Я не шевельнулась. Я не была уверена, что собиралась это сделать.
Пока я горевала, Риодан и Бэрронс прошли на планету Х и выстроили Зеркала так, чтобы я могла отправиться за Шазамом и привести его домой.
Проблема в том, что Шазама нигде не было. Ничего не было на том маленьком острове, кроме огромного зеркала. Никакой клетки с силовым полем. Никаких полуголых представителей племени с головными уборами из перьев. Ни там, ни где-то еще в этом маленьком мире.
Он был пустынным, лишенным человекоподобных и Шазамоподобных форм жизни.
Да, они звали его. Мак сказала, что Риодан стоял на острове и звал Шазама чуть ли не целый день.
Безответно.
Я подозревала, что они все еще не до конца верили, что Шазам — не плод моего воображения. И если я не найду его, они могли никогда не поверить. Могли подумать, что я еще сильнее безумна, чем сейчас.
Возможно, спустя десятилетия, Шазам все еще ждал меня где-то в воздухе, отказываясь выходить к кому-либо кроме меня.
Но также вполне возможно, что он умер или давно оставил этот мир.
В любом случае, я должна была знать.
Посмотреть правде в лицо всегда лучше, чем жить в чистилище. И как я недавно узнала, мое благосостояние беспокоило куда большее количество людей, чем я предполагала. Люди желали потратить часть своих жизней, чтобы убедиться, что я в порядке. Я не могла сказать, что мне было комфортно со всей этой шумихой. Но это была и не худшая вещь на свете.
— Да, давай сделаем это, Мак.
Я взяла ее за руку, и пока мы уходили с кладбища, я не обернулась на его могилу.
Танцора там не было.
Я знаю кое-что забавное о глазах. Куда ты позволяешь им смотреть, туда они тебя и приведут.
Смотришь назад, и ты застреваешь в потерянном навеки недосягаемом прошлом.
Смотришь вперед, и ты живешь.
62
На мгновение ты была распущенной
С непринуждённостью, как у ребенка
Дэни
Когда я пришла к тюрьме Килмэнхем, люди как будто закатили еще одну вечеринку. Возле портала на планету Х собралось несколько сотен людей. Я осмотрелась вокруг, пытаясь сообразить, что происходит. Они, конечно же, пришли посмотреть не на мой уход?
Сразу же после моего появления ко мне поспешили Джек и Рейни. Рейни задушила меня в крепких материнских объятиях, пригладила мои волосы и вообще так старательно хлопотала вокруг меня, что я просто стояла и смотрела на нее, поскольку ни одно из того, что я чувствовала или хотела сделать, не было социально уместным.
— Я так рада видеть тебя на ногах, Дэни, — воскликнула она, прижимаясь поцелуем к моей щеке. — Мы так беспокоились!
Я бросила взгляд на Мак, она тоже посмотрела на меня, и будь я проклята, если не услышала ее голос у себя в голове. Я не говорила им и никогда не скажу. Но подозреваю, что это сделала Алина. Никто тебя не винит, все тебя любят. Точка.
Какого черта? У всех есть способности к телепатии, кроме меня?
Я нахмурилась и какое-то время ее игнорировала.
Затем вокруг меня собрались Энио, Кэт и несколько ши-видящих, все они говорили разом, и для моих Мега-ушей это было слишком, но я вошла в толпу, приветствуя всех по очереди, оценивая Кэт и с изумлением осознавая, как она изменилась. Энио была справа от меня, Кэт слева. Это казалось правильным, мы как команда, и взглянув на их лица, я поняла, что они тоже это чувствуют. Мак не знала, как пропеть так, чтобы между нашими мирами вновь поднялись стены. Возможно, ей потребуется немало времени, чтобы выяснить. Ши-видящие были жизненно важны. Мы втроем найдем свое место среди них и поможем остальным найти свои места.
Кристиан ненадолго присоединился ко мне, его радужные глаза поблескивали. Сказал, что будет приглядывать за мной, так что если я иногда буду видеть его рядом, не стоит беспокоиться. Он будет поблизости, если мне понадобится помощь.
