От этого воспоминия до сих пор пробирает озноб. Вот и хорошо. Не теряй бдительности. Доходишь, доскальзываешь до края. Точный расчет. Медленно скользишь вниз, вдоль серой, в трещинах и выпуклостях, каменной стены. Каждая зацепка теперь знакома. Для каждой в памяти отмечена запасная — где еще ухватиться, если промахнешься.
Полминуты, и ты внизу. Время отлива. До кромки воды еще метров двести. Подходишь. Снимаешь ботинки, закатываешь штаны. Вода прозрачная. На полуметровой глубине, среди колышущихся водорослей засели кошмарные существа. Это в первый раз они показались такими. Ничего особенного. Полистайте книжку по палеонтологии. Найдите главу о трилобитах. Ага. Они самые. "Крабораки" — именуешь их ты.
Снимаешь контейнер, притороченный за спиной, наполняешь его водой. Быстро выуживаешь из воды, хватая за широкие черные спинки, троих крабораков. Запихиваешь в контейнер, захлопываешь крышку. Простите, ребята. Принуждена сварить вас и съесть.
Лезть наверх всегда легче, чем спускаться. Этому не мешает даже контейнер за спиной. Дома он весил бы около десяти килограммов. А здесь чуть больше полутора. Инерция, правда, у него осталась та же самая. На обратном пути это чувствуется в каждом прыжке. Но ты уже привыкла.
Возвращаешься довольная. Крабораки скребутся в контейнере. Резвитесь, пока. Время до обеда положено посвятить ученым занятиям и благочестивым размышлениям. Вот и займемся.
"...я застала рубеж двух эпох. Помню остатки феодального рабства, сальные свечи, флуорлампы, тарантасы, солнечный телеграф, арбалеты и пружинные ружья... На моих глазах возникли железные дороги с курьерскими поездами, пароходы, электрические фонари, автомобили, аэропланы, крейсера, подводные лодки, радиостанции, телефоны, реактивные снаряды..."
"...Моя попытка вмешательства в местные дела закончилась до ужаса плачевно. Я чудом осталась жива. То были тяжкие дни. Я спрашивала себя: что же ты будешь делать — несчастная, запутавшаяся в чуждой жизни дура? Ответила: сделаю ее своей. Займу место на вершине пирамиды, благо, для этого нечаянно сложились все условия. Я — мученица, я героиня, восставшая из мертвых..."
"...помня, как облажалась в начале, когда меня почти совсем убили, сочинила, на будущее, основные принципы.
Первое: единоличная власть. Решения принимаются и исполняются в среднем втрое быстрее, чем в парламентской говорильне, когда никому не интересно решение верное, а лишь устраивающее всех.
Второе: предсказуемость. Игра всегда по одним и тем же правилам. Подданным не надо каждое утро в страхе угадывать, с какой ноги встал правитель. И у правителя меньше шансов получить себе тугой шарфик на шею или табакеркой в висок.
Третье: никогда никому не угрожать. Слабый угрожает, а сильный действует. Да так действует, что и через пятьдесят лет все пораженно молчат.
И, последнее. Самое плохое для правителя — это располагать неверными данными для принятия решений. Поэтому: жесточайшие наказания за ложь, обман, дезинформацию. Всяческие поощрения за правду..."
"...очень скоро, осваивая практику управления государством, я уяснила, что подлость человеческая не имеет границ. Есть индивиды, которых ничем не прошибёшь. Ложь, провокации, убийства из-за угла близких, дорогих тебе людей — для них это, как стакан воды выпить. Мелкие физиологические потребности. Плюс сильная воля.
Даже под угрозой смерти они смеялись мне в лицо. Но и у этой породы нашлось слабое место. Базовые инстинкты — неистребимы. "Делай со мной, что хочешь, не сдамся, — говорили мне. "Ничего тебе не сделаю, — отвечала я. — "За тебя расплатятся родные, твоя женщина, дети..." Это — действовало.
Люди очень удивляются, когда с ними поступаешь так же, как они с тобой..."
