Пока я вставал на ноги и разминал одеревеневшие мышцы, пока тролль разобрался, что меня рядом нет... прошло не менее пяти минут. Кровь все свистала из его брюха, а я понемногу стал подбираться к нему вновь. Улучив момент, когда тролль пытался перегнуться и посмотреть, что причиняет ему такую боль, я подскочил вновь и нанес разящий удар по его шее. Всю свою силу я вложил в этот удар. Тем не менее, поверженный тролль еще около минуты находился на ногах и хрипел. Я молча смотрел на агонию существа и внезапно почувствовал к нему такую жалость, что на глаза мои сами собой навернулись слезы. Какой отличный экземпляр! Жил себе, не тужил, никого не трогал. Перемалывал себе камешки потихоньку в своем ущелье. А тут раз — спецназ! И не стало больше тролля, может быть последнего тролля в этом мире. Или, хотя бы, в Колонии.
Скалы, казалось, задрожали. Это бедняга-тролль отправился в свой последний путь — из вертикального положения в горизонтальное. В вечно горизонтальное. Как написано у Ахматовой: "Двадцать восемь штыковых, огнестрельных пять..." Вздохнув, я принялся за свою мрачную жатву. Час работы — и ваш покорный слуга стал счастливым обладателем шкуры тролля и двух огромных клыков. Солнце уже зашло за горы, когда я вновь предстал перед Ретфордом и Драксом, с ног до головы перепачканный черной кровью.
— Салют! Как дела?
Как они испугались! Дракс только минуты через две сообразил, что это я.
— Марвин! — вздохнул он с облегчением, — а я то думал!
— Стражники! — шепнул Ретфорд неизвестно каким макаром. Известно, что человек с разнесенной мордой шептать попросту не в состоянии.
— Стойте! — рыкнул я, — ужели эти двое сильнее тролля?
— Стой, дурак! — одернул Дракс напарника, — сейчас Марвин им задаст!
Я вздохнул и пошел навстречу Стражникам походкой смертельно уставшего человека. Эти двое бежали, пока не увидали меня. Затем еще по инерции они сделали несколько шагов. Затем замерли, как вкопанные.
— Ребята, — сказал я, — у меня сегодня был тяжелый день. Только что я завалил тролля, видите, еще не успел отмыться как следует. Но если вы хотите истребительной войны, милости просим!
Последнюю фразу я произнес типично в сталинской манере, с подвыванием на "ы" и "о". "Ыстрэбытэлной!"
— А что мы, мы ниче...
— А чего мечи высунули на неприличное расстояние? — поинтересовался я.
— По... показалось! — выдавил второй Стражник, — ты в лагерь не ходи, Марвин! Там тебя убить хотят.
— Уже не хотят! — улыбнулся я, — я их первый убил. Флетчера задавил вот этими руками! Верите! Верите!!! А по виду не скажешь... руки, как руки.
— Мы верим! — хором сказали оба.
— Так я пошел! — нажал я.
— Счастливого пути!
Пробормотав заклинание переноса в Болотный Лагерь, я еще долго в вихре маны наблюдал их изумленные лица. Потом предо мной возникла лысая рожа Идола Тиона. Он вопрошал:
— Ну что, нашел?
— Кто ищет, тот всегда найдет! Держи, грамотей!
Гуру бережно взял третий том "Хроманина", раскрыл его и гнусаво прочел:
О, Боги! За что же я, простой смертный, удостоился чести получить столь великое наследие. Меня страшит одна мысль о том, что я могу вновь это потерять, совершив недостойный поступок.
— Неплохо ему обломилось! — хмыкнул я, но Идол Тион шикнул на меня, продолжая чтение:
Мудрый рыбак время от времени ищет удачи на другой стороне озера.
— Неплохо! — пришлось повторить мне, — но как это связано с текущим моментом?
— Это же очевидно! — воскликнул Гуру, — нужно искать четвертую книгу!
— Ага! А там будет написано, что необходима книга за номером пять! Точно больше ничего нет?
— Сам посмотри! — огрызнулся он.
Я оставил ему в наказание за эту фразу все три тома и отправился в Храм. На ступеньках сидел Кор Ангар и стриг мозоли.
