Джинни тоже практически не доставляла нам проблем. Озадаченная вопросом "как добыть дневник Рона?", она ходила по Хогвартсу, чем-то напоминая Луну с ее вечно любопытно-отсутствующим выражением. Это привлекло внимание, и новая порция слухов о том, чем именно мы занимаемся в нашей комнате. Но продлилось это недолго. До первого вопроса Миа "Гарри, можно ли считать обвинения в непорядочном и развратном поведении — оскорблением?". Поскольку она задала этот вопрос на весь Большой зал во время обеда, а я, естественно, ответил на него положительно — большинство досужих языков втянулись туда, где им, собственно, самое место, а остальные — болтались таким образом, чтобы разносимый ими шум не достигал нас. Большего требовать было бы глупо, и мы с Миа успокоились.
Такая относительная тишина продлилась около недели, а потом в нашу комнатушку, где мы с Миа старательно писали эссе по зельям, влетела Джинни с криком "У меня получилось!", и знакомым дневником в черной обложке.
/*Прим. автора: я еще не знаю, каким образом Джинни попятила дневник. Ну не сходится тут у меня кое-что. Но автор готов рассмотреть предложения читателей. Граничные условия: Джинни — первокурсница, поэтому "акцио", невербальные ступефаи и прочие изыски старших курсов, а то и высшей магии — не проходят. Рон дневник не выбрасывал (не потянет он с ТЛ бороться, даже так неудачно, как каноническая Джинни). Шестой Уизли дня через два-три обнаружит пропажу, и (сам или при посильной помощи Лаванды), поймет, кто именно приделал ноги его записнушке. Если найдется идея, которая мне понравится — включу ее в следующую проду или сделаю флешбэком (в зависимости от времени поступления). Если идеи не попадется — момент так и останется без уточнений. Просто "Джинни применила к дневнику теорию научного коммунизма".*/
Глава 116. Сквозь Тьму. Часть 2. (Джинни).
/*Прим. автора. Спасибо всем, кто помогал мне с вопросом, заданным в конце предыдущей главы. Некоторые предложения мне понравились, и из их компиляции и возникла изрядная часть этой главы. Но даже тем, чьи предложения были отвергнуты — все равно спасибо*/
Задача, поставленная Мастером, на поверку оказалась почти нереально сложной. Рон даже в сортир брал с собой эту клятую тетрадь. Иногда хотелось на все плюнуть, и оставить Ронникинса с его дневником в покое. Но... Какой ни есть — но он мой брат. И если он не справляется со столь тяжелым испытанием — долг семьи ему помочь. Долг семьи... Перси просить бесполезно... а вот близнецы...
Дойдя до этой мысли, я попросила у Гарри разрешения отлучиться в гостиную. Мастер посмотрел на меня с удивлением, и сказал, что никак меня не ограничивает, так что все, что я могу делать, не нарываясь на ограничения ошейника — он мне разрешает.
Я удивилась. Я же пошла на то, чтобы стать адорат, только для того, чтобы он наказал меня за то, в чем перед ним виновата моя семья. Наказал — и простил. Но где оно, это наказание? Я не понимаю...
Ну ладно. Сейчас не время думать о Высоком. Надо найти близнецов.
— Джинни, сестренка — А вот и они.
— куда это ты
— летишь? — Говорить с близнецами — это надо иметь привычку. И у меня она есть — выработалась за столько-то лет.
— К вам. Мне нужна ваша помощь.
— Хорошо. Что
— нужно нашей
— маленькой сестричке? — Ненавижу, когда они так говорят!
— Мне нужна черная тетрадь, с которой Рон все время таскается. — После такого ответа глаза близнецов вспыхивают азартом.
— Тю! А звезда
— с неба тебе
— не нужна? Мы раза
— три пытались ее
— увести. Дохло. — Я пожала плечами
— Очень нужно. Это наш долг как семьи. — Я повертела языком за зубами, проверяя: смогу ли я рассказать близнецам то, что хочу рассказать... и с новой порцией удивления не встретила никаких помех. — Этот дневник — темный артефакт. Он накачивает Рона ненавистью.
