Поскольку мятежники покинули окрестности Санто-Доминго и теперь город был в безопасности, Колумб оставил вместо себя своего брата дона Диего, а сам на несколько месяцев отправился с аделантадо в путешествие по острову с тем, чтобы посетить все его отдаленные уголки и навести повсюду порядок.
Две предназначенные для мятежников каравеллы отплыли из Санто-Доминго в Харагуа в конце февраля, но сильный шторм задержал их в одной из бухт до конца марта. Один из кораблей получил сильное повреждение и вынужден был вернуться в Санто-Доминго. Вместо него был послан другой корабль, на котором плыл неутомимый Карвахаль, чтобы ускорить отправку мятежников. Его плавание длилось одиннадцать дней, и когда он достиг Харагуа, другой корабль уже был там.
Сообщники Рольдана тем временем передумали и теперь отказывались грузиться на корабли. Как обычно, они во всем обвинили Колумба, утверждая, что он сперва преднамеренно задержал корабли, а затем прислал их в состоянии, непригодном для выхода в море, и с недостаточным запасом провизии. Они выдвинули и много других обвинений, ловко состряпанных с учетом обстоятельств, которые, как они знали, не могли зависеть от Колумба. Карвахаль заявил официальный протест в присутствии сопровождавшего его нотариуса и выяснив, что корабли были сильно источены червями, отправил их назад в Санто-Доминго, а сам отправился в обратный путь по суше. Рольдан вызвался проводить его. Он боялся возвращения в, Испанию, однако был достаточно умен, чтобы понимать всю ненадежность своего нынешнего положения главаря разнузданной шайки, не подчиняющейся законной власти. Как он мог быть уверенным в их верности после того, как они нарушили свой священный долг? Он некоторое время ехал в задумчивости, а затем остановился и попросил у Карвахаля позволения переговорить с ним наедине перед тем, как они расстанутся. Они спешились под деревом. Здесь Рольдан вновь принес заверения в искренности своих намерений, а затем заявил, что если Адмирал еще раз пришлет охранную грамоту для него и для тех, кто непосредственно его окружает, то он приедет для переговоров с ним, чтобы наконец прийти к соглашению, приемлемому для обеих сторон. Однако, добавил Рольдан, это предложение должно остаться в тайне от его сообщников.
Карвахаль, обрадованный возможностью достижения окончательной договоренности, не теряя времени, сообщил о предложении Рольдана Адмиралу. Последний тут же отправил требуемую охранную грамоту, скрепленную королевской печатью, и письмо, составленное в самых дружеских выражениях, в котором он призывал его к покорности монаршей власти. Некоторые из верных Адмиралу людей, занимавших в колонии значительные посты, также написали по его просьбе Рольдану письмо, в котором торжественно обещали ему и его сторонникам неприкосновенность во время переговоров при условии, что они не предпримут ничего враждебного по отношению к королевской власти или ее представителям.
В то время как Колумб с неизменным рвением пытался восстановить на острове порядок и законность, он получил из Испании ответ на подробный отчет, сделанный им прошлой осенью, в котором он рассказывал монархам о смятении в колонии и бесчинствах он включил в него условие, что все распоряжения монархов, его собственные или назначенных им судей должны неукоснительно выполняться.
Глава 4
Уступки, сделанные Рольдану и его сообщникам. Отъезд части мятежников в Испанию
(1499)
Когда Рольдан вновь обрел свой пост главного судьи, он продемонстрировал все то высокомерие, которого и следовало ожидать от человека, пробравшегося к власти бесчестными путями. В Санто-Доминго его постоянно окружали сообщники, он общался только с распутными и чем-либо недовольными людьми, самые отчаянные головорезы были в его полном распоряжении, и он полностью запугал порядочных и верных Колумбу колонистов. Рольдан бесстыдно оспаривал власть и самого Колумба, уволив со службы некоего Родриго Переса, лейтенанта Адмирала, заявив, что только люди, назначенные им самим, имеют право занимать на острове какие-либо посты. Колумбу было очень тяжело мириться с наглостью и бесстыдством этого человека и того сброда, который под его покровительством вернулся в поселение. Он безмолвно сносил многочисленные оскорбления, пытаясь своей терпимостью смягчить зависть и предубеждение, с которыми к нему относились, а различными уступками привлечь мятежников к выполнению своих обязанностей.
