Суд приговорил Анук к казни. Она не была одержима жаждой крови, она была просто безумна, как дикое животное, лишенное подобающего человеческого воспитания, и ее поступкам не было достойного оправдания. Но возникли некоторые непредвиденные обстоятельства, из-за которых казнь отложили: Анук оказалась беременена и ее смертный приговор был отсрочен на девять месяцев, пока не родится ребенок.
Чей он, Леопольда или Закаи, говорить рано, однако если это будет дитя инквизитора, оно по законам принадлежит Ордену. Дети инквизиторов почти всегда проходят все испытания, они бесценны для белых сов.
— Даже если выяснится, что это потомок Сеймуров, нам его не отдадут, — тихо подытожил Арланд, задумчиво глядя в сторону. — Они скроют это, и все равно возьмут его в орден. Леопольду я сказал, что они уверены, будто отец не он. Он хорошо чувствует ложь, но, думаю, мне эти слова удались убедительно.
Я откинулась на спинку своего стула, сжимая в руках стакан бренди с последним глотком на дне. Трубка потухла и валялась на столе, полная пепла.
Посмотрев на Арланда, я отчетливо увидела то, о чем говорил Закая, о чем вскользь упоминал Тимьян. Даже самые справедливые законы не выдерживают испытания жизнью, и, если идеология слишком сильна, она разбивается о жизнь вместе с этими законами. А вместе с ней разбивается и сам инквизитор.
Я протянула руку и сжала пальцы Арланда, встретила его блуждающий в пространстве взгляд и удержала на себе. Едва ли я могла понять, каково ему было принять это сложное решение и взять на себя те муки неизвестности, которые предназначались Лео. Но я могла быть рядом и поддержать его.
Дикая душа
Орудие судьбы
*Лекои Опоаль Л`диэн*
Суд миновал и на утро, проснувшись в чистой кровати и просторной светлой комнате, я почувствовал, что смогу оставить эту историю в прошлом. Когда-нибудь обязательно смогу.
За завтраком Бэйр улыбалась, как обычно, но я не чувствовал ее по-настоящему рядом. Они с Арландом вообще вели себя странно, оба как будто были окутаны одним и тем же мрачным и усталым настроением. Я понял, что за те дни, пока меня не было, они что-то пережили и теперь, смотря друг на друга, думают о чем-то таком тайном, своем, во что меня посвящать не собирались.
Я чувствовал себя лишним, впервые за долгое время, и это чувство было мне неприятно. В первую очередь тем, что оно вернулось, хотя я был уверен, что больше никогда не буду чувствовать себя лишним себя среди людей, тем более рядом с Бэйр.
Но ведьма заметила мое настроение и начала говорить со мной. Ее очень беспокоило мое самочувствие и то, как я держался в темнице.
Обычно мне нравится, когда она так заботливо расспрашивает у меня о моем здоровье и настроении, но не сейчас: когда она не видит, Арланд смотрит на меня, как на надоедливого ребенка. Его злой взгляд мне не нравится.
Бэйр продолжала меня жалеть, хотя я доказывал ей, что мне было совсем не так плохо в темнице. Вдруг Арланд перебил ее и начал спрашивать про меня. Как я живу, что умею, как моя речь и все прочее, что обычно спрашивают про больного.
— Значит, он все время проводит в обличии крысы? — спросил он у Бэйр.
— А как иначе он будет поспевать за мной? Черт и меня не всегда возит, а второго попутчика просто скинет, — отвечает она.
— Тогда мы купим ему лошадь. Какой смысл было вытаскивать его в люди, если он все дни в пути проводит в обличии крысы?
— Лошадь!? — Бэйр пораженно смотрит на Арланда. В его глазах мелькает искра самодовольства.
— Но я не люблю лошадей, и они меня не любят, мне нельзя на лошадь... лучше я сам буду лошадью! — возразил я.
— Леопольд, ты граф, — с укором посмотрел на меня Арланд. — Я вел переписку с Лореном, когда был в Ордене. Он писал, что при первой же возможности женился на твоей матери и что через свои связи закрепил твое имя в списке членов семейства. Ты теперь не бастард-оборотень, а полноценный член одного из древнейших родов Рашемии и ты не будешь проводить большую половину жизни крысой! Сегодня же мы купим тебе лошадь.
— Но я сказал, что не хочу ездить на лошади, — повторяю, хмурясь.
— Верно. Ты хочешь до конца жизни бегать по плечам Бэйр, — Арланд тоже нахмурился и враждебно посмотрел мне в глаза.
— Тебе самому бы хотелось по ним бегать, вот ты и злишься, — пожимаю плечами и отвожу взгляд.
Я чувствовал, что начинаю ненавидеть его. Мне не нравилось то, как Арланд себя вел со мной, но это плохо, когда кого-то ненавидишь. Очень неприятно. Такое чувство, что пачкаешься дегтем, а потом ходишь и пытаешься смыть, стряхнуть, но ничего не получается, так и остаешься с черным пятном, пока не полиняешь однажды.
Лучше уж не смотреть в черные глаза Арланда, чище буду.
— Лео, Арланд в чем-то прав... — неожиданно проговорила Бэйр, извиняющиеся смотря на меня. — Ты не можешь все время быть крысой. Собственная лошадь поможет тебе проводить больше времени в человеческом облике.
— Но я не хочу лошадь, — жалобно смотрю на нее. Почему она встала на его сторону? Неужели такая глупость, как дорогущая лошадь, в самом может принести мне пользу!? Или Бэйр просто нравится соглашаться с ним?
— Мы просто сходим на скотный рынок и посмотрим там. Если тебе совсем никто не понравится, поедешь с Арландом, — предложила Бэйр.
— Я что, наказан? Или лошадь, или Арланд!?
— Это называется ультиматум, Лео, — улыбнулась Бэйр. — Ты взрослый мальчик, хватит тебе лазать по мне. Тем более, сейчас объявился твой кровный братец — теперь будешь лазать по нему, если не хочешь лошадь.
— Почему бы не включить в этот ультиматум для разнообразия что-нибудь приятное? — проговорил я, отворачиваясь. Злиться на Бэйр я просто не мог, особенно когда она так смотрит своими теплыми, как начинка горячего вишневого пирога, глазами. — Например, клубничное мороженое или пряник!
— Ладно, выберешь лошадь, куплю тебе мороженое, — усмехнулся Арланд. — Идет?
— Идет. Так будет справедливо.
Мы расплатились за обед и отправились на скотный рынок, к месту, где несколько коневодов продавали лошадей.
— Выбирай, — сказала Бэйр, указывая на животных, размещенных в четырех разных загонах. Каждый из загонов принадлежал какому-нибудь из торговцев, которые со скучающим видом стояли неподалеку.
— Он-то выберет, — фыркнул Арланд и подошел к первому загону. — Вряд ли Леопольд понимает что-нибудь в лошадях.
— А ты, значит, понимаешь? — усмехнулась Бэйр и пошла за ним.
— Понимаю, — кивнул Арланд и принялся осматривать стоящее перед ним животное.
Это была очень вредная гнедая кобыла — у нее в глазах так и плясал дурной характер. Когда я подошел поближе, чтобы посмотреть на нее, она испугалась и нервно заржала, начала дергаться, пытаясь убежать подальше, но привязь не дала ей этого сделать, и тогда кобыла стала старательно грызть удила.
К нам подошел хозяин лошадей. Недовольный толстый мужик с большущими усами.
— Лошадь ищите? — спросил он.
— Нам для неопытного наездника. Для него, — Арланд указал на меня.
— Нелюдь? — мужик нахмурился еще страшнее и смерил меня испытывающим взглядом. — Я верно понял, вы хотите лошадь для нелюдя?
— Именно, — подтвердила Бэйр.
— Для нелюдя не подойдет ни одна нормальная лошадь. Чистокровные всегда верно чуют недобрую расу. У меня вы для него лошади не найдете, — проворчал мужик и пошел от нас к другому покупателю, который выглядел побогаче, и вообще его брезгливый вид обещал много хлопот, приятных любому хорошему торговцу.
— Может, мне лучше ящерицу, похожую на Мафусаила? — предложил я, отвлекшись от наблюдения за торговцев.
— Кудеяр говорил, что Мафусаил единственный в своем роде. Рэмол создал его специально для царевича, потому что ни одна лошадь не могла возить на себе полукровку таких размеров, — напомнила мне Бэйр, погладив по морде одну подбежавшую к ней серую кобылу. Непонятно откуда у ведьмы в руках взялся мешок яблок, и она угостила лошадину половинкой, пока торговец не видел.
— Вот потому я и не люблю лошадей: они привередливые, — заметил я, глядя на то, как довольная кобыла съела яблоко. Мне теперь тоже захотелось яблока. — Какая им разница, кого возить, человека или нелюдя? Никакой! Но они все равно вредничают.
— Наверняка найдется лошадь, которой ты понравишься, — подбодрила меня Бэйр. — Просто постарайся на время забыть о том, что ты сам тоже лошадь в некотором роде. Ты человек, наездник, хозяин положения и ни одна кобылятина здесь не должна подумать, что ты по сравнению с ней глупый жеребенок! — с этими словами Бэйр сделала суровое лицо, расправила плечи и ударила себя в грудь, показывая, как я должен ощущать себя. — Вперед!
— Я человек... знаешь, может ты и права, — замечаю, посмотрев на свои черные ногти. Вероятнее всего именно из-за них и из-за нелюдского запаха я не нравлюсь лошадям. Наверное, нужно просто превратиться в человека, тогда они меня не узнают и решат, что я такой же, как Арланд или Бэйр, и не станут вредничать.
Тело охватила приятная невесомость, зрение и слух на секунду исчезли, и вот, я стал ниже ростом и немного более неуклюжим. Лошади прекратили ржать и уставились на меня с любопытством. Никто из них больше не чуял смешанной крови.
Помявшись на месте, я тоже стал их осматривать, подошел поближе к загону.
— Бэйр, дай-ка мне яблоко, — попросил я.
— Держи, — она с готовностью протянула мне вторую половинку от того яблока, которое дала до меня лошади.
— Спасибо, — я вгрызся в яблоко и продолжил их рассматривать. — Они все равно смотрят на меня как-то злобно... — отметил я.
— Лео, я тебе дала яблоко, чтобы ты подкормил одну из них, а не ел его у них на глазах! — вздохнула Бэйр.
— А я попросил как раз для того, чтобы его съесть, — пожимаю плечами и отправляюсь к другому загону.
Хах! В одной книге мужчина из Ишимера точно так же выбирал себе жену. Стояли перед ним десятки красавиц, а он ходил по рядам и с важностью каждую осматривал, а потом выбрал одну, самую последнюю, и жили они долго и счастливо.
Лошадь это, конечно, не жена, но почему бы мне не посмотреть сразу на последнюю, а не ходить вот так вот по всем загонам и терпеть усмешки этих длинных лошадиных морд?
Решив так, я отправился в конец всего ряда.
— Лео, ты куда? — удивленно спросила Бэйр, отправляясь за мной.
— Хочу посмотреть сразу на последнюю лошадь. Вдруг она мне понравится?... или он?
Последним в строю стоял высокий, с меня ростом тощий жеребец. Серый, в белых крапинках, с белой редкой гривой и с блуждающим взглядом больших, широко рассаженных глаз. На меня он даже не посмотрел, ему было абсолютно все равно на нас, бесцельно копошащихся вокруг людей.
— Хочу этого, — решаю, осторожно подходя к коню. Ради интереса я даже вернулся в свой естественный нелюдской облик, но конь никак не отреагировал: он заметил меня только тогда, когда я положил руку ему на морду, а в другой руке протянул покусанную половинку яблока.
Конь лениво слизнул у меня с руки угощение. Я почувствовал на пальцах его влажный шершавый язык... Это было здорово!
По плечам пробежала приятная дрожь.
— Что, коня выбираете? — к нам подскочил низкий и прыткий торговец. Он был чуть выше моего живота и на вид напоминал слевита из книжки, которую я читал.
— Выбираем, — важно киваю.