— Откуда ты
— знаешь? — Удивились близнецы.
— Про то, что Рон накачан ненавистью по самые уши — я вам и раньше рассказывала. А вот про то, что ненависть эта — от дневника, про это мне рассказал Гарри.
— А почему твой
— Мастер сам не
— поможет бедному
— Ронникинсу? — Поинтересовались близнецы.
— Он мог бы просто
— дать в рыло... благо есть
— за что, и забрать?
— "Есть за что" настолько, что Гарри заявил, что и пальцем не пошевелит, даже если Рон у него на глазах тонуть будет.
— Вот даже как... — На этот раз Фред и Джордж высказались хором.
— Это что же
— такого натворил
— Ронникинс, чтобы
— вызвать ТАКУЮ
— реакцию?! — Удивление близнецов разносится по коридору. — Нет, он,
— конечно, придурок, но чтобы
— настолько...
— Что вы знаете о событиях прошлого года? — Жестко спросила я старших братьев. Те пожали плечами.
— Тоже, что и
— все, то есть почти
— ничего.
— Ну что ж...
Поминутно ожидая, что вот-вот ошейник вспыхнет кровавым огнем багровых рун, я мой язык откажется произносить слова, я рассказала близнецам практически все, что мне удалось узнать об истинной подоплеке событий прошлого учебного года. В том числе — и о Пологе Отчаяния и его эффектах*. Братья осознали и впечатлились.
/*Прим. автора: на всякий случай, во избежание недопонимания: Джинни пересказывает то, что ей рассказала Миа, т.е. "официальную версию", к реальности имеющую отношение довольно косвенное*/
— И после этого Ронникинс
— еще жив? Добрейшей и
— замечательнейшей души
— человек — твой
— Мастер... Ладно. Мы
— сделаем. Но ты нам
— поможешь.
— Конечно. — Я кивнула. — Что надо сделать?
— Сегодня после
— уроков посиди
— в факультетской гостиной. Или
— тебе нужно сразу
— бежать к
— Гарри?
— Нет. — Ответила я на ожидающий взгляд близнецов. — Гарри сказал, что я могу делать все, кроме того, что даже он не в силах мне разрешить из-за этого. — И я провела пальцем по ошейнику адорат.
— Хорошо. — Кивнул в ответ Фред... а может быть — Джордж. — Тогда —
— приходи. Мы будем
— готовы.
— Договорились. Что я должна буду сделать в гостиной? — Братья синхронно покачали головами.
— Смысл плана в
— том, что ты не
— должна о
— нем знать. Так
— будет надежнее.
Мне оставалось только в очередной раз кивнуть, и пойти на занятия.
После трансфигурации, которая сегодня у нас была последним уроком, я отправилась в гостиную Гриффиндора. Честно говоря, последние дни я если там и появлялась — то только в компании Гарри и Гермионы, так что сейчас мое появление вызвало несколько недоуменных взглядов. Я уселась на тот диванчик, который обычно занимали мой Мастер со своей девушкой, и который по привычке оставляли незанятым, и стала читать учебник по зельям. Хотя учиться у Снейпа и трудно, но он — один из немногих Мастеров зелий в стране... да и на континенте найти сравнимого — не легко, и занимаются они, как правило, отнюдь не преподаванием у младших курсов, а, в лучшем случае — готовят одного-двух учеников. Гермиона объяснила мне, что в его бурчании, в основном — по поводу умственных способностей учеников, временами встречаются такие сведения, которые в учебниках просто не пишут, в основном по той простой причине, что составители учебников о них не знают. Так что Мастер заказал мне совиной почтой второй учебник зелий, и Прытко пишущее перо, которое на уроке записывало ворчание профессора Снейпа. А после уроков мы разбирали записи и аккуратно переносили взблескивающие в речи профессора бриллианты знаний — на поля учебника. Гарри сказал, что поначалу такая практика очень возмущала Гермиону, но он сумел убедить ее в том, что так намного удобнее, чем искать записи об одном и том же рецепте в двух книгах. Тем более, что поля учебника зельеварения — широкие и очень удобные, кажется, они прямо предназначены для того, чтобы ученики вносили в них свои заметки.