Тем из колонистов, кто предпочел остаться на острове, он предложил на выбор жалованье на королевской службе либо земельные участки, помогать возделывать которые должны были индейцы, частью свободные, а частью рабы. Мятежники предпочли последнее, и тогда Колумб приступил к распределению наделов, пытаясь, насколько это было возможно, соблюсти как выгоду колонистов, так и интересы колонии. Рольдан представил прошение, подписанное доброй сотней его недавних сообщников, в котором они требовали предоставления им участков в Харагуа. Адмирал опасался скопления такого количества мятежников в столь удаленной провинции и ухитрился расселить их в различных частях острова: одних в Бонао, где на месте их поселения возник город с тем же названием, других — на берегу Рио-Верде, или Зеленой реки, в долине Вега, а остальных — приблизительно в шести лигах оттуда, в Сантьяго. Он выделил обширные земельные участки и большое количество индейцев, захваченных во время войн, в качестве рабов. Он также обязал местных касиков вместо уплаты дани помогать колонистам обрабатывать землю, предоставляя им для этого своих подданных, свободных индейцев. Эта своего рода феодальная повинность положила начало практике репартимьенто — распределения свободных индейцев среди колонистов, которая впоследствии получила широкое распространение на территории всех испанских колоний и, вследствие многочисленных злоупотреблений, стала источником непереносимых страданий для несчастных туземцев, а впоследствии и причиной полного их истребления на острове Эспаньола. Колумб рассматривал остров как завоеванную им страну и от имени монархов, под знаменами которых сражался, присвоил себе все права завоевателя. Разумеется, все, кто принимал участие в этом предприятии, также имели право на часть благоприобретенных земель, на которых они и воцарились подобно феодальным лордам, низведя туземцев до положения своих вассалов. Действительность резко отличалась от первоначальных намерений Колумба поддерживать добрые и мирные отношения с индейцами, считая их подданными испанской короны. Но чинимые мятежниками беззакония разрушили его первоначальные планы и вынудили его пойти на эти крайние меры. Вооруженный отряд во главе с назначенным Адмиралом капитаном, выполняя функции полиции, объезжал провинции, заставляя индейцев платить дань, и наблюдал за поведением колонистов, чтобы не допустить ни малейших признаков мятежа.
Потребовав и получив такие обширные владения для своих сторонников, Рольдан не забыл и о себе. Он предъявил права на принадлежавшие ему до мятежа земли в окрестностях Изабеллы, а также на расположенную в Веге королевскую ферму, на которой разводили птицу и которая называлась Ла Эсперанса. Адмирал уступил ему эти земли вместе с разрешением использовать для их возделывания подданных касика, которому Алонсо де Охеда во время своей первой военной экспедиции в Вегу отрезал уши. Помимо этого Рольдан получил землю в Харагуа, а также различный рогатый скот из поголовья, принадлежавшего короне. Все это ему предоставлялось временно, до тех пор, пока не станет известна воля монархов, потому что Колумб все еще верил, что когда до их сведения дойдет, каким образом у него были исторгнуты эти уступки, главари мятежников не только будут лишены приобретенного нечестным образом имущества, но и понесут заслуженное наказание.
Рольдан, обогатившись сверх всяких ожиданий, обратился к Колумбу за разрешением посетить свои владения. Как только его просьба, хотя и с большой неохотой, была удовлетворена, Рольдан тотчас отбыл в Вегу. Остановившись в Бонао, где ранее размещалась его штаб-квартира, он назначил Педро Рекелме, одного из своих главных сообщников, алькальдом, то есть судьей поселения, наделив его правом арестовывать всех нарушителей порядка и отправлять их в форт Консепсьон, где судить их должен был уже сам Рольдан. Это ничем не обоснованное присвоение полномочий, которыми главный судья не обладал, глубоко оскорбило Колумба. Он предвидел новые беды со стороны бывших мятежников, а последующие события подтвердили справедливость его опасений. Педро Рекелме под предлогом строительства фермы для своего скота начал возводить на холме мощное сооружение, которое можно было превратить в неприступную крепость. Поговаривали, что это делалось с ведома Рольдана с тем, чтобы в случае необходимости мятежники могли запереться в этой твердыне. Будучи расположенным в окрестностях Веги, где обосновалось так много бывших сообщников Рольдана и Рекелме, это место таило в себе опасность нового мятежа. Педро де Арана, уважаемый и преданный Адмиралу человек, заподозрил о преступных намерениях Рекелме и воспротивился их воплощению. Обе стороны обратились к Адмиралу, который запретил Рекелме продолжать возведение этого сооружения.
Колумб собирался со своим братом, доном Бартоломео, возвратиться и Испанию, так как письма, в которых он описывал происшедшие на острове события, вследствие интриг недоброжелателей не оказали на монархов должного воздействия и он понял, что для того, чтобы истина восторжествовала, совершенно необходимо присутствие его самого. Тем временем остров все еде пребывал в лихорадочном состоянии. Адмирал не был уверен в верности недавних мятежников, за которую ему пришлось так дорого заплатить. Кроме того, ходили слухи о предстоящем вторжении в Вегу индейских племен из горной провинции Сигуай с целью освобождения касика Майобанекса, который все еще находился в плену в тюрьме форта Консепсьон. Примерно в то же время из западной части острова пришло известие, что к берегу подошли четыре корабля, вид которых внушает подозрения. Все эти обстоятельства вынудили Колумба отложить свой отъезд, поскольку дела этого любимого им, но оказавшегося роковым для него острова, требовали его вмешательства.
