"А нас ты никогда дорогими детками не называла, Зинерва", — юноша удержался от того, чтобы сплюнуть на пол. Матери это бы точно не понравилось, особенно в таком месте.
— Я... я принёс срочные вести, моя госпожа... — испуганно выдавил стражник, не понимая, почему ему только что угрожали. Он старался как можно скорее добраться до королевы, передать ей важное сообщение, а на него накричали и пообещали скормить этим чудовищам, что теперь хищно следили за ним со своих насестов.
Зинерва прищурилась и, почувствовав на себе пристальный взгляд Виктора, устало махнула рукой. Страж тут же рухнул на колени и, прислонившись лбом к заляпанному кровью полу, воскликнул:
— Ужасные новости из Фаргеша, моя госпожа! Ваша дочь... милейшая принцесса Светлана... она исчезла.
Виктор прямо ощутил волну ярости и злости от своей матери. Разъярённо зашипев, она шагнула к стражнику и подняла его за шкирку. Взгляд у женщины был сейчас такой, что даже молодой принц посчитал, что королева без промедления скормит несчастного своим новым любимцам. Но она не спешила этого делать. Наклонившись так, чтобы испуганное лицо слуги было на уровне её глаз, Зинерва прошипела:
— Что значит "исчезла"? Кто поспел украсть мою дочь?!
— Её... её не украли... — от страха страж едва подбирал слова. — Никого подозрительного в замке не было, стража пристально следила за всеми коридорами и лестницами. Из конюшни пропала только одна лошадь — её Белая Звёздочка. На кухне сообщили, что принцесса заходила к ним за вяленым мясом, но она сказала, что это ей было нужно для её ручного ворона. Мы... мы не думали даже, что она...
Зинерва выпустила ворот рубашки слуги, и мужчина, упав на пол, громко вскрикнул. Кровокрылы тут же захлопали крыльями и оскалились, ожидая добычи, и королева, обернувшись к ним, ласково погладила их по груди. Виктор даже подумал, что мать сжалилась над несчастным, но потом понял, насколько сильно он поспешил с выводами. Не оборачиваясь к стражнику, Зинерва зашептала:
— Значит, вы упустили мою дочь и позволили ей сбежать... А потом явились сюда, в пещеру Погребального костра, прекрасно зная, что за вами могут последовать шпионы короля. Насколько глупым нужно быть, чтобы позволить себе такую оплошность? Вы подвели меня. Я разочарована.
Слуга испуганно попятился назад, но появившийся откуда ни возьмись Кахлан схватил мужчину за руки и злобно рассмеялся. Два других алхимика неясными тенями скользнули к ним, в воздухе блеснуло лезвие кинжала. Страж попытался что-то прокричать в своё оправдание, и во взгляде его промелькнул настоящий ужас. Но Зинерва его не слушала. Этот человек был выбран, чтобы хранить великую тайну. Он был одним из немногих, кого королева посвятила в свои замыслы. И теперь этот несчастный подвёл её. Нет, не только её — самих Первых богов. И должен был за это поплатиться.
Короткий взмах кинжала — и пол под их ногами окрасился свежей кровью. Она струйками побежала по каменным плитам и смешалась в ближайшей луже с остальной отвратительной тёмной жидкостью, что бурлила и лопалась омерзительными пузырями. Радостно что-то крича, алхимики подтащили тело убитого к кровокрылам. Твари тут же соскочили со своих насестов и, приземлившись на холодный пол, засеменили к добыче.
— Кушайте, кушайте, мои детки! — кричала Зинерва, жмурясь от восторга, и лицо её при свете жаровен казалось сумасшедшим.
Виктор видел, как острые клыки кровокрылов вонзились в плоть несчастного слуги. Но королева была права — глупец мог привести за собой хвост, и тогда это место рисковало быть обнаруженным. Да и разве могла Зинерва оставлять в живых тех, кто видел результат кропотливой работы её алхимиков?
— Ты всегда не умела подбирать себе слуг, матушка, — усмехнулся Виктор. — Идём, оставим твоих драгоценных мышек на попечение алхимикам.
Зинерва ещё раз любовно оглядела кровокрылов и, улыбнувшись, мягко последовала за молодым принцем. Когда они покинули инкубатор, королева резко изменилась в лице, сделалась холодной и резкой. Злобно ударив рукой в холодные стены зала, женщина прошипела сквозь плотно стиснутые зубы:
— Чёртова девчонка! Вся пошла в своего отца... Я с самого начала не желала её.
"Ты не желала никого из нас", — подумал Виктор, но промолчал.
— Она от крови Безликих, но идёт против их воли. Её необходимо было убрать, когда она ещё была девчонкой. Несчастный случай, нападение наёмников... Я тогда была слишком мягкотелой.
— Что может сделать двенадцатилетняя девчонка? — усмехнулся Виктор, качая головой. Он никогда не понимал, почему мать столько нервничает и злится. Зинерва и сейчас вспыхнула от ярости и закричала, как при разговоре о Жане.
— Простая двенадцатилетняя девчонка не сделает нам ничего! Но если ты не забыл, она твоя сестра и моя дочь! Она потомок Безликих! Ты умеешь управлять слабыми духом людьми, Жан разговаривает с "Ними"... Ты понимаешь, насколько опасно её исчезновение? — голос Зинервы едва не срывался, когда она кричала. Виктор только недовольно жмурился — сейчас добрая половина лаборатории могла слышать их разговор, и это не сулило ничего хорошего.
— Но её сила ещё не пробудилась, — юноша оставался абсолютно спокойным. Он никогда не воспринимал всерьёз ни Жана, ни Светлану. А о младшем трёхлетнем Иене и вовсе можно было не беспокоиться ещё по меньшей мере десять лет.
— А вот когда пробудится, посмотрим, как ты заговоришь, — прошипела Зинерва и, скинув со своих плечей накидку из шкуры пещерных ящериц, быстрым шагом направилась прочь из жерла вулкана.
Виктор тяжело вздохнул и отправился за матерью. Он ненавидел её припадки, все эти истеричные крики, вопли, обещания убить. Королева как-то раз поклялась сыну, что вернёт его Безликим, если он посмеет пойти против неё. Но юноша не беспокоился по этому поводу. Зинерва лишь делала вид, что она была самой могущественной из всех потомков Первых богов. У неё это искусно получалось до того самого момента, пока Виктор не почувствовал, что всё это ложь. А с его способностями он всегда мог найти себе верных слуг, готовых расстаться с собственной жизнью ради своего господина. Молодой принц мог бы подчинить себе и мать, но её дух пока был слишком крепок, чтобы сломиться под натиском его тёмной энергии. Но когда-нибудь это пройдёт, Виктор знал. Рано или поздно Зинерва почувствует, что такое отчаяние, и тогда захватить её не составит особого труда.
"Этих зверушек можно было бы убить, — подумал юноша. — Результат кропотливой двадцатилетней работы... и вдруг такая трагедия. Это сильно ударило бы по матери. Но я впечатлён, алхимики добились своего. Эти кровокрылы настоящие убийцы, в бою с ними сравнится разве что вран... Грифоны и драконы давно вымерли, о них беспокоиться не стоит. Обладая такими монстрами, я бы смог подчинить весь Латаэн себе... Да, пожалуй, кровокрылов стоит оставить в живых. А для матери я найду что-нибудь другое".
Приглушённо усмехнувшись, юноша вновь натянул на лицо невинную улыбку и догнал Зинерву, которая уже успела выбраться из туннеля на улицу и теперь тревожно осматривалась вокруг. Им повезло — из-за исчезновения Светланы шпионам Руэла было не до жалкого труса, выкравшего из стойл коня и сбежавшего из замка в неизвестном направлении. Иначе им обоим пришлось бы очень туго. Каким бы мягким и глупым не казался Руэл, в гневе он был страшен, и даже Зинерва боялась злить его лишний раз. Многие в замке до сих пор не могли понять, кому всё же принадлежала власть в Фаргеше — королю, королеве или их старшему сыну. А может и вовсе кому-то другому?..
* * *
— Стой и не дёргайся! — рыкнул Юген и помог Алаку втиснуть правую руку в довольно узкий камзол. Юноша приглушённо забормотал и попытался пошевелиться. Одежда стесняла его движения, жала в груди и вообще была слишком мала при его росте. Может, со стороны Таодан сейчас и выглядел, как подобает настоящему императору, но сам мальчишка чувствовал себя, как пойманная в мышеловку толстая крыса.
— Неужели нельзя найти ничего более широкого и длинного? — пожаловался Алак, завязывая на поясе кусок чёрной ткани. Юноше не нравился даже цвет одежды — всё было какое-то тёмное, больше похожее на костюм для похорон, нежели для свадьбы. Но Юген продолжал настаивать на том, что Алаку просто необходимо надеть именно этот камзол.
— Его надевал первый император Воронов на свою свадьбу, Лиссандр Таодан — пробормотал Роялд и отошёл на несколько шагов назад, чтобы внимательно осмотреть Таодана со стороны. — Ему тогда было всего тринадцать. Кстати, женился он тогда на принцессе Питонов. Это ещё одна из причин, по которым ты должен надеть именно этот камзол.
Алак приглушённо застонал. Лиссандр Таодан? Человек, живший почти пять веков назад? Неудивительно, что от этого камзола пахло так, словно он был ещё свидетелем самых первых драконов. Как только этот старый кусок тряпки вообще сохранился и не рассыпался в прах?
— Ладно, допустим, — Алак тяжело вздохнул. — Но почему именно чёрный? Это же совершенно не празднично. Мы как будто не свадьбу играть собираемся, а кого-то хороним.
Юген дал Таодану несильную оплеуху и тут же поправил растрепавшиеся волосы. Алак насупился и стал терпеливо ждать, когда Роялд и окружившие молодого императора служанки помогут ему собраться. Юноша даже боялся представить, что сейчас чувствует Аньюн. На неё будут смотреть все приближённые ко двору люди, и девушка должна выглядеть просто неотразимо, чтобы знатные дамы не стали над ней насмехаться. Впрочем, как будто в присутствии Алака они смогут себе это позволить...
— Ты забыл, на ком женишься, Ворон? — усмехнулся Юген. Отойдя от Алака, он плюхнулся в кресло и позволил шустрым служанкам дальше разбираться с одеждой князя самостоятельно. — Ты берёшь в жёны змеиную княжну, чтобы возглавить воинов шиттари, пять кочевых племён. Неужели за всё это время ты так и не поинтересовался ни у Аньюн, ни у Аньена, в чём заключаются обычаи этих самых шиттариев?
Алак незаметно поморщился и отвернулся. Он вообще последние две недели избегал общества молодых Змеев. Ему хотелось побыть одному, а ещё лучше — поговорить с Эйдом, отвести душу. В голове скопилось слишком много тревожных мыслей, и некому было рассказать о них. Может Таодан и доверяю Югену, но он не был ему настолько близким другом и товарищем, чтобы можно было вот так сесть и выговориться, признаться в своих страхах, тревогах. Роялд был хорошим советником, не более.
— Вот если ты так хорошо знаешь этих шиттариев, ты мне и расскажешь о них на свадьбе, — пробормотал Алак, и Юген, усмехнувшись, кивнул головой:
— Как пожелает император!
Наконец, с камзолом было покончено. Алак, кое-как в него втиснувшийся, чувствовал себя просто чудовищно неуютно. К тому же, голову его стали посещать мысли, от которых юноша приходил в настоящий ужас. Например, он только сейчас осознал, что женится на сестре Ньёра. С этого момента Алак постоянно думал, как бы отреагировал Змей, узнав об этом. Ведь после этой свадьбы они оба, по сути, становились братьями. Чувство тревоги и страха не покидало Таодана. Аньюн удалось убедить его, что Ньёр жив, просто попал в плен или вынужден скрываться. И теперь, когда Алак действительно поверил в это, мысли о том, что сестра его собственного друга станет его женой, пугала юношу ещё больше. От подобных раздумий Таодана отвлекал разве что Грозохвост — когда служанки закончили с костюмом императора, птенец буквально влетел в палатку и резко затормозил. Распахнув мощные крылья, он едва не снёс ими кресло, в котором сидел Юген, и громко закричал. Крик его становился всё более пугающим и странным, и Алаку порой казалось, что он одновременно напоминал рёв сразу нескольких животных. К тому же, Грозохвост снова подрос, и теперь Таодану даже не нужно было тянуться вниз, чтобы погладить своего приятеля по голове — вран доставал юноше до груди. И при этом всё ещё считался птенцом. Алак тысячу раз пытался представить, как Грозохвост вырастет до размеров лошади, а потом и больше, но получалось это с большим трудом. Всё же юноша никогда не видел настолько огромных птиц.
