Неделю? Сколько я здесь валяюсь?
Две недели... но у вас все будет в порядке. Доктор Грей сказал, что вы еще у нас поскачете, а когда так говорит доктор Грей, значит так и будет. Он никогда не ошибается.
А что у меня с руками? — спросил Перси, увидев, что его руки скрыты в длинных белых тубах, пристегнутых к кровати.
Все будет хорошо, сэр, вот увидите. Мне пора идти, я поставлю вам на просмотр все послания на ваш личный номер. Вот. — она щелкнула тумблером и на месте картины с парусником возникла эмблема коммуникационной компании 'РИКО-БЕЛЛ'.
Стажер-кадет Дорбан. — на экране первым делом появились официальные цвета империи и военный в форме полковника: — за проявленный героизм при исполнении своего долга награждаетесь орденом 'За боевые заслуги'. Также подтверждается ваше звание лейтенанта ВКС империи. За нарушение дисциплины и субординации при исполнении своего долга вы приговариваетесь к месяцу гауптвахты, которую будете отбывать в госпитале, находясь на излечении. Слава Империи! — экран погас, потом вспыхнул снова.
Перси, сынок! — это мама и папа. На заднем плане стоят все родные, Анита, Брендон, Эдит... все-все...
Перси, мы так тобой гордимся... выздоравливай поскорей! Мы... приезжай, твоя комната ждет тебя...
Целая и нетронутая! — это Анита: — я даже убралась там. Правда.
Анита поступила в колледж. Она у нас молодец. Торнтон и Милисента собираются поженится...
Нет, Перси, никакой свадьбы, пока ты не приедешь! — Торнтон.
Все, хватит, он там наверное болеет, устал, а вы тут со своими глупостями... все, все. Перси, сынок... — это снова мама: — мы тебя так любим. Возвращайся. — изображение погасло. Перси вдруг ощутил какой-то комок у себя в горле.
Привет, герой! — это Хлоя. Она просто изумительна и свежа, как вымытый персик: — Я тебя люблю. Позвони мне, ладно?
Здорово, друг... как там твоя задница? — Йол, Надин и Итан.
Привет. Как ты там? — Стив. Перси дождался конца посланий и откинулся на спинку кровати. Он почти выздоровел.
— Настоящим извещается, что лейтенант ВКС Империи Персиваль Дорбан направляется в подразделение 42-134 АР, с переводом согласно штатного расписания и сохранением выслуги лет. Паек, денежное и вещевое довольствие будут выданы на складе упомянутой части в день прибытия. Время прибытия в часть — в течении трех дней с момента получения оповещения. Что тут может быть непонятно? — спросил маленький человечек в форме Имперской Канцелярии с экрана коммуникатора.
— Но, сэр... — запротестовал Перси: — аббревиатура... вы уверены, что тут нет никакой ошибки?
— Ошибки нет. Тут так и написано — 42-134 АР.
— Это же армейское подразделение! — не выдержал Перси: — А я служу во флоте! Во флоте!
— Вы уверены? — нахмурился чиновник.
— О, еще как уверен! — сказал Перси, постаравшись вложить в ответ максимум сарказма. Уверен ли он, черт побери! Да вражда флотских и армейских это просто притча во языцех, и никакой флотский не сядет рядом с пехотой или десантом в баре или где бы то ни было еще, кроме как на службе.
— Ну, может вы и служили во флоте, или где ни было, а отныне вы будете служить в войсковой части 42-143 АР. — пожал плечами чиновник. Ему явно было все равно — флот, армия, приходская школа или орден инквизиции.
— Это ошибка. — упорствовал Перси.
— Ну так оспорьте ее в существующем порядке по инстанции. — кивнул человечек, не собираясь более спорить. Перси вздохнул. Оспорить по инстанции. Значит — сперва выполнить приказ, прибыв в срок, а уже потом разбираться на месте. Ну, ничего, конечно же это просто ошибка, в пехотном подразделении он нужен как пятое колесо телеге, конечно все исправят, но столько времени он потратить зря! Кстати о времени...
