Лежащий на соседней койке Блайз выглядел обманчиво-здоровым, будто просто прилёг поспать и вот-вот откроет глаза, отпустит не слишком удачную шуточку и потребует есть. Но он не просыпался и медики не могли с точностью сказать, выйдет ли он из искусственной комы, справится ли его организм с полученным ранением и тем объёмом лекарственных средств, что были ему введены. Свитари упрямо сидела рядом с ним и крепко сжимала пугающе-прохладную ладонь клона в своих руках. Заезженный киношный жест, от которого веяло напыщенной театральностью, сейчас больше напоминавший вялотекущий психоз. Свитари казалось, что с Блайзом всё будет хорошо пока она греет его руку в своих ладонях, и эта иррациональная уверенность была единственным способом создать иллюзию контроля над ситуацией, в которой от неё ровным счётом ничего не зависело.
Сержант в очередной раз сфокусировал бессмысленно блуждающий по палате взгляд на Эйнджеле и глупо улыбнулся. Эта одурманенная улыбка так не вязалась ни с его обычной замкнутостью, ни с искренним детским восторгом, каким освещалось его лицо во время недолгого совместного путешествия на лайнере, что эмпатке становилось не по себе от этого зрелища.
— Ты не ушла, — в который уже раз за последние несколько часов удивился клон. — Почему?
По какой-то злой прихоти его сознания этот разговор забывался уже через несколько минут и Чимбик раз за разом снова задавал одни и те же вопросы. Сперва Эйнджела тщательно взвешивала каждый свой ответ, опасаясь навредить неосторожным словом, но с каждым новым повторением она всё чаще отвечала искренне, уверенная, что клон не вспомнит её слова в следующем витке бреда.
— Потому что не могла оставить тебя умирать, — последовал привычный уже ответ.
— Но... — слабо возразил он и замолчал на несколько секунд. Эйнджела подумала, что сейчас Чимбик снова отключится, но клон сумел собрать разбредающиеся мысли и с трудом продолжил. — Бежать. Вы хотели бежать. И Блайз.
Эмпатка бросила опасливый взгляд в сторону других клонов, стоявших у коек своих братьев, но ни один из них не проявил выраженного интереса при этих словах. Они вообще избегали открыто смотреть в их сторону, предпочитая украдкой коситься время от времени. Исходящих от них интерес был приправлен растерянностью, удивлением и целой гаммой более сложных чувств.
— Тише, милый, — пальцы Эйнджелы осторожно погладили клона по лицу.
Это был безотказный способ, как она успела выяснить, ненадолго увести его мысли в сторону от темы дезертирства, столь опасной здесь, на корабле Республики. Насколько Лорэй понимала, за это не полагалось ровным счётом ничего хорошего.
Уловка сработала — клон замер и замолчал, будто боясь спугнуть её, и прикрыл глаза. С его лица уже смыли рисунок, имитирующий татуировку, отчего в глаза бросался болезненный серовато-землистый цвет кожи, ярко контрастировавший с здоровым цветом пальцев Лорэй.
— Приятней, чем я представлял, — в третий, или четвёртый раз за последние несколько часов признался Чимбик.
— Блайз, — внезапно вспомнил он и завертел головой по сторонам. — Его подстрелили. Где он? Он жив?
Сержант задёргался, пытаясь освободиться от ремней, вызвав целую истерику у систем жизнеобеспечения, заверещавших дурными голосами. Свитари повернулась к нему и бросила встревоженный взгляд на сестру. Та успокаивающе покачала головой и Ри, бросив на Чимбика сочувствующий взгляд, крепче сжала руку Блайза. Дроид кинулся к сержанту, готовя инъектор и негодующе ворча в адрес полукровки. В полный голос выражать своё мнение он опасался, помня внушение, сделанное ЭРКом, но и молчать тоже не мог.
— Где мой брат? — Чимбик пытался убрать руку подальше от иглы, умоляюще глядя в глаза эмпатке.