"...меня упрекали за прямолинейность, неспособность к компромиссам. Здрасте-пожалуйста... когда Эгваль руками барнабов решила уничтожить Остров, мне просто не оставили выбора. Не говорите, что вас не предупреждали. Я же предложила переговоры! Сказала прямо и честно: "Не хочу войны, жажду мира. И предупреждаю вас со слезами на глазах: стоит вам тронуть меня — и я убью вас всех до единого..."
"...в Госсовете сомневались, доказывали мне, что нельзя загонять крысу в угол! Какой глупый предрассудок! Наоборот, с некоторыми крысами только так и следует себя вести!.."
"...я оказалась права, а они нет. Годы шли, славные, победные. Но, меня всё чаще попрекали, обзывали душительницей свобод. Вранье! Свобода слова? Да, пожалуйста! На здоровье! Кушайте полной ложкой! Но нигде не сказано, что вы должны быть на свободе после своих слов!.."
"...так же плотно я затыкала глотки так называемым "борцам за независимость". Независимости людей и народов не было, нет, и не будет! Все взаимосвязано..."
"...со временем всё чаще вспоминала человека, предупредивший меня когда-то, что за всё придется платить. Накапливалась усталость. Не физическая, а что-то вроде душевного изнеможения. После долгих лет борьбы становилось всё труднее верить в свою миссию..."
"...наступил день, когда я в ужасе и отчаянии спросила моего доброго старика Гаяра: что же со мной происходит?! Откуда тлеющая во мне злоба? Эти вспышки беспричинного яростного гнева? Да такие, что я перестаю себя контролировать..."
"...постепенно выяснилось, что лучшее лекарство для меня — временами менять род занятий. Я оставила ежедневную рутину заместителю, и погрузилась с головой в проект реконструкции столицы.
Вскоре адмирал Арни напросился поговорить со мной наедине. Воскликнул дребезжащим голосом: "Нельзя так делать! Ты спроектировала широченные авеню, по которым боевую технику легко перебросить в центр города. Зачем своими руками облегчать кому-то попытку переворота?"
Я посмотрела на его иссеченное старческими морщинами лицо, красные прожилки у носа — следствие частого пьянства, на его трясущиеся руки, согбенные плечи. Когда то сильный, высокий, смелый человек...
Преувеличенно бодро ответила: "Так это же хорошо! Представь, как красив будет блеск зари на танковой броне, как суровы лица воинов, идущих сокрушить тиранию Хозяйки!"
Он покрутил пальцем у виска, буркнул: "Совсем сбрендила старуха!" — и вышел, хлопнув дверью. Он всю жизнь верно служил мне, но всегда был груб со мной. И его мучило, что стар и немощен он, а не я..."
"...вот и всё. Когда-то я знала человека, который был на верном пути... а теперь я не верю, что это была я. Мой народ! Почему... ты меня не сверг?.."
* * *
Остров. Вагнок. Резиденция Верховного координатора. Команданте Йерк осторожно положил ладони на вздрагивающие плечи Полины. Никогда он не видел своего заместителя в таком смятении. Губы дрожат, лицо пошло красными пятнами. Она готова была расплакаться. Воскликнула:
— Одиссей!.. Я не могу больше... Как прекратить... весь этот кошмар?
Команданте со вздохом ответил:
— Не в наших силах. Предвижу, что неприятностей огребем, будь здоров...
И добавил с мрачным юмором:
— Она всегда ставила себя выше других. И, нате вам. Выше некуда.
Мета, столица одноименной провинции. Дом Боргезе. Айвен Астер, невыспавшийся, с лицом чернее тучи, спросил у растерянного Сонгера:
— Объясните, что происходит?
— Я... ну... чёрт... мы теперь, хотя бы знаем, куда ее занесло. Остального не понимаю.
— Да. Успокаивает, что жива, не пострадала, нашла, чем из местных ресурсов подкормиться. Попала, как кур во щи, но терра-формирование уже закончилось. Это ее и спасло. А что случилось потом...