Когда профессор в первый раз увидел на нашем с Демельзой столе пергамент и прытко пишущее перо — он что-то тихо проворчал себе под нос, но высказываться вслух, а тем более — запрещать, не стал. Зато с тех пор, как я перенесла в свой учебник заметки Гермионы с прошлого года и стала делать свои — мои успехи в зельеварении резко выросли, и мне даже удалось заработать балл для Гриффиндора. На зельях! У профессора Снейпа! Целый вечер я чувствовала себя национальной героиней... и под конец, когда Гарри решил покинуть гостиную и позвал меня за собой — я осознала, почему он так не любит свою славу. Фанатичным поклонникам удалось достать меня всего лишь за пол дня. При этом все мои объяснения, как самим добиться такого же успеха — они благополучно пропускали мимо ушей. Да... Когда Колин очнется — надо будет поговорить с ним на тему организованного нами фан-клуба... Серьезно поговорить.
Что-то громко бухнуло. Я подняла взгляд от книги, и увидела, как Рон падает возле своей сумки, из которой валит черный дым.
— Джинни, — обратился ко мне Фред... а может быть — Джордж. Их и мама не всегда различает. — Мы
— доставим Ронникинса в
— Больничное крыло, а
— ты — принеси его
— сумку. Мадам
— Помфри может
— понадобиться образец того,
— чем он отравился.
В полном недоумении я подняла сумку, и на вытянутой руке, чтобы не надышаться самой, понесла ее вслед за близнецами, которые резво тащили Рона, и Лавандой, кудахтавшей вокруг них. Сначала я пыталась держаться возле "спасательной команды", но потом резко замедлила шаг, поняв, что это и есть тот самый шанс, который близнецы пообещали мне организовать.
За Рона я особенно не волновалась. Близнецы еще перед моей отправкой на первый курс рассказали мне, что они всегда очень внимательно тестируют свои изобретения на безопасность. И объяснялось это весьма просто: на первом курсе, после опробования одного из первых изделий компании "Фред и Джордж" Ли Джордана еле откачали. И профессор Снейп пообещал, что если подобное повторится, и от экспериментальных продуктов близнецов кто-нибудь серьезно пострадает, то он, профессор Снейп, не будет размениваться на снятие баллов и отработки, а просто пошутит в ответ. В таланте зельевара и наличии у него обширного, хотя и несколько черного чувства юмора близнецы не усомнились. И с тех пор делают все, чтобы не давать повода профессору это самое чувство юмора проявить.
Когда встревоженное квохтание Лаванды стихло за поворотом, я намеренно шагнула на лестницу, которая никак не могла привести меня к Больничному крылу. Зато именно в коридоре, куда она вела был участок, не просматриваемый портретами. Там я зажала нос, и полезла копаться в сумке Рона. Первым на свет появился слегка обгоревший по краям свиток с эссе по зельям, которое, если я правильно помню рассказ Гарри и Гермионы — надо было сдать еще вчера, потом — пара потрепанных учебников, и лишь затем показался вожделенный приз — черная тетрадь с надписью "Дневник Т.М. Риддла".
Глава 117. Сквозь Тьму. Часть 3. (Гермиона).
Джинни притащила тетрадку, и мы, заперев дверь несколькими дополнительными заклинаниями, сгрудились над ней.
На каникулах Мори начал учить меня не только атакующим, но и защитным построениям, так что я теперь могла не только полагаться на "слегка модифицированное" заклинание Дамблдора. И слова Мори "Миа, активируй маску" не стали для меня неожиданностью. Пай-девочка сморщилась, понимая, что все самое интересное может пройти мимо нее, но приняла на себя управление конструктом, призванным обмануть атакующего менталиста.
