— Тише, Рональд, давай насладимся неспешной беседой за чашкой этого замечательного чая. Возможно время и торопит нас, но не настолько же?
— А? Да, хорошо!..
* * *
С Гермионой отношения потихоньку наладились до приятельского уровня. Не сказать, что мы вот прям стали снова друзьями, но общались часто, да и вообще прилично так вместе времени проводили, вспоминали недолгие годы совместной учёбы в Хогвартсе, делились произошедшим после… Конечно, только то, что незачем было скрывать. Свои тайны и мелкие секреты никто даже и не думал открывать, а уж тем более раскрывать душу.
Примерно уяснив ситуацию, когда она окончательно устаканилась внутри Хогвартской долины, Гермиона окончательно решила осесть тут, вступив в стройные, но пока достаточно редкие ряды целителей маленького государства в государстве. Салазар ещё в самом начале, летом, проработал вопрос с колдомедиками, заявив, что живущие вне Долины здесь заниматься целительством на постоянной основе не имеют права, поэтому из всех врачей у нас имелась лишь мадам Помфри, Гермиона, которая сумела сдать на младшего целителя, а также трое, переманенные Малфоем. Впрочем, маги вообще нечасто болеют и ещё реже обращаются за медпомощью: зелья решают многое. А уж когда вернулась с того света Хельга, даже теоретически недостатка в колдомедиках у нас быть не могло.
Внешний мир бурлил непрестанно. Только успокоившиеся более-менее маглы оказались под новым магическим ударом: на этот раз — Париж. Кто-то особо умный или наоборот перенял эстафету Воландеморта, устроив новое сожжение людей адским пламенем. Это ещё можно было бы скрыть, но, как выяснилось, сие дело проводилось лишь для привлечения внимания камер, после чего пока ещё неизвестный, но активно разыскиваемый злодей-революционер прямо под прицелом объективов устроил целое представление. Пожалуй, существование магического мира становится сложно скрывать, когда за какие-то секунды ясное голубое небо чернеет, собирается в огромное лицо и несётся прямо на Эйфелеву Башню, превращая конструкцию, ставшую лицом Французской столицы, в груду металла. “Весьма экстраординарно, но эффектно и в данном случае эффективно…” — весьма точно заметил, когда узнал об этом случае, Слизерин.
— Этот неизвестный практически никого не убил, где же тут эффективность? — пророкотал Моуди.
— А он себе таких целей и не ставил… чтобы убить много маглов, достаточно притащить в город голодного дракона. Мне почему-то кажется, что маг, способный на то, что мы только что видели в иллюзии, справится с такой задачей.
— Зачем так извращаться? — удивилась Леди Рейвенкло. — Есть и более простые способы. Инферналы, проклятия, распылённые яды…
— Это не отменяет того факта, что данный чародей очень желает нарушить Статут секретности. Более того, он желает, чтобы маги вышли из тени в качестве эдакой страшилки, злых колдунов, в качестве… врагов.
— А он разве УЖЕ не добился своего? — удивился я.
— Нет, Гарри, ты просто не представляешь себе, на что способны магловские спецслужбы в связке с обливиэйторами…
До нас новость дошла всего спустя пару десятков минут после случившегося, поэтому ещё рано было судить о последствиях. Как выяснилось позже, Слизерин был прав. Видимо, после смерти британской королевы все уже были наготове. Воды забвения, распылённые по всему городу… я прям офигел. Париж — город-миллионник, а не какая-то там деревня или Нью-Йорк двадцатых годов, в котором как-то тоже пришлось стирать всем память. Полностью, конечно, ничего не скрыть, но, как выяснилось, устраивать спецэффекты и снимать красивые картины умеет не только Голливуд. Кстати, по поводу Голливуда, то он как раз закончил монтировать картину о прошлых событиях ещё на островах. В новом фильме как раз рассказывалась “правильная” история массовой истерии.
* * *
— Ну здравствуй… Билл, — хмуро произнёс я. Всё-таки была у меня надежда, что наша щекотливая ситуация развяжется сама собой ввиду смерти бывшего друга от предсмертного проклятия Тёмного Лорда.
— И тебе не хворать, — спокойно кивнул он. — Ты, видимо, гадаешь, зачем я пришёл? У меня появилось желание присоединиться к вашему анклаву, — я от такой наглости даже прифигел чуток.
— Ты сейчас серьёзно считаешь, что после твоего предательства…
— У меня были причины, ты знаешь, какие. К тому же, я ведь не отказываюсь от непреложного обета, — Билл прям руками развёл в знак своей невинности. — А если честно, Гарри, то теперь я лучше тебя понимаю…
— Я не желаю восстанавливать наши старые отношения. Не сейчас и не в ближайший десяток лет. Что касается остального, то поступай на общих условиях: я не стану ни помогать, ни мешать.
Помешать очень хотелось, только вот было несколько нюансов. Самый первый и важный: я не Слизерин и не Годрик. Хогвартский Анклав — это их территория. Да, они неплохо ко мне относятся, я ученик всех четырёх Основателей, но так или иначе я не во главе всей организации, более того, даже не близко к главе. Я в первую очередь имею здесь своё влияние как ученик Основателей, а уже во вторую — как талантливый и сильный маг. Да, меня многие хотят заполучить, и вообще… но без Основателей я никто и звать меня никак. Просто весьма сильный одиночка. Это как до воскрешения Салазара, когда любой кому не лень обвинял меня во всех смертных грехах, объявляли преступником, тёмным магом… а когда появились Основатели, то вдруг бац — и обвинения сняты.
Билл же весьма талантливый маг, более того, вероятность его неблагонадёжности исключается непреложным обетом, а значит любые палки в колёса, которые я ему стану вставлять, будут именно из-за моей личной неприязни. Личной, а не какой-нибудь ещё. И вот теперь следует вывод, что если личная неприязнь того же Слизерина ещё может служить поводом к тому, чтобы послать подальше мага, в ближайшие лет десять имеющего все шансы выйти на уровень Лорда Магии, то из-за моей личной неприязни это невозможно. Нет, если я попрошу, то мне не откажут и пошлют Билла, только вот мой авторитет в глазах учителей упадёт, а такого мне не хочется. С другой стороны, его действия я могу понять, а потому отношусь к нему хоть и неприязненно, однако и без ненависти. Просто постараюсь с ним не встречаться.
Разговаривать дальше с бывшим другом я не желал, а потому просто исчез с места встречи. Впрочем, Билл появился в Долине весьма быстро, хоть и был почти незаметен. После последнего случая обвинения с него успели снять. Насколько мне стало известно позже, во время событий в Париже, здесь, в Англии, всех Вейлов кроме него нашли мёртвыми в полном составе. Тёмная история, но мне было почти плевать: куда там Билл вляпался, меня не волновало. В спину он не ударит: не просто так обет приносил.
С обетами вообще была сложная система, действующая по цепочке. Каждая приносимая клятва подразумевала, что приносящий также сможет принять аналогичные обязательства и от кого-то нового, более того, без разрешения кого-то из Основателей или назначенных ими лиц, не сумеет снять с давшего новую клятву обязательства. Таким образом удавалось обойти ограничения на количество клятв.
Билл принёс обет МакГонагалл, а скреплял Флитвик. Чем хороши обеты, так это тем, что даже при смерти принимавшего клятву, обет всё равно действует, пока жив скреплявший её. Впрочем, если Билл сможет каким-то образом грохнуть сразу и Флитвика, и МакГонагалл, то сама клятва будет действовать ещё долго ввиду силы их обоих. Лет двадцать, я думаю.
* * *
— Профессор, вы что-то хотели?
— Да, Рональд. Мы уходим завтра на рассвете. Вот, познакомься, это Билиус Регулус Вейл. Насколько я знаю, вы были знакомы в школе?
— И не слишком ладили, — раздался смутно узнаваемый голос. — Впрочем, теперь мы в одной лодке, да, Рон? — новенький в их компании вышел из тени, давая разглядеть своё лицо. Протянул руку. Чуть поколебавшись, Уизли молча и крепко пожал ту.
— Я рад, что вы не стали нести за собой школьные ссоры, мальчики.
— Учитель, почему вы не пытаетесь связаться с Минервой МакГонагалл? — поинтересовался Вейл. На вопросительный взгляд Рона, Альбус пояснил:
— Я решил взять вас обоих в личные ученики, если ты не против, Рональд. Да-да, я помню, что обычно больше одного ученика не берут, но мистер Вейл был весьма убедительным, — на этих словах Билл на мгновение дёрнул губой. Ещё бы он не был убедителен! Пожалуй, он знал своего бывшего и нынешнего учителя получше той же Минервы, а уж обладая памятью прежнего Вейла… — Что касается твоего вопроса, Билиус, то Минерва явно целиком и полностью теперь предана Годрику Гриффиндору, — печально развёл в стороны руками пепельноволосый маг. — Я не говорю, что это плохо, но, пожалуй, нам не стоит её тревожить.
— Так вы решили?!..
— Да, уйти. С возвращением Основателей Британия, да и весь мир преобразятся, перестанут быть прежними. И, боюсь, нам в этом новом мире пока места нет. Стоит, я думаю, покинуть его. В своё время я успел немало попутешествовать… думаю, Соединённые Штаты нам пока подойдут… — что было в голове у старика, знал лишь он сам. Ни Билл, ни Рон не могли сейчас понять планов бывшего директора, которые явно пока ещё не закончились глупым решением уйти на покой. Впрочем, что для одного, что для другого были свои резоны следовать за теперь уже серобородым чародеем.
* * *
Последнее время я практически плевал на внешний мир. События в мире давно уже перестали крутиться вокруг меня: Основатели занимали всё мировое внимание и крепко держали его на себе. Я же погрузился в то, что действительно важно: в учёбу. Мои учителя обещали довести меня до уровня Архимага, дальше наши дорожки разойдутся. И именно поэтому я перенимал у них именно те направления и дисциплины, которые ныне в мире давно уже лежат вне сферы общего доступа. Магия душ, химерология, некромантия… Пусть лично мне данные направления и были не слишком приятны, но просить Салазара учить меня зельям?