— Можно переночевать? — спросил я, — или тебя, пардон, выставил Талас? Чтобы не мешал...
— Марвин! — рявкнул приятель, — ты, конечно, герой! И ты мне, конечно, навешаешь... но не пошел ли бы ты в задницу! Я просто вышел подышать вечерним воздухом!
— А где Талас? — спросил я, — только не говори мне, что он на занятиях у Идола Нетбека.
— Они с девчатами пошли собирать травы. Говорят, огненная трава сейчас набрала полную силу, и самое время ее рвать...
— Да полно тебе! — буркнул я, — Таласу сперма в голову ударила, бьюсь об заклад, что он сейчас групповухой на болоте занимается. Тем более, что всех почти всех болотожоров я перебил. Нынче там легко быть героем...
Я едва успел отвернуть челюсть от летящего в нее кулака. Кор Ангар прошипел:
— Не говори этого больше! Хани не такая!
— Ага! — согласился я, — она другая. У нее поперек! Слушай, друг, признай и ты очевидную вещь: не нам, солдатам, сравниваться с этим типом в искусстве затуманивать мозги. Это у него получается лучше. А бабы — что с них взять. Они любят ушами.
— Как это ушами? — не понял Кор Ангар, — а я до сих пор ее... словом, в другое место.
Я не выдержал и рассмеялся. Долго смеялся. Настолько долго, что Кор Ангар принялся мне вторить. Мы ржали, наверное, минут пять. Один из Стражей даже обеспокоено спросил:
— Учитель, с вами все в порядке!
— Все в порядке, драть тебя в ухо! Просто, друг Марвин, сказал мне очень смешную шутку! Ты всерьез насчет ушей?
Мне ничего не оставалось, как прошипеть!
— Дурень! Я в фигуральном смысле! Часто ли ты говорил своей Хани, что у нее глаза, как... ну, как звезды на небе?
— Чего? — поперхнулся он, — какие еще звезды?
— Ну, что упали с неба и запутались в траве ее волос...
— Что???
— А сравнивал ли ты ее руки со стеблями серафиса, волнительные линии которых сводят тебя, старую образину, с последнего ума? А говорил ли, что губы ее напоминают тебе трепещущие на ветру листочки бука?
Кор Ангар надулся. Дулся он долго — минуты три. Затем обиженно сказал:
— Тогда объясни мне: если ты можешь говорить всю эту галиматью, почему твоя Натали нынче не с тобой?
Я стал серьезным и щелкнул друга указательным пальцем по бритой голове:
— А потому, что нам с тобой некогда разводить здесь этот детский сад. Хватает проблем и у тебя, и у меня. А наш юный ловелас по недосмотру Гуру имеет чрезвычайно много времени для соблазнения. Но вот почему обленились Гуру — надо спросить с некоего Кор Ангара... ты, кстати, не знаешь, где шляется этот старый черт?
Кор Ангар сдулся. Будто воздушный шарик. Бум — нету. Поплевав себе под ноги, он все-таки произнес:
— Нет, ты — Великий человек. Тебе открыты все тайны бытия. Я преклоняюсь пред тобой. Завтра я устрою нашим Идолам день смеха! Они у меня вспомнят, что такое — собирать болотник корзинами ночи напролет! А Таласа я все-таки ушлю, куда обещал.
— За горным мхом?
— За ним самым!
Я промолчал. Подождал, пока мой приятель справится с последней мозолью, и затем мы вместе вошли в Храм.
— Есть хочешь? — глянул на меня искоса он.
— А что, я похож на человека, что из-за несчастной любви откажется от хорошего куска мяса?
— Нет. Не очень. Ты похож на парня, что из-за несчастной любви скорее позавтракает печенью своего счастливого соперника.
— Тогда мечи на стол все, что есть в печи. Слушай, а когда это мы позволили нашим женщинам выходить из Храма?
Кор Ангар помялся и сказал, что выдача мною тысячи кусков руды на хозяйство наверняка была расценена Натальей, как сигнал к смене статуса. Но он еще покажет всем этим бабам кузькину мать. Успокоившись таким образом, мы с ним сели за трапезу, которая в этот вечер была немного жестковата — сказывалось отсутствие стряпух. Но ничего! Вино смягчило жесткость мяса, а заодно и черствость наших душ. После очередного глотка из бутылки Кор Ангар предложил отправить Таласа на воспитание к Идолу Тондралу. Тот — гомик известный, в два счета сменит парню сексуальную ориентацию. По крайней мере, побывавшие под этим Гуру Послушники в связях с женщинами замечены не были.
— Эй, сам понял, что сказал? — воскликнул я, — где ты видел здесь других женщин? Но надо отдать тебе должное — с этим Гуру — мысль верная. Когда у собаки отымают кость, она огрызается. А мы с тобой сидим, как два "Педегри-пала"... гуманисты хреновы!
Но Кор Ангар мне не ответил. Обследовав его в очередной раз, я убедился в том, что он давно спит. Поэтому мне ничего не оставалось делать, как допить вино и отправляться на боковую. Перед сном я успел пожелать, чтобы мне приснилась моя бывшая жена, но Аданос толком не разобрался и послал мне видение моего бывшего шефа — Степаныча. Бывший начальник насосной станции мне явился в образе одного из Рудных Баронов. Сверкая шипами на латах, он укорял меня в растрате руды и обещал пожаловаться Спящему.
— Дурак ты, Стапаныч! — сказал я ему, — Спящий — это я.
Выдав такую ахинею, я проснулся и, зябко перебирая ногами, вышел на улицу. Вернее, просто вышел. Справил с пьедестала малую нужду, глянул на дремлющих Стражей и порадовался за такую охрану. Следом за мною, точно ежик из тумана, выполз Кор Ангар. Пошатываясь ото сна, он повторил процедуру мочеиспускания.
— Во вверенном вам батальоне непорядок! — сказал я, указывая на дремлющих Стражей, — как бы не свалились вниз и не расшибли головы.
— Головы у них крепкие — орехи колоть можно, — зевнул приятель, — ты уже уходишь?
— Точнее, отбываю, — уточнил я, — ходьбой это назвать трудно.
— Что у тебя сегодня по плану?
— Свободная Шахта. А дальше по обстоятельствам.
— Ну, удачи!
Кор Ангар пожал мне руку, еще теплую от недавнего прикосновения к причиндалам, а я брезгливо вытер ее о свои лохматые доспехи. Лучше хватать шныга за хвост, чем мужика за... ладно, без уточнений. Припомнив замысловатое предложение с руны переноса, я произнес его вслух. Сатурас с воплем отстранился от меня.
— Нет, надо заканчивать с этой телепортацией! — произнес он, — я так когда-нибудь паралич схвачу. У тебя что-то новенькое?
— Вот, тролля убил! — похвастался я.
— Тьфу, идиот! — сплюнул Верховный Маг.
— Какой есть! — улыбнулся я, — вы здесь тоже балансируете на грани. Не знаешь, где Горн?
— Там, где и все они. Пьют у костра. Пьют и жрут! Стадо глорхов! — завопил он, — толку с этих Наемников — никакого!
— Полегче, дедушка! — ответил я, — вы пока тоже не сильно продвинулись.
— Что ты понимаешь! Мы...
Оставив нервного Сатураса рассказывать самому себе сказки из жизни Магов, я отправился вниз — к Наемникам. Там и впрямь царили Вакханалия и Чревоугодие. Ребята поймали вчера вечером несколько падальщиков и решили их зажарить целиком. Роль шеф-повара исполнял Блейд. Он суетился у костра и время от времени подбрасывал в него ароматные травы, от дыма которых мясо, по его мнению, должно было приобрести неземной привкус.
— А вот и Марвин! — воскликнул Торлоф, — ну, как охота на болотожоров? Сильно обкакался?
Я оставил без ответа наглые выпады бывшего моремана, а просто выдал каждому Наемнику по шкуре болотожора.
— Поняли! — осклабился Горн, — вы все будете поить меня три месяца! Марвин, я ставил на тебя!
— Молодец! — сказал я, — вот тебе за это шкура тролля. Сменяй ее у Ли на нормальные доспехи, а эти отдай Шрайку.
— Тоже мне! — воскликнул он, — я их пропью Силасу! Вот удача то!
Я промолчал и подошел к Орику.
— А тебе, друг, я принес шкуру мракориса. Чтобы помнил обо мне...
— Я и так о тебе буду помнить, пока жив! — проворчал тот, — что-то ты сегодня раздариваешься? Богов задабриваешь?
Может быть, Орик был прав. Но в этом мире подобные жертвы могли и прокатить. Во всяком случае, дополнительный процент удачи мне бы не помешал. Позавтракав вместе с Наемниками, я отправился в путь. Меня ждал Тар-рок и пока несуществующее Улу-Мулу. Вся дорога отняла немногим более получаса, а затем моему взору предстали аккуратные пикеты из Наемников пополам с Ворами. Несколько дозоров расположились вверху на скалах, а в бывшей деревне рудокопов царило запустение. Говорят, что всем уцелевшим Рудокопам со Старого Лагеря Ли даровал прощение, но с тем условием, чтобы они работали на Новый Лагерь. Также объявилось около десятка перебежчиков. В основном, Рудокопы и несколько Призраков. Первые остались без работы, а вторые уже не видели смысла в своем существовании. Руды в Старом Лагере стало очень мало, и это мизерное количество продолжало уменьшаться с каждым днем.
Потери по бойцам в Лагерях сравнялись. Теперь Гомез (по информации от Кор Ангара) делал робкие попытки сближения с Болотным Лагерем, но сектанты не спешили в потные объятия его эмиссаров и резидентов. Ведь при резне, возникшей после обвала в Старой Шахте, были убиты все представители Болотного Лагеря. Тем более, Кор Ангара и меня связывали самые дружеские отношения. Наоборот, услыхав призыв о помощи, несколько послушников из Братства и трое Стражей под руководством Гор На Драка прибыли для помощи в Новый Лагерь. Нынче они шатались по деревне рудокопов и дивились на никогда не виданные хижины и мрачную дыру провала, ведущего к входу в шахту.
В этот раз я пошел к месту схрона Тар-рока по более короткому пути. Той дорогой, что возвращался обратно в прошлый раз. Хоть она и требовала использования свитка с заклинанием "Свет", но дело того стоило. Всего одна лестница и полубесконечный спуск. Когда я подобрался к помосту, то обнаружил, что орк спит. Видимо, все эти передряги его ужасно достали.
— Тар-рок! — тихонько позвал я.
— Хозяин, не надо бить! — вскочил орк, — Тар-рок не спать!
— Угомонись, ты, Дядя Том! Это я — Марвин! Я принес тебе составляющие для Улу-Мулу! Вот, держи.
Разглядев все четыре компонента, Тар-рок уважительно хрюкнул:
— Чужак — могучий воин! Быстро нашел все для Улу-Мулу. Теперь ждать! Тар-рок будет собирать Улу-Мулу. Можно немного спать...
Мой мозг как будто ждал этой команды. Тотчас меня накрыла пелена усталости, и я закемарил, уверенный в том, что несколько часов сна мне не помешают. Сколько я спал, сказать трудно. Когда меня разбудил орк, вокруг была все та же кромешная тьма.
— Вот! — торжество в голосе орка можно было намазывать на хлеб, — вот твое Улу-Мулу!
Я с удивлением уставился на конструкцию из зубов, кусков рога и языка огненной ящерки. При желании, этот ритуальный топор мог послужить и в качестве оружия, потому как весил прилично. Оказывается вот какое оно — Улу-Мулу. Тепло поблагодарив орка, я нацепил эту ритуальную штуку сбоку и принялся подыматься на поверхность. Я однажды пытался воспользоваться руной переноса в шахте, но желаемый эффект достигнут не был. Очевидно, из-под земли телепортироваться было невозможно.
Каково же было мое удивление, когда на выходе из шахты я повстречал Горна.
— А я вот прослышал, что ты поперся обратно на шахту! — засмеялся он, — решил подстраховать. Еще раз спасибо тебе за шкуру тролля.
На нем были новые доспехи, в которых его массивная фигура смотрелась не в пример монументальнее.