В начале октября в Испанию отправились две каравеллы, на которых отплыли желавшие вернуться домой колонисты, и среди них несколько сообщников Рольдана. Некоторые из них везли с собой рабов, другие — соблазненных ими дочерей индейских касиков, которых они убедили покинуть своих близких.
Адмирал вынужден был смириться с этими проявлениями беззакония, как и со многими другими, которые огорчали его не меньше. В то же время он сознавал, что отправляет домой пополнение армии своих врагов и лжесвидетелей, которые будут всячески чернить и бесчестить его имя и поступки, но выбора у него не было. Чтобы противостоять, насколько это было возможно, их клевете, он на той же каравелле послал в Испанию честного и преданного ему старого Мигеля Баллестера и Гарсиа де Баррантеса, уполномоченного Адмиралом отстаивать его интересы при дворе, который также вез документы, содержащие сведения о поведении Рольдана и его сообщников.
В своих письмах он умолял монархов разобраться в обстоятельствах, заставивших его пойти на соглашение с мятежниками. Он выражал мнение, что подписанная им капитуляция не имеет законной силы по многим причинам. Во-первых, его вынудили к этому силой и, к тому же, в море, где он не обладал полномочиями вице-короля; кроме того, в ходе двух судебных процессов над бунтовщиками они были признаны изменниками, и не во власти Адмирала было снимать с них вину за содеянное; далее, в капитуляции шла речь о статьях доходов монархов, которыми он не мог распоряжаться без вмешательства соответствующих чиновников; и наконец, Франсиско Рольдан и его сторонники перед тем, как покинуть Испанию, принесли присягу на верность монархам и Адмиралу как их представителю, которую они нарушили. По этим и другим сходным причинам, некоторые из которых были справедливыми, а некоторые — довольно-таки софистскими, он убеждал монархов не скреплять своей подписью условия, на которые он вынужден был пойти, а расследовать преступления этих негодяев и поступить с ними, как они того заслуживают. Он повторил просьбу, с которой обращался и в предыдущем письме, — прислать на остров для отправления правосудия опытного судью, поскольку его самого постоянно обвиняли в чрезмерной жесткости, хотя он считает, что всегда проявлял сдержанность и снисходительность. Он также просил направить на остров благоразумных и рассудительных людей для образования совета колонии, а также нескольких финансовых чиновников, умоляя, однако, ограничить их полномочия таким образом, чтобы они не затрагивали его достоинство и привилегии. Он особо оговаривал этот пункт, поскольку ранее его привилегии уже нарушались самым вопиющим образом. Он выразил мнение, что корона должна больше доверять своим наместникам, потому что лишенные поддержки монархов, они не обладают ни силой, ни влиянием, вследствие чего вверенные им колонии разоряются и терпят крах. Это здравое суждение вытекало из недавних событий, когда и трудности Адмирала, и торжество бунтовщиков были в значительной степени вызваны недоверием монархов и их невниманием к присылаемым им отчетам.
Адмирал был немолод, а его здоровье было сильно подорвано последним путешествием, поэтому он начал подумывать о своем сыне Диего как о помощнике, который, будучи его наследником, мог бы набраться под его руководством опыта и позволить ему сложить с себя свои высокие полномочия. Хотя Диего все еще служил пажем при дворе, это был зрелый и способный противостоять жизненным трудностям мужчина. Слабое здоровье Колумба уже не позволяло ему вести такой же деятельный образ жизни, как и раньше, ему нужен был помощник, и поэтому он умолял прислать к нему сына.
Глава 5
Прибытие Охеды с эскадрой в западную часть острова. Рольдана посылают для встречи с ним
(1499)
Среди причин, побудивших Колумба отложить свой отъезд в Испанию, было упомянуто прибытие четырех кораблей к западной оконечности острова. Пятого сентября они бросили якорь в бухте недалеко от Хакемеля, судя по всему, чтобы нарубить красильных деревьев, которыми изобиловали леса в тех местах, и захватить рабов из числа туземцев. Из дальнейших сообщений стало известно, что командует ими Алонсо де Охеда, тот самый отважный и известный своей горячностью кавалер, который неоднократно отличался в предыдущих экспедициях, а особенно прославился захватом в плен касика Каонабо. Колумб был сильно встревожен тайным прибытием на остров чуть ли не пиратской экспедиции, которой командовал столь отчаянный и предприимчивый человек. Чтобы призвать его к ответу и заставить с уважением относиться к законам острова, нужен был человек умный и ловкий. Как раз таким человеком и был Рольдан. Он был так же отважен, как Охеда, но превосходил его хитростью. К тому же подобная экспедиция могла отвлечь его сторонников от вынашивания коварных замыслов.
