Чужая ненависть продрала меня подобно наждаку и мгновенно исчезла, оставляя затухающий отголосок умирающего сознания. Совсем как тогда... Захотелось обо что-то вытереть ладони, чтобы избавиться от этого липкого чувства.
— Я прошу у вас прощения, не хочу показаться назойливым, но не могли бы вы снять этот презренный замок и даровать свободу ничтожнейшему из ничтожных? — раздался слегка заискивающий голос из ямы. — Если только вас не затруднит, господин.
Из тёмных глубин на меня смотрел измождённый старик. Словно поняв, что несмотря на кромешный мрак я его вижу, он резко поклонился в пол. В других ямах тоже были люди, только вот большинство из них были предельно обессилены и просто не могли стоять на ногах, этот старик оказался единственным исключением. Перебивающий абсолютно всё запах гнили, мочи и фекалий делал это место ещё хуже.
— Если сидишь, значит есть за что, — выдал я ему в ответ и продолжил свой путь дальше. — Так, секунду, — всё же обернулся я к нему, вспомнив кое-что, — внучка есть?
— Добрый господин, мои несчастные внуки ждут не дождутся...
— Я тебя понял, — сразу же вдавил я его своей Яки, прекращая этот поток лжи и несуразной лести. Он даже не столько лгал, сколько изливал ложь и это при том, что я не мог нормально прочувствовать его эмоции, что выявляло в нём человека хотя бы с минимальной чакрой. — Советую не врать. Мне спросить ещё раз?
Остальные несчастные в других ямах испуганно сжались от ужаса. Все, кроме этого старика и ещё кого-то в соседней с ним яме.
— Есть, — нехотя выдавил он. — Но я...
— Тогда жди здесь, никуда не уходи, — перебивая 'посоветовал' я ему, направляясь в само здание.
Оттуда слишком сильно тянуло ужасом, потому я решил, что нужно проверить и его тоже. А ещё не следует забывать, что тут могут быть ещё заключённые, кроме тех, что сидели во дворе.
Несколько странный или даже безумный смешок донёсся мне в ответ.
— Не беспокойтесь, я помогу вам всем, — кивнул я выглянувшему из соседней ямы измождённому мужчине. Он единственный кроме старика, кого я не ощущал своей эмпатией в пространстве. Уже одно это, даже если не обращать внимания на слишком 'правильное' и 'породистое' лицо, говорило, что это тоже шиноби. Следовало бы обратить на него внимание. — Кто вы такой и как здесь оказались?
— Если вы собираетесь кого-то спасти — советую поторопиться, они уже начали, — внезапно посоветовал он мне усталым голосом. — Ода Таро, шиноби Кровавого Тумана, джонин. Мы подождем.
— А вот этого вообще лучше не слушать — это же настоящий зверь! — воскликнул старик, едва услышав это. — Выродки, что продолжали служить Ягуре... Я надеюсь, что вы все сгниёте в своей помойной яме. Безродные мрази, что посмели лить благородную кровь...
— Уже начали 'что'? — ещё сильнее сливаясь со своей эмпатией переспросил я, не обращая внимания на эти вопли. То, что происходило внутри здания было важнее чем гнев, может даже и праведный, одного человека.
— Начали чистить, — так, словно это всё объясняло прошептал джонин, опускаясь обратно в яму, будучи уже не в силах стоять на ногах от общей слабости и голода.
— Чистить...
* * *
Тяжёлая, окованная для большей прочности полосами металла дверь, рассыпаясь щепками и пеплом прямо в воздухе, влетела в тюремный холл, сбивая охранника.
— Где все? — схватив за грудки единственный источник информации задал я самый главный вопрос, продолжая ощущать растущую здесь атмосферу напряжения и безумия. — Я задал вопрос, не молчи. Где остальные?
Наливаясь прямо на глазах выступающими капельками крови на его лбу, росла шишка — человек был без сознания, получив в лицо прилетевшей от двери железякой.
