Гарри благополучно пропустил мимо ушей большую часть сказанного. Все это он знал. И про документ-свидетельство, и про перечень имущества, который состоял из нескольких полуразрушенных домов, восстановление которых обойдется дороже, чем приобретение точно такой же новой недвижимости. Единственное, что его интересовало — перстень. И то не столько из-за того, что юноша так уж хотел поскорее обрести титул. Нет. Звание Лорда Поттеру было, честно говоря, нужно, как корове пятая нога. Какая ему разница, есть у него титул или нет, если он намерен все так же оставаться киллером, и будущее свое видит только на этом поприще.
И все же кольцо ему было нужно хотя бы по той причине, что это если не разозлит, то, как минимум, огорчит Дамблдора. Гарри знал, что его поступки похожи на ребячество, не достойное киллера со стажем, каким он является. Когда в определенных кругах произносили словосочетание "Ангелы Смерти", люди с содроганием вспоминали именно его, Гарри, ярко зеленые глаза, смотрящие без пощады из прорезей маски. Но в случае с Дамблдором он не хотел раскрывать сразу все карты, поэтому постепенно играл на нервах у старика, который явно не будет в восторге от приобретенного юношей титула.
— Наденьте, — гоблин протянул юноше бархатную подушечку, на которой лежал старинный золотой перстень. Гарри взял кольцо в руки, повертел его в руках, изучая крошечный герб своих предков и девиз, выгравированный по контуру кольца. "С честью по жизни" — гласила надпись на латыни.
— Симпатичное, — произнесла Вита. Поттер обернулся к девушке и наткнулся на задумчивый и пустой взгляд — Вита снова "ушла в себя".
— Да, действительно. Есть еще что-нибудь, что мне полагается получить или узнать, господин Ярокхрык?
— Да. Это, конечно, не обязательно, но вам все же стоит просмотреть перечень того имущества, которым вы владеете уже сейчас. Есть пара домов, к которым вы уже имеете доступ, хотя сомневаюсь, что они вам могут чем-нибудь пригодиться.
— И что это за дома?
— Частично разрушенное здание Поттер-менора и дом в Годриковой Лощине. Тот самый, где...
— Я понял. У вас есть портключ к последнему? Или фотография? Я понятия не имею, где находится последнее убежище моих родителей.
— Да, конечно, одну минуту, — гоблин посеменил к массивному дубовому шкафу и выудил откуда-то из глубин выдвижного ящика деревянную табличку с уже знакомым юноше девизом. — Вот ваш портключ. Он многоразовый, так что вы сможете в любой момент попасть э... туда. Хотя ума не приложу, зачем вам туда возвращаться.
— Это уже мое дело, не так ли?
— Да, именно так, лорд Поттер. Это исключительно ваше дело, а Гринготс не вмешивается в дела своих клиентов.
— Вот и хорошо. Спасибо за уделенное мне время, господин Ярокхрык.
— Вам спасибо, лорд Поттер, — Гарри встал со своего места и уже направлялся к двери, когда получил не слабый тычок под ребра.
— Ах, да, господи Ярокхрык. Раз уже мне пришлось дважды проходить у вас проверку, то не отдадите ли вы мне эту пластинку? Насколько я знаю, банку она более не нужна, все данные о проведенном тесте уже занесены в протокол.
— Да, лорд Поттер. Конечно, берите.
— Ты могла бы напомнить мне о пластине, не подвергая опасности мои ребра, Вита.
— Я решила, что иногда лучше действовать, чем говорить. Кстати, разве у тебя тут нет собственного сейфа? — спросила Вита, направляясь вслед за Гарри к выходу из банка.
— Есть, а что?
— Ничего. Просто я ожидала, что ты заскочишь туда.
— Зачем? — осведомился юноша, обдумывая свои дальнейшие планы.
— Не знаю, мало ли причин. Просто я хотела прокатиться на их вагонетках — Гарри повернулся к брюнетке и заглянул в затуманенные и мечтательные глаза. Нет, все же Вита оставалась загадкой. Миловидная, даже красивая, но при этом иногда маниакально жестокая, временами умная и проницательная, но при этом чаще всего задумчивая и полусумасшедшая. Очень странная.
