— Ух, мерзавцы! Какой план боя?
Все сущности изготовились к схватке. Все, кроме Горгуля.
Тунеядец.
Но воевать вот так сразу эльфы не собирались. Для начала надо было найти похищенных, а уж потом разбираться именно с той полит-компанией, которая их умыкнула. План операции по поиску изложила Сильмэ. Искать попаданцев по всем подвалам и схронам красавица сочла делом долгим и утомительным. Их наверняка хорошо спрятали. Гораздо труднее спрятать лошадей. У местного населения из живности выживали в основном козы — существа очень самостоятельные, способные о себе позаботиться, пока их хозяева шляются по митингам. У кого найдутся лошади, того и будут обыскивать со всей тщательностью.
Инспектировать конюшни собиралась лично Силь под видом коммунарки, политизированной на всю голову. Баська и Нальдо должны были остаться в прежнем качестве — представителями власти, Талик — попаданом, сопровождаемым в Инферно, Катерина — его спутницей, хоббиты — жертвами писательского произвола, а сама Силь возложила на себя главную часть работы: изображать свежее пополнение во вторичную Муть. Легенда звучала вполне правдоподобно — аборигены по пути в Инферно провожают к "вождям"... Александру Коллонтай, женщину строгую и въедливую. Такая вполне может и рейд по конюшням устроить с целью проверки успехов в животноводстве. По заверению Сильмэ, оригинальная Коллонтай отваживалась даже на корабли Балтийского флота являться. Талик, правда, так и не понял, при чём тут корабли и какие на них могли быть успехи. В животноводстве — особенно. Но Катерина очень одобрительно кивала, и Талик решил не демонстрировать лишний раз свою неосведомлённость.
Воздух вокруг черноволосой красавицы задрожал, и уже через мгновение Виталий мог оценить результат. Шатенка лет тридцати, глаза — то ли серые, то ли голубые, чуть навыкате, щёчки пухлые — ничего общего с роковыми красавицами, ни с Сильмэ, ни с вроде-как-тоже-роковой Коллонтай, эта дамочка не имела. Революционный настрой мнимой попаданки подчёркивали нахмуренные брови, недовольно поджатые губы и красная косынка, повязанная на пиратский манер.
Талик вроде бы настроился не удивляться. Он уже видел, как кавайное длинноухое недоразумение превратилось в прекрасную Сильмэ. Но всё-таки удивился. Изменилась не только Силь, но и её лошадь. Вместо приличного коня под псевдо-Александрой перетаптывалась пегая кляча напрочь рабоче-крестьянского происхождения. Настолько "рабоче", что казалось — ещё шаг, и бедная скотина переломится в спине и рухнет. Седло тоже не страдало отсутствием символической значимости — мешок с сеном. Красная комиссарша восседала на своём "росинанте" с видом королевы.
— А меня тоже можно так... замаскировать? — Не удержался от вопроса писатель Золотов.
— Можно, но не нужно, — низким контральто отчеканила бывшая красотка. — А вот Катерине иллюзия не повредит. Женщин здесь нет и не предвидится. Как насчёт облика старушки-травницы?
Талик прикинул так и эдак. Сильмэ права. Катерина девушка вполне симпатичная, с учётом исчезновения очаровательной конкурентки, так и вовсе — красавица. А только у одного Троцкого полсотни молодых бойцов где-то тут гуляют.
— Соглашайся, — голосом Витольда посоветовал Талик. — Я совсем не прочь повоевать, но у меня пока такого опыта нет — против армии в одиночку драться.
О том, что у него вообще никакого опыта нет, только — желание, Талик тактично умолчал.
Катерина отчаянно замотала головой:
— Не хочу в старушку превращаться!
— Эта... — увещевал Баська, — временно же.
— Обобществят, — привела свой аргумент Силь.
Аргумент оказался решающим. Видимо, Катерина что-то накопала в своих исторических познаниях и сдалась.
Талик настроился понаблюдать за процессом, но всё произошло так быстро, что он опять не успел увидеть, что и как меняется. Катерина вздрогнула и стала несколько костлявее на ощупь. В демонический подбородок Талика упёрся седенький старушечий пучок, в руках попаданки вместо кастрюли оказался закопченный котелок. Вид сверху и сзади мало что давал, а просить Катерину "показать личико" было как-то неудобно.
Самым практичным и бестактным оказался Баська:
— Шарман в натуре... эта... нормально, значит. Демон и ведьма. Ягуся-бабуся, — описал результат гномыш.
Катерина всхлипнула. Пришлось утешать. Талик придумал красивое имя для нового образа: "Ядвига-травница", Силь посулила вознаграждение за помощь властям. Баську отругали за чёрствость.
Истерику удалось предотвратить, а зеркало — не дать.
Пока утешали Катерину, конвоир успел ещё раз проверить окрестности и теперь торопил:
— Нам туда, — махнул он рукой влево. — Следы лошадей и людей видны отчётливо, — отрапортовал Нальдо.
Налево, так налево. Талик покрепче прижал к себе тощую старушку и тронул коня.
Сначала ехали молча. Нальдо держался рядом с "Коллонтай", Баська с хоббитами, как обычно — замыкающим. Талик размышлял. Кажется, он нашёл объяснение клыкастой усмешке своего мерина. Никакой мерин — не бывший попаданец. Зубы ему пристроила Силь. Сущности были согласны с писателем и требовали, чтобы Виталий при случае поблагодарил Сильмэ за избавление от полоумного грифона. Не соглашался благодарить только Горгуль:
— Она ж для себя старалась. И вообще, с такими способностями она от нас любую девицу отвадит. Превратит в монстра, и прощай девочки!
На его злопыхательство никто не обращал внимания. Даже Витас понял: герой-любовник сильно сомневается в своих способностях обольстить Сильмэ. А ещё завидует. Захотел облик поменять — раз, и готово. Круто. Не то что метаболизм менять и перья отращивать. Кстати, о перьях. Талик порылся в седельном мешке и сунул в руку горестно вздыхающей Катерине "букет" перьев:
— Вот... — замялся писатель Золотов, — цветы были бы неуместны. Демаскировка. А так... и в хозяйстве пригодятся.
— Спасибо, — растроганно прошамкала Катерина. — Очень редкий цвет.
Примерно часа через три Талик с удивлением поймал себя на мысли, что всё это время поддерживал светскую беседу с "милой старушкой Ядвигой". Начали с перьев, перешли на цветы, коснулись символики цвета, красного в частности, переключились на пролетарские символы, а теперь Талик слушал лекцию о февральской буржуазной революции семнадцатого года. Катерина оказалась интересной рассказчицей, а ещё — учителем истории и убеждённой монархисткой. История в её изложении оказалась занимательной штукой. Писатель Золотов сделал вывод, что ему просто не повезло с учителями в детстве, иначе он точно учил бы и историю, и даты. Указ временного правительства N1 "Об отмене воинской дисциплины в армии и выборности командиров" потряс его до глубины души.
— Три года воюющая армия! — Гневно вопил Талик, учитывая всё, что запомнил из рассказа образованной попаданки. — Первая мировая! Армия в окопах год сидела! Как можно такой указ подписывать!? Маразм!
— Скорее подкуп, — не соглашалась Катерина.
На стадии громкого, но очень даже культурного спора "был ли Керенский имбецилом или вражеским наймитом", их неожиданно прервали.
— Правыльно заслужэная пэнсионерка говорит, — заявил, выдравшись из придорожного кустарника, усатый мужик в "околовоенной" форме. — Всо врэмэнное правитэльство — продажныэ твари и либэральная сволочь.
Мужик достал из кармана трубку, и Талик понял: перед ними Сталин, не понятно который по счёту, и ещё — их подслушивали. Ладно, подслушать демонически-громкие вопли — дело не хитрое.
Конвоир и Коллонтай дружно развернули коней. Наверняка оба аборигена давно заметили слежку, но прикидывались "лопухами". Конспираторы!
Из кустов с другой стороны дороги шустрой белкой метнулся мужичонка в кепке и поношенном пиджачке. По тому, как он смял свою кепчонку, обнажив лысину, и вытянул руку в характерном жесте, Талик сразу же опознал главного вождя пролетариата. Конкурент первого-встречного-Сталина не желал упускать возможности выступить с речью.
— Вот поэтому, — сразу вписался в тему псевдо-вождь, — было аг'хиважным взять власть в кг'епкие пг'олетарские г'уки и восстановить пог'ядок в стг'ане!
Катерина ощутимо напряглась, собираясь отстаивать свою точку зрения на то "что стоило и сколько", но вмешалась Силь:
— Дело Ленина живёт и побеждает! Да здравствует товарищ Сталин! — Рявкнула она вместо приветствия.
Внимание вождей тут же переключилось на неё, а из окрестных кустов и чахлой березовой рощи стали выходить представители тех самых попаданческих войск в форме разной степени поношенности. Худо-бедно общим в их одежде был только цвет. Но очень худо-бедно. Кое-кому посчастливилось обзавестись почти военной расцветкой, а кто-то точно действовал кустарными методами и красил, чем попало. Талик насчитал больше шестидесяти бойцов и сбился.
— Не аутентично одеты, — тихо шепнула Катерина.
— Сброд, сударыня, — по-графски, но тоже шёпотом согласился Талик.
"Ленин" первым успел с вопросом:
— Затг'удняюсь опг'еделить... Клаг'а Цеткин, Г'оза Люксембуг'к...
— Коллонтай, — сказала, как припечатала, Сильмэ.
— О! Безмег'но рад! Вы, помнится, пег'еводили мои труды, — немедленно подобрел местный Ильич, за которым вряд ли водились какие-нибудь труды, кроме страшно трудного дела: копировать ленинский прононс. Судя по ошибкам, полностью соответствовать вождю и впрямь было трудно.
И тут из толпы попаданцев, окруживших их кавалькаду, раздался удивлённый возглас:
— Ребята! И впрямь — баба!
Талик растопырил крылья, осознав, что образ тридцатилетней дамы для здешних бойцов равнялся образу роскошной фотомодели, и на Сильмэ, даже в таком пролетарском виде, найдётся толпа желающих. Витольд зарычал, Витас пустил слюну в предвкушении боя. Вот, сейчас они опыт и приобретут.
Но Силь-Коллонтай выхватила из-за пазухи здоровенный пистолет и выстрелила в воздух. Наступила мёртвая тишина. Бойцы как заворожённые созерцали нетипичное и прямо-таки невозможное для Мутного Места оружие.
— Кто хочет комиссарского тела попробовать!? — Грозно рявкнула Сильмэ и рванула на груди чёрный кожаный жакетик. Жакетик выдержал и ничего лишнего не обнажил. По толпе прокатился разочарованный вздох.
Талик видел что-то похожее в каком-то старом фильме, но в каком именно — припомнить не мог.
Ни разу не обстрелянные бойцы, как резко вздохнули, так резко и отхлынули подальше от опасной революционерки. Вожди, напротив, подобрались поближе. Первым отошёл от шока и напрочь утратил ленинское произношение лысый попадан с кепкой:
— Это что же получается, господа жандармы, — ухватился он за уздечку коня Нальдо, — шрифт для "Искры" — ни за какие деньги, а женщине — оружие?!
— Шэстой год стэнгазэту на стэнэ рэсуэм, — поддержал "Ленина" "Сталин".
Эльф не сплоховал:
— Оружие выдано в порядке исключения для самообороны в единственном экземпляре...
— Поскольку пролетарская сознательность, как мне доложили, — продолжала революционно чеканить Сильмэ, — у вас не развита, — и направила пистолет, кажется — маузер, в сторону несознательных попаданцев.
Попаданцы попятились ещё на пару шагов.
"Ленин" крякнул от досады и злобно зыркнул на ближайших бойцов. Бойцы неохотно потянулись строиться в подобие колонны.
— Всо в порядкэ здэс с сознатэльностью, — обиделся "Сталин". — А это кто такиэ? — трубкой указал на Талика и Катерину "отец народов".
— Эти — не ваши. У вас не ставим, не надейтесь, — заверил его остроухий. — К вам только Коллонтай. Остальные со мной вернутся. Будем и дальше на дороге стоять?