— Агх... — чужие боль и гнев кнутом ударили по моим нервам. — Мрази, какие же вы все мрази! Почему снова?! Почему снова и снова вы поступаете так?!
Под максимальным ускорением в Покрове, оставляя на стенах оплавленные полосы, когда их случайно задевали мои хвосты, багровым вихрем промчался я по коридорам и камерам этого проклятого здания.
— Зачем? — удерживая хвостом этого психа, что совсем недавно был здесь главным, спрашивал я. — Зачем? Зачем? Зачем? — задавал я один и тот же вопрос, а он всё продолжал смеяться мне прямо в лицо, совсем не смущаясь моего облика в Покрове чакры.
Эта сволочь, комендант тюрьмы, воспользовался своим правом и, всего спустя полчаса после начала атаки на город, отправил половину гарнизона на стены, а остальным приказал казнить всех пленников. Невзирая на преступления, которые им вменялись, и их тяжесть, не разбирая правых и виновных он приказал убить всех, а сам заперся с двумя самолично выбранными арестантками в своем кабинете, накачиваясь алкоголем и наркотиками. Большая часть охраны матюгнулась и просто свалила к вышестоящему начальству на стены, не желая принимать участия в этом сумасшествии, но было и несколько оставшихся. Всё это мне рассказал один из оставшихся повеселиться ублюдков-охранников, размазывая сопли и умоляя пощадить его.
То, что я постоянно чувствовал, но не понимал, когда приблизился к этому проклятому месту, было предсмертными эмоциями людей, которые были заперты в своих камерах и при этом видели, как палачи делают своё дело. Не в силах сопротивляться, ведь стены камеры не позволяли выйти, они могли только сидеть, смотреть и с всевозрастающим ужасом ждать своей очереди. Обе выбранные для утех женщины, как оказалось, тоже не избежали этой печальной судьбы. Я почти успел, был уже почти у двери кабинета, когда он убил их обеих. Когда я ворвался внутрь, он уже закончил месить полицейской тонфой бездыханное тело последней.
— Лисичка, лисичка, а зачем ты пришла? — не обращая внимания на идущую ртом кровь, он продолжал смеяться. — Хочешь увидеть настоящий мир? — судорожно зашептал он. — Он там, ждёт тебя, лисичка, хихикс... Я хвостики считать умею... А я тебя не боюсь лисичка... Вот са-а-авсем... — вывернуло его на пол потоком смердящей спиртом блевоты. — Нас всех тут ёбнут скоро, так празднуйте, буэ... — снова вывернуло его. — Празднуйте все, когда нас похоронят в огне... Помощи нет... Подкреплений нет, хи-хикс, празднуете, свиньи... буэ... празднуйте мой последний день.
— И чем тогда ты лучше тех, с кем сражаешься?
— Тем, что мы победим? — снова расплылся он в безумной улыбке.
Стол коменданта был завален множеством ампул, а самого я его схватил, когда он вкалывал себе очередную дозу наркотической дряни.
Его бессвязный бред постепенно затихал, пока наркоман не потерял сознание. Пара секунд рефлекторных конвульсий и его тело неподвижно зависло, удерживаемое в вертикальном положении лишь моими хвостами. Мертв. Даже странно, учитывая количество используемых ампул, что он оставался всё ещё сознании.
Их осталось мало, этих несчастных пленников. Сгорбленные и обессиленные они колышущимися тенями в наступающих сумерках потянулись жидким ручейком к выходу из этого кошмара. Я освобождал всех, не делая различий, не узнавая их преступлений и сроков заключения. Сейчас это не имело смысла. Неважно за что они попали сюда, если от их разума остались лишь жалкие огрызки, которые не заинтересовали тьму этого места. Потребуется долгое время и уход чтобы они смогли вернуться в себя. То, через что прошли эти люди, по моему мнению, искупало их прошлые грехи. Исключение я сделал всего один раз, ведь там всё было понятно сразу. Когда очередной заключённый посмотрел мне в глаза, и я смог распознать его желание — убить всех вокруг. Я никогда не узнаю, был ли он маньяком или просто сошёл с ума от заключения и условий обращения, но чакра в то же мгновение ускорилась почти до границы её проявления в реальном мире и формирования Покрова. Он тоже всё понял без слов, бросившись на меня, едва получил свободу. Уходя к другим камерам, у меня в ушах продолжал стоять животный крик сгорающего заживо человека.