— На вагонетках?
— Да. Мне как-то рассказывали... Правда, не помню, кто рассказывал. Кажется, это было летом прошлого года... Или все же позапрошлого? Не важно. Так вот, мне рассказывали, что это круче американских горок. Я на таких аттракционах не каталась, времени не было. Ты не заметил, что нас ни разу за все это время не отправили с заданием в какой-нибудь парк развлечений. Или в цирк. Или в зоопарк. Кажется, я отвлеклась. О чем я говорила?
— О вагонетках.
— Ах да. Так вот, я хотела узнать, почему все так любят американские горки.
— Ясно. Давай как-нибудь в следующий раз. Я сейчас хотел бы навестить развалины дома родителей.
— Да, конечно. Это будет очень невежливо, если я отправлюсь туда вместе с тобой?
— Что? Зачем?
— Ну, можно сказать, мне сегодня нечем заняться. Так ты не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?
— Говоришь, ты знакома с ритуалами магии крови? — юноша внимательно посмотрел в лицо Виты.
— Да, — ответила брюнетка, ни минуты не медля.
— В таком случае, я буду только рад твоей компании. Берись за портал.
— Ты намерен активировать его прямо здесь, в банковском коридоре?
— Да. Чего церемониться?
— Ладно. Мне на маленьких человечков и их спокойствие вообще как-то наплевать, — девушка взялась за протянутую дощечку.
— Вот и славно. Летус!
Через мгновение двое киллеров уже стояли напротив полуразрушенного здания. Перед домом было установлено что-то вроде мемориальной доски, надпись на которой объясняла, что здесь осенью такого-то года героически погибли Поттеры, а дом не ремонтировался в память о событиях той ночи. Стоит заметить, что те, кто делал указатель, постарались на славу. На темном дереве аккуратно вились золотые буквы, нисколько не потускневшие от времени. Вокруг официальной таблички повсюду были надписи, добавленные другими волшебниками, приходившими посмотреть на место, где спасся Мальчик-Который-Выжил. Одни просто написали свои имена вечными чернилами; другие вырезали свои инициалы на дереве, все остальные просто оставили записки. Самые свежие надписи, висящие поверх пятнадцатилетнего слоя этого магического граффити, гласили: "Удачи, Гарри, где бы ты ни был"; "Если ты читаешь это, Гарри, мы все с тобой!"; "Долгих лет, Гарри Поттер".
— Очаровательно, — усмехнулась Вита, окидывая округу задумчивым взглядом, — тут, можно сказать, устроен музей имени тебя.
— Музей? — Гарри скептически оглядел ветхое строение с разрушенным вторым этажом. — Навевает тоску.
— Ну, дорогой, тебе просто не угодить. Другой просто расплакался бы от умиления при виде этого, — девушка оглядела указатель, пытаясь подобрать подходящее определение. — Этого проявления благодарности.
— Благодарности, Вита? Меня, их спасителя и героя, выкинули, как ненужную вещь. Подкинули на крыльцо магглов, ненавидящих волшебство. В конце концов, выкинули на улицу, как какую-то дворняжку. А толпы взрослых волшебников даже палец о палец не ударили, чтобы проверить, так ли хорошо живется Мальчику-Который-Имел-Несчастье-Выжить, как утверждает Дамблдор. Зато не поленились прийти сюда и заниматься актами вандализма, уродуя указатель перед развалившимся домом моих родителей.
— Ясно. Ты намерен туда входить? — девушка указала взглядом на ветхое жилище.
— Да. Я же пришел сюда не для того, чтобы постоять у крыльца, — ответил Гарри и осторожно, будто опасаясь, что дом может в любую минуту рухнуть, вошел внутрь.
— А здесь тот еще бардак.
— Вита, здесь в последний раз убирались пятнадцать лет назад. Здесь должен быть бардак.