— Этого? — он кивнул на серого великана, который обвел его шляпу скучающим взглядом, а потом уцепился за нее зубами и стал лениво жевать.
Глядя на это, я расхохотался, и окончательно убедился в правильности своего выбора.
— Этого!
— Не стоит, — поморщился торговец, раздраженно отнимая у коня шляпу. Тот даже не заметил, что у него все отобрали, и еще какое-то время жевал воздух. — Он какой-то апатичный, никакого в нем огня нет, никакого запала! Такой только для томных дворянских барышень, а не для путешественников: вы его бежать не заставите, — сказал он, осмотрев мой костюм.
— Но мне он нравится, — возразил я, зарываясь пальцами в длинную челку коня.
— Так-так... — к нам подошел Арланд.
Оттолкнув меня от жеребца, он принялся его осматривать. Посмотрел в уши, подергал их, надавил на места под глазами, ощупал плечи и торс, заглянул под хвост, посмотрел ноги и копыта...
— С севера Агирада, помесь упряжной и верховой, идеален для охоты, послушен и вынослив, быстр и силен... Возраст — пять-шесть лет, — протараторил он, закончив осмотр.
— В точности так, — довольно кивнул торговец.
— Ого! — воскликнула Бэйр. — Да ты в самом деле знаток!
— Еще бы! — усмехнулся Арланд, потрепав коня за ухом. — Леопольд выбрал хорошую лошадь... только сонную немного.
— Он все время спит, — как будто пожаловался нам торговец.
— Мы ему покурить дадим, так он в пути очухается, — уверяю торговца. Тот посмотрел на меня как-то странно.
— Но лошади не курят! — воскликнул он, когда понял, что я не шучу.
— А конь Бэйр курит, иногда по две трубки в день, — отвечаю ему. — Он из-за этого очень нервный, но всегда бодрый.
— Я не продам вам свою лошадь! — крикнул торговец и оттолкнул меня от коня. — Изверги!
— Он шутит, не переживайте. Конечно же мы не даем лошадям курить, — поспешил успокоить его Арланд, бросив на меня недовольный взгляд, а потом еще один — очень возмущенный — на Бэйр.
— Но я правду сказал!...
— Лео, помолчи, — прошептала мне ведьма, мягко пихнув в бок. — Ты хочешь этого коня или нет?
— Хочу.
— Ну вот тогда молчи про то, что мы с лошадьми курим, а потом в карты с ними играем — нас неправильно поймут.
— Угу, — киваю, догадавшись, про что мог подумать торговец.
Арланд тем временем уже уговорил его продать нам коня.
— Я принесу деньги через полчаса, идет?
— Я буду ждать вас, господин инквизитор.
— Бэйр, пока я с этим разбираюсь, подыщите Леопольду нормальное седло и все необходимое.
Пока ведьма выбирала вещи для коня, я думал, как его назову.
Наверное, лучше было сначала подарить мне котенка или щенка, а потом уже лошадь, ведь я совсем не умею ухаживать за животными и даже имена им выбирать, как оказалось, не умею!
— Может, я назову его Голубь? — спрашиваю у Бэйр, когда мы отошли от одной лавки и вновь стали пробираться сквозь рыночную толпу, пытаясь найти другую.
— Нет, это как-то глупо. Голубь, это голубь, а конь, это конь, — она пожала плечами.
— Предлагаешь назвать его Конь?
— Нет, глупый, — засмеялась Бэйр. — Вот мой Черт, это черт воплоти, сущий демон, а не лошадь. Кобыла Арланда... кстати, я до сих пор не знаю, как ее зовут! Надо бы узнать... В общем, назови своего коня так, как ты его чувствуешь.
— Эмм... Мотылек?
— Это длинно. Не будешь же ты кричать "Мотылек, Мотылек, иди сюда!". А сокращение какое? Мотыль!?
— Тогда, может назвать его Грегор? Гриша?
— Грегор? — Бэйр скривилась. — Это же человеческое имя!
— А, по-моему, ему подходит. И коротко, и звучно.
— Ну... вроде как. Ладно, назови его Грегор. Это твой конь, в конце концов.
— Ага... даже не верится, что у меня будет собственная лошадь!