— У вас все? — спросил чиновник.
— Нет. Извините, сэр но что за дата поставлена в распоряжении? Мне полагается полуторамесячный отдых, я хотел съездить на родную планету, навестить семью и ...
— Минуточку... — сказал человечек и нажав несколько кнопок уставился на что-то, невидимое Перси: — Ах, да... Отпуск вы уже почти использовали. У вас осталось всего пять дней.
— Использовал? Как это использовал, когда я в госпитале валялся тридцать два дня!
— Видимо эти дни и были зачтены в качестве вашего отпуска.
— Но это же неправильно! — возмутился Перси.
— Конечно, неправильно. И мы обязательно это поправим. У вас есть справка-отчет о вашем лечении?
— Эээ... пока нет. Я сейчас ее добуду. — Перси отключился и набрал номер своего врача.
— Извините, что беспокою, но тут у меня потребовали справку-отчет о моем лечении, сэр...
— О лечении? Это кто? А, Дорбан... декомпрессионный синдром, контузия и два перелома, помню-помню... сейчас. Вы же только что выписались, верно?
— Да, сэр.
— Ну, тогда ясно. Только что выписавшимся справок не выдаем. На оформление справки дается неделя, так что подождите.
— Но мне надо прямо сейчас!
— Таков порядок, молодой человек. — врач отключился. Перси набрал номер Имперской Канцелярии.
— Извините, но справка будет готова только через неделю.
— В таком случае ничем помочь не могу. Извините. — человечек грустно покачал головой: — Я вам сочувствую и понимаю... но для изменения сроков прибытия в войсковую часть нужны веские формальные основания.
— Значит, если я не прибуду в часть через пять дней, то буду считаться дезертиром? — Перси вздохнул, смиряясь с неизбежным. А он-то хотел съездить домой на месяц, повидать всех родных, как раз успевал на свадьбу Милисенты и Торнтона, порадоваться вместе с Анитой ее поступлению... но приказ есть приказ. Уж что-что а это Перси за время службы во флоте усвоил крепко.
— Не расстраивайтесь. Как только справка будет готова, они направят ее к нам и мы в свою очередь обеспечим вам внеочередной отпуск задним числом. По крайней мере постараемся, хотя идет война и гарантировать это... — человечек пожал плечами и вздохнул: — В конце концов идет война, вы это знаете?
— Да, но...
— Так вот, идет война и поэтому — не задавайте глупых вопросов, а выполняйте приказания. Их отдаю не я. Я просто слежу, чтобы они попали по адресу. Всего хорошего. — экран погас. Перси еще раз вздохнул и набрал номер домашнего кома. Придется извинится и объяснить что дома он будет всего два-три дня. И ... до прибытия в часть времени всего ничего. Перси посмотрел на свое отражение в погасшем мониторе и покачал головой. Значит нельзя терять времени даром!
Через тридцать минут Перси уже сидел в баре под названием 'Медная Обезьяна'. Пол был усыпан деревянными опилками, а в зеркальной полутьме стойки маячил строгий силуэт бармена в белой сорочке и черной жилетке.
— Интересно, и что же такого у тебя случилось, что ты вдруг про меня вспомнил? — спросила Хлоя, сидящая напротив.
— Да я всегда про тебя помнил. — соврал Перси: — всегда. Просто мне еще и отпуск не дали... и вообще... Извини, что не всегда писал.
— Да ладно... — махнула рукой Хлоя: — Всегда так, ничего особенного... все обещают, что будут писать через день, а потом, как попадут в части, так ни слуху, ни духу. Знаешь, я иногда жалею, что сейчас во флоте полно женщин. Вот раньше брали одних мужиков, и те, как миленькие писали каждый день. И верность хранили, вот.
— А я почему-то помню, что наоборот... — нахмурился Перси: — что из-за того, что они женщин по месяцам не видели они так в каждом порту отрывались, что даже поговорка появилась... ну, знаешь — поматросил и бросил.
— Хорошая поговорка. Дельная. Очень к месту. — прищурилась Хлоя.