Гарри вошел в гостиную, стараясь не прикасаться к покрытым толстым слоем пыли предметам мебели. Пожелтевшие обои на стенах, трещины на потолке, полуразвалившийся диван с обивкой, потускневшей от времени, книжный шкаф, из которого никто не убрал книг и журналов. В углу стоял покосившийся журнальный столик, заваленный пыльными газетами пятнадцатилетней давности и какими-то бумажками.
— Я посмотрю, что осталось от второго этажа, — произнесла Вита. Заскрипела деревянная лестница, послышался стук каблуков. И Гарри остался один в пыльной и заросшей паутиной гостиной. Он заворожено осматривал комнату, будто пропитанную воспоминаниями о последних обитателях этого дома. Открытая книга, брошенная на диване, старая чернильница и перья, оставленные на столе. Дом действительно, подобно музею, сохранил память о последних минутах жизни Поттеров. Другое дело, что этот самый музей без привратника, уборщика или примитивных чар самоочищения уничтожался. Не людьми, но временем.
Гарри обошел небольшую гостиную, заглянул в маленькую и когда-то уютную кухню, где на окнах даже сохранились пожелтевшие от времени старые кружевные занавески — в понимании юноши — признак семейного уюта. Через некоторое время юный киллер поймал себя на том, что не просто бродит по разрушенному дому, но и незаметно для самого себя повторяет очищающее заклинание. Десять минут блуждания по первому этажу и Гарри вновь оказался в гостиной напротив журнального столика, заваленного письмами и бумагами. Он тихо, будто боясь разбудить кого-то, прошептал уже в сотый раз за последние минуты очищающее заклинание. Слой пыли исчез со стола, с бумаг, с пера, кончик которого кто-то изрядно общипал. Юноша сел на пол перед столом и стал просматривать письма и газеты пятнадцатилетней давности, изучая аккуратные закорючки, выведенные когда-то Лили Эванс, и небрежный почерк Джеймса Поттера. Родителей, которые умерли, защищая его. Родителей, которые, будучи истинными гриффиндорцами, отреклись бы от него, как от темного и "злого" волшебника. Родителей, за которых он хотел бы отомстить, но пока еще не понял, кому.
На некоторое время юноша полностью отдался этим мыслям, абстрагировавшись от пыльного дома и скрипа половиц где-то наверху. А потом его взгляд случайно упал на сложенное пополам недописанное письмо. Потускневшие от времени слова были выведены рукой матери Гарри. Женщина писала о том, что у неё дурное предчувствие. Что этот дом с каждым днём всё больше напоминает ей не убежище, а ловушку, в которую они с Джеймсом залезли добровольно. Она жаловалась на то, что не понимает поступков Альбуса Дамблдора, что её раздражают его постоянные недомолвки. А ещё больше ей не нравится, что Джеймс слепо доверяет всем решениям старца, даже не пытаясь думать собственной головой. В том же она обвиняла и того человека, к которому письмо было адресовано, Сириуса Блэка. Большая часть письма была пронизана страхами и переживаниями молодой женщины, которую угнетали ужасы войны и пожирал страх за мужа-аврора и годовалого сына, имевшего несчастье родиться не в том месяце. Чуть успокоившись, Лили Эванс писала о том, что не согласна с решением прекратить общение с Ремусом. Этот человек всегда показывал себя верным другом, а потому с их стороны было подлостью считать оборотня предателем. Еще ниже женщина, уже совсем успокоившись, приглашала Сириуса зайти в гости в ближайшую субботу, пожаловавшись на то, что Джеймс уже утомил ее своими переживаниями о сохранности своей мантии.
Гарри ошеломленно оторвался от чтения. За те несколько минут, пока он читал письмо матери, он узнал о ней намного больше, чем за полгода общения со старыми друзьями родителей. Лили Эванс доказывала, что и у гриффиндорцев есть мозги. Что отнюдь не все представители львиного факультета склонны безоговорочно доверять словам и советам великого светлого волшебника Альбуса Дамблдора. Во всяком случае, она не доверяла. Ей явно не нравилась идея спрятаться в доме под заклятием Фиделиуса. Более того, ее нервировало слепое подчинение Джеймса и Сириуса, их ненормальная преданность пожилому волшебнику и готовность сломя голову броситься исполнять любой приказ директора. Но что она могла? Магглорожденная волшебница, втянутая в кровавую политическую войну, не имеющая иных покровителей, кроме Дамблдора, которого она уважала, но не настолько, чтобы ради свершения его планов рисковать жизнью своих близких.
Гарри улыбнулся. Приятно было осознавать, что собственные мысли в некоторой степени являются повторением страхов и переживаний матери, которую он никогда не знал. Возможно, где-то там, на небесах, Лили Эванс смотрит на то, как живет ее сын, и не проклинает его, а сопереживает ему.
"Джеймс все время говорит о своей мантии-невидимке, которую у него неизвестно зачем забрал Дамблдор. Еще немного, и я начну ревновать своего мужа к этому куску прозрачной материи. Парадокс: Джеймс слепо доверяет директору в том, что касается наших жизней и жизни нашего ребенка, но беспокоится о какой-то волшебной тряпке. И почему-то я уверена, если бы Альбус попросил у тебя твой мотоцикл (Мерлин, я представила себе директора на мотоцикле), ты вел бы себя точно так же, как Джейми. А ведь ты ради Дамблдора все сделаешь, даже не спрашивая, зачем это нужно. Я нервничаю, Сириус. Мне одиноко и страшно. Обязательно приходи в субботу. С тобой в наш дом приходит шум, веселье и жизнь, а мне этого ужасно не хватает. Только Питера с собой не бери. Я ему, конечно, доверяю, но просто он в последнее время еще более мрачный и удрученный, нежели я. Не знаю, что его беспокоит, но думаю, его нужно хотя бы на время оставить в покое. Все же, Альбус был не прав, предлагая назначить Питера на сам-знаешь-какую-роль. Это слишком большой груз ответственности для него ..."
Гарри прочел этот последний отрывок письма своей матери не меньше десяти раз. Взгляд зеленых глаз скользил по аккуратным строчкам ровных, чуть округлых букв, а в уме у молодого киллера созревали новые планы. Он предполагал, что мантия-невидимка, о которой ему все уши прожужжал Сириус, была отдана когда-то Дамблдору. Просто больше было некому. Сириус Блэк, Ремус Люпин или Альбус Дамблдор. Джеймс Поттер больше никому не доверял настолько, чтобы отдать свою семейную реликвию. Да и, судя по всему, оборотню отец доверял куда меньше, чем директору. Но тогда, несколько месяцев назад, когда эта мысль пришла в голову юноше, у него не было доказательств. А теперь... Гарри улыбнулся.
— Спасибо, мама, — тихо прошептал брюнет, аккуратно складывая так и не отправленное письмо своей матери. Внизу пожелтевшей от времени страницы стояла дата: 31 октября 1981 года. Вот оно, предсмертное послание Лили Поттер, пропитанное ее страхами и сомнениями.
— Гарри? — юноша резко обернулся, чтобы увидеть стоящую у него за спиной Виту. Девушка смотрела на него озабоченным и задумчивым взглядом.
— Что?
— Твоя мама мертва, ты в курсе?
— Да, Вита, в курсе. С чего ты решила, что мне нужно об этом напомнить?
— Возможно, мне показалось, но ты только что поблагодарил её. А здесь никого нет. Только я, ты и много старой ветоши.
— Я знаю, Вита. Не стоит беспокоиться, я ещё в своем уме. Просто я нашел доказательства пары моих теорий. Как там второй этаж? Нашла что-нибудь?
— Ну, что-нибудь я там определенно нашла, но вряд ли это то, что ты искал.
— А поподробнее можно.
— Можно. Там руины детской, утопающая в пыли и строительном мусоре спальня, полное отсутствие крыши. Чудом, кстати, не забудь поблагодарить меня, я выудила пару старых фотографий из развалин того, что раньше было стеной.