Тем временем тетрадка была открыта на одной из пустых страниц (что вызвало разочарованный вздох Джинни), и Гарри, взяв перо, аккуратно вывел вверху:
**— Привет!*
/*Прим. автора: так будет выделяться переписка с дневником, чтобы отличать ее от обычного и ментального диалога*/
Чернила немедленно исчезли, зато на их месте, под удивленный вздох Джинни, появилась надпись:
**— Привет! Как тебя зовут?
**— Меня зовут Гарри Поттер!
— Ой... Она... она тебя ненавидит! — Вздрогнула Джинни.
Я посмотрела на рыжую удивленно. Сама я вспышку тщательно замаскированной ненависти смогла заметить только благодаря занятиям с Мори... а у Джинни, похоже, настоящий дар.
— Тебе она нужна именно потому, что она — природный эмпат? — Обратилась я к сюзерену через Метку.
— Не только. В цепи единства семьи Уизли именно Джинни — слабое звено. И потянув за нее — можно вытащить себе и близнецов. Тоже весьма достойный приз. Но это будет нелегко. Они хоть и раздолбаи, и Зерна Хаоса свободно разрастаются в их душах, но преданность семье и делу Света не дадут им сменить сторону.
— У тебя есть план? - Вздохнула я, понимая, что план этот наверняка далек от всякого гуманизма.
— У меня есть план. — Подтвердил Морион, а обертона, которым он сопроводил свое согласие, не оставляли сомнение — он согласился и с тем, что план жесткий, и, возможно, даже жестокий. Мне вспомнилось... "Как и положено демону — буду сеять рознь и раздоры".
— Но почему слабое звено — именно Джинни? Потому, что влюбилась в тебя? - Использовать чувства девочки таким образом представлялось мне... неправильным.
— Не только и не столько. То, что она верит мне — задачу облегчит, но главное — ситуация в семье. Уизли очень хотели именно девочку, и потому Джинни немного балуют. Немного. Насколько могут себе позволить...
— И Рон — завидует? - Авантюристка сразу выхватила часть плана. Действительно, сеять рознь удобнее всего там, где она уже есть.
Дождавшись кивка, которого просто не могло не быть, я вернулась к Пай-девочке в ее наблюдении за окружающей действительностью. Гарри описывал дневнику произошедшие нападения, причем делал это таким образом, что Пай-девочка заявила остальной мне: "не знала бы точно, в какое чудовище мы втрескались — поверила бы, что пишет напуганный мальчишка". А Ученая быстро отследила и показала нам всем несколько аурных щупов, которыми обитатель дневника вцепился в маску Ксеноса Мориона и качал из нее Силу. Впрочем, для демона, напрямую связанного с Всеизменяющимся такие потери были просто не заметны.
**— ... я могу тебе показать! — Ответил дневник на вопрос Гарри о прошлом открытии Тайной комнате.
**— А показать ты можешь только мне? Или и моим подругам тоже? — Спросил Гарри, и дневник надолго замолчал. А потом на пожелтевшем от времени листе проступили слова.
**— Если твои подруги не испугаются — они могут пойти за тобой.
Я посмотрела на Джинни, и поняла, что сейчас она готова отправиться хоть в бездну варпа. Гриффиндор... Да ведь и я — такая же. И со вздохом я кивнула Мориону и взялась за его руку, а Джинни — за другую, и мы нырнули в воспоминание прежнего Темного лорда.
Уже готовясь увидеть, то, что собирался показать нам Риддл, я с уивлением поняла, что куда-то в глубину непонятного пространства улетела Джинни и наши с Морионом маски. А меня саму удерживает среди теней мой принц на черных крыльях.
— Очень уж удобный случай выдался. — Произнес Ксенос Морион, опуская меня на возникшую у нас под ногами черную дорогу. — Алиби даже создавать не надо — оно само подвернулось.