— Я же сказал: понятия не...
— Из нас двоих, журналист — вы! Не юлите, юноша!
Сонгер, с отчаянием провинившегося школьника, сказал:
— Поверьте, я тут ни при чем! Сам ошарашен. Судя по тому, что ракурс съемки постоянно меняется — камера установлена на чем-то вроде дрона. Знаете, такой, как бы игрушечный летательный аппарат...
— Знаю, — сухо подтвердил Астер.
— Изображение — прекрасное. Характерное для субэфирного передатчика. Тот факт, что Наоми... э-э, Нойс никак не реагирует...
— Означает, что ваш предполагаемый дрон очень маленький! — со сдержанной яростью добавил Астер. — Не углядеть. Прекрасная шпионская штучка. Какой-то негодяй принимает сигнал и тут же выкладывает в Сеть ролик за роликом! А Наоми... Да перестаньте вы бояться этого имени! Поздно его скрывать. Наоми даже не подозревает, что ее видит и слышит весь Мир!
* * *
В сиянии дьявол вознесся высоко,
Не видит ужасного облика око
Ничье. И в фигуре далекой
Ничто не смутит, не спугнет никого...
И примут за ангела люди его.
"...почему я ее не убила. Так больно читать ее пасквили... и так хорошо они написаны! Я — мазохистка. С нетерпением ждала, какие еще стихотворные стрелы выпустит в меня мстительная девчонка. Воображала, будто бы эти строки сочинила я. Словно бы они направлены на кого-то другого. Так избавлялась от чувства жестокой обиды, и могла оценить красоту слога. Если бы приказала ее казнить, то навсегда лишилась бы этого наслаждения..."
"...и хватит тыкать моим скверным характером мне в нос! Да, моя неприязнь к ней, во многом — это зависть графомана к настоящему поэту! Да-да-да! Я тоже умею рифмы подбирать. А вот не выходит... Проза у меня сочинялась лучше. Особенно приказы. Свои распоряжения я излагала очень простым языком. Четким, лаконичным. Скажете: чтобы невозможно было не понять? Нетушки! Я формулировала так, что не понять не посмели бы! А чтобы никого не обижать... Подскажу один приёмчик. Приказы Хозяйки чаще всего имели форму просьб..."
"...а стишки, увы, слабые получались. Или же перепевы великих поэтов древности. Оттого никому не показывала. Странно, правда? Хозяйка великой империи, а переживала из-за пустяка..."
Друзей меняла. Страны. Города.
Пути-дороги. Новые года.
Но никуда мне от себя не деться.
А если деться — только в никуда.
20. ВОЗДАЯНИЕ
Ближняя луна. День номер 11. Солнце в полдень — почти в зените. Ага, значит, ты — в местных тропиках. День непривычно короток — девять с половиной часов, трудно приноровиться. Поэтому вставать с восходом солнца, как сегодня, не всегда получается. Позавчера сильно припозднилась, а когда дотрюхала до берега, то увидела устрашающую картину. Прилив. Двадцатиметровая волна неторопливо и грозно надвигалась на тебя. Дул сильный ветер, хорошо, что с моря. Когда вал ударился о береговую кручу, земля задрожала так, что ты не устояла на ногах.
Скуля, как собачонка, поспешила на четвереньках убраться подальше от обрыва. На обратном пути подгонял ветер, прыжки выходили длинными, захватывающими дух. В тот день ты осталась без обеда. Одна польза: сделано важное открытие. В озерах приливов не бывает. Судьба поселила тебя вблизи обианского моря. Или, скорее, океана. Хорошо, что берег так высок. Иначе от регулярных местных цунами не нашлось бы спасенья.
Ничего не поделаешь. С мореплаванием на Обо всегда будут проблемы. Слишком близко находится Мир. Его огромная масса оказывает сильное приливное действие. Когда Обо раскрутилась вокруг оси, под влиянием выпавшего на нее кометного роя, так всё и началось. Дважды в сутки прокатывается по местному океану гигантская приливная волна.