Бойцы демонстрировали сознательность, поднимая пыль позади гостей. Ленин так и не выпустил уздечку, намереваясь вытрясти из ушастого аборигена если не шрифт для газеты, то хотя бы ещё один маузер. Он ныл минут пять, пока на него не рявкнул Сталин, топавший рядом с конём Сильмэ:
— У нэмцэв поклянчи, дэмон тэбя подэри!
— Спасибо, мне такого добра не надо, — отреагировал Талик.
Зря. До самого Сталинграда пришлось слушать атеистическую пропаганду то с ленинским, то со сталинским акцентом. Даже Баська пытался вмешаться, настолько эти двое раздухарились. Но пламенные борцы за идею были так знатно подкованы в деле словоблудия, что досталось и Баське, и даже хоббитам.
Баська был зачислен в предатели-перебежчики. Гномыш даже удивиться не успел и спросить, кого он предал и куда перебежал. Ему быстро и доходчиво разъяснили, что он — славный сын потомственных шахтёров истинно пролетарского происхождения, продался за миску похлёбки проклятым капиталистам. Проклятый ушастый капиталист оказался самым мудрым и сделал вид, что он — глухой.
"Пенсионерку Ядвигу" Сталин определил в "белополячки", исходя из имени, а по роду занятий — в шарлатанки, за то, что она отрицала возможности современной медицины и пользовала народ заговорами и травами. "А казалась такой образованной жэншиной!" — непритворно сокрушался попадан-в-вожди.
Талик надеялся, что с ним-то точно будет заминка. О графском титуле он не сообщил, а вот демоном-вампиром-магом-оборотнем представился с удовольствием. Даже оскалился на радостях. Пусть помучаются. Разве можно такое воплощённое совершенство присобачить к политике? Но его именно присобачили:
— Был у нас такой врэдитель, — на ходу пыхтел трубкой "Сталин", — Вавылов. Гэнэтик. Я всэгда говорил: гэнэтика — продажная дэвка капэтализма, — многозначительно ронял фразы "отец народов". — Правэльно расстрэляли. Как врага народа. Вот, товарищ Павлов — собак рэзал, но чэловэка с лэтучей мышью, псом и бараном нэ скрэщивал! — с ударением на "нэ" завершил цепочку рассуждений полит-попаданец.
Витольд мысленно зашипел не хуже Бутончика. За барана следовало отомстить. Сущности немедленно собрались на совещание, и прочие бредни вождей Талик дослушивал в одиночестве.
Хоббиты попали в "трудовое крестьянство" — тёмное и безграмотное. Нисколько не смущаясь присутствием представителей власти, вожди на своём пешем совещании постановили освободить слабоумных крестьян из крепостного рабства и организовать им ликбез. И дались всем эти хоббиты? Чуть что — отбить пытаются!
"Товарища Александру Коллонтай" попаданцы пока всерьёз не воспринимали, несмотря на наличие у неё маузера. Наверняка собирались экспроприировать оружие при первом удобном случае. Так что, Сильмэ их всё-таки недооценила. В своей вторичной Мути вожди-ораторы чувствовали себя полными хозяевами.
— Матг'осиков у нас нет, уж не обессудьте, — юродствовал лысый "вождь", — пег'еводы тоже писать не на чем.
— А товарищ Алэксандра в Мэксикэ нэплохо сэбя послом зарэкомэндовала, — хитро щурился усатый. — Вот, в Мэхико и пошлём. С важным партийным заданиэм.
— Точно, батенька, точно, — радостно согласился псевдо-Ульянов, — к иудушке Тг'оцкому и пошлём.
— Надэюсь, Вы поддэржитэ мою инициативу на съэздэ, — полу-утвердительно спросил лысого усатый.
— Непг'еменно, — подтвердил своё согласие "Ильич".
Оба вождя прямо-таки лучились от счастья, разве что не хихикали. Талик сходу раскусил их замысел. Попаданцы намеревались разоружить "товарища Александру" и отправить к тому самому Троцкому, который обзавёлся полусотней бойцов. Если молодые бойцы и не поубивают друг-друга из-за женщины, то, как минимум — передерутся. А что там будет с "товарищем Александрой" друзей-политиков вообще не интересовало. Даже Витольд от такого коварства опешил:
