И он постарается этого добиться.
С другой стороны, не использовать возможности сложившейся ситуации на благо своего Рода — редкая глупость. А глупые или бескорыстно-честные в Министерстве никогда не смогут добиться успеха и, тем более, не смогли бы возглавить партию консерваторов. Лучшим примером того, как талантливые маги прозябают на плохо оплачиваемых и абсолютно не престижных должностях — это незабвенный Артур Уизли. Талант! Одно время Глава Отдела Тайн даже думал взять его к себе, но его характер все погубил. Уизли не мог никому отказать, и все окружающие этим активно пользовались. Плюс ко всему этому он крайне небрежно относился к закону. Не то, чтобы это помешало бы ему стать неплохим невыразимцем... Но вот бесхребетность Артура слишком сильно бросалась в глаза, и поэтому вершиной его карьеры стала должность начальника Отдела по ограничению применения волшебства к маггловским вещам, самого мальнького и невлиятельного подразделения в Департаменте Провопорядка. О том, что когда-то этот волшебник подавал большие надежды, все забыли. А он продолжал из раза в раз нарушать правила Отдела и делать чужую работу, что сильно ударяло по карману его итак не богатой семьи.
Лорд Мэйджори не считал себя подобным, а значит, он собирался получить лишние галеоны даже за то, что просто выполняет свою работу. В фигуральном смысле — галеоны.
С самого мига Сотворения, самое важное и дорогое в мире — это информация. А уж этого у Гринготтса всегда достаточно.
* * *
Турпин-холл, Лугнасад
* * *
— Добро пожаловать в Турпин-холл, достопочтимые Грипфук и Гриальда,— важно сказала Изабелла Турпин, подавая сухую морщинистую руку отцу Гархольда. Тот галантно прикоснулся губами к воздуху над самыми кончиками пальцев.— Я счастлива приветствовать вас на нашем ежегодном балу в честь великого Лугнасада!
— Мы тоже счастливы присутствовать здесь, леди Турпин,— отвечает Грипфук, проходя в бальный зал, украшенный перевитыми с цветами колосьями овса и пшеницы. Позади, одетая во вдовье цвета даже в этот счастливый праздник, Изабелла уже приветствовала новых гостей. Как по часам в их дом прибывали аристократы из Англии и соседних стран, все как на подбор — знатные и влиятельные маги. Глаза Грипфука масляно заблестели при виде старого лорда Голдштейна — деда Энтони — и еще пары волшебников, имеющих вклады и сейфы в их филиале. Если он сможет окончательно переманить их, то это изрядно приподнимет его авторитет в банке и, в будущем, даст дополнительные пункты в борьбе Гархольда за кресло директора.
— Милый, кажется, тебя ждут,— прошептала на ухо сыну Гриальда, неуклюже вертя веер в своих зеленых руках. Слава Предкам, никто и не пытался прочитать эти жесты — а то вышел бы изрядный конфуз.— А мы с твоим папой поздороваемся с лордом Малфоем.
Зеленоглазый оценил, что к компании Паркинсона, Гринграсса и Розье присоединился дедушка Энтони, прибывший из Голландии, так что понимающе скривился и поспешил к диванчикам, на которых уже разместилось младшее поколение.
— Добро пожаловать, Гархольд,— улыбнулась Лайза и подала мальчику золотистую ладонь. Аккуратно прикоснувшись к черному кружеву перчатки, он присел на свободное место рядом с Драко и поздоровался со всеми присутствующими. А Турпин тем временем продолжила разговор.— Я вижу, все прошло удачно?
Она кивнула на алый с белым камзол гоблина, выполненный в цветах рода Поттеров и с его же гербами на двойном ряде пуговиц.
Гархольд кивнул.
— Объявить о принятии Венца на Лугнасад— это красиво,— усмехнулся Бут.— Такое только Лонгботтом сможет сделать, если, конечно, воли хватит.
Упомянутый Невилл как привязанный таскался за бабушкой, гордо шествующей по залу в поисках хороших знакомых. По мнению Зеленоглазого, мальчик не особо хотел подобного — но возразить суровой бабушке не смел. Интересно, Августа думает, что так помогает ему завязывать знакомства и связи? Или просто боится его отпустить?
Невилл, словно бы почувствовав, что на него смотрят, обернулся и на миг его голубые глаза встретились с зелеными Гархольда. Зеленоглазый вздрогнул от странного ощущения. Между ними словно бы дрожала невидимая нить, даже нет, толстый канат, свитый из стальных цепей, и это чувство было на редкость пугающим.
Августа дернула внука за руку, и Зеленоглазый отмер. В этот миг он как никогда был благодарен старой леди Лонгботтом.
— Гархольд, все в порядке?— шепотом уточнил у друга Драко, заметивший на миг остекленевший взгляд гоблина. Его тоже ждало не самое простое Принятие Титула — из-за крови вейл, оставившей немалый след в его магии, Драко побольше других знал о возможных проблемах после него. Поэтому-то Малфоя весьма беспокоил этот короткий "провал" Зеленоглазого.
— Да, не беспокойся,— кивнул ему Гархольд.— Слегка кружится голова.
"Наверное",— подумал он, смотря вслед уходящему Лонгботтому. — "Наверное, мне показалось. Да, определенно, показалось".
Гости собрались, и в тишине Бального зала, послушная жесту леди Изабеллы, зазвучала тихая музыка. Первый танец вечера. Менуэт.
— Может быть, пригласите хозяйку на танец, Гархольд?— усмехнулась краем губ Лайза, вставая с мягкого сидения низкого диванчика. Длинная атласная юбка платья, расшитого персидскими узорами зашелестела, как осенние листья в парке. Темно-медные волосы девочки были убраны по бокам, открывая высокие скулы и миндалевидные черные глаза.
Гархольд недоуменно нахмурился:
— Но твоя бабушка, кажется, уже занята?
Лайза скривилась, а Драко хмыкнул, потешаясь над Зеленоглазым. Посмотрев на недовольную девочку, Гархольд моментально понял, в чем ошибся и тут же подошел к Лайзе, галантно протянув руку. Турпин слегка склонила голову, принимая неуклюжее приглашение, и пара скользнула в круг. Вслед за ними вошли в круг танцующих как Энтони с Ханной Аббот, так и Драко с Панси.
Медленно, важно, степенно двигались волшебники. В этом танце, испокон веков открывающем Летний Бал, не было ни особой страсти, ни яркого веселья — но то, как сплетаются магии партнеров, как при касаниях пальцев взвиваются к потолку искры, а при поворотах от прикосновений юбок на полу загораются полосы света было невероятно прекрасно. Это танец магов, в котором каждое движение — действие, а каждая нота — заклинание. Магглорожденные не видят этого, их взгляд цепляется лишь за сами движения — незамысловатые, простые и чересчур важные и медленные. Они не видят этой красоты сплетенных магий. Зато они способны осознать гармоничность движений, музыки и такта, то, на что практически не обращают внимания волшебники.
Медленный, текучий шаг — разворот. Поклон, края аур соприкасаются, и вокруг танцующей пары вспыхивает полог из сплетенных сил. Медленно. Прекрасно.
Это не танец страсти, это не танец-битва, это пока лишь знакомство. Глаза в глаза, касаясь только самыми кончиками пальцев.
Лорд Голдштейн, заметив что его партнерша — Изабелла, хозяйка Лугнасадского бала — отвлеклась, разрушив полог их сил, стараясь никому не мешать, вывел свою пратнёршу из круга танцующих. Поклонившись холодной леди Турпин, он переместился в сторону других таких же стариков, пьющих коньяк и брэнди в нише у восточной террасы.
А Изабелла, не отрываясь, смотрела на танцующую внучку. Лайза росла настоящей красавицей — она, взяв от своих предков только самое лучшее, пахла как специи — тем пряным, экзотичным ароматом, может быть чересчур сильным, но пьянящим ценителя куда сильнее самой нежной розы. В нем была сила. И страсть.
И магия Гархольда Поттера, воспитанника гоблинов, жаркая, пламенная, горячая как кровь этого древнего народа, давала ей еще большую силу. Как настоящие специи, отдающие всю полноту запаха при нагревании живым огнем, так и магия Лайзы особенно сильно источала силу в соприкосновении с нитями его ауры.
Надо признать, что все, кто окружал юного лорда Поттера, были по-своему интересны. Легкий ветер и плотный, удушающий запах магнолий, ядовитый, но такой сладкий, окружающий Драко Малфоя и тяжелый запах мокрого мха и леса, исходящий от его партнерши — Панси Паркинсон, великолепны. Да и буйный букет цветочных ароматов с легким привкусом земли — Энтони Голдштейн, запах ржавого металла и разогретого добела камня — сила Теренса Бута, которые кажутся безумно далекими от своих очаровательных партнерш, восхищают. Хорошая кровь, сильная воля. И особенно примечательно, что их магия стремиться совсем в другую сторону от магий Ханны и Эйнджлы. Она жаждет слиться в единый поток с силами ее внучки и странного, так не похожего на предков, Поттера. Как и аромат фиалок, исходящий от танцующей со своим очередным кузеном Мораг, Видящей, ученицы баньши.
— Мне кажется, что они хорошо смотрятся,— произнес чей-то голос справа от женщины. Изабелла медленно повернулась. Рядом стоял лорд Осаф Домерти, протягивая ей бокал с темно-багровым вином.
Леди Турпин снова перевела взгляд на внучку. Танец закончился, и ребята снова рассаживались в своем углу, к ним присоединялись и остальные, улыбаясь и ведя тихие разговоры.
— Слишком много проблем, лорд Домерти,— усмехнулась Турпин, принимая бокал.— Слишком много страстей. Счастье женщины в покое, а у этого мальчика будет слишком огненная судьба.
— Вам виднее, сеньора, нам же всегда казалось, что вы должны знать толк в страстях, леди Белла Гонсалес,— усмехнулся Осаф, смотря на нее тяжелым взглядом. На лице Турпин появилась практически незаметная улыбка, зеркальная улыбке Домерти. Такая, которая может быть сходной только у людей, очень многое знавших друг о друге и многое вместе переживших.— Я могу надеяться, что вы потанцуете со мной сегодня?
— Я запишу вас на третий тур вальса,— гордо ответила Изабелла, закрывая лицо черным веером и уходя от старого мага.
— Предпочитаю сарабанду, Бэлла.
* * *
Леса Уэльса
* * *
В переплетенье высохших веток и кустов, там, куда из-за плотной листвы не проникало ни единого луча солнца, на месте древнего капища, легкой черной дымкой висел дух Темного Лорда. После неудачи с философским камнем Волдеморт решил на время скрыться из обжитых мест, а это болотце он приметил еще во время работы у Горбина. Когда-то старик — даже в его молодость хозяин магазинчика в Лютном выглядел древним — посылал его сюда, чтобы забрать несколько идолов. Напитанные кровью, покинутые верующими, эти деревянные истуканы становились отличными стражами для мэноров темных семей. Тогда Риддл планировал устроить здесь один из резонаторов, чтобы направить удар по Министерству, но война расставляла другие приоритеты, а сам он все больше и больше погружался в пучину безумия.
Но капище все же пригодилось.
Когда-то здесь призывали богов и демонов, и сам воздух идеально подходил для того, чтобы удерживать расщепленную сущность мага. Вот и уже около месяца Волдеморт существовал здесь, обдумывая свой следующий шаг. По сути, у него было только два варианта. Первый — это начать подготовку к возрождению прямо сейчас, владея лишь одной седьмой своей сущности. Это решение, хоть и было быстрее и легче, имело свои подводные камни. Во-первых, дальнейшее слияние осколков (которое он уже признал необходимым) в таком случае пройдет тяжелее, а во-вторых, Волдеморт боялся, что тело, рожденное для такого осколка, будет весьма непритязательным на вид, что явно создаст ему проблемы в будущем. Так что этот вариант был не слишком хорошим.