— Жив, он рядом, — как можно мягче сказала Эйнджела и осторожно повернула голову сержанта набок, чтобы тот увидел лежащего на соседней койке Блайза. — Он спит, — добавила она, не желая бессмысленно волновать его излишними сейчас подробностями.
— Жив, — облегчённо выдохнул Чимбик, успокаиваясь.
Дроид, тщательно отмерив дозу, ввел ему успокоительное, поколдовал над аппаратурой и убрался за свою стойку, ворча что-то про нарушителей режима. Клон полежал немного, отстранённо глядя в подволок, и эмпатка уже подумала было, что он опять потерял сознание, как вдруг сержант прошептал:
— Наклонись, пожалуйста...
Это было чем-то новым и Эйнджела решила, что это хороший знак. Почему? Да просто потому, что сейчас ей отчаянно не хватало чего-то хорошего. Эмпатка склонилась к Чимбику, машинально отметив, что от того теперь пахло только медикаментами, и замерла в ожидании.
Клон поднял руку, на сколько позволяли ремни, и провёл ладонью по её щеке тем же жестом, каким это делала она.
— Не надо было этого делать, — прошептал он. — Теперь вас не отпустят...
Эйнджела улыбнулась и положила руку на его ладонь, крепче прижимая ту к своему лицу.
— Это того стоило. Может ты прав и джедаи намного лучше, чем мы о них думали. И всё будет хорошо.
В памяти невольно всплыл образ Крелла и короткий рассказ сестры о 'хаттском шебсе'. Нет, джедаи не были теми святыми непогрешимыми героями, какими видели их клоны. Оставалось надеяться, что они не были и теми эгоистичными ублюдками, готовыми пожертвовать всем и вся для достижения своих целей, как опасались Лорэй.
— Хорошо... — бессмысленно повторил сержант.
Взгляд его вновь стал расфокусированным, плывущим, и клон чуть сильнее прижал ладонь к щеке эмпатки, словно опасался, что если отпустит её — она исчезнет, как и другие его видения. Эйнджела ощущала как его одновременно одолевают нездоровое лихорадочное возбуждение и медикаментозная сонливость. Несколько минут сержант плавал где-то на грани сна, но затем снова встрепенулся, с некоторым удивлением воззрился на свою руку, всё ещё прижатую к щеке девушки, и неожиданно сообщил:
— Уродство... Я понял... Не права... Прекрасна.
Непонимание в глазах Эйнджелы, пытавшейся уследить за рваной цепочкой мыслей клона, наконец сменилось благодарностью и нежностью.
— Ты просто меня не знаешь.
— Знаю, — упрямо возразил Чимбик. — Сейчас... Настоящая...
Сознание клона вновь пыталось уплыть куда-то в иллюзорные миры, но он упорно цеплялся за этот момент, не желая его покидать. Эмпатка растерянно смотрела на него, не представляя, что сказать. Она не знала что хочет ему ответить и что может себе позволить сказать, не причинив лишнего вреда. Но, похоже, что она не скажет — уже через полчаса Чимбик не будет помнить, что она вообще была тут и что-то говорила.
Рука клона осторожно потянула её лицо к своему и эмпатка, поколебавшись мгновение, подалась вперёд. Пересохшие, болезненно-горячие губы Чимбика коснулись её губ в трогательно-неумелом поцелуе и полукровка неожиданно для себя осознала, что этот невинный жест значит для неё куда больше, чем все поцелуи в её жизни вместе взятые.
— Прости, — виновато и неожиданно связно прошептал сержант. — Не хотелось умереть, так и не узнав, каково это.
Он смущённо убрал руку от её лица, а Эйнджела ощутила, что к её глазам впервые за очень и очень долгое время подступают искренние слёзы.
— Я тебя люблю, — неожиданно даже для себя прошептала она. — И ты не умрёшь.
Она и сама не понимала, чем вызвано это признание. Любовь была для Лорэй чем-то запретным, напрямую угрожающим их выживанию. Любовь была тем, с помощью чего их делали управляемыми и зависимыми. Все эти годы любовь к сестре одновременно была её опорой и оковами. Ниточками, за которые дёргали хозяева, желая добиться требуемого поведения. Любить означало сделать себя уязвимыми и это было настолько страшно, что Лорэй не хотели признаваться в этом даже себе самим.
Но страх потерять этого едва знакомого, но ставшего таким близким, человека оказался сильнее жажды неуязвимости. И теперь оставалось надеяться, что через несколько минут Чимбик снова впадёт в забытье и не вспомнит её слов. Потому что любовь и его сделает уязвимым, причинит боль. Он выбрал для себя другой путь и будет лучше, если она останется для него всего лишь приятным далёким воспоминанием.
— Как в той сказке... — слабо улыбнувшись, прошептал клон. Сглотнув, он с трудом сосредоточил взгляд на Эйнджеле и попросил:
— Расскажи ещё раз... Пожалуйста...
Полукровка не поняла, которую из рассказанных ей легенд и историй вспоминает сейчас Чимбик, но ощущала, как его снова захватывает круговерть болезненных образов и выбрала ту, что рассказывала о любви и заканчивалась счастливо. Губы клона растянулись в едва заметной улыбке, но Эйнджела не могла поручиться, была тому причиной верная догадка, звук её голоса или действие очередного лекарства, поступившего в его кровь через капельницу.
Лорэй и не подозревали, сколько необычных мыслей и разговоров вызвало их поведение на боту 'Неустрашимого'. Нет, наличие непонятных штатских ещё само по себе ничего не значило — военные прекрасно понимали значение таких терминов, как 'агент' и 'специальные операции'. Но вот их поведение... По кубрикам и отсекам, обрастая самыми невероятными подробностями, циркулировали слухи про девушек, которые не отходят от коек раненых разведчиков, держат их за руки, а несколько парней из 'Теты', забежавшие в лазарет проведать своего брата, клялись, что видели, как одна из них целовала клона. Это уже не лезло ни в какие ворота, и рассказ списали на желание рассказчиков приукрасить повествование. Но тем не менее, это вызвало некоторое брожение умов клон-солдат, заставив их призадуматься о такой недозволенной вещи, как личная жизнь.
Естественно, что разговоры дошли и до капитанского мостика, вызвав сильное неудовольствие генерала Крелла. Будь на то его воля — джедай вышвырнул бы ситховык девок из лазарета и запретил высовывать нос из каюты, но момент был безнадёжно упущен. Оставалось надеяться, что все эти разговоры не поднимутся выше уровня казарменных баек, что во все времена любила травить солдатня.
Поэтому, когда с Корусанта пришёл приказ 'Неустрашимому' сменить курс и идти на соединение с эскадрой в систему Набу, отправив сестёр в столицу курьером, Крелл испытал огромное облегчение и даже радость от того, что имеет законные основания избавить корабль от проблемы под названием 'Лорэй'. Бессалиск даже не смог отказать себе в удовольствии лично проинформировать полукровок о произошедших изменениях в планах.
Заявившись в палату, Крелл обозрел близнецов с высоты своего роста и мрачно пробасил:
— Собирайтесь. Вы летите на Корусант.
Как он и ожидал, обе Лорэй уставились на него с одинаковой неприязнью. Мастер Крелл уже успел привыкнуть к своему генеральскому званию и беспрекословному подчинению клонов и нахальство этой парочки немало его раздражало. Но, увы, оказалось, что у прославленного генерала просто нет рычагов давления даже на таких жалких гражданских червей, а демократия и свобода слова, за которые джедай и сражался, позволяли им выражаться в его адрес без всякого почтения. Крелл всё чаще ловил себя на неподобающем для джедая желании применить к нахалкам Силу и заставить тем самым заткнуться.
— Мы должны были лететь на Корусант на этом корабле, — подозрительно напомнила одна из близнецов, пытаться различать которых Понг Крелл не считал для себя нужным.
— Новый приказ — идём на соединение с эскадрой. Вас доставят скоростным курьером, — Понг нетерпеливо взмахнул правой верхней рукой. — Шевелитесь быстрее — времени в обрез.