Юген поднялся со своего кресла и направился к выходу из палатки, приглашая молодого императора за собой. Алак, тяжело вздохнув, потрепал Грозохвоста по его голове и отправился вслед за воином. Сердце в груди бешено заколотилось, стоило юноше оказаться на улице. Он тут же почувствовал на себе сотни любопытных взглядов. Обычно в лагерях не присутствовал никто, кроме самих воинов, но сегодня это место было слишком многолюдно. Помимо приехавших на императорскую свадьбу князей здесь были и княгини со своими детьми, и знатные дамы, и придворные — большинство этих лиц Алак вообще видел впервые. Но черневший вдалеке лагерь пугал юношу ещё больше.
Он никогда прежде не сталкивался с шиттарийцами и даже не мог себе представить, как они выглядят. Их войско больше напоминало настоящую лавину или утренний туман, появившийся буквально из ниоткуда. Эти могучие смуглокожие воины с угольно-чёрными волосами восседали верхом на своих коренастых тёмных лошадях и пристально следили за всем, что происходило вокруг. Здесь, в Биарге, погода была достаточно тёплой почти круглый год, но всё равно многие князья и княгини кутались в дорогие меха, в то время как кочевники сидели в седле практически по пояс голыми. Лишь некоторые из них накинули себе на плечи лёгкие плащи из шкуры диких степных зверей. Была одна особенность, которую Алак заметил практически сразу — к древку копий, которыми пользовались в бою шиттарии, привязывалась лента определённого цвета. И воины всегда собирались группами, в которых цвета эти совпадали. Таодан ещё ни разу не видел стоявших рядом шиттариев с разными лентами. С чем это было связано, юноша не знал. Впрочем, Юген обещал ему рассказать о кочевниках больше, поэтому Алак просто терпеливо ждал.
Они прошли вдоль нескольких палаток, и молодой император увидел большой деревянный настил посреди лагеря. По бокам его горели большие золотые жаровни, украшенные драгоценными камнями, по большей степени чёрным ониксом и обсидианом. Над самой площадкой был натянут навес из лёгких тёмных тканей, защищавших от назойливого ветра и яркого света. Трона или кресел, на которых можно было бы сидеть, не было. Однако было достаточно мягких подушек, уложенных так, чтобы на них можно было даже прилечь, если вдруг захочется. Где-то сзади стояли стражники, и Алак заметил, что они тоже были из шиттариев. Не то чтобы юноша доверял этим кочевникам...
— Неужели нельзя было просто тихо сыграть свадьбу в какой-нибудь часовенке, посвящённой одному из Четверых, и разъехаться? — пробормотал Таодан, наклонившись к Югену. — Зачем нужно было устраивать весь этот цирк?
— Заткнись и садись, — зашипев, Роялд довольно ощутимо надавил на плечо Алака, заставляя его сесть на подушки. Юноша от непривычки едва не потерял равновесие и с трудом подобрал под себя ноги. — Ты теперь не только император, но и шаттар, верховный янгул. Веди себя соответствующе.
Таодан с удивлением посмотрел на Югена, но тот ничего не ответил ему и сел рядом, стараясь не привлекать к себе внимания собравшихся гостей и самих кочевников. Шиттарии знали о том, что Роялд устроил переворот с Фабаре и возвёл Алака на трон, потому не доверяли ему, считая, что такой человек с лёгкостью может предать во второй раз. Но молодой Ворон был абсолютно уверен в верности Югена и позволял ему сопровождать себя, куда бы Таодан ни отправлялся.