А вот ко второму он склонялся все больше и больше. Сначала собрать все осколки души, а уже потом возродиться в реальном теле. Но и тут были свои трудности. Обряд слияния — прост, и если осколок не напитан силой, то забрать его силу Лорд сможет и в нынешнем своем состоянии, но вот достать их! Это было уже сложнее. Теперь его стремление обезопасить осколки души от посягательств обернулись против него. Чаша — в сейфе у гоблинов, и без Беллатрисы ее никак не достать, кольцо окружено слишком сильными чарами, да и сквозь заслоны инфери к медальону не пробиться. Нагайна Мордред знает где, а дневник у Люциуса на сохранении. И если бы Волдеморт мог бы полностью довериться этому скользкому змею, то именно дневник было бы проще всего достать. Но, к несчастью, Риддл понимал, что вполне реален вариант, когда Малфой решит, что скованный дух Лорда лучше живого Повелителя. Так что и дневник он решил оставить на потом. Но был еще один крестраж, тот, достать который было проще всего, достаточно лишь вновь проникнуть в Хогвартс.
Причем, это было даже вполне реально. Одержимость, как решение, придется отбросить — во-первых, слишком яркие следы, во-вторых, забирает слишком много сил. Но он мог занять место расщепленной души, прикрыть осколок своей остатками несчастного, и существовать так, пусть на вторых ролях, подверженный инстинктам и рефлексам первоначального хозяина, но зато очень долго. Да, это был лучший выбор.
А там, заполучив тело, Волдеморт вполне может наняться новым профессором. Как он помнил, у Хогвартса всегда были проблемы с новыми учителями — не столь мнимое проклятье, сколь интриги Министров, желающих или усадить на столь политически-важную должность своего ставленника или же перекупить уже имеющегося.
Да, кстати, и жертву он уже присмотрел. Писатель с громким именем и жалкой силой вполне подойдет на эту роль. Особенно если учитывать, что он сам решил залезть на старое капище.
На территорию Волдеморта.
* * *
Турпин-холл
* * *
— Лайза, а что на нас так пристально смотрит вон тот молодой человек?— спросил Энтони, откидываясь на спинку диванчика.
Турпин покосилась на заинтересовавшего Голдштейна юношу краем глаза. Гоблин тоже. И Гархольд был вынужден признать, что этот парень и вправду весьма и весьма неприятно, он бы даже сказал — зло и нагло, уставился на их компанию. Бледно-рыжие волосы, по-военному коротко постриженные, и темных цветов мундир выдавали в нем ученика Дурмстрага, что не замедлила подтвердить девочка:
— Это Сезар Мальсибер, четверокурсник Дурмстранга, кстати, сын Иржина,— уточнила Лайза в ответ на приподнятую бровь Зеленоглазого.— Он неплохой маг, так что у него из всех Мальсиберов самые большие шансы стать лордом. Правда нрав у него больно буйный — весь в отца уродился, да и семья их почти разорена. Но Род достаточно древний...
— Твой поклонник?— приподняла выщипанную бровь Паркинсон, поправляя выбившуюся из высокой прически прядь черных волос. В бальном платье, с высокой прической, Панси выглядела полной копией своей матери, и это раздражало Гархольда до дрожи. Даже зная, что она совсем не дура, относиться к ней как-то иначе не получалось. Девочка даже в таком возрасте была слишком уж хорошей актрисой.
— Скорее уж — моих внушительных сейфов,— хмыкнула Лайза.— У этого юноши не хватает ума понять, что Турпины заключают браки только с условием большой выгоды. А что с них можно получить? Пустые сейфы? Кучу долгов?
— Ты такая расчетливая, Лайза,— смешивая грусть и восхищение, протянула Мораг, до этого поддерживающая светскую беседу "ни о чём" с Бутом.
— А как по-другому?— тоже не радостно пожимает плечами Турпин.— Мы с бабушкой — женщины, и нас всегда пытаются обмануть.
