— Перепонки скоро отрастишь и заквакаешь, как лягушка.
— Не заквакаю. Лягушка тут, скорее сварится. Они больше сухопутные хищники.
— Ну тогда, плавники отращивай в рыбу превращайся. Будешь на Островной резиденции в каком-нибудь аквариуме сидеть и икру метать. Фигуру точно не попортишь.
— Пошлячка, — Марине не видно, но иногда эмоции человека даже по спине заметно, — я бы дельфином скорее, стать согласилась. Они полностью трёхмерные, всё вокруг сонаром видят, способны любить. Наверное, и говорить умеют в другом звуковом диапазоне.
— Одно только плохо, конечностями своими создавать ничего не могут. Ты же без этого не можешь. В биологии такой закон — если что-то утрачено, вновь это не появится никогда. Не светят морским млекопитающим способные творить конечности. В противном случае, воевали бы мы с ними. Да и так, крупные дельфины вовсю жрут мелких.
— Заметь, других видов. У нас никого не наказывают за охоту на обезьян.
— Смотря, каких видов, — хмыкает Марина.
— Какая же ты приземлённая.
— Ага, я вроде мичмана Глетта. Девушка спрашивает
'Мичман, хотели бы вы быть лебедем?'
'Нет, не хотел бы. Голым задом в мокрую воду. Бр-р-р!'
— Почему-то я чаще слышала истории, где он не мичманом, а пехотным лейтенантом был.
— Весь вопрос в том, от кого слышать, — Софи так и не соизволит пошевелиться.
— Так нет же никакого противоречия. Это же его комиссовать с линкора по неизвестной болезни хотели, ибо весь корабль от мичмана тошнило. Видимо, так и не комиссовали, война как-никак, лишних офицеров не бывает. Просто на берег списали, а на берегу мичманов не бывает, прошёл переаттестацию и стал лейтенантом.
— Всё-то ты перевернёшь, — Хейс по-прежнему почти не шевелится, глаза полуприкрыты, — От него уже и мирренов затошнило.
— Это как? — заинтересовалась Марина, даже Софи чуть голову поворачивает.
— Да, повязали мирренские разведчики сонного да пьяного лейтенанта Глетта. Утащили к себе. Наши уж с облегчением вздохнули. Но он через три дня назад пришёл. С запиской от командующего армией. 'Ваше Величество Император Саргон! Отправьте это... далее много всего непечатного на нескольких языках... домой. Мне даже патрона на него жалко. Как офицер он бесполезен для вас. Как 'язык' — для нас. Отправьте его домой!'
— Ну и как? Отправили?
— История умалчивает, — важно заканчивает Хейс.
Софи от смеха чуть в воду не падает.
— Ты мне потом шепни на ушко, что там командарм про мичмана писал, — жалобно просит Марина, — а то у некоторых тут ухи нежные, от крепких слов завянуть могут.
— Мне сейчас материться не хочется, потом как-нибудь. За сохранность ушей спокойна, я знаю, вы обе одинаково хорошо ругаться умеете.
Софи поднимается, сладко, аж с хрустом выгибается дугой.
— Как хотите, а я в общий бассейн схожу. Память мне, если не изменяет, он самый большой в стране.
Марина и Хейс переглядываются. Можно подумать, запрет кого-то из них Софи остановит.
— Память тебе изменяет. Самый большой — в Островной резиденции.
— Она же наша.
— Большая часть уже нет. Разжаловали до курорта для самых богатых. Какое-никакое, а общество. Там ещё на соседнем острове заповедник для черепах. Вовремя спохватились, а то бы их уже не было.
— Так черепахового супа и не попробовала? — плотоядной ухмылке Софи и акула позавидует.
— Сордар говорил, настоящий вкус черепахи знает только тот, кто их сам ловил.
— Выкрутилась. Вот летом и поймаю.
— Кто тебя пустит?
— А кто запретит? Я сомневаюсь, что там сейчас нет посетителей. Думаю, все, кто военное время не любит сейчас там. Трансокеанские ходят по-прежнему. Так что, Хейс, если на лето планов нет, предлагаю с черепахами голенькой поплавать. Не приходилось раньше?