Лорэй бросили неуверенные взгляды на всё ещё подключенных к аппаратуре разведчиков, но, для разнообразия, не стали спорить и просто последовали за джедаем.
Курьером оказался тот же грузовичок, который забирал сестёр с Зайгеррии, и даже экипаж был тот же. На этот раз сёстрам выделили отдельные каюты, а вежливый командир корабля, жутко смущаясь, показал сёстрам, где хранятся продукты, где — скафандры, и как надевать их в случае разгерметизации — необходимость, вызванная войной.
Лорэй честно пытались его слушать, но получалось откровенно плохо. Это было сложно — видеть перед собой такое знакомое лицо, тот же чистый и незамутнённый взгляд и при этом напоминать себе, что перед ними другой человек. Свитари невольно ждала очередную дурацкую шуточку, которые так любил Блайз, а Эйнджела то и дело ловила себя на мысли, что Чимбика будто подменили. Он вёл себя иначе, иначе смотрел, иначе чувствовал. Там, в реанимационной 'Неустрашимого' они почти не замечали внешнего сходства экипажа, но сейчас им слишком сильно хотелось вновь оказаться рядом со своими... Тут ясная мысль прерывалась, превращаясь в невнятное ощущение. Лорэй так до конца и не понимали, кем же стали для них клоны. Зато близнецы точно понимали, как отчаянно они скучают по ним.
— Двигатели у нас мощные, не родные, оторвёмся даже от 'Стервятников', — виновато, словно война началась из-за его халатности, продолжил объяснять клон, — Но сами понимаете, может случиться всякое... Если что-то понадобится — обращайтесь к любому члену экипажа.
Он неуверенно помялся, собираясь духом, а потом задал неожиданный вопрос:
— Мэм, простите, это, конечно, не моё дело... Разрешите вопрос личного характера?
Его растерянность напомнила Эйнджеле первые дни знакомства с клонами и она невольно улыбнулась.
— Конечно.
— Те разведчики, мэм... Которые с вами были. Вы правда всё это время сидели с ними, в палате?
Вопрос звучал так, будто он спрашивал о каком-то из ряда вон выходящем явлении вроде близкого родства с верховным канцлером.
— Правда, — Эйнджела надеялась, что её улыбка выглядит не такой печальной, как у сестры. — А почему это так тебя удивляет?
— Но... вы штатские, они — клоны, — пилот явно пытался внятно сформулировать мысль, причём так, чтобы не влезть на одну из тех малопонятных запретных территорий, которыми так любят окружать себя гражданские. — Разве так можно?
— И мы, и они, и ты — люди, — неожиданно серьёзно ответила Свитари. — Не позволяй никому убедить себя в обратном. Можно абсолютно всё, что ты сам себе разрешишь, милый.
Она, помня первую реакцию клонов на чужое прикосновение, очень медленно поднесла пальцы к его лицу, легонько удержала за подбородок, чмокнула в щёку и, не говоря больше ни слова, ушла в свою каюту. Эйнджела подмигнула ошарашенному подобным действием клону и направилась вслед за сестрой, с каждым шагом всё слабее ощущая бушевавшую в чужой душе бурю.
Эпилог
Корусант. Храм Ордена джедаев
В зале Совета царила напряжённая тишина: магистры изучали карту Джеонозиса, украшенную россыпью алых точек, обозначавших отстроенные трудолюбивыми инсектоидами оружейные заводы.
— Архигерцог Поггль мощь восстановить успел... — задумчиво произнёс Йода, разглядывая карту. — Удар нанести должны мы, сильный, заводы эти уничтожить чтобы.
— Недодавили тогда мы это гнездо, — мрачно изрёк магистр Винду. — Вот что означает недостаток опыта.
— Мы — джедаи, а не военачальники, — Ки-Ади Мунди разгладил свои усы. — И учимся на ходу, платя за это огромную цену, друг мой.
— Да уж, — согласился Винду. — Только за эту информацию расплатились двумя рыцарями и падаваном. Если и так будем продолжать войну — через год придётся слать в бой юнлингов.