— Старик, — обернулся я к прицепившемуся беглецу, который пристроился рядом со мной, едва я снова вышел во двор, — я, кажется, не разрешал тебе идти со мной. А ещё сказал подождать.
Едва ли не с первого взгляда я понял, кто он такой. Мне кажется или у них это семейное цепляться к незнакомым людям и что-то от них требовать?
— Простите ничтожнейшего, — тут же упал он мне в ноги.
— Ты издеваешься? — зашагал я дальше к ямам — из самого здания я всех уже вывел, теперь нужно было помочь и тем, кто сидел в самых худших условиях.
— Я стар и слаб, — скрючившись на земле и не поднимая головы ответил он, — только вы сможете помочь мне выбраться отсюда.
— Отсюда — это из города, верно?
Его корыстные замыслы были видны сразу, если уж он не свалили отсюда с самого начала.
— Нет пределов мудрости...
— Тогда ответь мне за что тебя посадили в эту яму? — Дал я ему ещё один шанс.
— Этот старик попался на глаза шиноби, — затрясся от страха 'несчастный', переходя на третье лицо, — когда этот старик только пришёл в город... Они не знают пощады, хватают всех, кого видят...
— И снова солгал, — грустно улыбнулся я.
— Верно, он лжёт, — одновременно со мной донеслось из ямы-тюрьмы рядом. — Он лжёт всегда, я успел уже с ним переброситься парой слов.
— Я помню про вас. Подождите немного и всё закончится, — ответил я неизвестному и вернулся к деду мелкого сенсора. — Мне безразлично, кто ты и как сюда попал, — продолжил я, — но мне становиться противно, когда мне лгут. Я не думаю, что ты глупец, потому просто расскажи мне всю правду. Ты уже должен был понять, что ложь я распознаю. От твоего ответа зависит, помогу я тебе или нет.
В ответ он начал опять нести какую-то чушь про то, как его схватили по надуманному обвинению, описывал свои страдания и злоключения. Так мы продвигались, я вскрывал решётки, что перекрывали выход из ям, а он продолжал красиво лгать. Не знай я предыстории, возможно, и поверил бы ему. К этому моменту я уже закончил помогать выбраться всем остальным пленникам, вернувшись к самому началу и последней яме, где, в отличие от остальных, сидел туманник, который и дал мне совет поторопиться.
— Как думаешь, он сказал хоть одно слово правды?
— Разве что то, что он действительно сидел в этой яме, — презрительно выплюнул в ответ шиноби Тумана. — Вы действительно собираетесь помочь мне? — он всё ещё не верил в это.
— Сейчас вырву эту решётку и помогу подняться, — подтвердил я. — Ода-сан, верно? Так вот, Ода-сан, вы даже не пытались выбраться, пока меня не было, пусть имели возможность. И я понимаю все ваши опасения, но обещаю помочь хотя бы в этой мелочи.
— Погодите! — тем временем вцепился мне в ногу старик. — Ну тогда... Я скажу вам всю правду! Мне нужна моя внучка, — с явной неохотой он прекратил лебезить и начал говорить серьезно. — Она — это всё, что у меня осталось. Эти мрази держали её в качестве заложника, заставляя нашу семью работать на них. Когда я попытался сбежать вместе с ней, нас разлучили. Я стар, но руки у меня ещё крепки, а разум не потускнел — я смог бежать. Я долгое время искал свою кровь, а когда нашёл, — он хрустнул костяшками, — меня снова схватили. Я не лучший боец. Пока я сидел здесь, то узнал, что кто-то в городе похитил её, а сегодня неизвестный со странной чакрой ходит во время боевой тревоги по лагерю как у себя дома. Что мне ещё оставалось делать? — зло процедил он сквозь сжатые зубы. — Я прекрасно понимаю, что у меня нет и шанса! — напускная доброта кусками слезала с него, обнажая истинное лицо. — Прошу простить меня, — качнулся он в сторону, и едва не упал после своего гневного спича, — они что-то вкололи мне и сейчас... — судорожно глотнул он воздуха, — что-то мне нехорошо. И прошу, — он даже закашлялся от волнения, — не выпускайте их, это ведь нелюди. Стоит дать им свободу, и они снова будут убивать. Не стоит помогать им. Молю.
— Хм, — я уже понял всё то, что хотел донести до меня этот человек, — вместо новых причитаний лучше помоги мне, — эта решетка была особенной и просто вырвать её без Покрова чакры, как остальные, у меня не получалось. — Есть мысли как её вскрыть? — всё же спросил я у обоих шиноби, не желая демонстрировать свои силы.
— Ну ответьте же... — старик даже не обратил внимания на мои слова, распластавшись на земле и продолжая хватать меня за ноги.
— Значит так, — этот спектакль уже утомил меня, и я не понимал, почему он его продолжает. — Да, я знаю про вашу внучку. Да, всё с ней в порядке, если не считать нескольких ссадин и синяков. И да, если ты старик...
— Я так рад, я так рад, — наконец-то отцепился от меня и сел прямо на землю. — Девочка моя, — повёл он рукой по воздуху перед собой, — ты такая взрослая стала...
— У него и так были проблемы с головой, а сейчас ещё и галлюцинации начинаются, — вторил голос из ямы моим мыслям. — Советую придержать его, если будут конвульсии.
— Он и до этого был странным, — всё же признал я. — Галлюцинации? Отчего?
— Нам кололи всякую дрянь, чтобы мы не могли воспользоваться чакрой. Потом ещё добавки в пищу, для закрепления так сказать, — ответил мне Ода. — Я и мои ребята тоже прошли через это, но легче. Этого ублюдка посадили в яму только вчера, так что только сейчас отрава подействовала.
— Я думал, что он давно в плену.
— Давно, но на особом положении. Отдельная камера, хорошая пайка, доступ к воде... Вербовали, — цинично добавил туманник. — А вчера вот взяли и вышвырнули сюда, к нам.
А вышвырнули его наверняка от того, что я прихватил с собой его внучку, ради которой его и держали на особом положении, пытаясь договориться. Конечно, логично было не сообщать о данном происшествии и не реагировать настолько грубо, но коменданта этой тюрьмы я уже успел как увидеть, так и оценить его психическое состояние. Будь он в другом месте и времени, светила ему судьба лечиться ему в психбольнице всю его жизнь.
Хм, и эта фраза: 'швырнули к нам'? Присмотревшись, я напомнил себе ориентироваться не только на пассивное ощущение чакры и негативных эмоций, но и на остальные чувства тоже. Только сейчас я заметил, что это яма находилась чуть в отдалении от остальных и в ней было сразу три человека. Шиноби там оказался не один, вместе с ним сидело ещё двое парней помоложе. Эта яма была хуже всех и, словно специально, находилась в самом низком месте тюремного двора. Из-за постоянных зимних дождей вся вода что попадала во двор и не просачивалась в землю, стекала туда. Всю нижнюю часть этой земляной тюрьмы, а это был почти метр, затопило, настолько сильно, что даже стоять в ней было почти невозможно. Спасаясь от ледяной воды, всё же зима на дворе, пусть снег в этой стране почти не выпадает, заключённые отрыли небольшие уступы в стылой земле стенок земляного колодца и лежали сейчас там. У них, в отличие от других пленников не было даже намёка на теплую одежду, одни подранные штаны, да грубые рубахи. Как они всё ещё были живы я просто не представляю. Хотя нет, представляю — у них была чакра. Даже сейчас, на пороге истощения, шиноби передо мной стоял, уперев ноги в стенки земляного колодца и всё это только для того, чтобы я мог видеть его лицо, а не говорить с темнотой. Поистине железная воля, потрясающая воображение.