— Ну, знаешь на самом деле я не думал, что у нас с тобой ... такие отношения... — осторожно подбирал слова Перси. Хлоя немного натянуто улыбнулась:
— Расслабься Перси, мы не на трибунале. И я не прошу тебя жениться на мне, как честного человека. Мне гораздо удобнее быть свободным человеком.
— Правда? — обрадовался Перси.
— Правда. — скривилась Хлоя: — Ну посмотри на себя. Какой-то лейтенантишко из Верхнего Синнея, да еще и потрепанный в боях. Про твои душевные качества, Дорбан я вообще молчу, чуткости у тебя как у утюга чугунного. Дубина стоеросовая... — глаза у Хлои начали подозрительно поблескивать. Она отвернулась и принялась промакивать их платочком.
— Если я и выйду замуж, Перси, то не за тебя... останемся просто друзьями и все такое. — сказала она, не поворачиваясь.
— Если ты этого хочешь, то конечно. — неуверенно сказал Перси: — Ты уверена, что...
— Уверена, Перси, еще как уверена... давай завязывай с этим дерьмом. Как-то же мы с тобой общались без этих соплей, верно? Когда ты был курсантом?
— То есть все по-прежнему? — Перси махнул рукой проплывавшей мимо могучей официантке с грацией броненосца, заказал себе и даме особый звездный и две суперзакуски, дежурное блюда, вам скидка, очень вкусно, попробуйте еще, расплатился и повернулся к Хлое.
— Почти все. — сказала та: — Ты ведь все-таки стал пилотом, верно? И даже участвовал в боях... что это за орден?
— Это не орден. Это медаль. — пояснил Перси.
— Ну какая нахрен разница. За что-то же ее дали?
— Ну, да. Я служил в отдельной Тридцать Восьмой и ...
— В Тридцать Восьмой, это в той, которая вся погибла? — перебила его Хлоя.
— А ты в курсе? — удивился Перси
— Ну, еще бы я не была в курсе. Да вся Империя в курсе, черт, я сейчас... — Хлоя приподнялась и крикнула: — Эй, у стойки! Новости последние погромче запустите! — бармен кивнул, все равно в баре кроме них почти никого не было, только парочка игроков резались в бильярд, да кто-то в темном спал, опустив голову на руки, поборотый дьявольской силой 'Особого Звездного'.
— Героический подвиг Отдельной Тридцать Восьмой эскадры под командованием адмирала Волкова, посмертно представленного к званию Героя Империи... — голос диктора дрожал от переполняющей его скорби и гнева.
— Дети Империи первыми приняли предательский удар в спину населенной системы Айм... — на экране проплывали пейзажи Вериоки на фоне разрушенного почти до основания Атлантума. Пепелища домов, ветер разносит какие-то обрывки, дым и пепел... вот крупным планом появилась брошенная кем-то кукла, у куклы нет глаза и оплавлено лицо, но она продолжает улыбаться целлулоидной вечной улыбкой... вот часы, разбитые, но все еще продолжающие идти.
— На развалинах Атлантума наше чувство становится ясным. Это скорбь... — крупный план братской могилы жителей Вериоки и стоящие над ними в стойке смирно гвардейцы. Камера наплывает на строй, следует залп, еще один... камера выхватывает одного гвардейца, в его руках нет оружия, он держит маленькую золотоволосую девочку, девочка прижимает к себе игрушечного медвежонка.
— Из сорока пяти тысяч жителей Атлантума в живых осталась только Дана... — говорит диктор. Камера показывает лицо девочки крупным планом. Она хмурит брови и кусает губы, но глаза ее сухи.
— У маленькой Даны не осталось слез, чтобы оплакать своих родителей, сестру и остальных сорок пять тысяч своих земляков... но они остались у нас! У нее нету сил, чтобы отомстить за них. Она всего лишь маленькая девочка. — камера крупным планом показывает лицо гвардейца, держащего девочку, лицо, больше похожее на скалу.
— Но у нас есть эти силы! — камера показывает, как рука гвардейца сжимается в кулак, белеют суставы.