И не только вода, но и суша реагирует. Ты привыкла, и уже не вздрагиваешь от ужаса, ощутив колебания почвы. Внутренности Обо раскалились от взаимного трения пород, ядро расплавилось. В его составе есть железо. Получилась естественная планетарная динамо-машина. Так Обо получила магнитное поле. Оно защищает от потока солнечной радиации. Та ее малая часть, что достигает верхних слоев атмосферы, вызывает рекомбинацию атомов кислорода. От этого возникает и постоянно поддерживается озоновый слой. Он задерживает ультрафиолет, который иначе выжег бы здесь всё живое.
Прекрасный в своей выверенной сложности природный механизм! Однажды запущенный, он будет действовать многие тысячи лет. Этим "актом творения" юные захватчики с Новтеры хотели поразить, да что там... потрясти аборигенов! Их несостоявшийся подвиг присвоил себе Великий Магистр.
Орбитальная станция — это тот же самый объект, который Фома Канопос однажды продемонстрировал Лоре. Ни она, ни ты по ее рассказу, не догадались, что это — не стационарное сооружение, а космический аппарат. Снабженный аграв двигателем. Перед началом кометной бомбардировки станция тихонько убралась подальше в пространство. Бортовой компьютер управлял генераторами аграв-лучей. Так корректировались траектории астероидов из кометного роя. Всё прошло на ура, и орбитальный модуль вернулся на Обо, выбрав безопасное место. Когда система сочла, что процесс терра-формирования успешно завершился, то выпустила тебя наружу. Большущее спасибо.
Теперь станция — твой дом. В ней ты чувствуешь себя в безопасности. Если бы не полностью севший аккумулятор Ричи, то было бы славно.
Отдыхаешь в тени, привалившись спиной к одной из опорных колонн. Когда открываешь глаза, то видишь, что день заметно перевалил за вторую половину. Значит, спала. Это хорошо. Аккуратно, плавно встаешь, так, чтобы не подпрыгнуть, невзначай, сразу на полметра. Пора варить крабораков.
Откуда дровишки? Ты каждый день надрезаешь стилетом несколько молодых бамбуко-цветочных стеблей. Режешь под низ, у корня. Через пару дней стебель высыхает. Сухостой обламываешь и складываешь в тамбуре. Чтобы не отсырел ночью. Или не намок от внезапного дождика.
Костер разводишь неподалеку от входа, там уже образовалась утоптанная площадка. Никто ни за что не догадается, как ты добываешь огонь. Сухие стебли легко крошатся, так что трением — бесполезно. Зато у тебя есть стеклянная пуговичка от кофты. Она выпуклая, как линза. Единственный недостаток — нужно дневное время и солнечная погода. Сейчас всё в порядке — небо ясное, солнце на месте.
Огонь горит, водичка булькает, пар идет, варево вкусно пахнет. Чёрт возьми, ты всегда любила дары моря! Настроение поднимается. Двух слопаешь сейчас, а третьего оставишь на ужин.
Готовых вылавливаешь из контейнера сухой палочкой с раздвоенным концом. Выкладываешь на заранее сорванные лопушиные листья. (По праву первооткрывателя это растение ты назвала лопухом). Пусть немного остынут. И бульон тоже. Для него у тебя есть черпак, сделанный из больших свернутых в воронку листьев. С приделанной ручкой из веточек. Учитесь, робинзоны.
Выпив бульону и съев краборака, вытираешь губы. Восторженно возводишь глаза к небу. Ты не религиозна. Хозяйка к служителям Белой церкви всегда относилась с изрядной долей иронии. Этому не мешало даже чувство благодарности — именно Белые братья, в те давние, навсегда врезавшиеся в память дни, в конечном счете, спасли Наоми, укрыв ее в святых чертогах. То сделали отдельные благородные люди. А в целом, любая религия и любая церковь — рассадники изощренного жульничества и обмана.
Но сейчас ты хорошо отдохнула, сыта, и уверена, что скоро тебя выручат. Выпеваешь, почти без насмешки:
