«Почему они всегда умирают? Почему я никогда не могу их спасти? Что для этого нужно?»
Она отбросила его, как и должна была, как она столетиями своей жизни отбрасывала тысячи подобных мыслей. Работа — значение имела только работа, гарантирующая, что большее благо достанется большему числу. Порой меньшему приходилось страдать. Порой это даже было преднамеренно.
Она проигнорировала внезапно прошедшую по ее позвоночнику дрожь, сосредоточив внимание на имеющейся задаче. Лучше не давать частям разума думать праздные мысли.
Перед ее взором распростерлись расположенные в системе корабли и войска, как буквально перед нею, так и в глубинах ее разума, подключенные к мозгу прямотой, недоступной простому зрению.
Отбросив причудливые эффекты перемещения в виртуальной реальности для сбережения вычислительных ресурсов и времени, она изучила текущую ситуацию, сцена перед ней мгновенно переключилась на вид бок-о-бок планет-близнецов Аполлона и Артемиды, появившихся перед ней гигантскими шарами. Несмотря на потрясающее давление массивного вторжения пришельцев, выделенные перед ней городские центры планет по большей части держались, пусть и с трудом, несмотря на несколько неудачных зарядов антиматериальной взрывчатки, которую пришельцам удалось протащить через оборонительные линии, чьи радиусы повреждений были выделены на поверхности планет ярко-красным, напоминая болезненные кровавые раны. Что касается соответствующих потерь и ущерба окружающей среде — это было еще одно, о чем лучше было не думать.
Что касается двух верфей на орбитах вокруг планет, они справлялись… приемлемо, согласно консенсусу гештальта Высшего Командира, вечно маячащего в задней — и даже передней — части ее разума. Верфи понесли ущерб, и Поллукс, особенно, стал жертвой нескольких прошедших через оборону команд проникновения и бомбардировок, но модульная, рассредоточенная природа конструкции предотвратила слишком серьезный ущерб. Пока они существуют в той или иной форме, пострадавшее можно будет восстановить.
Но, в то время как все это было важно, это мало что значило, если флот не справится со своим долгом. На этом фронте все выглядело гораздо лучше, чем ранее осмеливалась надеяться Мами, и ей не нужно было снова все перебирать — это была ее ответственность, и даже в этот самый момент значительная часть ее сосредоточения была посвящена управлению задействованными флотами.
«Юма бы сказала, что задействовано примерно 75% моего сознания… нет, не важно. Меня это не заботит».
С уже добившейся успеха миссией стабилизатора червоточины, несмотря на кажущуюся потерю задействованной команды, она — точнее, она и Высший Командир — отозвали развернутые в диверсионных операциях флоты, реорганизовывая и передислоцируя их для новых миссий. Флоты адмирала Гюль, потрепанные яростным боем обороны контролируемых людьми астероидов и комет системы, были разделены между флотом Мами — сдерживающим возникшие из червоточины флоты пришельцев — и контратакой Федорович далеко за границами системы. Флоты Ананд показали некоторый начальный успех в нападении на маршруты снабжения пришельцев, но потеряли наступательный импульс. Операционные резервы системы были перенаправлены помочь с кризисом на Аполлоне и Артемиде, так что, к сожалению, и флоты Ананд отступали, перегруппировывались и присоединялись к массивной атаке Федорович.
Мами перевела внимание на флоты Федорович, перейдя на стратегический уровень обзора сектора Евфрат, вместо используемого до этого системного обзора. На данный момент у Федорович было почти столько же кораблей, сколько у Мами, и по хорошей причине — прежнее суждение Мами оказалось верным, и оборона выступа пришельцев оказалась оголена. Сосредоточенным, концентрированным ударом, как раз таким, что человеческие стратеги предлагали на ранних этапах войны, тыл пришельцев можно было разбить, и без их червоточины их ресурсы ослабнут перед лицом индустриальной мощи человеческих миров.
Федорович добилась превосходного прогресса, проделав глубокий узкий прокос в острие выступа пришельцев в человеческом пространстве, окрашенного в ее поле зрения в гневно-красный. Она обошла укрепленные системы, захватывая стратегические точки на торговых маршрутах, восстанавливая узлы ММС, восстанавливая контакт с продолжающимися держаться в подполье человеческими гарнизонами — все, что требовалось, чтобы захватить полосу пространства и попытаться ее удержать. Однако в данном случае Мами не вникала в детали, удерживая поток информации на краю своего сознания.
Женщина знала, что делает, и казалась в пределах… отдаленной досягаемости от достижения их целей.
Мами уже была осторожно оптимистична, но еще нужно было доделать работу. Чем эффективнее они защитят систему, тем больше кораблей можно будет отправить к Федорович. Скорость была существенна, чтобы не дать пришельцам перевести их силы и остановить ее продвижение — а скорость требовала силы. Основные военные принципы.
«Да, если сейчас я немного сосредоточусь, я все это закончу. Еще немного. А потом расслаблюсь».
Хотя пришельцы, казалось, странно сопротивлялись прекращению наступления. Эту тенденцию человеческие стратеги отметили в начале войны, и ее можно было выгодно использовать.
Затем внимание Мами вдруг оказалось захвачено внезапной высокоприоритетной тревогой.
Рёко снова открыла глаза, и на этот раз она оказалась в своем теле, снова стоя на суровой темно-серой поверхности чуждой луны. Она заметила, что тяжело дышит после всего только что ею испытанного. Асами, она…
«Она думает, я мертва, — подумала Рёко. — Я… я…»
Она на полуслове оборвала свои сожаления, понимая, что никто ее не услышит, и она все равно не вполне была уверена, о чем же она сожалеет.
«Кто была та женщина на верфи?»
Оглядевшись по сторонам, полагая, что ее видение завершилось, она обнаружила, что члены ее команды все еще стоят без движения, застывшими в тех же позах, что она видела в самом начале.
Опять же, со всеми сформировавшимися в этой зоне темпоральными аномалиями сложно было исключить такую возможность, если бы не стоящая прямо перед ней Богиня, сложившая за спиной руки и смотрящая в небо.
Богиня — удивительно, насколько, в каком-то смысле, привычной ей становилась эта идея. Не помогало, что упомянутая Богиня, похоже, напевала себе под нос, прозрачные крылья двигались в ритме неузнаваемой Рёко песни.
— Она будет в порядке? — наконец, спросила Рёко.
— Накихара-сан? Прямо сейчас да, так сказать, — на идиоматическом японском сказала женщина. — Остальное зависит от другого. Лучше об этом не говорить.
Мгновение Рёко стояла там, поставленная в тупик. Ей хотелось задать вопросы, кипящие на поверхности ее сознания, но что-то в языке тела Богини не советовало ей что-либо говорить.
Женщина вздохнула, затем заговорила на безупречном стандартном, накручивая на палец локон длинных распущенных волос.
— Порой я показываюсь в этих видениях в чем-то более близком к моей человеческой форме и личности. Чувствуется освежающим так делать, и порой я почти могу вспомнить, каково было быть человеком. Но большую часть времени я не могу. Это бы просто смутило получающую видение девушку. Все ожидают от Богини некоторого достоинства, даже когда сама Богиня предпочла бы заняться чем-нибудь еще.
Все еще не повернувшись к Рёко лицом, женщина, казалось, изучала свои ногти.
— Если так подумать, все на протяжении жизни принимают множество форм, — сказала она. — Ребенок, женщина, мать. Ученый, писатель, лидер. Волшебница, богиня, ведьма. Просто так получилось, что мой жизненный цикл растянулся на все время. Порой я взбудоражена, весела и юна, как в самом начале. В другие времена я чувствую себя старой, тонкой, вроде как растянутой, как слишком маленький кусочек масла, размазанный по слишком большому куску хлеба. По правде говоря, когда само время бессмысленный конструкт, я все это одновременно.
Женщина снова вздохнула, после чего неожиданно развернулась, из-за чего Рёко от испуга едва не подпрыгнула.
— Все в порядке, если ты не понимаешь, — вдруг улыбнувшись, сказала она по-японски. — Я просто играю с тобой. Что думаешь? Сможем мы подружиться?
Женщина наклонилась вперед, протянув руку. Рёко заметила, что пожимает ее, не вполне понимая, что она делает. Ей пришло в голову, что эта версия Богини казалась осязаемо младше отвернувшейся от нее версии. Есть ли у богов возраст? Что это вообще значит?
— Хорошо! — удовлетворенно кивнула сама себе женщина. — А теперь вернемся к делу.
Она запрокинула голову к небу, так что Рёко тоже взглянула вверх, на парящие в воздухе искаженные пузырями диссонансного времени звезды.
— Мой давний сэмпай Мами-сан отказывается бросать бой, — внезапно серьезным тоном сказала она. — С уничтожением этого стабилизатора червоточины она верит, что сможет победить в этом бою, несмотря на неравные шансы. Они с Эрвинмарком — они верят в ценность агрессивности, что никого нельзя оставлять позади, но здесь течения куда глубже им известных.
Она взглянула на Рёко, убеждаясь, что та понимает, удивительно человеческий жест, после чего продолжила, загибая пальцы:
— Каждый шаг этой операции был разработан, чтобы заманить человеческий флот все глубже и глубже в ловушку. Во-первых, стабилизатор червоточины расположили в месте, которое нельзя было игнорировать, с дополнительными ядрами стабилизатора, что не только усложнило его уничтожение, но и упростило его обнаружение сенсорами дальнего радиуса. Во-вторых, притворились, что стабилизатор не работает, пока человеческий флот не увяз слишком глубоко. Наконец, выдвинули подкрепления во вроде бы черепашьем темпе, намеренно имея в районе удивительно мало сил, заставляя человеческих командиров думать, что агрессией все еще можно победить. По правде говоря, в настоящее время вокруг бывшего района червоточины сейчас собирается крупный флот, укрытый одним гигантским скрывающим полем. Это первая кампания войны, где они посвятили попытке победы значительное число ресурсов, и этот флот, сокрытый в невообразимых человеческими учеными масштабах, их козырная карта, их ключ к тому, чтобы, наконец, нанести решающий удар в этой войне.
Она остановилась и краем глаза посмотрела на Рёко, и лицо женщины, казалось, ненадолго побледнело.
— Ты понимаешь? — жестким тоном спросила она. — Когда флот сбросит маскировку и выдвинется, все только что мной показанные погибнут. Фон Рор-сан, Накихара-сан, даже Мами-сан. Даже если ты сбежишь с луны и предупредишь их, будет уже слишком поздно. Жребий брошен, и даже уничтожение стабилизатора червоточины уже ничего не спасет.
Богиня развернулась, схватив ее за плечи, и, в казалось бы трюке света, Рёко вдруг увидела юную девушку, одетую в похожий на ее розовый костюм, такую же невысокую. В самом деле, она не показалась бы неуместной как одна из одноклассниц Рёко еще на Земле.
— Нас может спасти только одно, — теперь гораздо более пронзительным голосом почти умоляюще сказала девушка. — Волшебницы — единственное, что позволяет человечеству выжить в этой войне, и это единственное, чего боятся пришельцы. Если бы обученная ясновидящая с большой досягаемостью в правильное время изучила район вокруг червоточины, флот был бы замечен даже несмотря на маскировку. Если бы Грация смотрела немного внимательнее, вместо того чтобы сосредотачиваться только на Ворон, она бы заметила их. Если бы Накихару Асами назначили во флот Мами, был бы небольшой шанс, что она бы почувствовала что-то неправильное. Но так получилось, что все были слишком отвлечены для изучения, и никто не подумал приказать пристальный осмотр. Они сыграли на Мами как по нотам, и даже по прошествии четырех с половиной столетий она все еще недостаточно осторожна. Порой история зависит от коллективных неудач и вот таких небольших ошибок. А наказание за неудачу зачастую крайне жестоко.
Девушка взяла руки Рёко в свои, жест наполнил Рёко непонятным ей ощущением знакомства.
— Но манипулировать историей легко, если знаешь, как, — сказала девушка. — Даже если у тебя крайне мало прямого влияния. Совет здесь, видение там, своевременное появление демонов — ты этого не знаешь, но это одно из того, для чего ты была рождена. Твое желание в этом убеждает.
Рёко смотрела в глаза девушки, в эти завораживающие окна в выглядящее другим миром, и не представляла, что и сказать. Что она могла сказать, после подобной речи?
Она моргнула, и вдруг Богиня снова оказалась взрослой, одетой в то белое платье.
— Я знаю, что ты почувствовала это, прежде чем я тебя прервала, — сказала женщина, прижав ее взглядом. — С недавним уничтожением червоточины ткань пространства-времени в этом районе очень слаба. Даже без меня ты бы осознала, что сейчас твои силы значительно расширились, но ты бы подумала лишь о спасении своей команды и телепортировала их обратно в безопасность, подальше от этой луны. Но прямо сейчас ты способна на гораздо большее. На этот раз я не стану играть с запутывающим символизмом. Раскрой снова горловину червоточины, затем захлопни ее на флоте пришельцев. Отправь их обратно домой. Затем телепортируйся отсюда. Понимаешь?
И снова Рёко просто смотрела, не в состоянии сформировать связный ответ.
— Конечно, понимаешь, — сказала Богиня. — Я могу прочесть твой разум. Ты будешь в порядке. Загляни ко мне снова, когда все это закончится, хорошо? Полагаю, нам многое нужно будет обсудить.
Затем женщина притянула ее в объятия, и Рёко закрыла глаза. Объятия, как ни странно, напомнили ей мать.
— Все будет хорошо, дитя, — услышала она слова Богини.
Она очнулась от ощущения яростно трясущей ее Нади, пытающейся разбудить ее, пока она стояла неподвижно.
— Говорю же, у нее видение, — сердито настаивала Кларисса. — Не пытайся ее разбудить.
— Слушай, я ничего такого не имею в виду, — сказала Надя, — но я не верю… мы не можем позволить себе, чтобы люди отключались в такой момент.
— Что бы я отдала за и вправду понимающую Богиню лидера команды… — начала Грация.
— Я не хочу в такой момент слышать о неподчинении… — прорычала Надя.
— Хватит ссориться! — сказала Кларисса. — Вы обе! Это приказ. Смотрите, она уже очнулась.
Рёко догадывалась, как она должна выглядеть, с распахнутыми глазами и шокированным видом, и, как ни странно, из этого шока ее вывела ее таккомп.
«Черт возьми! — подумала машина. — Я не знала, что она вот так вот закончит видение! Я собиралась задать вопрос».
«Какой вопрос?» — недоверчиво спросила Рёко.
«Не важно. Не трать время. По-видимому, тебе нужно кое-что сделать».
Она моргнула и увидела, что Кларисса восстановила порядок среди остальной команды, теперь смотрящей на нее, ожидая, что она скажет.
Она вдохнула.
Показания сенсоров дальнего радиуса должны были быть невозможны — на этот раз не было никаких колебаний, никакого организованного усиления. Вместо этого район червоточины, уже коллапсировавшей с гравитационной какофонией, возможно, соперничающей лишь со столкновением черных дыр, снова растянулся, с резко и безудержно растущей кривизной пространства-времени.