— И мы отомстим! Памяти погибших жителей Атлантума! Тех, кто предпочел погибнуть, но не сдаться! Памяти Отдельной Тридцать Восьмой! Тем, кто до конца выполнил свой долг! Тем кто встал на пути у орд варваров! — на экране появилось изображение хохочущего десантника с эмблемой Суннских Ягуаров на рукаве, он хватает за волосы девушку и тянет их назад, запрокидывая голову и открывая горло. Перси уже видел эту запись, он знает, что будет дальше, но он не в силах отвернуться и 'ягуар' в очередной раз убивает свою беспомощную жертву проведя по горлу десантным ножом. 'Ягуар' смеется прямо в камеру, его изображение застывает.
— Они не пройдут! — говорит диктор и камера снова переносится на кладбище, где стоят имперские гвардейцы и развевается флаг Империи.
— На этот раз они не смогут нанести предательский удар в спину. Мы знаем где враг! — и красная стрелка на экране описывает круг, объединяя десяток звездных систем Белейского Таганата.
— И хотя никто не вернет нам погибших. — снова появляется Дана. Она громко смеется в кругу своей семьи, она счастлива и на какое-то время хочется думать что это правда и все будет хорошо, но потом запись обрывается и показывает Дану на руках у десантника над могилой своих родителей, кажется что девочка постарела на десять лет сразу. Ничего уже не будет хорошо. — думает Перси: — для нее уже нет.
— Никто не вернет нам погибших. Но мы можем сказать их душам — спите спокойно! — возвысил голос диктор: — мы можем сказать этим людям — вы погибли не зря! И еще мы можем сказать — вы будете отомщены! — и на экране высвечивается герб Империи, звучит гимн. Перси вдруг понял, что игроки перестали бить по шарам, они встали, встал даже уснувший тип за столом напротив, встала официантка. Перси тоже встал. Глаза стало предательски пощипывать и что-то словно тесным обручем стиснуло грудь. Как много друзей не сидят сейчас за этим столом, подумал он. Иклан, Амбромахия, Сандра Каллахан... список можно продолжать почти бесконечно, но к Иклану и его сестре он уже относился как к собственной семье. Сотни и десятки лиц прошли перед его внутренним взором. Улыбалась Сандра Каллахан, с которой они познакомились в душевой кабине крейсера 'Гермес', она легко закидывала назад свои густые волосы и смеялась от души, заразительно и легко. Ей вторил Иклан, как всегда измазанный в чем-то, не то в масле, не то в сиропе, его сестра улыбалась Перси как-то по особенному, с теплотой, словно своему младшему брату. Она называла меня котенком — вдруг вспомнил Перси, она всегда говорила, что настоящим боевым котом я еще не стал. Он стиснул зубы. Киберинженер Атью, сухарь и педант, высокомерный сукин сын — так называли его в секции обслуживания и ремонта за глаза, но именно он посадил на четвертый бот Мефалу Тонг, именно этот бесчувственный тип не дал прерваться новой жизни. Атью улыбался молча. А вот и лейтенант Мур, он смеется, запустив пятерню в свою шевелюру, на самом деле Перси никогда не видел чтобы тот хотя бы улыбался, он же из СБ, всегда подтянутый и деловой, сосредоточенный и целеустремленный, но смерть уравнивает всех и поэтому он сейчас смеется как школьник. Перси почувствовал что по его щеке скатилась слеза. Лейтенант Рок. Его наставник и командир, погибший в первом же бою от применения нейродеструктора. Боргкхарт, лучший пилот эскадрильи 'Дикие коты Рока'. Только он сумел уйти от преследующих его истребителей Таганата на ручной тяге, когда пережгло к чертям нейроканалы, только он смог уйти чтобы рассказать как это происходит, когда нейродеструктор разрывает твою связь с боевой машиной, смог пройти сквозь боль сожженных нервов, смог огрызнуться на обратном пути к крейсеру, ослепший и идущий что называется 'на одном крыле' смог сбить истребитель противника. Все, кого он знал и кого не знал — все вставали перед его глазами как живые и улыбались ему.
