Скахет замолчал и смахнул со лба выступивший пот. На протяжении всего рассказа он так ни разу и не сменил позы, оставаясь всё время в напряжении, словно взведённый арбалет. И лишь замолчав, воин позволил себе расслабиться. Колину показалось, будто рассказывая, он заново переживал события своего детства, упрятанные в самом потаённом уголке души. Рассказом ли самого сержанта было вызвано такое откровение или чем-либо другим, но Колин решил не упускать шанса и узнать окончание истории. Стараясь понапрасну не тревожить наступившей тишины, сержант едва слышно спросил:
— И что же было дальше? Что за человек тебя купил?
Возвращаясь к реальности, Скахет вздрогнул и, глубоко вздохнув, продолжил:
— Этот человек привёл меня в Храм Теней и там я, наконец, смог нормально поесть, — воин усмехнулся. — Впоследствии он стал моим наставником и лучшим другом. Именно он настоял на том, чтобы я смог начать обучение в Храме, а не остаться навеки служкой при кухне. Это был один из настоятелей Храма. И, хотя у Верховных нет имён, мне он разрешил называть себя Росс.
— Тот воин из трезубца, кажется, упоминал, что ты чей-то протеже. Он ведь Росса имел ввиду? — Скахет кивнул. — А что за странный ритуал с куском верёвки, кинжалом и маленькой чёрной коробочкой?
— О, это древнейший ритуал воинов тени, — оживился Скахет. — Он называется фаурис, что на языке Храма означает «выбор смерти». Воину, имеющему заслуги перед Храмом, но ставшему по какой-либо причине неугодным, предоставляется право выбора собственной смерти. Варианта всего три: удушение, поединок и смерть от укуса песчаного унура. Он-то как раз и сидит в той проклятой коробке. Мне однажды довелось видеть послушника, случайно открывшего такую коробочку, — Скахета передёрнуло, — весьма мерзкая смерть, скажу я тебе.
— А почему этот фаурис предоставили тебе? Чем ты-то не угодил Верховным?
— Я узнал кое-что такое, чего мне знать не следовало. И это знание обрекло меня на изгнание из Храма. Верховный Росс помог улизнуть от расправы и, судя по всему, смог убедить Круг предоставить мне право фаурис. Вероятно, так он прикрывал собственную спину, — Скахет пожал плечами, — не знаю.
— А почему воин трезубца сказал, что ты уносишь собственность Храма?
— Знание и есть та собственность, которую я похитил, — тряхнул головой воин.
— И что же это за такое опасное знание, что едва не вогнало тебя в могилу?
Скахет посмотрел на Колина, по-видимому, решая, стоит тому доверять или нет, и после короткой паузы сказал:
— Близится большая война с выходцами из-за Пограничного Кряжа, которая затронет многих. Много жён останется вдовами. Не знаю почему, но впервые за долгие столетия Храм Теней не остался в стороне. Внутри Храма назрел раскол. Верховные заключили соглашение с орденом Чёрного Копья, во всяком случае, большая половина Круга. Остальные Верховные решили выступить на стороне Торговой Империи. В их числе и Росс. И моя задача доставить эти сведения в Ивокарис магистру Себелиусу.
— И только-то, — Колин картинно зевнул. — Я-то думал там действительно что-то страшное. Мне, например, от этой информации ни тепло, ни холодно.
— Ну, для тебя это знание может быть и бесполезно, — придвинувшись поближе к костру, Скахет растянулся на полу, — а вот маги Ивокариса дорого заплатят за информацию о неожиданном союзнике. Ладно, давай спать. Итак уже полночи проговорили. Впереди предстоит долгое плавание. Надеюсь, ты не страдаешь морской болезнью?
— Не страдаю, — Колин последовал примеру воина, так же растянувшись у костра.
— Вот и славно. Добрых снов.
— И тебе...
По ту сторону костра уже битый час раздавалось мерное посапывание, а Колин всё лежал без сна, слушая шелест дождя и слепо пялясь в темноту над головой. Уже в который раз сержант поразился собственной судьбе — казалось бы, ещё недавно он нёс службу на далёкой планете, считая дни до демобилизации, а сегодня ночует под крышей полуразрушенного маяка в совершенно чужом мире.
«А в чужом ли? — кольнула вдруг мысль. — После того, что мне здесь довелось пережить, этот мир, несомненно, мой».
— Да, несомненно, мой, — шёпотом повторил сержант, и на душе стало теплей. Сон, наконец, вытеснил тревожные мысли и, убаюканный теплом костра Колин уснул.
* * *
На палубе было темно. Свежий ночной ветер звонко свистел в парусах, нещадно скрипели снасти, солёные холодные брызги летели из-за борта прямо в лицо, но качка здесь ощущалась куда меньше, чем в каюте. Колин глубоко вздохнул и крепче уцепился в фальшборт, подставив лицо ветру. Уж лучше промокнуть здесь, чем дышать смрадом той каюты, в которую их поселил капитан.
На корме тускло светился жёлтый фонарь, раскачиваясь на ветру и отбрасывая в разные стороны неверные круги света. Но как ни скудно было это освещение, сержант всё же заметил у руля фигуру человека, хорошо выделяющуюся на тёмном фоне неба. Тхоол... Колина передёрнуло. Поистине это был человек весьма привлекательной внешности и наисквернейшего характера. Высокий, с копной нечёсаных полуседых волос, с худым измождённым лицом, жёлтыми зубами и кожей такой серой, что невольно приходила в голову мысль о мертвеце, вставшем из могилы. Увидев, что Скахет прибыл не один, Тхоол наотрез отказался пускать его на борт «Скорлупки», как он ласково назвал то прохудившееся корыто, на котором им приходится теперь плыть. В ответ на все уговоры и взывания к совести, капитан заявил, что согласится только в том случае, если плата будет удвоена. Скахету ничего не осталось, как скрипя зубами достать трофейные мечи. В глазах этого скверного типа тут же зажёгся такой алчный огонь, что Колин, вспомнив о том, как воин называл их цену, понял — мечи действительно дорогие...
Сержант вновь подставил лицо обжигающе-холодным каплям соли и перенёсся в воспоминаниях к событиям, предшествующим отплытию.
Когда ранним утром они приблизились к порту настолько, что стоящие на приколе корабли можно было разглядеть невооружённым взглядом, Скахет остановился и словно пёс стал принюхиваться, широко раздувая крылья носа. На вопрос сержанта о том, что он делает, воин ответил, что у него плохое предчувствие.
— Порт закрыт, — через некоторое время сказал Скахет.
— Откуда ты знаешь? Унюхал? — Колин усмехнулся.
— Нутром чую, — не принял шутки черноволосый. — Опередили, поглоти их задница Харр'изиса! — он в сердцах сплюнул.
— Ты в этом уверен?
— Да. Порт звучит по-другому, — задумчиво произнёс воин.
— А что, обычно он как-то иначе звучит? — не понял Колин.
— Разве не слышишь? Нет команд и криков боцманов, паруса не хлопают на ветру и не звучат корабельные рынды. Даже птиц не слышно. Всё словно затаилось в ожидании.
— Ну, тебе видней, — не стал спорить сержант. — И что в таком случае будем делать?
— То же, что и собирались — выбираться с острова. Только более осторожно.
— А как же корабль? — не понял Колин. — Или ты решил уплыть на чём-то другом?
— Будет корабль, не беспокойся. Неужели ты думаешь, что я собрался покинуть остров официально, наняв торговое судно?
— Нет, но... — смутился сержант.
— Ну а раз не знаешь, то молчи, — перебил Скахет.
Он вскинул руку ко лбу на манер козырька и стал пристально вглядываться в картину застывшего порта. В наступившей тишине был слышен лишь плеск далёких волн о палубы пришвартованных кораблей да сопение самого сержанта. Через некоторое время черноволосый воин повернулся к спутнику и с напряжением в голосе произнёс:
— Слушай меня внимательно. Сейчас пойдёшь в порт и у дальнего правого причала найдёшь таверну «Корень Морей». Там...
— Ты издеваешься!!! — возопил Колин. — Хочешь, чтобы меня там же и порешили?! Ты ведь слышал, что меня ищет ваш Храм, и сам же посылаешь к ним в руки?
— Ничего там с тобой не случится, — жёстко осадил спутника воин. — Обещаю.
— Что-то я не верю твоим обещаниям, — насупился сержант.
— Придётся поверить. К тому же Храм ищет либо одинокого воина, либо вместе со спутником. А так как на воина ты не похож, то и бояться тебе нечего. Поверь.
— С чего такая уверенность?
— Да потому, что в лицо тебя знал всего лишь один трезубец! — сорвался Скахет. — Но мы, помнится, его уничтожили. А там, — он махнул в сторону порта, — обычные стражники, получившие простой приказ.
— Ну не знаю, — всё ещё сомневаясь, протянул Колин. Слова воина его не убедили. Не очень-то хотелось самому отдаваться в руки Храма. Но всё же некоторое зерно здравого смысла в доводах спутника присутствовало, и поэтому он решил послушать, что тот предложит. Возможно, и делать-то ничего не придётся.
— А что я должен буду сделать в той таверне?
— Там обычно собираются прожжённые моряки, у которых вместо крови солёная вода и крепкий урап. Контрабандисты, если угодно...
— Разбойники и пираты?! — округлил глаза сержант. — Это к ним ты меня посылаешь?! Да меня там зарежут ещё быстрей, чем в вашем Храме!
— Вначале дослушай до конца, а уж потом паникуй. Подойдёшь к стойке и спросишь хозяина. Ему передашь вот этот медальон, — Скахет извлёк из-под рубахи небольшой тусклый кругляш на серебряной цепочке. — В ответ он тебе назовёт место, где нас будет ждать шлюпка и секретное слово для того, чтобы в неё сесть. Ну что, сложное для тебя задание? — воин растянул рот в улыбке.
— А ты уверен, что по-другому никак? — растерянно почесал затылок Колин. — Как-то боязно идти.
— Ты же маг, — Скахет откровенно забавлялся, — шарахнешь в случае чего.
— Смейся, смейся. И не стыдно тебе?
— Ничуть. Иди уже. А вечером на корабле вместе посмеёмся над твоей робостью.
Колин вздохнул и, развернувшись на каблуках, зашагал в сторону порта.
— Ты главное дорогу назад отыщи! — раздался сзади смех Скахета.
Сколько времени потребовалось на то, чтобы дойти до причалов Колин не помнил, так как всю дорогу только и делал что представлял, как его хватают воины трезубца. Отчего-то Храм, куда увозили его в фантазиях, представлялся эдакой чёрной скалой, возвышающейся над таким же чёрным морем. Оказавшись у причалов, сержант повернул направо и пошёл вдоль огромных парусных судов, даже не замечая их красоты, которой восхитился бы любой представитель современной цивилизации, попав в прошлое. Ему хотелось скорей покончить с порученным делом.
Корчма «Корень Морей» обнаружилась довольно-таки быстро. Да и пройти мимо такого заведения смог бы только слепой и глухой. Из-за полуоткрытой двери раздавались звуки какого-то струнного инструмента, который пытался перепеть чей-то пьяный голос. Ему вторил дружный хохот как минимум десятка человек. У крыльца, уткнувшись лицом в грязь, храпел человек в коротких штанах и кожаной жилетке на голое тело. Над ним кружил целый рой крупных, как изюм мух. В том, что это именно та корчма, сержант убедился, подняв взгляд на приколоченную над входом табличку. На ней недвусмысленно было нарисовано дерево корнями вверх, тонущее в море. И если до этого Колин шёл как агнец на заклание то, разглядев рисунок, чуть было не расхохотался.
— Да уж, чувства юмора этому художнику не занимать, — хмыкнул сержант и, недолго думая, потянул дверь на себя.
Внутри на удивление оказалось светло и чисто, видимо хозяин умел держать в узде своих неблагонадёжных посетителей. Справа от входа несколько человек за большим деревянным столом, громко выкрикивая тосты, стукались медными кружками. За соседним столом сидело ещё трое, аплодисментами подбадривая четвёртого, терзающего струны какого-то инструмента овальной формы. Пятый из их компании пытался петь, всё время, заикаясь от выпитого алкоголя. А за стойкой стоял огромный детина и, перекатывая во рту длинную щепку, наблюдал за происходящим из-под чёрных бровей таких же густых, как и его засаленная шевелюра.
Видя, что никому нет до него дела, сержант приободрился и прошёл к стойке. Здоровяк равнодушно мазнул по нему взглядом глубоко посаженных бычьих глаз и продолжил наблюдать за весельем. Колин кашлянул в кулак и поинтересовался, может ли он увидеть хозяина, на что чернобровый буркнул, что он его видит в этот самый момент. Тогда сержант извлёк на свет медальон и, стянув его с шеи, положил рядом с ладонью хозяина. Не меняя позы, детина перекатил свою щепку в другой угол рта и тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнёс:
— Ты не похож на воспитанника Храма.
— Совершенно верно, — кивнул Колин, — я не из Храма.
Видя, что убивать его пока не собираются, он немного расслабился.
— Тогда кто ты и откуда у тебя мой медальон?! — щепка хрустнула под зубами детины, и сержант понял, что расслабился рано.
— Его мне дал воин из Храма по имени Скахет. Он сказал, что хозяин поможет с лодкой, — Колин с облегчением заметил, как при упоминании имени его спутника переменилось лицо хозяина. Чернющие как смоль брови взлетели над переносицей и, выплюнув под стойку свою щепку, бугай кивнул:
— Мне знакомо это имя. Как сейчас помню светловолосого паренька с серьгой в ухе.
Поняв, что его проверяют, Колин ответил:
— У Скахета никогда не было украшений в ушах, да и волосы почерней твоих будут, — он растянул рот в улыбке.
Не приняв шутливого тона, корчмарь наградил сержанта долгим взглядом. Затем, видимо что-то для себя решив, медленно проговорил:
— В полночь... Бухта Зордео... На оклик ответишь «н'котар». Уяснил?
Колин повторил и хотел, было забрать медальон, но корчмарь его опередил, прихлопнув кругляш своей огромной, как лопата ладонью.
— Это останется у меня, — рыкнул он. — И передай своему дружку, что лимит исчерпан.
Колин вопросительно выгнул бровь, но хозяин, посчитав, что разговор окончен, достал из-под стойки новую щепку, не в пример длиннее первой, и продолжил то занятие, за которым его застал сержант.
Лишь оказавшись за пределами порта, Колин почувствовал, как с него спало напряжение, словно клещами сжимавшее на протяжении всего разговора. Хотя он и старался шутить и выглядеть расслабленным, но только теперь понял, что это был самообман. Вернувшись обратно к Скахету, нервно прохаживающемуся взад и вперёд на том же месте, где он его оставил, сержант тяжело повалился на землю. И лежал так, пялясь в темнеющее небо, пока его не заслонил силуэт воина.
— Ну? — Скахет многозначительно скрестил руки на груди.
— Ну и дружки у тебя, — протянул Колин. — Я чуть было не обделался при виде того бугая.