Риодан, Кастео, Фэйд и Бэрронс стояли по отдельности недалеко от портала. Я заметила в толпе Лора, но он как будто держался на расстоянии от меня и Мак.
Но как только она удалилась поговорить с родителями, он подошел, широко улыбаясь мне, и впервые со смерти Танцора я почувствовала, как мое лицо расслабляется и складывается в улыбку. Невозможно не улыбаться Лору, когда он широко улыбается тебе. Но в нем что-то изменилось. Впервые за все наше знакомство он выглядел каким-то... древним, как и остальные из Девятки, каким он никогда не был раньше.
— Готова, дорогуша?
Я кивнула.
— Я бы пошел с тобой, но у нас с Мак небольшая проблема, которую мы решаем.
Я прищурилась.
— Что за проблема?
— Сука убила меня, потому что она меня выбесила. Я бы убил ее в ответ, но тогда Бэрронс убьет меня, и мне пришлось бы убить его, и тогда мы бы убивали друг друга столетиями, как уже делали раньше, и мне не хочется возвращаться к этому дерьмовому скучному времени.
Я выжидающе выгнула бровь, но он ничего больше не сказал. Мне не терпелось расспросить Мак. Если она убила его, значит, у нее была весомая причина.
— Сочувствую насчет Джо, — сказала я.
— Ага, — ответил он.
Когда мне наконец удалось отвязаться от всех, кто по каким-то странным причинам хотел сказать мне 'Привет', я присоединилась к Риодану, Бэрронсу и Мак у портала.
— Вам не стоит идти со мной. Он может не выйти, если вы там будете.
Три безоговорочных взгляда просто уставились на меня, и меня пронзило внезапное осознание, что я, возможно, никогда не избавлюсь от этих людей. Они оставались в моей жизни. И теперь они шли со мной. Вот и все.
Я пожала плечами. Я найду способ заставить их уйти, если вопрос станет серьезно.
— Ну ладно. Давайте сделаем это.
Когда мы двинулись к стене, в толпе воцарилась тишина. В дюжине футов от незаметного портала в стену было встроено высокое широкое Зеркало.
— Мы работаем над тем, чтобы установить аналогичные связи со многими мирами. Мы работаем в рамках вселенной, а не глобально, — сказала мне Мак.
Гребаный ад, как изменился наш мир.
Я глубоко вдохнула, медленно выдохнула, подготавливая себя к худшему. Пылко надеясь на лучшее.
Планета Х. Я отправлялась туда. В этот самый день.
Я никогда не верила, что я покину мир, в котором не будет Танцора. Это все еще не укладывалось у меня в голове. Мак сказала, что так будет какое-то время. Что я буду ожидать увидеть его за углом. Что я могу написать ему смс или взять телефон, чтобы позвонить ему, и его отсутствие ударит по мне как двухтонный грузовик. Я знала, что пройдет немало времени, прежде чем я смогу пройти мимо Тринити колледжа. В городе были места, которых я буду постоянно избегать.
Все же я была любима. Невероятно любима. И этого у меня раньше никогда не было. Это изменило меня. Дало мне новые части.
— Спасибо, Танцор, — прошептала я, шагая в портал.
♪
Маленький остров был пустым, как и говорила Мак, за исключением нового намного меньшего зеркала, которое теперь висело в воздухе рядом с огромным зеркалом.
Я медленно обернулась вокруг себя, Мак, Бэрронс и Риодан появились позади меня. Планета, приглушавшая мои чувства ши-видящей, вызывала тошноту. Подступила желчь, и я тяжело сглотнула. Я была здесь ради Шазама. Ничто не помешает моей миссии.
Я не смотрела на Риодана. В последнее время он слишком много раз видел меня в полном раздрае. Я игнорировала его и собиралась продолжать в том же духе какое-то время.
Здесь, на поросшем травой острове, с волнами, лениво лизавшими берег, лежал мой мусорный бак, помятый и ржавый, с моим обещанием Шазаму, написанным краской из баллончика.
Еда, которую я бросала сюда, исчезла, конечно же, подобранная птицами этого мира. Огромная собачья подстилка, брошенная мной, была... Я поспешила к ней и опустилась на колени, изучая ее.
Я подобрала с искусственного темно-коричневого меха длинный толстый серебристый волос и показала остальным.
— Он был здесь! — радостно воскликнула я.
Моя радость испарилась. Это доказывало лишь то, что он был здесь несколько месяцев назад, когда я закинула подстилку. Что по времени Шазама было десятилетия назад.
Я вскочила на ноги, развернула лицо к солнцу и позвала:
— Я вижу тебя, Йи-йи. Я здесь, Шазам. Я извиняюсь, что это заняло так долго, но обещаю, что никогда больше тебя не оставлю.
Ответа не последовало.
Я медленно обернулась вокруг своей оси, думая, что может быть, ему не нравится видеть троих незнакомцев, и честно говоря, они были тремя самыми странными людьми из всех, кого я когда-либо знала: двое древних бессмертных оборотней, одна королева Фейри. Может, Девятка для него плохо пахла. Я могла понять его опасения. По сравнению с ними я была прямо-таки нормальной.
— Они мои друзья, Шазам. Они не причинят тебе вреда. Выходи, это не опасно.
Все еще ничего.
Я завала его. Я снова и снова повторяла его имя. Я напевала вполголоса и упрашивала, и наконец разразилась нашей фирменной песенкой.
— Шаз могучий пушистый зверек, в воздухе живет...
Когда я глянула на Риодана, плечи его тряслись, и он изо всех сил старался не расхохотаться.
— Я была подростком, — хмуро ответила я. — Это отличная песня. Размер выдержан, все рифмуется, и мелодия несомненно цепляющая.
— Для меня это даже круче 'Озорных анимашек', — сказал он, быстро отворачиваясь и глядя на озеро. Его плечи все еще тряслись. Ублюдок все еще смеялся.
Я отвернулась и продолжила петь.
Я звала его часами. Разговаривая, подкупая, беря лестью. Пробуя все. Я принесла в рюкзаке сырую рыбу и предлагала ее воздуху, размахивая ею повсюду, выглядя абсолютной идиоткой и вызывая новую волну тошноты. Если он был здесь, заставляя разыгрывать столь драматичные выходки, расплата будет адской.
Наконец, я повернулась к остальным и сказала:
— Вы должны вернуться домой. Он может не выйти, пока вы на острове, — я отказывалась верить, что его здесь нет. Могли пройти недели, может, даже месяцы, чтобы я в это поверила.
Никому эта идея не понравилась.
— Я не оставлю тебя здесь одну, — сказал Риодан. — Я сделаю себя невидимым.
— Шазама не одурачить, — раздраженно ответила я. — Он куда умнее тебя. Он в сотню раз тебя превосходит. Он эволюционировал выше всего, что мы видели.
— Почему бы тебе не рассказать мне о нем? — предложила Мак. — Я принесла еду и одеяла на случай, если нам придется провести здесь ночь. Мы поедим, а ты сможешь рассказать мне о времени, проведенном с ним.
В моей голове она сказала: Если он здесь и он настолько чувствителен, как ты мне рассказывала, его чувства задеты. А слушание как ты рассказываешь нам истории о нем, может его смягчить.
Я признала, что ее план был мудрым.
Мак развела огонь, и я обнаружила, что не единственная принесла рыбу. Но ее рыбины лежали во льду в рюкзаке. Она завернула их в фольгу и положила в угли, чтобы запечь. Когда аромат заполнил воздух, я уселась по-турецки у огня и рассказала Мак, как мы встретились на Олеане, как он научил меня лучше перемещаться в стоп-кадре, и историю про съедобную планету. Я даже рассказала ей некоторые истории, которые никому не рассказывала — о менее опасных ситуациях, в которые мы попадали, и как Шазам меня спасал раз за разом. Пока я вспоминала, печаль по Танцору, пожиравшая меня заживо, встретилась с еще большим горем от осознания, что Шазам на самом деле мог не дождаться или не выжить.