Существует чёткое определение звания Архимага. Как только мои учителя доведут меня до уровня, когда мои навыки и знания будут этому званию соответствовать, мы, скорее всего, расстанемся в плане учёбы. Никто из них не взял себе новых учеников, несмотря даже на наличие явных талантов. Том, да и я тоже вполне себе понимали, что в планы Основателей не входит никого учить: Магистры вообще редко берут учеников. Мне выпала уникальнейшая возможность заполучить сразу четверых таких учителей, но объём знаний, который они мне предоставят, пока доведут до звания Архимага, ограничен. Да, Салазар гений в зельеварении, алхимии, но и то, и другое можно освоить и без него, а вот некромантию мне сейчас никто не станет преподавать. Единственные, пожалуй, направления, которые имелись и в иных источниках, помимо новых хозяев Хогвартса и которые я всё-таки решил учить именно у Основателей — это магия рун, боевая магия, да ещё парочка.
Именно такие, потому что это были основные направления четверых чародеев. Вряд ли найдётся даже тройка-другая магов, которые смогут одолеть Годрика. Мне на ум вообще приходят в голову только Фламель и Морозов, которые смогли бы победить в такой схватке за счёт превосходства в опыте (на пару-другую веков) и силе. Почти никто не сравнится, пожалуй, в магии рун с Ровеной, а с Хельгой — в целительстве. Единственным “обделённым” остался Слизерин, основное направление которого, зелья, (П. А. “Зелья” — это обособленное Приложение, так что запятые стоят правильно) я не ставил в качестве реального приоритета ввиду огромной сложности дальнейшего развития и уже весьма неплохого уровня в них.
Собственно, к чему я это? В последние уже… наверное, года полтора я по чуть-чуть наращивал темп обучения и, открыв весной девяносто девятого второй поток сознания, пусть пока ещё и очень неуверенный, постоянно сливающийся с первым, но позволяющий при некоторой концентрации мыслить сразу о двух вещах одновременно, я резко взвинтил планку.
Уже достаточно зная магию душ и рун, имея второй поток сознания и Тома, я начал воплощать когда-то пришедшую мне в голову идею.
Мой крестраж-гримуар. Следует отметить, что гримуар — это не просто книжка. Гримуар — это нечто большее. Отдельное направление развития вспомогательной артефакторики, отвечающей за всяческие колдовские инструменты вроде палочек, перстней и тому подобного. Абсолютно особый инструмент, позволяющий зарисовать сотни рунных конструкций и схем.
Собственно, первые гримуары так и появились, когда маги начали таскать с собой книжки с готовыми рунными схемами. Только вот бумага часто не выдерживала магическую энергию. Прожигалась, обугливалась, чернила буквально выжигались из листов… и появилась новая идея: сделать гримуар из чего-то иного. Затем — использовать нечто иное для письма. Дальше — больше. Некоторые маги, которые пользовались подобными инструментами, постоянно носили свои гримуары с собой. Так почему бы не встроить в книжку кристалл с накопителем? Удобно ведь, когда всё в одном, не так ли? Уже это можно было считать новой ветвью вспомогательной артефакторики, ведь видов гримуаров появилось великое множество.
Далее — чары. Никому не будет приятно, если враг после смерти будет пользоваться твоими же наработками. Предсмертные проклятия, проклятия на принадлежность, скрывающие чары, ложные страницы…
В гримуары встраивали кристаллы-накопители? А почему бы не встроить кристалл с заключённой душой? Ну так… всё равно ведь накопитель надо заряжать, а? Инквизиция, как структура, желающая полностью подчинить себе магию, возникла не на пустом месте. Было время в начале первого тысячелетия нашей эры, когда маглорождённых считали за второй сорт магов и, в принципе, магический мир для них был очень опасен, ведь многие, относительно конечно, владели магией душ, но вырывать душу у мага из рода… родственнички пришибут потом или проблем доставят, а вот из какого-нибудь полусквиба…
О Гримуарах можно ещё долго говорить, но смысл в том, что у меня-то как раз была практически идеальная заготовка. Страницы моего крестража проводили магию и могли её запасать. В принципе, их можно было бы даже использовать, как сердцевину для слабой в плане мощности палочки. Зато проводимость будет прекрасная. И именно такие вот страницы выдержат любые, я думаю, заклинания. Более того, постоянная проблема большинства таких магических инструментов — ограниченность. У меня её не будет. Кусок моей души может по моему желанию на любую страницу вытащить мне всё, что я хочу. Любую схему, любые руны, более того, любую информацию. Неплохо иметь библиотеку почти безграничного объёма в одной небольшой книжице? Правда, туда требуется переписывать многое, но и здесь я схитрожопил. С помощью относительно небольшого рунного круга на три сотни символов можно было передавать крестражу воспоминания, кидая их, словно в омут памяти. А круг хранился где? Правильно: в памяти крестража. Удобно? Несомненно.