— Так тебе и самой не приходилось, — встревает Марина, — сама-знаешь-кто терпеть не может отцовской привычки через океан на крейсере гонять. Летать вообще ненавидит, в отличие от тебя.
— Ненормальные обе, — невозмутимость Хейс не зря в школьную поговорку и сейчас входит, только теперь говорят, 'как Хейс невозмутима', — Куда в следующий раз позовёте? Может, в космос?
— Может быть, — хитро склоняет голову Софи, — Островная — самая роскошная резиденция нашей страны, туда вся школа мечтает попасть без различия пола, а ты...
— А я знаю, что вы прошлым летом устроили. И обе в выходках не повторяетесь.
— Ладно, пока черепах нет, пойдём просто поплаваем.
— Вы обе и 'просто' — несовместимые понятия, — Хейс даже шутить умудряется с непробиваемой интонацией.
Марина исподтишка по сторонам посматривает. Вроде, сюжет тот же самый, что и в раздевалке, только вживую, но отличий хватает. Главным образом, представлено значительно большее разнообразие форм.
Многие на стенах раздевалки просто отсутствуют. Стандарт красоты на то и стандарт, мало кто ему полностью соответствует. Большинство старается стремиться соответствовать с разной степенью успешности. Тут хватает и вовсе не стремящихся в силу самых разных причин. Лень и обжорство среди них присутствуют.
— Отец с Кэрдин там встречался по молодости. Говорят, и не только с ней.
— Он тогда уже не молод был.
— Она тоже не девочка.
— Вообще-то, там на половине островов базы, аэродромы. В том числе, и для баз гидросамолётов. Трансокеанские перелёты на первых парах без аэродромов подскока были бы невозможны. Да и сейчас там стратеги сидят. Подозреваю, и ракетами палят оттуда.
— И кто тут главная зануда?— Хейс и Софи умудряются в унисон.
— Чем дольше с вами общаешься, тем больше всего неоднозначного про вашу семью узнаешь.
— Ага. У нас со времён Еггтов знаешь сколько скелетов по шкафам распихано?
Обходят бассейн по кругу, отыскивая, где посвободнее. Свободное места у огромного бассейна с вышками и водяными горками распределено крайне неравномерно. Софи как-то не привычно ощущать себя эсминцем в свите линкора. И дело тут не в разнице в размерах.
Почти в открытую шепчутся: 'Смотрите, как девочка на Её Величество похожа'.
Кто-то осторожно спрашивает, не родственницы ли они.
— Дальние, — с милейшей улыбочкой отвечает Софи. Малознакомым покажется — искренне.
Как место находят, Софи плавать сразу отправилась, Марина и Хейс просто сидят. Пол приятно подогрет.
— Знакомых ищешь? — у Хейс глаза полуприкрыты, но всё-то она замечает по многолетней привычке.
— Нашла уже. Туда вон глянь, — небрежный взмах рукой, чтобы внимания не привлекать, — Видишь?
— Да. Ленн Тьенд.
— Чего так официально?
— Мне с ней делить больше нечего. Все претензии были, по сути дела, детскими. И они полностью удовлетворены.
— Только мне что-то с ней общаться совсем неохота.
— Так далеко сидит. Вообще нас может не заметить. Её тут и раньше видела. Просто сидит, и почти не плавает. Рука попорчена.
— Любовником?
— Мной. Ещё тогда. В этот раз отвертеться от встречи с ней нам не удастся.
— С чего ты взяла? Она сюда даже не смотрит.
— Не туда смотришь. Вон самая высокая вышка. Видишь, кто лезет?
Фигурку Софи не узнать сложно. Ещё проще сообразить, лезет на самую верхнюю площадку самой высокой вышки. На кого впечатление собралась производить? Тут, вроде, женщины одни. Максимум, на её выходку глядя, кто-нибудь парой лет младше туда же полезет. И в лучшем случае, что-нибудь отобьёт, упав. Может и вовсе разбиться.
Раскинув руки, балансирует на кончиках пальцев, явно привлекая внимание. Марина следит краем глаза. Вестибулярный аппарат сестрёнки — какой-то кошмар в хорошем смысле слова, голова не кружится ни при каких обстоятельствах. Интересно, из присутствующих кто-нибудь, кроме Софи умеет 'мёртвые петли' на самолёте крутить? Сама Марина их, правда, не видела, но в умении сестрёнки не сомневается.
— Ой! Смотрите, куда девочка забралась! Разобьётся! — женщина рядом с ними, неплохо сохранившаяся для своих лет, тычет в сторону вышки. Только паники нам тут не хватало, тем более, в голосе уже присутствуют истерические.
— Она с моей школы. С Приморья. Плавать научилась раньше, чем ходить. Со скал с детства прыгает. — голос у Марины громкий. Помогла сестрёнке внимание привлечь. Большая часть сказанного — правда, если под скалами 'Сказку' считать. Там высоко залезть можно. Краем глаза замечает, большинство взглядов устремлено наверх, вот только Ленн поворачивается в их сторону.
Софи прыгает. Разворот в воздухе, другой, третий. Кто-то испуганно вскрикивает. Фигурка исчезает в воде, почти не поднимая брызг. Через несколько секунд выныривает и приветливо помахав рукой, направляется к берегу. Слышны аплодисменты.
Где Софи собралась вылезать — там уже толпа собралась, тем более, она намеренно плыла не торопясь.
Высокая блондинка не из тех, кто своей фигуры стесняется. Идёт уверенно. Пред ней расступаются. Только и у бассейна столь же горделивая фигурка стоит.
— Ленн, привет! — сзади окликают блондинку.
Та чуть не падает. Марина затем и гаркнула, рассчитывая, что Ленн брякнется и что-нибудь себе отобьёт. Пол хоть и тёплый, но всё равно, каменный. Пусть Тьенд ей в жизни ничего не сделала. Но можно за других отомстить.
Всё-таки устояла. Даже дежурную улыбочку успевает нацепить, к Херктерент направляясь.
Змеино ухмыляясь, Марина приветливо машет рукой. Что-то у бывшей школьной грозы глаза не злые. И не весёлые. Абсолютно никакие.
— Как поживаешь?
— Не ожидала вас... обеих здесь увидеть.
— Тут ещё кое-кто... рада тебя видеть.
Кивает в сторону поднявшейся на ноги Хейс. 'Страх-и-ужас' чутьё на намечающиеся ссоры в жизни не подводило. Марина глаза с одной на другую переводит. М-да, изменения на лицо, если их с кораблями сравнивать, то в школе они одного класса были.
Тут ещё и водное пространство обширное, и условия наблюдения идеальные, никакие характеристики не скрыть. Да и те, у кого с ними полный порядок, и сами стараются в центре внимания быть.
То теперь Хейс — линкор, не в смысле размеров, а в смысле, лучше уже и быть не может. Краса и гордость всего чего можно и нельзя. Только что с верфи во всём блеске новейшего корабля.
Ленн — максимум на тяжёлый крейсер тянет. Тоже только с верфи, но не из постройки, а с ремонта, и хорошо, если не капитального.
Если по сторонам внимательнее посмотреть, соответствия почти всем типам судов и кораблей можно найти. От самой натуральной баржи и уродливой колониальных канонерской лодки до изящной императорской яхты и новейшего линкора.
Соньку иначе, чем лёгкий авианосец обозвать не получится. Стремительный, хищный, глаз не оторвать, как по волнам несётся. Только из постройки, всё блестит и сияет, даже краска ещё не высохла.
Себя в нынешнем состоянии Марина только с подводной лодкой сравнить может. Внешне невзрачная, почти не заметная. Но на деле намного более опасная, чем на первой взгляд. Способная, хоть крейсер, хоть линкор из строя вывести.
— Ну, и школьницы нынче пошли сумасшедшие.
Марина небрежно бросает через плечо.
— Жить торопимся. Здесь и сейчас. Потом можем и не успеть. Сегодня бомбили. Мы успели до башни. Могли не успеть.
Редчайший случай — одобрение и страх в глазах Ленн и Хейс одновременно.
Софи не привыкать быть в центре внимания. Говорит отчего вокруг гремят взрывы хохота. Не обращает внимания, когда невзначай касаются. У Марины опять приступ чернейшей зависти начинается.
— Если я ничего не забыла, ты же снова с Ленн вместе учишься.
— Факультет — один. Направления — разные. Почти не пересекаемся.
— Что-то мне подсказывает, это не совсем так, — качает головой Марина, — мне даже кажется, ты знала, что она здесь, и решила по-крупному поддеть Ленн.
— Объяснение, решила совместить приятное с полезным устроит? Она так надеялась, что я, наконец, исчезну из её жизни! Признаю, испытывала аналогичные чувства.
— Сейчас скажешь, не испытываешь ничего?
— Я повзрослела, она — вовсе нет. Хотя уже несколько лет пытается всех убедить, что это не так.
Марина хотела было сказать про изменившееся обстоятельства в жизни Ленн. И промолчала. Тьенд, теперь, похоже, больше не младшая выглядит откровенно жизнью потрёпанной. Не настолько, чтобы ко дну идти, но и для поддержания на плаву требуется всё больше и больше усилий. ЕИВ прав, мусор из дома лучше не выносить, чем меньше народа знает о внутрисемейных конфликтах — тем лучше. Марина понятия не имеет, как Тьенды между собой ладили.
Искренняя любовь там вряд ли водилась, но и ненависти могло вполне не быть. Тему матери Ленн поднимать не будет. Знает из периодически выходящих 'Приложений' к 'Ежегоднику Великих Домов' о смерти Главы дома второго разряда Тьенд и объявлении новым Главой Ленн. По мрачной ухмылке судьбы, женщина скончалась ровно через два месяца после разговора Марины с Сордаром.
— Ты давно Ленн тут впервые видела? А то с зашкаливающим уровнем презрения к низшим довольно странно её появления тут.
— Бассейн большой, места хватает чтобы на разных сторонах сидеть. Это место одно из немногих, всех объединяющее. С полгода назад её точно заметила.
Понятно только, что ничего не понятно. Хейс просто не знает, бывала ли тут Ленн больше полугода назад, а для дальнейших выводов уже у Марины недостаточно данных. Неужели родственники так быстро ухитрились Тьенд оставить без денег и владений? Что-то слишком быстро у них получилось. Статуса Главы только Император может лишить, а он уже заявил, вплоть до окончания боевых действий данный вопрос будет рассматривать только при обвинении в государственной измене.
Интересно, Ленн убить не пытались? Денег-то должно немало быть, если матушка на врачей-жуликов всё не спустила в последние месяцы. Бывало уже, 'завещания' в адрес всяких чудо-целителей обжаловали в судах высшей инстанции. Парочку уже на памяти Марины сам ЕИВ признал незаконными.
Писем от Тьенд не было, за почтой Марина следит тщательно. К Софи тоже писем не было.
Раз Ленн такая гордая — ей же хуже, видно же, у человека сложности. Еггты никому ничего не забывают, в какую бы эпоху не давались обещания. Попроси помощь — получила бы. Но сама Марина предлагать ничего не будет.
Софи, частично удовлетворив любопытство, частично разогнав самых любопытных, подсаживается к сестре и Хейс. Пару минут понаблюдав за играющими в мелководной части водоёма, детьми, замечает с усмешкой.
— Интересно было бы сюда затащить нашу главную любительницу обнажённого женского тела. С этюдником. Точно заклинит на рисовании мелких. Обожает то, что растёт и цветёт и не собирается увядать.
— Её бы попытались побить, — пожимает плечами Марина, — у матушек, как правило, остро обострённая подозрительность.
— Нет. Художницы здесь довольно часто бывают, сегодня просто ни одной нет. К ним спокойно все относятся. Некоторые даже портреты детишек заказывают.
— Ага, — подтверждает Софи, — У студенток Академии и других учебных заведений здесь наброски делать — считай прямая обязанность.
— Студентов, сюда попасть стремящихся, наверняка было на порядок больше, — хитро щурится Марина.
