбридж показала свои мелкие острые зубки.
Гарри ответил её злым взглядом.
— Так и сидите, мистер Поттер, и советую не шевелиться, а то будет такая неприятность, как боль, — произнесла директриса и пододвинула к себе свитки пергаментов.
Гарри остался сидеть. Он подумал о том, что наказание было бы намного проще, если бы рядом не присутствовала эта улыбающаяся жаба. От ее вида Гарри всего трусило от едва сдерживаемой ярости. Он не мог успокоиться и сосредоточиться на воспоминаниях о родителях, которые облегчали ему страдания во время наказаний. В присутствии Амбридж Гарри не мог рассчитывать на помощь Добби.
Впрочем, через некоторое время Гарри стал успокаиваться несмотря на то, что тело неприятно затекло. Он устал злиться на Амбридж и придумывать мысленно, каким наказаниям он бы ее подверг, если бы профессор Дамблдор и Орден Феникса уничтожил Люциуса Малфоя и его приспешников. Он вспоминал, что два года назад Амбридж тихо ушла с позором из Хогвартса, вернее совсем тихо ей не удалось, благодаря славному полтергейсту Пивзу. Теперь Гарри принялся мечтать о том, как он превратит Амбридж в огромную пучеглазую жабу и поселит ее в крошечном болоте на шестом этаже, которое профессор Флитвик непременно вернет в память о шутке близнецов Уизли. Будут проходить года, и все новые и новые поколения школьников будут приходить к этому болоту, чтобы послушать рассказ о веселых близнецах, знаменитом трехдневном бунте в Хогвартсе и поглазеть на Жабу-долгожительницу, с ненавистью выпучившуюся на школьников и противно ругающуюся на них на своем жабьем языке. Потом Гарри подумал, что было бы неплохо взять Амбридж за шкирку и уронить, пролетая над Запретным лесом, желательно над тем местом, где живет Арагог со своей многочисленной семьей, или, на худой конец, разозлившиеся кентавры. Почему-то Гарри был уверен, что второй раз Дамблдор не пойдет просить за Амбридж. Ну и, конечно, совсем неплохая идея подвесить коротконогую директрису в подземелье и заставить ее висеть там хотя бы половину того времени, которое она заставила стоять там Гарри. И запустить к ней Пивза.
— Вы улыбаетесь, мистер Поттер? — прервал мечтания Гарри голосочек Амбридж.
— А это запрещено? — спросил Гарри.
— Улыбайтесь, сколько вам угодно. Тем более что наказание на сегодня окончено.
Гарри поднялся со стула и почувствовал, что все его тело словно проткнула сотня иголок. Он не удержался от тихого вскрика. Спина не разгибалась. Руки занемели.
— Вам и теперь смешно, мистер Поттер? — осведомилась Амбридж, с жадностью на него глядя.
— Ровно настолько, насколько вам сейчас хорошо, — надерзил Гарри и медленно пошел к выходу. Спину пришлось вернуть в слегка согнутое положение.
— Завтра после уроков снова ко мне, — злобно квакнула директриса.
— С удовольствием, — огрызнулся Гарри.
Он вышел из кабинета и, кривясь от каждого движения, поплелся к лестнице.