Неужели я должна потерять все? Их обоих? Неужели это жестокий урок жизни, который я только сейчас выучила? Неужели некоторым людям просто не дано легкой жизни? Я не говорю, что моя не была хорошей, но черт подери, иногда я гадала, почему мой путь вечно такой каменистый!
В конце концов, мои истории вызвали столь острую тоску по нему, что в сочетании со свежим, горячим горем по Танцору, я сделала то, чего никогда не делала перед Шазамом, потому что он был таким уязвимым и склонным к маниакальным приступам депрессии. Неважно, какими бы плохими ни были обстоятельства, я никогда не плакала.
Но я плакала теперь.
Черт подери, дальше я только плакала! Это было нелепо. Мне ненавистно было быть такой. Мак тоже начала плакать, и я посмотрела на нее сквозь слезы и сказала:
— Тебе не о чем плакать. Что с тобой не так?
— Твоя боль — моя боль. Когда больно тебе, больно и мне. Если кто-то, кто тебя по-настоящему любит, видит как тебе больно, он делит эту боль с тобой, — она запрокинула голову, глядя в воздух. — И они определенно вмешаются, чтобы прекратить эту боль. Чтобы утешить тебя. Неважно, как бы они ни злились. Они бы увидели, что их Йи-йи опустошена, и сделали бы что угодно, чтобы облегчить ей это. Даже если им этого не хочется, — она практически зарычала.
Огонь взорвался башней искр и тут же погас.
Завернутая в фольгу рыба исчезла.
Кости вылетели из воздуха, осыпая меня как из душа, отскакивая от моей головы.
Я вскочила на ноги, вытирая глаза.
— Шазам! Ты здесь?
Фиолетовые глаза материализовались в небе надо мной и сузились до щелочек.
— Ты сказала ждать. Твои ожидания — прутья моей клетки. А ты пришла? Нет. Ни тогда. Ни на следующий день. Ни когда-либо еще.
Гребаный ад, он был здесь! Он жив!
Он исчез.
Еще одна кость вылетела из воздуха и приземлилась мне на голову.
— Ай! — я хлопнула рукой по голове. — 'Когда-либо еще' — это сейчас! Я извиняюсь. Я буду извиняться перед тобой каждый день до конца моей жизни, если тебе от этого станет легче.
— Потребуется намного больше, — раздалось бестелесное шмыганье носом. — Мои колтуны образовали целую цивилизацию колтунов, которая размножается с рвением и плодородностью шайки спаривающихся Ка-лирр! Я один большой колтун! — раздалось его страдальческое нытье. — И я жирный.
— Я расчешу тебя. Ты не жирный. Просто выходи. Дай мне на тебя посмотреть!
— Жирный, жирный! — заныл он. — Ты можешь видеть только части меня. Худые части, — глаза материализовались в трех метрах надо мной. — Ты опять меня бросишь, — со слезами произнес он.
— Не брошу. Я больше никогда тебя не брошу, — я сказала кое-что, чего никогда не говорила. Что научилась говорить благодаря Танцору. — Я люблю тебя, Шазам. Я не могу без тебя жить. Я так по тебе скучала, что в какой-то момент слегка сошла с ума. Но я не могла вернуться, потому что Зеркало привело меня обратно в Дублин...
— Ты нашла дорогу домой, Йи-йи? — боязливо спросил он. — Правда? Ты наконец-то это сделала?
Мое сердце растаяло. Радость в его голосе нельзя было ни с чем спутать, радость за меня, потому что я наконец-то получила то, что так долго искала.
— Да, и из-за этой гребаной бесконечности зеркал...
— Не бесконечности, рыжая крошка. Четыреста тысяч семьсот шестьдесят два, — поправил он.
— Я пыталась найти способ пометить нужное с той стороны, чтобы я могла отвести тебя домой. Мне так жаль, Шазам!
Внезапно он проявился полностью, опускаясь с неба, чтобы неловко плюхнуться на мусорный бак. Я моргнула. Вот блин, он реально был жирным. Его пушистый белый живот свисал с обеих сторон бака. Я нацепила Джада-маску, чтобы скрыть свое изумление. Я ни за что не могла ранить его чувства сейчас. Он мог опять исчезнуть.
